Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Глава 21. Деcепторийские термы

— Господа! Добро пожаловать в Тамоанчан! — этими словами Ицпапалотль поприветствовала своих гостей.

Зал зааплодировал. Всего здесь присутствовало около пятидесяти человек: совершенно разношёрстных, различающихся как внешностью, так и возрастом. В зале можно было увидеть как чистеньких аккуратистов в белых рубашечках и элегантных пижонов в костюмах, так и типичных раздолбаев в цветастых майках и дырявых джинсах. Было ясно, что все эти люди представляют различные сферы деятельности.

Зал был очень светел и имел овальную форму. Потолок и передняя его часть были открыты, избавляя от нужды в свежем воздухе. Перед сидящими людьми простиралась шикарная панорама гигантского города, от которой захватывало дух. Тамоанчан не был похож ни на один земной город. Лишь колоссы упирающихся в небо, циклопических, ступенчатых пирамид — своеобразная дань традиции — создавали ощущение чего-то знакомого, уже виденного ранее.

Самое удивительное заключалось в том, что жилых кварталов в Тамоанчане не было. Или же они были тщательно замаскированы. Город сплошь состоял из храмов, пирамид самого разного размера, изваяний и асимметричных зданий. Блестели постройки так, словно их снизу — доверху натёрли воском. Всё это было разноцветное, но не аляповатое. Поражало богатством, но не безвкусицей. Во всей архитектуре прослеживался некий замысел, понятный исключительно на подсознательном уровне. Но сквозь эту постмодернистскую красоту сквозила одна подозрительная особенность. Тамоанчан казался полностью безлюдным. Улицы и площади были пустыми. Полностью отсутствовал какой-либо транспорт, и на пешеходов не было ни единого намёка. Словно город был всего лишь огромной, реалистичной картиной.

Возможно это смущало кого-то из присутствующих, но, судя по их счастливым лицам, не слишком-то и серьёзно. Все знали, что это новая зуна. Новый мир, только что построенный и ждущий своих обитателей. А девушка в фиолетовом платье и с чудной короной на голове — гениальная строительница этого мира: странного, но вполне пригодного для их будущей, счастливой жизни.

— Как вам здесь нравится? — приветливо улыбалась Ицпапалотль, и когда волна восторженных возгласов улеглась, продолжила. — Я рада. Теперь этот город-мир — ваш дом. Уверена, что вы будете самоотверженно работать для его благосостояния и совершенствования. Я не случайно выбрала для этой цели именно вас: талантливых инженеров, проектировщиков, экономистов, учёных, докторов, программистов, дизайнеров. Я долго наблюдала за вами. О-да, у меня есть такие возможности! И я внимательно следила за вашими успехами, прежде чем сделала вывод, что мне нужны именно вы. Как видите, город достроен. Осталось «запустить» его жизнь. Поступательно, систематично, от меньшего — к большему, Тамоанчан будет оживать благодаря вам. Сюда придут новые специалисты, над которыми уже вы организуете бдительное руководство. Вы построите настоящий рай. Для меня.

Раздались бурные аплодисменты.

— Теперь давайте кое-что проясним, — Ицпапалотль сложила пальцы в замок. — Я хочу, чтобы вы обращались ко мне «Моя Богиня», и никак иначе. Как создательница этого мира я имею право позволить себе такую приятную мелочь.

В зале послышались сдержанные смешки и перешёптывания. Кто-то бегло покрутил пальцем у виска. Ицпапалотль подметила все эти мелочи, но не отреагировала на них, продолжая своё выступление с милой улыбкой:

— Может быть у кого-то из вас возникли ко мне вопросы?

Поднялся лес рук. И пара особо нетерпеливых голосов уже начала что-то у неё выспрашивать.

— Стоп! — громко крикнула она. — Тишина в зале!

Поднятые руки тут же опустились.

— Я обязательно отвечу на все ваши вопросы, но чуть попозже. А сейчас, в честь столь торжественного события, предлагаю вам насладиться прекрасным фейерверком, приготовленным специально для вас.

Зал одобрительно зашумел и вновь раздались аплодисменты.

— Прошу вас пристегнуть ремни, спрятанные в ваших креслах, и не забудьте наплечные лямки.

Сгорая от любопытства, люди принялись искать ремни и застёгивать их. Когда застёжки фиксировались, на них включались красные лампочки. Ицпапалотль терпеливо дождалась, пока все не пристегнутся. Затем, в её руке появился пульт. Когда она нажала на кнопку, на открытую часть зала начал надвигаться прозрачный колпак, превращая помещение в большую, закрытую капсулу. Затем, капсула стала медленно поворачиваться вправо. Зрители реагировали на это, как на чудесный аттракцион.

Яйцеобразная капсула вращалась на шпиле высоченной, стометровой башни, раздвоенной словно змеиный язык. Соседний шпиль поддерживал платформу, на которой громоздилась тёмная, железная конструкция, напоминавшая воронку, устремлённую к небу. Вокруг раструба крепился кольцеобразный балкончик с невысокими поручнями, а к самому балкончику, от платформы, расширяющейся спиралью поднималась винтовая лестница. Зал-капсула остановился прямо напротив этой постройки. Похоже, что именно она должна была дать торжественный салют в честь прибывших специалистов. Однако, обещанные залпы всё не начинались. Вместо них, Ицпапалотль, поигрывая пультом, продолжила свою речь.

— Итак, теперь вы знаете, что я выбрала вас не случайно. Но я выбрала вас не только потому, что вы отличные специалисты. Вы все являетесь выходцами из капиталистических миров. Это важно. Поскольку с выходцами из обществ, в которых главенствует власть капитала — проще взаимодействовать. Они мягкие, как пластилин. Гибкие, податливые и главное — безропотные. Поэтому я не заинтересовалась кадрами из Красной Звезды, Интернационалии и других коммунистических зун. Коммунисты — твердолобы и одержимы своей идеологией. Эти прямолинейные бараны хуже религиозных фанатиков. Коммунист скорее добровольно ляжет под гильотину, нежели позволит себя эксплуатировать. Парадигма социального равенства и классовой борьбы, здесь, в ноосфере, была доведена этими непробиваемыми марксистами до абсурда. И связываться с ними я посчитала делом заведомо глупым. Другое дело — вы. Респектабельные, амбициозные, ориентированные на результат. Вам плевать на идеологию. Вы желаете только благосостояния. И вы можете обрести его здесь — в Тамоанчане!

Ей опять зааплодировали, но она жестом прервала аплодисменты.

— Я лишь спроектировала этот город, а выстроен он был руками моих рабов. Миллионом рабов. Вы спросите, почему я, имея столько рабов, обратилась к вам за помощью? Всё очень просто. Раб — это раб. Безвольное живое мясо. Фактически животное. Чтобы держать раба в узде, необходимо регулярно и всеми силами давить все его проявления самосознания и самооценки. Если этого не делать, раб может задаться вопросом — «почему он раб»? А это первый шаг к сопротивлению. К бунту. Бунт мне не нужен. Мне нужно лишь послушание. И мои рабы меня слушаются. Это удобно, до той поры, пока не появляется потребность в инициативах, комплексных решениях, рационализации. Обычный раб на такое не способен, ведь его воля подавлена. Поэтому возникает потребность в рабах капитала, воспитанных в корпоративной культуре, живущих иллюзиями свободы и перспективности. Заметьте, я вас сюда не затягивала на аркане. У вас, как у любых представителей демократических сообществ, был выбор: остаться в ваших деградирующих мирах, пожираемых чёрной чумой, или выбрать новый, совершенно неизвестный путь. Конечно же вы колебались с выбором, это нормально. Но когда я поманила вас «сахарной косточкой» заманчивых обещаний: огромной зарплатой, комфортными условиями проживания, фантастическим карьерным ростом — вы тут же отринули все ваши сомнения, и бросились ко мне, с высунутыми языками.

По залу пошло шушуканье. Присутствующим не очень нравился тон их нанимательницы. Она это мгновенно уловила.

— Вы с чем-то несогласны? Но позвольте. Как вы жили в своих мирах? Неужели не научились терпеть обиды и унижения от своих руководителей? Забыли, как проглатывали всё сказанное в ваш адрес? Как плясали под дудку своего босса и утирались после несправедливых обвинений? Вы давно привыкли к этому. Но стоило мне лишь немного приподнять вас над вашим бренным существованием, как вы уже возомнили себя топ менеджерами, и оскорбляетесь от моих совершенно невинных эпитетов. Давайте не будем начинать наше сотрудничество с нелепых обид. Я действительно дам вам больше возможностей, чем вы имели. Это правда. А чтобы вы почувствовали своё карьерное превосходство, я устроила для вас это шоу. Прежде чем начать его, позвольте вам признаться кое в чём. Резюме были предоставлены не только вами. О, нет. Помимо вас, на мои вакансии откликнулись ваши бывшие руководители: Директора, начальники, бенефициары — прочие хозяева. Более того, проводить собеседования с ними мои агенты начали задолго до вас. И их рвение было не сопоставимо с вашим. Слышали бы вы, как они «пели» о своей высокой эффективности, как восхваляли своих отпрысков, безусловно талантливых во всех отношениях. Особенно по сравнению с вами — трудовой чернью. Как они жаловались на то, что им приходится иметь дело с бездарными идиотами — то есть с вами. Да, с вами. С теми, на чьих спинах они прекрасно катались всю свою жизнь. Я заслушалась этими прекрасными речами. И, разумеется, не могла отказать столь эффективным менеджерам в приёме на работу.

Зал зашумел громче. Гости активно заволновались.

— Ну-ну, — подняла руку Ицпапалотль. — Успокойтесь, господа. С этими кровопийцами вам больше работать не придётся. Я хочу, чтобы вы сами стали кровопийцами. Хочу, чтобы вы сполна насладились местью за все былые унижения. Поприветствуйте ваших бывших хозяев!

По ту сторону стекла, под площадкой соседнего шпиля, что-то зашевелилось. Зрители пытались привстать, чтобы получше это разглядеть, но ремни мешали им это сделать. Однако вскоре все увидели, что это было. Из башенной двери поочерёдно выходили люди, которых вели по винтовой лестнице наверх слуги, ярко, почти карнавально наряжённые в ацтекские боевые костюмы, с перьями, костяными ожерельями и шкурами ягуаров. В руках у слуг были копья, такие же пёстрые,

как и они сами. Этими копьями они слегка подгоняли понуро бредущих пленников. Чем выше процессия поднималась по лестнице — тем отчётливее становились её детали. Оказалось, что конвоируемые пленники — совершенно голые. На их телах и лицах были нанесены странные знаки и узоры. Мужчины и женщины, старики и совсем маленькие дети — все шли вперемешку, друг за другом, словно скот на убой. Когда первая группа этих жалких людей поднялась на один уровень с капсулой, сидящий внутри гости не удержались от шокированных реплик. Они их узнали. Все эти пленники были им знакомы. Упиваясь этим щекотливым моментом, Ицпапалотль торжественно представляла идущих:

— Генеральный директор компании «Сенуа» со своей супругой-моделью! Что-то он какой-то грустный сегодня… Один из владельцев холдинга «ЛДМ» с семьёй! Ведущий менеджер банка «Шефилд Банк»! Руководитель конструкторского бюро концерна «ЭкзоТранс»! Невероятно талантливый и перспективный сын генерального директора предприятия «Илдрин»!

Пленники смотрелись крайне убого без своих богатых, элегантных костюмов. Дряблые, морщинистые тела бывших генеральных директоров и профессоров выглядели отвратительно и жалко, особенно в контрасте с пластиковыми, почти кукольными телами их молодых жён, плаксиво шлёпающих надутыми губами. Многие из них боялись высоты и шли словно по острому лезвию, судорожно хватаясь коченеющими руками за железные поручни и друг за друга. Было заметно, что люди, подверженные этой унизительной и позорнейшей процедуре, предварительно к ней подготавливались, будучи сломленными психологически какими-то немыслимыми способами.

В зрительном зале, поначалу, раздавались смешки и свист. Гости не сразу смогли поверить в происходящее и посчитали это каким-то розыгрышем. Но вскоре все притихли, пожирая глазами эту жуткую процессию. Чувства стыда и неудобства взыграли в их душах. И что самое неприятное, в умах тех, кто успел пожить на Земле, мерзкими, грязными льдинами всплыли кадры старой военной хроники, запечатлевшие последние минуты жизни жертв фашистских захватчиков, обречённых на скорую, страшную смерть. Все поняли, что совсем скоро случится что-то очень страшное. Если в первые минуты во многих гостях всколыхнулись какие-то злорадные чувства, то теперь они бесследно утонули в парализующем ужасе надвигающегося кошмара. Одно дело — посмеяться, задорно кидаясь в бывших господ гнилыми помидорами, выплеснув таким образом свою накопившуюся злобу. И совсем другое дело — созерцать мрачную экзекуцию. Даже самые озлобленные гости, при виде маленьких детей, в которых тыкали копьями, теряли остатки ненависти и умоляли Провидение, что бы всё это оказалось какой-нибудь постановкой, всё это не по настоящему, и ничего плохого в итоге случиться не должно. Все так думали до последней минуты. И все надеялись, что безумная Ицпапалотль их зло разыграла.

Поднимаясь по лестнице, люди скапливались на круговом балкончике, вокруг раструба. Перечислив их всех, Ицпапалотль стала описывать конструкцию, установленную на вершине башни.

— Итак, питание для фейерверка готово! Это будет уникальный фейерверк. Без пороховых зарядов. Никакого огня и дыма. Только естественная красота. Жаль, что вы не можете посмотреть сверху на эту чудесную установку. Вы бы увидели, что внутри неё расположена пара специальных, соосных вентиляторов с лопастями-лезвиями. Скорость их вращения примерно четыре тысячи оборотов в минуту. Если что-то упадёт внутрь воронки, вентиляторы тут же выкинут это наружу живописным фонтаном мелко порубленных фрагментов.

Гостей охватил настоящий шок. В конце концов, кто-то в зале не выдержал и закричал, дёргаясь и пытаясь отстегнуть надёжно зафиксированный ремень, — «это безобразие! Немедленно прекратите это надругательство! Вы — сумасшедшая!»

— А? — оторвавшись от зрелища, вполоборота глянула на него Ицпапалотль. — В чём дело? Вам их жалко? С чего вдруг? Кто они вам? Близкие? Друзья? Было бы им так же жалко вас, если бы они поменялись с вами местами? Когда-то практически каждый из вас, многократно, в своих фантазиях представлял немыслимые кары по отношению к этим людям. А когда вы увидели это воочию, то вдруг забыли про свою подспудную жажду расправы, и прониклись трепетным состраданием? Ваши души всегда имели двойное дно. Внешне вы расплывались в раболепии перед этими никчёмными дармоедами, а внутренне желали им гореть в аду. Так вот он — ад. И вот их наказание. То, чего вы так желали скоро свершится. Так примите это, господа. Докажите мне твёрдость своих убеждений!

— Мадам Ицпапалотль, но там же дети! Они же ни в чём не виноваты! — воскликнул ещё один гость.

— «Моя Богиня!!!» — в гневе закричала на него та. — Обращайся ко мне «Моя Богиня»! Если не хочешь присоединиться к ним! Вам жалко детей? Думаете, если они будут жить дальше, то станут хорошими работниками? Думаете, они никогда не поднимутся против меня и против вас, дабы отомстить за своих родителей? Думаете они не пронесут жажду своего реванша до самой смерти? Не-ет, господа. Оставить этих детей в живых — всё равно что оставить бомбу, с работающим часовым механизмом. Из них не получатся рабы, из них не получатся надёжные специалисты. Месть станет их смыслом жизни. Их целью. Поэтому, если выдирать этот чертополох, то только с корнями!

— Г-госпожа… Моя Богиня! Вы ведь не сделаете этого! — закричал мужчина из крайнего ряда.

Ицпапалотль рассмеялась и сделала знак служителям. Надсмотрщик в шлеме-черепе кивнул и грубо толкнул бывшего председателя совета директоров крупного концерна прямо в воронку. Тот хотел было ухватиться за поручень, но онемевшие пальцы соскользнули и он провалился вниз. В небо взметнулся красный фонтан. Затем, ещё один, и ещё. Тело, кувыркавшееся на дне воронки, подбрасывалось бешено вращающимися лопастями, быстро измельчаясь на мелкие фрагменты, которые под напором воздуха и инерции вылетали высоко в небо, а затем опадали вниз. Сперва, на прозрачный купол капсулы начал накрапывать красный дождик. По её покатым стенам поползли алые, кривые дорожки. И наконец сверху посыпались кусочки костей, потрохов и мяса. Из-за герметичности не было слышно, как кричат от ужаса люди, приговорённые к страшной казни. Но внутри зала возопил хор насмерть перепуганных голосов. Люди рвались, словно звери, пойманные в капканы, но ремни надёжно удерживали их на местах. Тем временем, надсмотрщики в ярких перьях продолжали методично сталкивать людей в мясорубку, не различая ни пола, ни возраста. Крыша становилась всё краснее, и вскоре стала непрозрачной. С неё по стенам наперегонки сползали обрубки кишок и мышц. От отвратительного по своей бесчеловечности зрелища, люди в зале падали в обморок. Некоторых тошнило. Некоторые плакали. Некоторые до крови раздирали пальцы и срывали ногти, в попытках вырваться и убежать куда глаза глядят. Вскоре хозяйке надоел их шум, и она закричала так громко, что у всех на секунду заложило уши.

— Молчать!!! Если будете дёргаться и вопить — я открою купол и всё то, что на него падает — будет сыпаться прямо на вас! Хотите?! Хотите?!!

Она провела рукой с пультом из стороны в сторону. Зрители тут же умолкли. Только сопели от страха, кашляли и поскуливали.

— Люди, которых убивают на ваших глазах — бесполезны. Они не способны дать мне ничего стоящего, кроме своей энергии. Когда человек достигает определённых высот во власти, популярности, богатстве, он перестаёт расти дальше, пуская все свои силы только на одну цель: умножение власти, популярности и богатства. И больше они ни на что не пригодны. С такими людьми не построить новый мир. Всё, что они умеют — это быть элитой. А привозная элита мне здесь не нужна. Я сама — элита, — повернувшись спиной к залу, она подошла к стеклу, заливаемому снаружи литрами крови, и продолжила. — Занятно смотреть на их агонию. А ведь ещё полчаса назад они ликовали, так же как вы. И так же как вас, я их сюда не притаскивала насильно. Они примчались сами, добровольно, отталкивая друг друга, чтобы успеть занять место потеплее и повыше. Пролезть самим, или пропихнуть своих никчёмных выродков. Хватило небольшого «рекламного ролика» богатств и роскоши Тамоанчана, чтобы у всех этих паразитов отключился рассудок. Наверное так же когда-то на Земле элита Старого Света рвалась в Новый Свет, уверенная, что нужна там больше всего на свете. Но Новый Свет нуждался не в элите, а в её средствах. В капиталах, привозимых из-за океана. Так же и я нуждаюсь вовсе не в этих людях, а в их энергии. Я им в этом честно признавалась, но они меня не слушали… Вы думаете, что я безумна? Думаете, что я творю бессмысленное варварство? Насилие ради насилия? Вы ошибаетесь. То, что вы видите — всего лишь преамбула. Начало моего великого замысла. Вслед за ними и вслед за вами сюда потянутся миллионы, миллиарды жителей информационного пространства. Убегая от нужды, от несправедливости, от чёрной чумы. Они все рано или поздно явятся сюда. И будут переработаны Тамоанчаном в чистую, безупречную энергию. С вершин тысяч пирамид, по ступеням будут литься потоки свежей крови, которые никогда не иссякнут.

— Позвольте нам уйти. Сжальтесь. Мы не хотим в этом участвовать, — послышались умоляющие стоны из зала.

— Хотите уйти? — Ицпапалотль обернулась. — Но ведь вы подписали договор со мной. Подмахнули, даже не прочитав. Так вам хотелось попасть сюда. Как же коротки оказались ваши желания. Будь я деспотичной диктаторшей — непременно ткнула бы вас в пункты договора, в которых говорится, что никакие отказы от его исполнения, после подписания, не принимаются. Но я не такая. Я готова пойти вам навстречу, предоставив истинно демократический выбор: остаться, или уйти.

— Уйти! Конечно уйти! — наперебой запричитали гости.

— Вы можете уйти, но только туда, — хозяйка ткнула большим пальцем себе через плечо — в сторону работающей мясорубки. — И присоединитесь к вашим бывшим господам. Кто желает разделить с ними участь, прошу, поднимите руки. Остальные останутся работать в Тамоанчане навсегда. Итак, кто желает уйти?

Все присутствующие потупили взоры. Некоторые закрыли лица ладонями и шептали молитвы, вздрагивая от каждого стука, доносящегося с потолка, на который падали ошмётки бывших людей.

— Я рада, что вы передумали. А теперь давайте перейдём к вопросам. У кого какие вопросы ко мне?

Слышались лишь тихие, сырые шлепки по стенам и потолку, окончательно потерявшим прозрачность. Зал молчал. Никто не смел даже поднять глаз на новую хозяйку.

— Вопросов нет? — спросила та.

— Моя Богиня… — в самом конце зала один человек очень неуверенно поднял трясущуюся руку, дёргая ею так, словно её вот-вот отрубят.

— Слушаю, — улыбнулась Ицпапалотль.

— Что с нашими семьями?

— Ваши семьи в безопасности. В данный момент они находятся на третьем уровне в жилом блоке. Каждой семье предоставлена квартира повышенной комфортности и приставлена прислуга. На данный момент готовится разнарядка по обязательствам, чтобы ваши жёны и дети тоже привлекались к работе. Пока этот процесс не закончен, они могут отдыхать и наслаждаться новыми условиями. Однако если кто-то из вас будет плохо работать, нарушать дисциплину и отказываться выполнять возложенные обязательства — я повторю сегодняшний фейерверк, только с участием семейства виновника. Надеюсь, это послужит хорошим стимулом для вашей сознательности и ответственности. Ещё вопросы имеются?

Больше желающих задавать вопросы не оказалось.

Алик вошёл в кают-компанию, с щетинящимися, мокрыми волосами. Он фыркал и утирался полотенцем, после недавнего умывания. На столе его уже ждал завтрак. Так же в кают-компании присутствовали Боцман, Фархад, Лиша и Василь с Викторией. Все с ним поздоровались.

— Отлично выглядишь, — похвалила его Лиша. — Любо-дорого смотреть, как быстро ты восстанавливаешься.

— Что есть — то есть, — кивнул Дементьев, усаживаясь за стол. — У вас тут какое-то собрание?

— Нет, просто завтракаем.

— А что за тревога была?

— А-а, это ерунда, — ответил Фархад. — Мы пересекли защитное поле Дендрарийской сферы. Тут всегда тревога срабатывает.

— Проблем надеюсь никаких?

— Если местных вовремя предупредить — то никаких. Мы предупредили. Сейчас вот на рейде висим, ждём, когда трансляцию разрешат.

— А что за зуна? — Алик принялся ковырять завтрак ложкой.

— Дендрария? Хорошая зуна. Наконец-то мы прибыли в нормальный, вменяемый мир, — пояснил Боцман. — Тут можно немного отдохнуть, запастись провизией и вон этих голубков пристроить.

Он указал на молодую парочку.

— Судя по рассказам Боцмана — здесь нам с Викой действительно будет хорошо, — кивнул Василь.

— Дай то бог. Да и нам передышка не помешает, — Алик улыбнулся. — А почему Дендрария? Деревьев много?

— Чертовски много, — засмеялся Боцман. — Зато какой воздух! Удивляюсь, как маасцы до сих пор тут всё не скупили для своих резиденций?

— Удивляться тут нечему. Маас давно интересуется этим местечком, но выбирает более лакомый кусочек, — ответил Фархад, постукивая пальцами по столу.

— Ты про Десепторию? Да-а, благодаря Десептории сюда никто и не лезет. При выборе между хорошим и очень хорошим богатеи всегда выбирают очень хорошее.

— А что за Десептория? — оживился Василь. — Может нам стоит её рассмотреть в качестве будущего дома?

— Я бы вам так и посоветовал, — ответил Боцман. — Но сначала предлагаю посмотреть на Дендрарию.

— Всё правильно, — поддержала Виктория. — Лично я — за спокойный, уютный мирок. Пусть маленький, пусть скромный. Зато тихий и дружелюбный. Если всякие богатеи этого самого Мааса активно скупают землю на Десептории, там поди от них не протолкнуться. Представляю какой там шум. А мы люди простые. Любим покой и уединение.

— И то верно, — чмокнул подругу Василь.

— Разумный выбор, — поддержал Фархад. — Я бы поступил так же. Жил бы на Дендрарии, а в Десепторию мотался бы развлекаться.

— И что там за развлечения? — поинтересовался Алик.

— О-о-о! Там лучшие в мире… — капитан запнулся и «подвис», глядя в одну точку.

— Там обалденно, — попытался выручить его Боцман. — Особенно…

И он тоже надолго задумался, вспоминая что-то.

— Вам что? Память отшибло? — ухмыльнулся Дементьев и поглядел на Лишу — та пожала плечами.

— Холера! Действительно заклинило, — засмеялся Боцман.

— Мы просто давно там не были, — «включился» следом Фархад. — Очень давно.

— Старые склерозники, — пошутила Лиша.

— Но-но, я попросил бы! То, что там здорово — мы помним точно, — ответил Боцман.

— По моему, вы что-то мутите, — предположил Алик. — Не хотите нам выдавать.

Фархад хотел ему ответить, но заработала система оповещения, заставившая его вернуться в кокпит. Боцман отправился следом.

— Ну вот нам и дали разрешение на трансляцию, — пояснила Лиша.

Океан: Просторный, великий, ярко-голубой — плескался высоко в небесах, по всей окружности верхнего атмосферного слоя. Подсвечиваемый снизу яркой прослойкой фоторубежа, заменявшего солнце, он представлял собой сплошную жидкую оболочку огромного мира-икринки, в которой плавали всевозможные морские обитатели.

Снаружи, на входе в приёмную зону, Дендрария казалась абсолютным водным миром, причудливо подсвечивающимся изнутри. Материализовавшись из эфира, «Одалиска» пронзила водную поверхность и стала острым веретеном погружаться всё глубже, распугивая многочисленных рыб. Её моментально сжало сильнейшим давлением, отчего датчики защитного контура умоляюще запиликали. Но чем глубже экзокрафт уходил в глубину — тем быстрее давление падало, и при этом становилось светлее вокруг. Всё было как в обычном земном океане, только с точностью до наоборот. Тысячи лучей мерцающими копьями устремлялись навстречу плывущей машине. Мимо проплывали контуры огромнейших китообразных существ с ластами-крыльями. Куполы исполинских медуз отражали и рассеивали падающий на них свет, словно солнечные батареи. Рыбы крупными стаями устремлялись по завихряющемуся следу экзокрафта. Вместо дна, впереди была ещё одна поверхность — нижняя, внутренняя.

Визуальные экраны «Одалиски» включили зеркальные отражатели, после чего аппарат, прорвав толстую пелену поверхностного натяжения, выплеснулся наружу, вместе с тоннами воды. Всплеск втянулся позади его кормы, и остались лишь сильные волновые колебания, расходящиеся в разные стороны и дробящие удаляющееся отражение машины. Наперегонки с гигантскими аморфными каплями, нарисовав в небе сочную радугу, «Одалиска» провалилась вниз — на ослепляющее-яркий фоторубеж. Вспыхнула на нём продолговатой звездой и уже спустя секунду мчалась дальше — к ядовито-зелёной поверхности Дендрарии.

Фархад запустил тормозные двигатели, после чего стал плавно выравнивать уровень тангажа, параллельно гася вертикальную скорость. Водяные брызги устремились дальше. Сверху ещё продолжали сыпаться капли, заливая визуальные экраны, с которых убрали защиту. Выпуская опоры, «Одалиска» аккуратно приземлялась на залитую водой площадку экзодрома. Не смотря на яркий свет фоторубежа и полное отсутствие облаков, с неба лил крупный дождь, источавшийся из места прорыва экзокрафтом небесной гидросферы. Деревьев на этой зуне действительно было чрезвычайно много. По большей части, Дендрария представляла из себя один сплошной лес. Города отличались лишь тем, что были ухожены, без буреломов и непролазных кустов. Они имели ровные просеки улиц, мощённых всё теми же деревьями. Здания тоже были деревянными, а иногда были встроены в исполинские древесные стволы. Как ни странно, всё это смотрелось не дико и не сказочно, а вполне рационально и современно. Настолько органично деревья вписывались в стиль местной архитектуры.

Повсеместно, на зуну обрушивались нескончаемые потоки воды, так называемые «гидростолбы», вытекающие из отдельных участков гидросферы. Вокруг этих километровых водопадов, образовывались озёра довольно скромного диаметра. Вода здесь не растекалась по земле, а сразу уходила в почву и распространялась под ней, впитываемая неисчислимым количеством древесных корней. Затем, в кронах этих деревьев, под постоянным нагревом от фоторубежа, эта вода опять испарялась и поднималась наверх — к гидросферной оболочке, таким образом завершая циркуляцию местного круговорота. Как ни странно, в Дендрарии не было ни повышенной влажности, ни повышенной засухи. Воздействие фоторубежа хитро нивелировалось с водяными испарениями, что делало уровень климата оптимальным для жизни человека. В кислороде тоже нужда отсутствовала. Даже огромное количество растений не влияло на его переизбыток, как в палеоатмосфере Девона. Воздух здесь был таким чистым, что наполняемости лёгких не хватало, чтобы вдоволь им надышаться. Так же добавляло изыска его насыщение ароматами тысяч всевозможных цветов и трав.

Экзокрафт призунился. Его небольшой экипаж, с зонтиками в руках, спустился по аппарели на покрытую лужами землю. Не обращая на них внимания, вокруг с криками и визгом носились полуголые дети, которые поспешно собирали рыбу, упавшую с неба вместе с «Одалиской». Внутренних рек и морей Дендрария не имела, поэтому такой способ рыбалки был едва ли не единственным. В связи с чем вокруг экзодромов регулярно ошивались толпы местной детворы.

Конечно же это была не Земля. Но всё же эта зуна выглядела на редкость привлекательной. Запах цветов, пение птиц, прекрасный воздух — всё это не могло не радовать душу усталого путешественника.

— Чёрт возьми, а здесь действительно мило, — констатировал Алик.

— Я в восторге! Это рай! Мы остаёмся! Мы здесь остаёмся! — восхищалась, идущая за ним Виктория.

— Да, здесь отлично. Но по-моему… Диковато, — Василь увернулся от едва не сбившего его малыша с большой рыбиной в руке. — Наши дети будут так же бегать и рыбу собирать?

— А почему бы и нет? Смотри, как им весело!

— Не знаю, дорогая. А жить нам придётся на деревьях, как обезьянам?

— Парень, Дендрария только кажется дикой, — похлопал Василя по плечу Боцман. — Это всё из-за обилия деревьев. На самом деле зуна высокоразвита. Здесь есть магазины, театры, шикарные рестораны. Очень популярен спорт. Открыты престижные университеты, парки развлечений, художественные выставки. Вся техника — экологически чистая. Пища — исключительно здоровая.

— И-и-и-и! — от счастья сжала руки в замочек Вика. — Всё, я остаюсь!

— Разделяю твой восторг, подруга, — ответил Алик. — Если честно, мне невдомёк, почему все рвутся в Маас, вместо того, чтобы рваться сюда? Конечно тут нет бриллиантовых авто, стоящих бесконечность, но зато здесь душа отдыхает.

— Именно! Именно так! — не в силах сдержать своей радости, девушка на пару секунд обняла его за шею.

Василь бросил на них косой взгляд, но ничего не сказал. Он понимал, что это была некая отместка. Алику было безразлично. Молча вытянув руку ладонью кверху, он понял, что дождик прекратился и сложил свой зонт.

Экзодром выглядел как отдельные посадочные площадки, совмещённые друг с другом тонкими просеками. Скраю высилось разлапистое здание экзопорта, похожее на длинную линию переплетённых деревьев, внутри которых были проделаны залы ожидания. А в дуплах сверкали стёкла кофейного цвета. У входа толпилась группа ожидающих. Оказалось, что они ждали другой экзокрафт, который вот-вот должен был появиться, но вместо него диспетчерская служба пропустила «Одалиску».

— А Лиша опять исчезла, — заметил Боцман.

— Куда исчезла? — Дементьев покрутил головой — Лиши действительно рядом не было и никто не заметил, как она от них отделилась. — Чёрт, не люблю, когда она так делает.

— Я тоже вас оставлю, — проскрипел хмурый старик. — Пойду в Священную Рощу. Надеюсь, что она что-то знает про Ицпапалотль, или хотя бы подскажет мне новые слова для Гимна.

— А нам что делать? — спросил Василь. — Как здесь обустраиваться?

— Не беспокойся. Сейчас пройдём в городскую управу, подадим заявление. В течение трёх стандартных часов его рассмотрят и определят вам жильё, — ответил Боцман. — Думаю, что три часа ждать не придётся. Дендрария до сих пор не восстановилась от демографического упадка, поэтому новую семью примет с распростёртыми объятиями.

— С чем же был связан демографический упадок?

— Да ерунда. Ничего смертельного. Обычная миграция. В какой-то момент жители активно повалили в Десепторию. А когда такая мода начинается, остановить процесс становится крайне тяжко. Вот и пришлось местному правительству запретить гражданам посещать Десепторию.

— Совсем?

— Совсем. Но это помогло остановить утечку мозгов. Теперь Дендрария постепенно восстанавливается.

За этими разговорами, группа прошла мимо входа в экзопорт и направились в арку, разделявшую здание, и представлявшую из себя всё то же причудливое переплетение стволов и ветвей. По краям арки стояли дежурные охранники в чёрной униформе, выполненной в виде огромных чёрных листьев закрывавших всё тело и обматывающих конечности (хотя возможно это была не ткань, а настоящие листья). Оружия у них не было. Видимо с безопасностью на Дендрарии был полный порядок, и вооружать охрану не требовалось. Низкий уровень преступности являлся ещё одним значительным плюсом, делающим зуну привлекательной для обитания.

Сразу за портовой аркой начиналась главная улица города Арбор, которая больше походила на колоссальную оранжерею. Дорога была плотно усыпана листвой. Сверху свисали тяжёлые, развесистые грозди полупрозрачных то ли цветов, то ли плодов. По проезжей части скользили бесшумные машины, чьи приплюснутые корпуса так же были деревянными. Внимание гостей тут же привлекла пара пугающих существ — огромных, как шагающие валуны. С грубой, бледно-жёлтой, потрескавшейся кожей. Эти двуногие чудовища медленно шли друг за другом, тяжело ступая ногами-колоннами. Их руки дотягивались почти до земли и завершались тремя очень длинными пальцами, с когтями, похожими на косы. Вытянутые вперёд, уродливые головы напоминали птичьи. Круглые глаза располагались по бокам, а спереди выступали мощные загнутые клювы. Передняя тварь была такой большой, что легко заглядывала в окна вторых этажей. Ведомый монстр был значительно меньше, но тоже внушал страх и оторопь. Но не смотря на жуткий вид гигантов, местные жители их не боялись, и спокойно двигались по тротуару им навстречу, или же обгоняя их, как ни в чём не бывало. Для вновьприбывших же увиденные монстры оказались в диковинку, поэтому они тут же прижались к стенам домов.

— Кто это? — с ужасом прошептала Виктория.

— Я не знаю, — ответил Василь. — Алик, кто это такие?

— Понятия не имею, — ответил тот.

— Они нас не тронут?

— Никого не трогают, значит и нас не должны.

— Мы слышали про этих созданий. Но так близко ещё не видели, — добавил Боцман.

— Вы чего тут выстроились, как перед расстрелом? — окликнул их детский голосок.

Лиша, в образе зеленовласой девочки, приближалась к ним со стороны арки, с крупной рыбиной в руках.

— Ты куда пропадала? — с долей нервозности спросил Алик.

— Никуда. Рыбу собирала. Уху варить будем? Не хотите? Как хотите, — и она бросила рыбину мальчугану, несущему пару скромных рыбёшек.

Тот с радостью принял подарок и помчался домой, юрко проскочив между ног впередиидущего великана. Лиша подошла к друзьям и остановилась, вытирая руки от чешуи и слизи.

— Пришлось поменять облик, — объяснила она. — Мой связной в этом мире узнаёт меня только в этом обличии. Иначе не появится. Кстати, ему бы уже пора появиться.

В этот момент гигантские существа как раз проходили мимо них. Когти переднего титана пронеслись всего в нескольких сантиметрах от Лиши, которую Алик подтянул поближе к себе.

— Лиша, кто это? Ты их знаешь? — спросила Виктория.

— Это тьманники, — вместо девочки ответил мужской голос. — Их ещё называют «мясниками». Не бойтесь их.

Все повернули головы на звук голоса и увидели мужчину в круглых очках и чёрной шляпе, окутанного пребольшим листом, словно плащом. Он стоял рядом с ними, как будто уже давно, но ещё минуту назад его никто не видел.

— А вот и мой связной, — Лиша протянула ему руку. — Привет, Никандр.

— Здравствуй, Лиша. Когда я узнал, что ты прибываешь, то сразу попытался связаться с тобой, но ты не отвечала.

— Это потому, что я инфоком разбила. Ты уж извини…

— Погодите, погодите, — перебил их Василь. — Мы всё-таки хотим узнать побольше об этих… Как бы их там не называли. Нам же тут жить предстоит!

— И нашим детям, — добавила Виктория.

— Они новенькие, — пояснила Никандру Лиша. — Нервничают.

— Если вы про этих тьманников, — Никандр указал вслед уходящим исполинам. — То беспокоиться точно не о чем. Это старый Птич и его дочь Динея. Они работают на аккумуляторной станции. Возвращаются с дежурства. Немного устали, поэтому выглядят хмуро. Вообще-то они добрые. Мухи не обидят.

— А, я понял. Это тоже бывшие люди, навроде квилаксианцев? — предположил Алик.

— Нет, — ответил Никандр. — Это самые обычные животные. Хоть и очень высокоразвитые. Их интеллект в три раза выше дельфиньего и сопоставим с разумом десятилетнего ребёнка. Они всё понимают, только не разговаривают.

— Выглядят весьма хищно. Не страшно жить с ними бок о бок? — спросил Боцман.

— Дикие тьманники конечно опасны. Но они живут очень далеко — в Запретных землях. Туда людей не пускают тьманники Пограничья. Собственно, именно потому и не пускают, чтобы не было лишних жертв среди людей. Дикие тьманники их не пощадят. Ну а пограничные — те, что живут близ городов, к людям относятся мирно.

— Как же вы их различаете? Вдруг дикий монстр припрётся в город и начнёт бесчинствовать? — спросил Василь.

— Во-первых, дикие не приблизятся к городу. У них там свой, замкнутый ареал. А во-вторых, даже если и приблизятся, пограничные тьманники их не пустят. Те, что живут рядом с городами — дорожат нашим симбиозом. Многие в городах работают. Портить сложившийся порядок вещей они не станут. Слишком умные для этого. Просто когда тьманник удалёяется от города — он быстро дичает и забывает о взаимосвязях с людьми. Те же, что живут близ городов… Как бы это сказать? Я не хочу использовать слово «одомашниваются», ведь тьманники не являются приручёнными животными. Скажем так, они постепенно учатся извлекать выгоду из людского общества.

— И что же это за выгода? — спросил Алик.

— Получение продуктов и материалов, которые невозможно добыть в естественных условиях. Тьманники получают зарплату: полимерным утеплителем, точильным камнем, фруктовым вином. Да много чем.

— А вы от них что получаете?

— В основном электричество. Эти существа умеют создавать электрические разряды. Так они охотятся. Но тем, что живут около городов, обычно хватает пропитания, поэтому охотятся они редко. А излишки накопившегося электричества отдают нам, заряжая аккумуляторы на специальных станциях. У нас, как видите, нет вредных источников энергии. Транспорт работает исключительно на электричестве.

— То есть эти твари у вас здесь заместо электростанций? — спросил Фархад.

— Нет. Электростанции у нас есть, но их немного. В целях экономии, для постоянной подзарядки аккумуляторов выгоднее использовать тьманников. Всего в Арборе трудится около полусотни этих существ. По улицам они не разгуливают. Только до станции и обратно. Да и вообще не доставляют никаких неприятностей горожанам.

— Дендрарийцы — экономный народ, — заметил Боцман.

— Это точно. Энергию мы не разбазариваем, — согласился Никандр.

— А по ночам как? Сидите с лучинами? — пошутил Алик.

— Ночью в Арборе светлее, чем в самом электрифицированном городе Земли, — ответила Лиша. — Всё благодаря этим штукам.

Она указала на низко свисающие гроздья хрустальных плодов, которые росли повсеместно.

— Да, — Никандр дотронулся пальцем до одного плода и тот заветился как тусклая лампочка. — Если посильнее стукнуть — будет гореть ещё ярче, но быстрее погаснет. Тем не менее, на ночь хватает.

— Здорово! — Василь постучал по нескольким плодам и те ярко вспыхнули.

— Эй! — нахмурился связной. — Днём так делать нельзя. Днём они заряжаются.

— Это настоящие живые светильники, — поразилась Виктория. — Представляю, что будет, если они все разом засветятся.

— Будет очень светло. Это растение называется фотилюксия. Оно неприхотливое, поэтому есть в каждом доме. Кстати, из него делают световоск.

— Всё это конечно познавательно, но давайте лучше перейдём к насущным делам? Для начала надо бы пристроить этих двух птенчиков, — Лиша указала на Василя с Викторией.

— Без проблем. Сейчас зайдём в управу и я помогу им составить заявление, — ответил Никандр.

— Мы с Фарахдом пока прогуляемся до торжка. Надо закупить продовольствие и кое-какие детали, — сказал Боцман.

— Хорошо. Тогда встретимся на торжке, в районе гранд-террасы, — кивнула Лиша.

Новая квартира располагалась на этаже 5,5. (В дендрарийских домах-деревьях не было чёткой этажности, поэтому этажи нумеровались дробными числами). Это был самый верхний этаж, с большим балконом, откуда открывался отличный вид на ущелье, заросшее лесом. Крыша в квартире отсутствовала. Вместо неё была натянута специальная сетка. И хоть это выглядело довольно сомнительно, для Дендрарии такой дизайн являлся привилегией, а вовсе не недостатком. Здесь не было дождей, поэтому никакой воды сверху на жителей не лилось. Днём фоторубеж отлично освещал помещение, а верхние кроны и сетка рассеивали лучи и избавляли от парникового эффекта. Жилище прекрасно проветривалось, в то время как насекомые и листья не проникали в квартиру, благодаря всё той же сетке. Свежий воздух свободно разгуливал по трём просторным комнатам.

Поднявшись на прозрачном, цилиндрическом лифте, вращающемся словно буравчик, новые жильцы впервые ступили на ровный настил своего будущего жилища. Следом вышел Алик, который тащил две тяжёлые сумки с их вещами.

Виктория так и сыпала радостными эпитетами, бегая из комнаты в комнату. Её парень был более сдержан в реакции, но было заметно, что место ему определённо по нраву.

— Эх, жалко нет кошки, — опустив сумки, Дементьев начал разминать руки, после врезавшихся ручек. — В этом мире они не водятся.

— И не надо! У меня на них аллергия, — рассмеялся Василь.

— Как тебе хата, новосёл?

— До сих пор не верю, что всё это наше. И это не в долг, не в ипотеку?

— Забудь это мерзкое слово, приятель. В Дендрарии жильё государственное. Всё, что от вас требуется — это честно работать на зуну.

— Работы мы не боимся. Через час нам назначена консультация на бирже. В управе сказали, что выбор вакансий очень велик и найти себе работу по душе — не проблема.

— Это логично. Боцман говорил, что Дендрария всё ещё не восстановилась после оттока «свежих мозгов».

— Наконец-то мы заживём… Кстати, Алик, надеюсь, что вы не собираетесь сегодня покидать этот мир? Мы бы хотели пригласить вас всех на новоселье.

— И не вздумайте отказаться! — подбежала Вика.

— Это уже не от меня зависит, — ответил Дементьев. — К тому же, сперва надо будет всех собрать. Дед пошёл разговаривать с пеньками, такими же старыми, как он сам. Лиша со своим агентом отправилась наводить какие-то справки. Боц и Фархад — занялись шопингом.

— Ты уж всех собери, пожалуйста. Мы правда хотим устроить вам прощальный вечер.

— Я постараюсь, — улыбнулся Алик. — А пока, располагайтесь тут. И не опаздывайтие на биржу. Потом расскажете, кем устроились…

— Алик, ещё раз спасибо тебе за всё, — поблагодарила его девушка. — Ты так много сделал для нас.

— Да. Мы очень тебе благодарны, — закивал Василь. — И прости, если что не так.

— Да бросьте, — тот махнул рукой. — Мне было приятно с вами путешествовать.

— Такое не забудется никогда. Мы будем гордиться таким знакомством.

— Гордиться — не то слово! — воскликнула Вика. — Мы всю жизнь будем тебя помнить. Ты — больше, чем человек! Ты — настоящий уникум!

— Что? Что? Как ты меня назвала? — Дементьев изменился в лице. — Ты. Ты почему так сказала?

— Что я сказала? — встревожилась девушка.

— Алик, в чём дело? — Василь выступил вперёд. — Что-то не так?

— Почему она меня так назвала? — трясся Алик.

— Как? «Уникум»? Да это хорошее слово. «Уникум» — означает…

— Я знаю, что оно означает! Вот, дьявол, — Дементьев обхватил себя руками, словно ему вдруг стало очень холодно. — Н-не обращайте внимания. Это я так. Прости, Вика, ты не виновата. Это всё я. Всё моё… Извините, ребята, я должен идти.

И он бросился на выход.

— Алик! Постой! — кинулся за ним Василь. — Ты ведь ещё вернёшься?

Но тот лишь махнул рукой и заскочил в закрывающийся лифт. Внутри он сполз по стенке, сев на корточки. В голове словно пылал огонь. Алик сам не мог понять, что с ним вдруг произошло. Как будто Виктория, сама того не ведая, запустила внутри него какой-то процесс. «Уникум, уникум, уникум… Ты — уникум. Алик — ты уникум… Нет! Не Алик! Арлекин! Арлекин — ты уникум! Откуда это? Почему это его взволновало?» Чтобы не смущать жильцов на первом этаже, он вовремя поднялся на ноги и, держась за голову, вышел на улицу.

— Вам плохо? — сразу спросил кто-то.

— Нет-нет, всё нормально, — ответил он, а сам всё продолжал думать.

Эта фраза была из его прошлого. Причём с ней было связано какое-то очень яркое воспоминание. Но вот какое? Событие произошло после того, как он стал Арлекином, но до «Эвридики». Это всё, что ему удалось вспомнить. Как он не пытался напрягать свою воспалённую память, выудить из неё какие-то дополнительные компоненты ему никак не удавалось. А ведь тогда случилось что-то важное. Что-то имеющее смысл. Возможно, способное помочь в их настоящем положении…

— Ситваен Дементьев? — окликнули его, окончательно сбив с мыслей. — Вот Вы где.

Растирая висок, Алик оглянулся и увидел бредущего за ним по пятам Никандра.

— Вы себя хорошо чувствуете?

— Нормально. Просто пока не могу привыкнуть к избытку кислорода. Дыхание перехватывает.

— Это пройдёт… Лиша просила Вам передать, что её срочно вызвали на важную встречу. Она сказала, что Вы знаете на какую.

— Проклятье! Всё-таки они её выцепили, — Дементьев с досадой хлопнул себя по ляжкам. — А я надеялся, что они дадут нам время.

— Тем не менее, она удалилась. И я располагаю мнением, что Вам не стоит огорчаться по этому поводу, потому что Лиша пообещала вернуться как можно скорее. А пока её нет — Вы можете воспользоваться предоставившейся возможностью хорошенько отдохнуть и отвлечься. Лиша лично попросила меня посодействовать вам и вашим друзьям в выборе досуга, ситваен Дементьев.

— Любезный Никандр, я в этом городе впервые, поэтому прошу проводить меня до так называемой гранд-террасы. Там мы договорились встретиться с друзьями, — попросил Алик. — А по дороге ты мне расскажешь, чем тут можно заняться, пока Лиши нет.

— С удовольствием. Ступайте за мной. Итак, что можно сказать о городе Арбор? Это второй по величине город Дендрарии. Столица Восточного Крыла зуны. Город знаменит тематическим парком Джунглилендом… Хотя это развлечение, наверное, больше подойдёт детям, а не взрослым. Для взрослых могу предложить логельбаны — это такие своеобразные полуспортивные центры, что-то вроде боулинга, только в разы динамичнее.

— Сейчас мне не до состязаний. Есть ещё что-нибудь?

— Скоростная прогулка на нитрожуках, по лесу. Представьте, что вы несётесь со скоростью двести километров в час, по густой чаще, в которой деревья стоят всего в нескольких метрах друг от друга, а вы петляете между ними на бешеной скорости, не задевая ни одного.

— Экстримом я сыт по горло. Мне бы расслабиться не помешало.

— Ну-у, — Никандр огляделся по сторонам. — Если Вы о том, о чём я подумал, то в принципе могу показать вам одно заведение, но предупреждаю сразу — проституция у нас под строжайшим запретом, и если вас поймают, то я не…

— Дружище, не мысли так радикально. Расслабление бывает разное. В том числе и вполне целомудренное.

— Ах, ну если так, то конечно же, в Арборе немало отличных рекреаций, спа-салонов, а так же знаменитый Храм Снов, где можно прекрасно восстановить силы. Но если Вас интересует сугубо моё личное мнение, то я бы на Вашем месте посетил Десепторию. Тем более, что Вам это не запрещено. Вы — не местные. Вот в Десептории вы точно отдохнёте с максимальным комфортом.

— Это опять куда-то транслироваться? — скривился Алик.

— Для экзокрафта это пустяк. Всего лишь несколько минут — и вы уже там. Но это, как говорится, уже вам решать. Я просто высказал своё мнение.

— Благодарю за совет. Мне уже успели основательно прожужжать все уши этой самой Десепторией. Но при этом никто ничего внятного про неё не сказал. Хотя бы ты, уважаемый, расскажи, что это за чудесный мир?

— Десептория находится в центре Десепторийской туманности, на краю которой расположена Дендрария…

— Меня не интересует «географическое положение». Меня интересует, что там — в Десептории?

— Там чего только нет. Настоящий курортный рай. Всё, что вашей душе угодно.

— А поконкретнее?

— Э-э-эм… Это сложно описать в двух словах. Слишком много там всего.

— Так опиши в трёх. Времени у нас много, я готов послушать.

— Говорить тут нечего. Тут нужно самим всё увидеть. Знаете, я вам жутко завидую. Не было бы запрета — я бы давно уже перебрался туда вслед за своим старшим братом.

— Нет-нет-нет, погоди. Не соскакивай с темы, — вцепился в него Алик. — Я хочу просто узнать об этом мире побольше.

— С удовольствием расскажу. Дендрария — образовалась примерно в…

— Да не Дендрария! — Дементьев едва не сорвался на крик. — Ты издеваешься надо мной, любезный Никандр? Ты прекрасно знаешь, что я заинтересован не Дендрарией, а Десепторией. Почему ты нахваливаешь мир, который не хочешь подробно описывать? Чтобы меня заинтересовать — нужны детали!

— Для чего? Если все и так знают, что такое Десептория. Кого не спроси. Остановите любого прохожего — и он Вам расскажет, — развёл руками Никандр.

— Зачем мне прохожий, если я хочу от тебя узнать об этом?! Это какая-то тайна? Или… — Алик задумался. — Или ты сам ничего об этом мире не знаешь? Я понял! Дьявол, я понял! Это всё вымысел. Как мифическая Эридания для жителей Мааса!

— Позвольте! — насупился Никандр. — Вы несёте полную чушь!

— Неужели? И почему?

— Потому что Эридания — это действительно вымысел, который зажравшиеся маасцы придумали для того чтобы ныть перед жителями более бедных зун, о том, какие они несчастные, и как в их Маасе всё плохо.

— А разве Десептория придумана не для этого?

— Десептория не придумана! Десептория существует!

— Чем докажешь?

— Мой брат успел переехать туда незадолго до запрета. С той поры он регулярно шлёт мне письма с фотографиями. Вот, взгляните сами, — Никандр вытянул руку с инфокомом и включил экран.

Затем, перед любопытным взглядом Алика, он начал проматывать какие-то фото, бормоча, — «не то, не то, опять не то, да где же?» В итоге нужных фотографий он так и не нашёл, сообщив, — «я вспомнил, я их перенёс на домашний компьютер». Алик хотел был что-то сказать, но его спутник тут же подтащил его к какому-то смуглому человеку в белоснежной одежде.

— Вахар, — обратился он к нему. — Как хорошо что я тебя встретил!

— Здравствуй, Никандр, — радостно отозвался тот и они коротко обнялись.

— Это мой шурин — Вахар, — представил его Никандр. — Вот он Вам точно сейчас развеет все сомнения по поводу Десептории. Вахар, познакомься, это мой товарищ — ситваен Алик Дементьев. Только представь, он не верит, что Десептория существует!

— Это что, шутка? — скорчил удивлённую мину Вахар. — Ситваен решил тебя разыграть, Никандр?

— Ты покажи ему, покажи, — мотал головой Никандр.

— Что показать?

— Свой кисет. Который тебе сын прислал из Десептории.

— А-а, — протянул тот.

— Сейчас Вы увидите настоящий десепторийский кисет, небывалой красоты. Ручная работа. Был изготовлен специально на заказ, — шептал Никандр Алику, пока Вахар шарил по своим карманам. — Эта вещица — настоящее произведение искусства.

— Сейчас-сейчас, он всегда при мне, — кивал мужчина в белом. — Подарок от любимого сына. Мне удалось его отправить на Десепторию с таким трудом, полулегально, через две зуны. Да где же он?

— Можете не искать, — уныло промямлил Алик. — Даже если я его увижу, откуда мне знать, что он прислан именно с Десептории?

— Да Вы сразу поймёте, что он оттуда! Сейчас только найду, куда же я его засунул… Охо-хо. Кажется, я оставил его дома. Вот ведь как бывает. Всегда беру его с собой, а именно сегодня забыл.

— Ну надо же, — поцокал языком Алик. — Какая досада.

— Пойдёмте, ситваен! Я живу в двух кварталах отсюда! Я покажу Вам не только кисет, но и фотографии и другие подарки от сына!

— Не стоит беспокоиться. Меня ждут друзья. И я бы хотел поскорее с ними встретиться, — Дементьев уже начал уставать от этой нелепой болтовни.

Сначала он был рад, что эти пустомели отвлекли его от мыслей о странном приступе, произошедшем недавно, но вскоре их упрямая трескотня начала становиться утомительной. Захотелось поскорее вернуться к Фархаду и Боцману.

Отвязавшись от Вахара, Никандр повёл Алика дальше по городу, продолжая убеждать его в реальности Десептории. Тот уже не спорил с ним.

Торжок представлял из себя небольшой городок внутри города, который сплошь состоял из лавок, магазинов и базарчиков. Причём всё было хаотично перемешано: магазин дорогой одежды мог соседствовать с фруктовыми развалами, а книжная лавка плавно переходила в аптеку. Тем не менее, всё это не раздражало. Даже могло показаться, что в этом было определённое удобство, так как вспомнив о какой-то необходимой покупке можно было практически тут же её обнаружить в поле своего зрения. Нужны хозтовары? Они слева и чуть подальше. Потребовалось спиртное? Оно тут же, справа. Есть нужда в новой одежде? Иди прямо и следом за антикварной лавкой увидишь магазин одежды.

Не смотря на плотность торговых точек, толчеи между ними не возникало, хотя людей было довольно много. Наконец, вся эта рыночная застройка закончилась, и за ней открылась очень широкая площадь, завершающаяся обрывом, уходящим в глубокое ущелье. Это и была так называемая гранд-терраса, выступавшая над пропастью и поддерживаемая снизу сотнями толстых, переплетённых корней. На самой террасе не было ничего, кроме ряда маленьких столиков под зонтиками. За этими столиками можно было посидеть, пообщаться, выпить местные напитки.

Фархада и Боцмана, Алик заметил ещё издали. Они стояли в самом конце террасы, возле балюстрады.

— Давно ждёте? — спросил Дементьев, подходя к ним.

— Не очень, — ответил Боцман. — Ну что, пристроили наших касатиков?

— Да, всё удачно.

— А Лишу где потеряли?

— Лиша нас покинула на какое-то время. Её вызвало руководство.

— Ох, не вовремя…

— Это точно. Но что тут поделаешь? Придётся её ждать.

— И чем займёмся? — спросил Фархад.

— Тут местный абориген предложил несколько вариантов досуга, — ответил Алик. — Я если честно в замешательстве…

— Он не верит в существование Десептории. Сравнил её с Эриданией. Как такое возможно? — произнёс Никандр.

— Алик, это правда? — удивился Боцман. — Ну вообще-то, сравнивать эти зуны очень глупо. Эридания — вымысел, а Десептория — есть на самом деле.

— Может и так, только вот никто, почему-то, не может ничего толкового о ней рассказать, — Алик скрестил руки на груди.

— Мы можем, — ответил Фархад. — А что тебе рассказывать?

— Подробности! Как она выглядит? Какие люди там живут? Какие развлечения?

— Всё там нормально. Отличная зуна. Мы с Боцманом посещали её и остались в полном восторге. Нам ты тоже не веришь?

— Я просто хочу знать подробности.

— Ну ты и скептик, да!

— Подробности мы подзабыли, конечно, — добавил Боцман. — Но лишь потому, что были в Десептории уже довольно давно.

— Всё равно не понимаю, — стоял на своём Алик. — Вот если я встречаю что-то удивительное, то забыть это уже не в состоянии. Потому что оно произвело на меня впечатление. Даже полустёртая память этому не помеха. А вы оба, в трезвой памяти, забыли о чудесах Десептории! Самим-то не странно?

— Э! Зачем вообще переливать из пустого в порожнее, брат? Если ты отказываешься поверить в Десепторию, то тебя необходимо самого туда свозить, чтобы ты убедился в её существовании. Иначе так и будешь упираться.

— Вот и я говорю о том же, — поддержал Никандр. — Вам разрешено транслироваться на Десепторию. Так что вам мешает это сделать?

— А что, Фархад, по-моему это идея, — поддержал Боцман. — Лиша всё равно вернётся нескоро. А коротать время в её ожидании лучше всего в Десептории. Я так считаю. Заодно опробуем новое оборудование на «Одалиске».

— Почему нет? — пожал плечами Фархад. — Махнём — отдохнём.

— Я не против, — согласился Алик. — Но как же Василий Лоурентийский? Как же Лиша? Когда они вернутся — где будут нас искать?

— Э-э! Старик там заболтался со своими дубами-колдунами. А скорее всего, этот старый хрен просто уснул там под кустиком, и храпит себе на все лады. И пусть! Пожилому человеку полезно отдыхать, — весело ответил Фархад.

— А Лишу я встречу сам. И сообщу ей, куда вы отправились. Если вы не вернётесь раньше, разумеется, — пообещал Никандр.

— Ну раз так, не вижу смысла отказываться, — окончательно сдался Дементьев.

«Одалиска» висела в пространстве, окружённая туманом. Опять туман. Алик находил в нём неприятное сходство с дымкой, окутывающей останки «Марии Ауксилидоры», и его удивлял весёлый энтузиазм спутников.

— Ты чего такой напряжённый? — в конце концов не удержался от вопроса Боцман.

— Туман не нравится, — буркнул Дементьев.

— А что не так с туманом? В ноосфере туманности — это обычное дело. Они возникают вокруг рассейвающихся зун, или на месте схлопнувшихся зун, или…

— …там, где поджидает какая-нибудь хрень.

— Ой, да брось! Ну обжёгся на молоке, зачем на воду-то дуть? Всё в порядке, говорю тебе.

— Да, наверное. Просто у меня в жизни с туманами слишком часто были связаны нехорошие события.

— На этот раз всё будет отлично.

— Так, хорош бухтеть! — заткнул их Фархад. — Я настраиваюсь на приём. С момента нашего последнего визита эту процедуру очень сильно усложнили.

— Это из-за дендрарийцев, — кивнул штурман. — Из-за их запрета на выезд. А ещё, я слышал, что Десептории пришлось ограничить пропускную способность каналов связи из-за участившихся скандалов, когда инозунцы пытались вернуть домой обосновавшихся здесь родственников и друзей. Один старый дафнис долго вопил, после того как его послала куда подальше родная дочь, ставшая десепторийкой. Мол, его даже на зуну не пустили. Просто организовали сеанс связи с дочерью. И разговор оказался для папаши весьма тяжёлым.

— Нас-то, надеюсь, не пошлют куда подальше? — произнёс Алик.

— А нас-то за что? — расхохотался Боцман.

— Вам обоим что в лоб, что по лбу! Кому я сказал, чтобы не бухтели? — в сердцах воскликнул Фархад.

— Да всё, молчим, молчим.

— Уже можете не молчать. Десептория дала добро на коннект. Только у них там шумы какие-то, точка выхода «плавает». Поэтому появиться мы можем где угодно.

— Да не впервой, — махнул рукой Боцман. — Главное, чтобы ни с кем не пересечься на выходе.

— Вероятность есть, но существенно ниже, чем в Маасе, — кивнул Фархад, закрепляя шлем. — Все готовы? Включаю субресивер.

— Субресивер загружается, — ответил Боцман, уткнувшись в приборы.

— На восьмидесяти процентах дай знать.

— Понял… Есть восемьдесят.

— Принято, — Фархад подвинул рычаги управления. — Входим во внутренний диапазон.

Туман на экране завихрился, как молоко, размешиваемое ложкой, затем заклубился снегом и слегка рассеялся. Но всё же не до конца. Он стал каким-то странным, неоднородным. Повсюду летали туманные сгустки, похожие на клочки рваной марли. Однако самой большой неожиданностью для визитёров оказалось нагромождение огромного количества экзокрафтов, разных моделей и времён. Экзокрафты висели вразброд, как попало, словно космический мусор в вакууме. Ни один из них не выглядел повреждённым, но все без исключения не работали. На них не горели опознавательные огни. Автоматические радиомаяки молчали. В некоторых местах экзокрафты сбивались в беспорядочные кучи, создавая препятствия для движения.

— Коссо… — только и успел квакнуть Фархад, и тут же замедлил ход «Одалиски», чтобы не врезаться в первое попавшееся нагромождение. — Вот так попали!

— Что здесь произошло? — с тревогой всматривался в экран Алик.

— Кто бы знал, — ответил капитан.

— Откуда здесь столько экзокрафтов? Здесь была война?

— На войну не похоже. Все машины целёхоньки. Просто заброшены, — осторожно лавируя между корпусами, Фархад принялся настраивать связь. — Попробуем связаться с диспетчерской службой.

— Я этим займусь, — вызвался Боцман. — Десептория, приём! Говорит борт 201, «Одалиска». Туристический рейс. Вы меня слышите, Десептория? Приём.

— Слышим вас, борт 201, -ответил неожиданно мягкий и приятный мужской голос. — Но не фиксируем на радаре. Уточните ваши координаты.

— Наши координаты… Так, сейчас… Наши координаты: один-три-ноль, три-два-два, полста четыре. Как поняли, Десептория?

— Принято, «Одалиска»… Что вы наблюдаете? Приём!

— Наблюдаем очень много брошенных экзокрафтов. Приём!

— Поняли вас, «Одалиска». К сожалению, вас забросило в сектор Тет, на свалку. Поэтому мы не смогли вас засечь. Мусор блокирует сигнал радара. Но не волнуйтесь, мы отправим вам новые координаты точки выхода на центральную стыковочную площадку. Вы готовы принять координаты? Приём!

— Десептория, нам нужны координаты ближайшей стыковочной площадки. Мы торопимся и не можем долго у вас задерживаться.

— В таком случае, сообщите цель вашего визита, «Одалиска». Приём.

— Десептория. Цель нашего визита — проведение кратковременного досуга. Поэтому нам не надо в центр. Дайте нам координаты ближайшей к нам стыковочной площадки.

Диспетчер на том конце умолк на несколько минут.

— Странные они какие-то, — констатировал Алик. — Может и не хотят особо, чтобы мы у них останавливались?

— Хотят-хотят, — ответил Фархад. — Сейчас дадут нам новые координаты.

— «Одалиска», приём, — вернулся на связь диспетчер.

— Да, Десептория. Мы ждём координаты.

— «Одалиска», в связи с тем, что вы не планируете долго у нас задерживаться, мы посоветовались и решили предложить вам отдых в наших знаменитых термах. Они как раз расположены ближе всего к вам. И если вы не против — мы передадим вам их координаты.

— Термы! — хлопнул в ладоши Боцман. — Ну конечно! Я вспомнил, что мне больше всего понравилось в Десептории! Знаменитые десепторийские термы!

— Точно! — согласился Фархад. — Как мы вообще могли их забыть?

— Термы? Это… Как бани, что ли? — спросил Алик.

— Да. Только не русские и не финские, а скорее что-то вроде хаммама, — ответил Боцман. — Но у них там отменный парок, горячие камушки…

— И потрясающий массаж, — добавил Фархад.

— «Одалиска», вы не пожалеете, если остановитесь в наших термах, — подключился диспетчер. — Наши термы регулярно посещают самые богатые визариты Мааса, лендлорды Брейвена и вожди Варк Ут. Вам будет предоставлен полный сервис обслуживания, угощения и прохладительные напитки. Вы останетесь очень довольны после посещения наших терм.

— Ну что? — обернулся Боцман к Алику.

— После всей этой волокиты, я бы от хорошей баньки не отказался, — ответил тот.

— Тогда решено. Десептория, высылайте нам координаты!

Как только последние корпуса пустых экзокрафтов остались позади, перед «Одалиской» раскинулось огромное пространство, заполненное Десепторией. Именно заполненное, потому что зуна не являлась цельным миром, а состояла из многочисленных разрозненных кусков, свободно плавающих в лёгкой туманной дымке. Эти куски имели продолговатую форму: от пятиста метров — до трёх километров в длину. Снизу у них торчали каменистые выступы, а сверху всё было плотно застроено всевозможными конструкциями, преимущественно развлекательного характера. Десепторийский сегмент имел чёткую зону гравитационного воздействия, поэтому фрагменты мира дрейфовали не как попало, а имея чёткое разделение пространства на верх и низ. Именно поэтому постройки размещались только с одной стороны парящих островов.

Образ Десепторийского архипелага был крайне футуристичен. Со всех сторон туман пронзали длинные, блуждающие лучи прожекторов. Разноцветные лазеры дёргались во все направления яркими иглами. Неоновые вывески чередовались с огромнейшими плазменными экранами. Не проходило и минуты, что бы где-нибудь не вспыхнул роскошный, мерцающий фейерверк. Кружились исполинские колёса обозрения, на аренах выступали акробаты и жонглёры. Десятки открытых сцен демонстрировали выступления разномастных музыкальных коллективов: от классики — до тяжёлого рока. Фасады сотен кинотеатров пестрели афишами крутейших фильмов. Казино, театры, рестораны, американские горки, аквапарки, дискотеки и клубы — всё это манило, зазывало, влекло: шумя, рокоча, бумкая глухими басами. Это немного походило на ночную сторону Мааса, но выглядело более концентрировано, локально и доступно.

«Одалиска» медленно летела среди взрывающихся огненных цветов фейерверка, облизываемая лучами прожекторов. Из кабины ближайшего колеса обозрения летящему экзокрафту радостно махали счастливые люди.

— Ну, что? Теперь ты поверил, что Десептория реальна? — спросил Боцман у Алика.

— Теперь верю, — ответил тот. — Почему вы сразу не рассказали мне, какая она?

— Хотели интригу сохранить.

— Н-да… Вот уж не думал, что встречу мир более пёстрый, чем Маас.

— В Маасе — деньги создают развлечения, а в Десептории — наоборот. Десепторийцы никогда не ставят деньги во главу угла. Для них главное, чтобы был праздник. Всегда. Поэтому, в плане досуга, Десептория может дать Маасу ощутимую фору.

— Площадка под нами, приготовьтесь к стыковке, — сообщил Фархад.

Термы располагались на километровом обломке мира, к которому уже было пристыковано несколько десятков экзокрафтов, сидящих словно комары на теле слона. «Одалиске» выделили небольшую платформу возле правой оконечности. Стыковка прошла быстро и очень успешно. Под затихающий гул двигателей, путешественники выбрались из бортового люка.

За площадкой практически сразу начинались постройки пресловутых терм, выполненные в виде древнеримских храмов, освещённых пёстрой иллюминацией. Двери открылись и навстречу гостям вышел пухлощёкий банщик в белоснежной тоге, улыбающийся самой приветливой улыбкой. Вместе с ним наружу вырвался лёгкий парок.

— Какая радость! Здравствуйте, дорогие гости. Прошу, проходите, проходите. Мы вас ждём!

— Ждёте? — удивлённо спросил Алик. — Может быть вы нас с кем-то путаете? Мы не договаривались о визите заранее.

— Десепторианская диспетчерская служба предупредила нас о вашем визите. Ваш экзокрафт имеет бортовой номер двести один? И называется «Одалиска»?

— Всё правильно.

— Тогда мы ждём именно вас. Ну же, проходите внутрь. Всё уже готово к вашему приёму.

Внутреннее убранство термы выглядело ещё пышнее и монументальнее, чем снаружи. Здесь царила идеальная чистота. Каменные полы буквально блестели и были тёплыми, почти горячими. На стенах были изображены рисунки в античном стиле. Повсюду стояли статуи и экзотические растения. Залы имели высокие потолки, которые подпирались колоннами. По полу стелился лёгкий, тёплый пар, живописно разлетавшийся в стороны от шагающих ног. Первым делом визитёров подвели к ресепшену, на котором их встретила улыбающаяся женщина-администратор. Она внимательно расспросила их о банных предпочтениях, планируемом времени пребывания и здоровье. Алик отметил, что люди работающие здесь улыбаются абсолютно искренне. Ему без труда удавалось уловить фальшь, но здесь её намёков не чувствовалось. Эти люди искренне радовались их визиту. Или же, от бесконечного потока посетителей, постоянная дежурная приветливость буквально впечаталась в их облики. Ещё у всех здесь была очень хорошо поставленная, мелодичная речь: с правильными интонациями и членораздельным произношением слов. Эту речь было просто приятно слушать. Одним словом, всё в этом месте располагало к себе и обещало действительно сказочный отдых. Хотя недоверчивый Дементьев до последнего пытался цепляться за мелочи. Например. Его удивило то, что администраторша не потребовала денег, объяснив, что оплата рассчитывается и взимается после предоставленных услуг, а не до.

— Позвольте, но как мы сможем понять, что уложились в свой бюджет? — не унимался Алик.

— Вы непременно в него уложитесь. Скажу вам больше — оплата у нас чисто символическая и не разорит вас, можете не сомневаться, — улыбалась женщина.

— Откуда вам известно, есть ли у нас вообще деньги?

— Мы просканировали ваши платёжные кольца на входе.

— Ясно. И всё же я предпочёл бы узнать конечную сумму, заплатить и уже успокоиться на этот счёт.

— А наша политика подразумевает оплату только после предоставления услуг. Мы не берём деньги за то, что ещё не предоставили.

— Алик, да хорош тебе, — не выдержал Боцман, уже расстёгивающий рубашку. — У них такие правила. Чего тебе неймётся?

— Ладно, положусь на вашу осведомлённость, — смирился Дементьев.

Гостям выдали банные принадлежности: душистые масла, шампуни, полотенца, простыни. После чего они проследовали в зал раздевалки. Никого кроме них и ловких служителей в терме не было. Оказалось, что индивидуально для них отвели целый павильон. Специально, чтобы дорогим посетителям никто не мешал. Раздевшись, Алик, Фархад и Боцман обмотались полотенцами и, сложив свои вещи на специальные тумбы, прошли в основную часть бани. Здесь наконец-то стало понятно, что же из себя представляют легендарные десепторийские термы.

Тишину огромного зала нарушало лишь журчание воды. А звуки голосов здесь скрадывались, распадаясь точно клубящийся пар. Ещё здесь царила чрезвычайно сильная влажность, но дышать было легко — летучие эфирные масла замечательно прочищали дыхательные пути. Освещение располагалось таким образом, что в каких-то частях помещения было очень светло, а в каких-то — царил лёгкий полумрак. И вся эта игра света и тени контрастировала на удивление тонко. Всю центральную часть занимал бассейн с идеально чистой, прозрачной водой и разными уровнями глубины. В угловой его части можно было спокойно сидеть, и при этом вода доходила до уровня груди, но дальше глубина постепенно увеличивалась, и уже ближе к центру бассейна можно было спокойно плавать, едва дотягиваясь ногами до дна.

Самым удивительным было то, что в центральной части бассейна, примерно на полтора метра выше уровня воды выступала надстройка с другим, небольшим бассейном, из которого постоянно струились водопады, испускающие пар. В верхнюю купель можно было попасть, обойдя нижний бассейн по краю, или же взабравшись по ступенькам прямо из воды. Судя по поднимающемуся пару, вода наверху была горячая. Да и в нижнем бассейне температура воды варьировалась. Если с ближней стороны она была очень тёплой, почти горячей, то в дальнем конце бассейна властвовала прохлада и можно было прекрасно освежиться, нырнув с распарки в холодную воду. А затем, проплыв через весь бассейн, ощутить как вода вокруг становится всё теплее и теплее. Это было неповторимое ощущение.

В углу, справа от входа, размещался живописный уголок с большими каменными лежаками, декоративными растениями и столом, изобилующим лакомствами. Всё было настолько искусно подобранно, что не придраться. Дальше, за лежаками, располагались настенные фонтаны с холодной водой и кипятком. А огромная статуя Нептуна в угловой части бассейна то и дело изрыгала из своего разинутого рта горячий пар, окутывающий помещение и стелящийся над водой.

Пока товарищи осматривали стол, Алик буквально сразу нырнул в бассейн. Фырча от удовольствия он проплыл через него пару раз, мимо полупогруженных в воду статуй русалок и купальщиц. Рассматривая причудливо искажавшуюся на дне мозаику, изображавшую морских обитателей. Затем он слазил в горячую купель, спрыгнул с неё в холодную часть бассейна, поплавал ещё немного, пока не начал немного уставать и только после этого вернулся к друзьям, которые уже приступили к закускам.

— Если бы ты ещё немного задержался, вернулся бы к пустому столу, — пошутил Боцман.

— Вода просто шикарнейшая, — ответил Алик, затягивая полотенце на бёдрах и утирая рукой лицо. — Сходите, поплавайте.

— Успеем. Ты давай к столу подсаживайся. Смотри: мясо с пылу, с жару. Фрукты. Персики, сливы, черешня — всё без косточек. Ты когда-нибудь такое пробовал?

— Ну-ка, — Дементьев подхватил сливу, положил в рот, разжевал.

Сладкий фрукт таял во рту. Косточки внутри действительно не было, лишь сплошная мякоть.

— Оригинально. Но остаётся чувство, что чего-то не хватает. С косточкой хотя бы какой-то процесс был, а так — вообще для лодырей, — пошутил Алик.

— Опять не доволен! — хлопул себя по коленям Фархад. — Ты как старая бабка, слушай!

— Я? Не доволен? Да я счастлив! Уже одно только купание в этом бассейне окупило мне половину моральных издержек, понесённых за время нашего путешествия! Ещё немного, и вообще всё чёртово приключение окупится с избытком.

— Ну, слава богу, мы тебе угодили, — щерился Боцман. — Здесь действительно потрясающее место.

Усевшись за стол, Алик привалился к тёплой плиточной спинке лежака и блаженно потянулся.

— Вечный кайф, да? — подмигнул ему жующий Фархад.

— Место что надо. Даже странно, что мы здесь одни.

— А кто тебе ещё нужен?

— Никто не нужен. Просто размышляю. Если в Десептории нет отбоя от отдыхающих, то как нам троим удалось занять целый зал, причём такой большой, даже не постояв в очереди?

— Значит у них много таких залов. Ты не о том думаешь, брат. Думай об отдыхе. Расслабься, да. Или сумеречники не умеют расслабляться?

— Смотря какие сумеречники, и смотря что считать расслаблением. А если говорить обо мне, то я уже давно не сумеречник. В отставке я, сколько можно повторять? Официально отстранён от капитулярной службы. Теперь это всё в прошлом, понятно?

— Понятно, куда уж понятнее. Ты давай, налегай на еду, братан. Не сиди сиднем.

Алик принялся за угощение. Тем временем, Боцман, отойдя к ровному лежаку, набрал полный ковшик кипятка, широким движением руки расплескал его по каменному пологу и тут же шлёпнулся на него всем телом, словно огромный морж. Даже рёв издал на зависть моржу-вожаку. Дементьев усмехнулся, а сам прислушался, отметив, как быстро раскатистый рык друга был проглочен парящей атмосферой термы.

— Не ошпарился? — спросил он.

— Не-ет! Ух, хорошо! Все суставы прожгло насквозь, — ухал Боцман. — Обожаю это дело! Тебе тоже рекомендую. Набираешь горячей воды, льёшь на лежак и сам сверху…

— Я пока не готов к такой экзекуции. Да и душновато здесь как-то.

Словно в ответ на его слова, статуя нимфы, стоявшая позади, у стены, начала «выдыхать» в его сторону прохладный свежий воздух.

— Не понял, — Алик несколько раз втянул его полной грудью. — Мне кажется, или стало свежее?

— Не кажется, — ответил Фархад, выбирая виноградную кисть помассивнее. — Вон, оттуда подуло. От статуи. Там видимо кондиционер.

— Стоило мне заикнуться о том, что мне душно, и вот тебе пожалуйста. Освежают. Они что, подслушивают нас?

— Может и подслушивают. Что с того? Даже если и так, они это делают, чтобы нам во всём угождать, — не волновался Фархад. — Или ты думаешь, что они хотят выведать наши секреты?

— Одно другому не мешает, — ответил Алик. — Это я тебе как бывший чекист говорю. И пока мы здесь находимся, давайте-ка не будем излишне чесать языками.

— Да мы и не собирались, э. Успокойся.

Следующие пятнадцать минут они молча жевали. Дементьев с удовольствием обгладывал изумительные жареные рёбрышки под кисло-сладким соусом. Румяный, распаренный Боцман вгрызался в окорок. Фархад расправлялся с большущей гусиной ножкой.

— Всё хорошо, — бросив кость на опустевшее блюдо и вытирая жирные пальцы салфеткой, Алик непроизвольно рыгнул. — Пардон… Мясо, фрукты, соки… Всё на высшем уровне. Но знаете, чего мне сейчас захотелось?

— Неужто баб? — Фархад переглянулся с Боцманом и они скабрезно захихикали.

— Не-е-е, — протянул Дементьев. — По крайней мере, не сейчас, когда такая расслабуха. А вот сейчас хочется пива. Свежего, холодненького.

— А-а, ну-у, да-а, — расплывчато промычал Боцман. — Пивка бы не помешало, конечно. И чтобы рыбка.

Не успел он договорить, как к их месту расположения, неслышно шагая, приблизились две полуобнажённые красотки. Одна несла три огромные, запотевшие кружки светлого пива, а другая — два блюда: с вяленой рыбой и только что сваренными раками.

— Нет, вы видели? Видели? — полушёпотом произнёс Алик. — Опять! Стоило нам заговорить и вот…

— Отличный сервис! — потирал руки перед красными, аппетитными раками Боцман. — Чувствую себя стариком Хоттабычем.

— Девушки, а может вы остане… — потянулся за уходящими банщицами Фархад, и, махнув рукой, схватился за кружку. — А, ладно. Спасибо за пиво. Только я тёмное люблю.

— Так оно тёмное, — указал на его кружку Алик. — У нас с Боцманом светлое, а твоё — тёмное.

— И вправду. Было же вроде светлым. Когда успело потемнеть? Ну, чудеса.

— Да уж, чудеса, — Дементьев поднёс было кружку к губам, но остановился, придумав что-то. — Друзья! Погодите, не пейте!

— Почему? — удивились те.

— У меня есть идея. Давайте проведём эксперимент?

— Эксперимент? Интересно. Ну-ка, — кивнул Боцман.

— Давайте сначала представим, какого пива нам бы хотелось. Фархад, начинай.

— Баварского, с горчинкой, — ответил тот.

— Отличный выбор. Хотя я всё никак не могу привыкнуть, что мусульманин хлещет алкоголь.

— Ай, не дави на совесть, да! Коран запрещает пить алкоголь живущим на Земле. Так? Так. В раю же правоверным обещаны реки из вина, приятного для пьющих. Моя душа не на Земле. Поэтому имеет полное право на это. Тем более, что моё физическое тело алкоголя не пьёт. Значит я чист перед Всевышним. К тому же… Боц, как ты там говорил?

— К тому же, здесь всё нематериальное, — произнёс Боцман. — Алкоголь — это не алкоголь, а лишь его симуляция. А если мусульманину приснилось, что он пьёт пиво, то грешником он от этого не станет.

— Вот! — поднял указательный палец Фархад.

— О, кей, считайте, что убедили, — ответил Алик. — Так что насчёт тебя, Боц? Твои пивные предпочтения?

— Чешское какое-нибудь, — признался тот. — Не крепкое только. С хлебным привкусом.

— Замечательно. Ну а я задам задачу посложнее. Хочу «Жигулёвского». Но не ту мочу, что сейчас продают, а настоящее, советское. Какое было именно в те времена.

— Эко ты загнул, — усмехнулся Боцман.

— В том-то и дело, — кивнул Дементьев. — Такого пива уже давно нет. Я даже вкуса его не помню. Но хочу именно его. А теперь давайте продегустируем наши напитки.

Все трое сделали по глотку, а затем, прежде чем окончательно проглотить, несколько секунд, с задумчивыми лицами, «катали» пиво на языке, чмокали губами и причавкивали, ловя послевкусие.

— Всё, как я и хотел, — первым воскликнул Фархад. — Горчинка именно такая. Ни больше, ни меньше. Очень вкусное пиво.

— Холера! Готов поклясться что это это пиво прямиком из Карловых Вар, — подключился Боцман. — И вкус такой, какой я хотел! А что у тебя Алик?

Дементьев ответил не сразу. Он сидел, напряжённо думая.

— Так что тебе налили? — окликнул его Фархад. — Современный «Жигуль»? Так вылей эту отраву.

— Да подождите вы оба! — с долей раздражения отмахнулся тот. — Мне трудно это проанализировать, ведь я говорил, что не помню вкус советского пива. Но провалиться мне на этом месте, если это не то самое пиво!

— Как же ты это понял, если не помнишь вкуса? — поинтересовался Боцман.

— Я его вспомнил. Этот вкус порождает воспоминания. Ассоциируется с теми годами. Это трудно объяснить. Это нужно попробовать. На вот, глони, — и Алик протянул ему кружку.

Боцман глотнул из неё и пожал плечами, — какое же это советское пиво? Современное, чешское. От моего мало чем отличается. Я бы даже сказал, что вообще не отличается.

— Погоди-погоди, ты уверен?

— На сто процентов, дружище.

— Тогда я чего-то не понимаю… Это в корне рушит моё представление о ноосфере. Я думал, что всё здесь подчинено основополагающим законам. Разнообразным, уникальным, но определённым. Вот — есть зуна. Чтобы понять, что это такое, достаточно представить, что некий умелый программист, который по совместительству ещё и художник, создал компьютерную игру-песочницу. Это такие игры, в которых игроки предоставлены сами себе, не обременены главным сюжетом, и вольны делать всё, что захотят. В рамках геймплейных ограничений разумеется. В их распоряжении небольшой мир, куча квестов и виртуальных оппонентов. А есть более углублённые виды «песочниц». Которые даже не столько игры, сколько редакторы. В них игроки могут уже не просто гулять, драться и искать приключения, а самостоятельно что-то строить, сооружать, творить. Они способны создать что угодно, опять же в рамках программного дозволения. Но эти рамки уже значительно шире. Да и миры гораздо, гораздо обширнее. И именно эти игры ближе всех напоминают зуны. По сути, это зуны и есть, только существующие в виртуальном киберпространстве. Но система у них та же. Кто-то создал первооснову, а уже потом пришли другие и начали что-то на ней сооружать. И этим пришельцам не приходится ломать голову над скучными и трудоёмкими алгоритмами: физика, визуализация, источники света, суточные циклы и так далее. Всё это за них уже продумал какой-то гениальный инженер. Создал для них конструктор, из деталей которого можно строить всё, что твоей душе угодно. Но заменять детали первоосновы… — Алик покачал головой. — Это уже не про вас. Вкусы, запахи, тактильные ощущения и прочее — всё это не ваше. Если вам кажется, что роза должна пахнуть так, а другому человеку кажется, что она пахнет иначе, то в мире, созданном этим человеком, вы будете чувствовать запах, который чувствует он, а не вы. Вы будете пить воду, и понимать, что у неё необычный вкус. Потому что с таким вкусом её воспринимает создатель. На этих принципах зиждятся основы функционирования эфирных миров. Иначе бы они не имели чёткой структуры, а расплывались бы аморфными сгустками, словно кисель, превращаясь в хаос. Здесь же мы видим, что свойства одного и того же предмета меняются в зависимости от наших индивидуальных восприятий. И это как минимум странно. Нет, я конечно же сталкивался с подобными парадоксами в ноосфере. Например, с многоконфессиональными храмами в Тейлор-Тауне. Но их устройство мне было понятно. Создатель не вкладывал в них никаких первооснов, а просто создал каркас, имеющий свойство адаптироваться под восприятия отдельных слоёв населения. Это простецкая система, которая доступна даже на Земле. Если в городе есть храм, то теоретически его можно использовать и как церковь, и как мечеть, и как синагогу. Если отринуть духовные принципы, люди разных конфессий могут проводить там богослужения по очереди. И уж совсем гипотетически, люди разных конфессий могут проводить там службы вместе, хоть и будут сильно мешать друг другу. Поэтому культовые сооружения на Земле разделены. А в ноосфере ничто не мешает объединить их в один дом, внутри которого прихожане просто не будут замечать друг друга. Но вот что касается напитков, точнее их вкуса… Вкус — это уже совсем другое. Это первооснова, которая не способна подстраиваться под человека, если он сам её не создал.

— То есть, ты хочешь сказать, что мы втроём создали Десепторию? — спросил Фархад, которого быстро утомили разглагольствования Алика.

— Я хочу сказать, что подобное явление — крайне необычно. Словно кто-то сканирует наш разум и выдаёт нам желаемое за действительное.

— Может так оно и есть, — развёл руками Боцман. — Среди нас нет специалистов по созданию зун. Всех тонкостей мы не знаем. Лично я считаю, что если подобное создано нам в угоду, то этим нужно пользоваться и наслаждаться.

— Пойду я, ещё немного поплаваю, — поднялся Дементьев.

— Ступай, ступай, а то ты слишком сильно загоняешься по всякой ерунде…

— Мы были на грани, — улыбаясь искусственной, пластиковой улыбкой, рассуждал Ал Элад, когда они с Ал Хезид, после напряжённого собрания в залах Синедриона, наконец-то уединились в покоях Серафимской Лавры. — Я уверен, что Совет собирался закрыть нашу операцию, как не дающую результатов. И он бы это сделал, если бы не последние известия о массовых исчезновениях вээлов.

— Да уж, — Ал Хезид нервозно нюхала пальмовую ветвь, смоченную благовониями. — Не было бы счастья, да несчастье помогло… Сам-то что думаешь насчёт этой утечки?

— Я? — Ал Элад саркастично ткнул себя пальцем в грудь. — Ты меня спрашиваешь? А я-то думал, что это ты у нас агент внедрения, и тебе должно быть виднее, что там творится. Ты ведь именно для этого туда и командирована. Но вместо данных об исчезновении вээлов, ты тащишь нам какую-то ерунду, про беглых культистов и следы Хо. Соберись, Ал Хезид, ещё одного шанса Синедрион нам не даст. Ищи информацию.

— Делаю всё, что могу.

— Если это всё, что ты можешь, мы обречены.

— Хватит, Ал Элад, я тебя умоляю. Ты не был там. И не понимаешь, как всё сложно. Я знаю, что ты здесь тоже не в бирюльки играешь. Но поверь, я стараюсь изо всех сил.

— Верю… И если тебе нужна помощь…

— Нужна. Сакрариум хранит досье на всех пропавших. Передай их мне. Я их проанализирую. Может найду взаимосвязь.

— Оставь это нам. Ал Йезель уже этим занимается. Всё что найдёт — отправит тебе.

— Благодарю. А что насчёт сумеречников?

— За них не беспокойся. Они занимаются профилактикой распространения демпфирной контаминации.

— Это больше похоже на тактику «выжженной земли».

— Что поделать? Увы, это единственный способ остановить деформационные процессы. Чистильщики не должны тебя волновать. Но есть одна заноза, с которой я бы порекомендовал не пересекаться. Кажется, твой «старый поклонник» всерьёз вознамерился прижать тебя, Ал Хезид.

— Ты это о ком? У меня много «старых поклонников». И все меня очень «любят».

— У этого особенная «любовь».

— Энк, — у Ал Хезид сразу возникла верная догадка. — Опять он взялся за старое?

— Да. И в этот раз настырен, как никогда. Я сделал всё, что мог, чтобы максимально сбросить его с твоего хвоста. Но максимум, что мне удалось — это лишить его группы. Теперь он действует в одиночку. Тем не менее, недооценивать способности этой ищейки я бы не стал. Помни, что на кону твоя репутация. А если тебя разоблачат, то скандал получится просто катастрофический. Такой, какого ещё не знала наша история.

— Энку я не по зубам.

— Бесспорно. Однако ты можешь отвлечься, потерять бдительность, подпустить его слишком близко.

— Ты опять меня недооцениваешь.

— Я просто взываю к твоей осмотрительности. И что значит «опять»? Разве я тебя когда-нибудь недооценивал?

— Ну, например, когда у меня за спиной договаривался с Аликом.

— Брось, Ал Хезид. Это вовсе не потому, что я тебя недооцениваю.

— А почему? Потому что не доверяешь? Ты ведь перестал мне доверять с того момента, как меня и Хо… — Ал Хезид осеклась. — Ты помнишь, что с нами сделали. С той поры я стала для вас чужеродным придатком.

— Это неправда, — Ал Элад обнял её. — Ты — это мы. А мы — это ты. Так было и так будет. Но я волнуюсь за тебя. Ты слишком увлечена и слишком озабочена своей миссией. Это ослепляет тебя. Не ищи врагов в Сакрариуме. Мы — твои братья-сальвификарии, никогда тебя не бросим.

— Прости, Ал Элад, — склонилась Ал Хезид. — Мне сейчас очень тяжело. Я загнана в угол.

— Из угла всегда есть выход. И ты его найдёшь. А мы тебе поможем. Хочешь знать, почему я общался с… Никак не могу привыкнуть называть его «Аликом». Для меня он по-прежнему Калибан. Так вот, я вышел с ним на связь потому, что должен был это сделать. Поскольку Калибан постепенно просыпается, он всё меньше контролируем тобой. И усилить контроль над ним мы можем лишь совместно. Вот для чего я связывался с нашим подопечным.

— Благодарю за объяснение, брат.

— Не за что. Кстати, по поводу исчезновений вээл… У нас действительно кое-что имеется. Все они исчезали из трёх определённых секторов. Все принадлежали к особым социальным группам. И все вербовались по одному и тому же принципу. Через подставные организации. Используя хитрую, пятиступенчатую систему допуска, для запутывания следов. Но итог один — все нити обрываются в метавихре Лапласа. Поскольку вариативные когерентности там изменяются слишком быстро, успеть отследить остаточную волну попросту невозможно. Время упущено. И куда занесло всех этих вээлов — не известно.

— По идее, их должно расшвырять в разные стороны, совершенно непредсказуемо. Метавихри Лапласа крайне нестабильны. Какой смысл загонять вээлов туда?

— Значит смысл есть. И у этих метавихрей существуют скрытые тенденции, которые нами пока не изучены и неведомы, но ведомы тому, кто пользуется ими, похищая вээлов.

— Я приму это к сведению, Ал Элад. Теперь мне нужно возвращаться в Дендрарию.

— В Дендрарию? Которая в Десепторийской туманности?

— А есть другая Дендрария?

— Вроде нет… Мне просто любопытно, каким ветром вас занесло в Десепторийскую туманность?

— Скажем так, выбрали тихую гавань для короткой передышки. Я знала, что вы меня вызовете и должна была сохранить уверенность, что с моими спутниками будет всё в порядке. Видишь ли, к нам прибилась парочка вээлов, которых надо было куда-то пристроить. Решили, что Дендрария им как раз подойдёт. Хотя был вариант сбросить их в Десептории.

— В какой ещё Десептории? — удивился Ал Элад. — Нет такой зуны. Есть Десепторийская туманность, в границах которой существует только одна зуна — Дендрария.

— Про какую же Десепторию они мне рассказывали? — озадачилась Ал Хезид.

— Не знаю. Больше в туманности нет ничего. Кроме нашей фермы.

— Фермы? Какой фермы? О, Высший Разум! Неужели Сакрариум опять легализовал их разведение?

— После успешной практики последних экспериментов, в них снова появилась потребность. Более волноваться не о чем. Теперь мы их контролируем. Они больше не вырвутся.

— Надо же. А я и не в курсе. Вот был бы сюрприз, если бы мы транслировались в Десепторию, а там — ферма.

— Главное, чтобы твои спутники туда не отправились, пока ты здесь.

— Не отправятся. Они же не дураки.

Ал Элад улыбнулся шире и поднял руку в прощальном жесте. Ал Хезид ответила ему тем же.