Пламенный клинок

ГЛАВА 21

«Причудлив язык духов. Они направят тебя извилистыми тропами».

За время учения у Агали, Поющей в Темноте, и в последующие годы скитаний Вика твердо усвоила этот урок. В Стране Теней все было переменчиво, особенно истина. Послания оттуда не поддавались однозначному толкованию, их смысл открывался постепенно. Ища один ответ, Вика часто находила совсем другой или обнаруживала, что сам вопрос изменился.

И вот сейчас, на голом горном склоне, в непроглядную ночь она встретила путников. Трудно было не усмотреть тут какой-то смысл.

— Это друидесса? — спросил коренастый паренек с неожиданно тонкими чертами круглого лица. Ее огорчило удивление, прозвучавшее в его голосе. Он никогда не видел подобных ей.

Человек с черной бородой, который явно был главным, заставил стрелков опустить луки.

— Ты путешествуешь одна, — сказал он с нескрываемым подозрением. — Что привело тебя в этот унылый край?

— Скитания у меня в крови, — ответила Вика и положила ладонь на спину Скирде. — И, как видишь, я не одна.

Она отвечала искренне, и бородач это понимал, но как объяснить ему цель блужданий? От самого Ольдвуда Вика прокладывала путь, руководствуясь незаметными для несведущих знаками, которые посылали ей духи. Стаи скворцов направляли ее в одну сторону, серая лисица — в другую. Над горами она видела черные тучи, похожие на ладонь с растопыренными, как у кукловода, пальцами. Она сцедила в чашу собственную кровь и бросила туда кости, ища мудрости, и ей было повеление идти навстречу буре.

Вверившись судьбе, она взошла на Остенберг, хотя рассудок твердил, что это бессмысленно. Заступник, явленный ей, едва ли обретался среди голых скал. Но когда спустилась ночь и взошли обе луны, в ней зародился страх, ибо положение Сестер соответствовало видению, представшему Вике в Дирракомбе. Значит, время приспело.

А потом она завидела свет, мерцавший сквозь ставни путевой хижины в пронизанной ветром тьме, и сомнения рассеялись.

Она осторожно двинулась вперед, спускаясь по выщербленному сланцевому склону в сторону незнакомцев, собравшихся вокруг хижины. Их было шестеро, все настороженные, словно раненые волки. Друидесса чувствовала опасность, нависшую над ними.

— Я Гаррик, — представился чернобородый с застарелым рубцом на горле. — Мне отрадно видеть хранительницу веры, но здесь ты едва ли обретешь убежище. Поблизости бродят страхоносцы, и охотятся они за нами. Лучше ступай своей дорогой.

Страхоносцы. Это слово поразило Вику, будто громом. Неудивительно, что ночь такая зловещая; неудивительно, что Скирда завыла. Друидессе не будет пощады от страхоносцев.

Но что случится, если она и правда уйдет?

Вика знала, чего ждать, если она не отыщет Заступника. Ей показали это в Дирракомбе.

— Мой друг болен! — выпалил круглолицый мальчишка. — Ты поможешь ему?

Решение явилось само собой. По крайней мере, ей придется взглянуть.

— Да, помогу. — Она перевела взгляд на Гаррика. — Позволишь войти?

Гаррик угрожающе зыркнул на мальчишку, но отступил в сторону:

— Делай как знаешь, друидесса.

Провожаемая недоверчивыми взглядами, она вошла в хижину. Тепло, исходившее от печки, приносило блаженное облегчение после пронизывающего ветра, возле огня на тюфяке лежал больной мальчик. Она присела рядом на корточки, осмотрела его и мгновенно поняла, что дело плохо.

— Как тебя зовут? — спросила она крепыша, пробравшегося внутрь следом за ней. Скирда беспокойно металась по хижине, обнюхивая незнакомое помещение.

— Кейд из Шол-Пойнта.

— Согрей воды, Кейд. — Она показала пальцем на обшарпанный ковш, висевший на стене, и паренек немедленно наполнил его водой из бурдюка. Вика обнажила исхудалую грудь больного и приложила ухо к ребрам. Он был на полпути к голодной смерти еще до того, как разболелся.

— Расскажи мне, — попросила она, — почему страхоносцы охотятся за вами?

— Мы бежали из лагеря близ Саллерс-Блаффа! — с гордостью заявил Кейд. — Арен, я и скарл. Остальные нам помогают. — Он нахмурился. — Я так думаю.

— Граб, — поправил его Граб, снова входя в хижину. — А не скарл. Скарлов много. Граб один.

— Я думал, ты ушел, — ехидно проговорил Кейд. — Сейчас самое время.

— Граб уходит, когда хочет. Сыр еще остался. — Он взял сырную голову и отхватил кусок, разглядывая друидессу.

— Если тебя ищут страхоносцы, ты, наверное, важная птица, предположила Вика, приподняв Арену веки и глядя на белки глаз. — Страхоносцы не тратят время на беглых мальчишек и чужестранцев.

— Никакие они не важные птицы, — возразил Гаррик, входя в дверь. — Да и мы тоже. — По его голосу стало понятно, что расспросы пора прекращать.

— Их трое, — заторопился Кейд. — Один с молотом, другой с луком, а третий…

— С двумя клинками, — перебила Вика. — Я их видела.

— Правда?

— Наши пути пересеклись близ Солт-Форка. — Друидесса помрачнела. Вряд ли она случайно столкнулась с этими страхоносцами, которые и раньше охотились за беглецами. Теперь, через много лиг и много месяцев, они объявились снова.

— Кто они такие? — спросил ее Кейд.

— Их прозывают Крах, Тлен и Плач, — сказал Гаррик. — Я тоже видел их в Солт-Форке. А еще я знаю, что нам не по плечу с ними тягаться.

Вика повернулась к нему:

— Ты был в Солт-Форке?

— Ты попусту тратишь время с этим мальчишкой, — с бесстрастным лицом произнес Гаррик. — Если страхоносцы отыщут нас, к рассвету он будет мертв, а у нас нет ни сил, чтобы их одолеть, ни умения, чтобы от них ускользнуть. Если знаешь, как помочь, говори. Если же нет, уноси ноги, пока есть возможность.

— Не указывай мне, Гаррик, — ответила Вика. Потом извлекла из-под плаща мешочек сушеного эльментгорна и протянула Кейду: — Всыпь в воду и перемешай. До кипения не доводи.

— Как пожелаешь, — сказал Гаррик. — Я предостерег тебя дважды. Будем надеяться, что Воплощения окажутся к тебе милостивей, нежели к тем, кто полагался на них в Солт-Форке.

Он собирался уйти, но Вика его остановила.

— Твой меч, — сказала она. — Покажешь мне?

Гаррик нахмурился, но выполнил ее просьбу. Меч был старинный, изящной работы, покрытый зазубринами, напоминавшими о множестве сражений, и испещренный пятнышками засохшей крови.

— У него есть имя? — спросила она, вспоминая светлый меч из своего видения, пылавший, подобно солнцу.

— Имена даются благородным клинкам за великие подвиги, — ответил Гаррик. — Оссия перестала быть страной героев с тех самых пор, как мы продались кроданцам. И меч у меня самый обычный.

Вика услышала в его голосе горечь и разочарование и разозлилась. Ему, пожалуй, за пятьдесят. Когда пришли кроданцы, он был вполне взрослым. Успел обмануться во всех надеждах и мечтах, застал падение своих богов, лишился всего, чем дорожил. Возможно, Гаррик и не заступник из ее видения, но он побывал в Солт-Форке, а в его голосе слышна пусть и надломленная, но стойкость. Он хотя бы дал отпор противнику. А это больше, чем сделала она.

«Каждому из нас выпадают свои испытания».

Она запустила руку под плащ и проворными пальцами вытащила глиняный пузырек с сургучной печатью. Протянула его Гаррику:

— Пусть все сделают по глотку. Но будьте осторожны! Если выпить больше, можно не выжить. — Она оглянулась на мальчика, лежавшего на тюфяке. — Сейчас я за ним присмотрю, но потом кому-то придется нести его на себе.

— Граб понесет, — откликнулся скарл. Кейд с удивлением взглянул на него. — У Граба еще много свободной кожи для татуировок, — добавил он и ухмыльнулся: — Размалеванная дело говорит.

— Что это? — спросил Гаррик, с сомнением оглядывая пузырек.

— Снадобье, которое придаст крепость вашим телам. Скажи другим, чтобы взяли одежды и съестных припасов, сколько смогут унести. Вы устали, я вижу, но путь предстоит трудный, а идти придется быстро.

— Куда идти?

У Вики сжалось сердце при мысли о том, на что она готова решиться.

— В такое место, куда не доберутся даже страхоносцы. Если я вообще сумею его отыскать.

Нахмуренный лоб Гаррика разгладился: бородач все понял.

— Ты имеешь в виду Скавенгард?

— Именно. Пожалуй, там вас ждут ужасы пострашнее тех, что следуют за вами по пятам. Но такая возможность лучше, чем никакая.

Вести их в Скавенгард — чистейшее безумие, но если ее вера хоть что-то значит, если вся ее жизнь не была сплошной ложью, другого выхода нет. Если она оставит их сейчас, то может сложить с себя звание друидессы. Она погрузила пальцы в теплый мех на загривке Скирды и сразу обрела уверенность, в которой так нуждалась.

— Почему ты присоединяешься к нам, зная, что за нами охотятся? — В словах Гаррика уже не было мрачной подозрительности, ведь он понял, что Вика поступает по совести; теперь он, скорее, удивлялся.

— Если Воплощения безмолвствуют, это потому, что мы разучились слушать, — ответила она. Так сказала Агали во время их последней встречи. Вика поднялась и решительно посмотрела в лицо Гаррику: — А я теперь слушаю.

Под пронизывающим ветром они вереницей пробирались вперед, словно букашки на голом склоне, над краем смертоносного обрыва. Уступ в ширину едва превышал размах рук; внизу серели холодные скалы. Солнце еще не поднялось над вершинами. Небо было безмятежно голубым, хотя кое-где клубились облака. На востоке горы окаймляло яркое зарево.

Меховой капюшон колыхался от ветра и хлопал Вику по лицу, а она, твердо опираясь на посох, вела отряд по узкой тропинке. Ее взгляд блуждал по окружающей местности, ища доказательства, что она следует верным путем. Они обогнули расщепленную вершину, вышли к наклонному камню и водопаду. Но где же гребнистый кряж и расселина, ведущая в долину? Где же дерево, лестница и дверь? Минуло несколько часов, как водопад остался позади, и друидесса беспокоилась, что идет не в ту сторону.

Прошли годы с тех пор, как Хагат описал ей дорогу в Скавенгард, но даже эти сведения были получены из вторых рук. Только Полла, Взывающая к Водам, побывала там лично и вернулась с рассказами, от которых кровь леденела в жилах. Неужели Хагат забыл какую-нибудь подробность? Или же саму Вику подводит память? Возможно, зелья и видения настолько замутили ей разум, что явь и вымысел слились воедино.

Но нашла же Вика расщепленную вершину, наклонный камень и водопад. Благодаря Сопричастию, объединяющему друидов общими знаниями, у нее появилась возможность спасти жизнь этим людям. Ей очень хотелось верить, что она на верном пути.

Она оглянулась. Прямо за ней, опустив голову и высунув язык, семенила Скирда. Позади собаки шагал Кейд, а за ним — скарл по имени Граб, тащивший на плечах больного мальчишку. Дальше в суровом молчании следовали остальные. После побега они шли уже целую ночь, день и еще одну ночь, отдохнув в общей сложности всего несколько часов, но по-прежнему оставались бодры. Их подкрепило снадобье Вики. Они пока не чувствовали усталости, но рано или поздно изнеможение настигнет их.

— Арен выживет? — спросил Кейд, поймав взгляд друидессы.

— Если дать ему покой, он поправится, — ответила Вика. — Но лучше бы поскорее добраться до убежища. Следующего буйства стихии он не переживет.

— Мы уже близко?

— Думаю, да, — ответила Вика с ободряющей, как она надеялась, улыбкой. Привыкнув к одиночеству, она даже в самом приятном обществе чувствовала себя неуютно. Друидесса зашагала дальше, но Кейд у нее за спиной не унимался:

— Ты боишься Скавенгарда, верно?

— И тебе бы стоило.

— Матушка рассказывала о нем, но я думал, это лишь выдумки. Она говорила, будто там обитает один из королей-чародеев.

— Ажмат Джаал, — рассеянно ответила Вика, обозревая бесприютные окрестности. — Короли и королевы Древней Оссии обладали великим могуществом, но при этом были смертными людьми: то благородными и справедливыми, то развращенными и жестокими. Под конец жестокость возобладала над справедливостью. Но имя Ажмата Джаала все равно гремит в веках. Не знаю, что за бедствие разрушило Вторую империю, и не знаю, что сталось с древними королями-чародеями. Но в Скавенгарде творились страшные дела, воспоминания о которых по-прежнему населяют эти безмолвные чертоги. — Ее раскрашенное лицо помрачнело. — Говорят, там бродит нечто, не терпящее живых. — Внезапно они взмахнула посохом. — Ага! Вот наша тропа!

Впереди горную породу рассекало узкое и глубокое ущелье. Его каменистое ложе было изрыто водами некогда протекавшего по нему ручья. Именно так и рассказывал Хагат. Ущелье вывело путников к маленькой каменистой лощине, похожей на рану, зияющую среди гор; вокруг теснились высокие отвесные склоны. Среди безжизненных скал виднелось одинокое дерево, черное, узловатое и скривившееся от старости, без единого листика.

«Вот и оно, — подумала Вика. — Благодарение Джохе».

Дальше должна быть лестница, а за ней — врата в Скавенгард. Лощина простиралась не слишком далеко, и конец ее просматривался вполне отчетливо, но никакой лестницы не было.

— Куда теперь, друидесса? — пророкотал Гаррик у нее за спиной.

— Подожди немного, — ответила Вика. — Тропу в Скавенгард не так-то просто отыскать.

— Если она вообще существует, — скривилась Фен. — Надо вернуться, пока можно. Скавенгард — всего лишь байки, которые впору рассказывать у камелька. Но с твоим снадобьем нам под силу одолеть страхоносцев: мы шагали целую ночь, а я этого почти не чувствую. Я найду дорогу из этих гор.

— Стало быть, возвращаемся, — решил Гаррик за всех. — Некогда терять время. Давайте…

— Стойте! — воскликнула Вика, вскинув руку, и оглянулась на спутников, которые уже направились к устью лощины. — Вы слишком торопитесь уйти.

— Да ведь тут ничего нет! — ответил Киль. — Любому дураку ясно.

— До сих пор вы на меня полагались, — напомнила Вика. — Полагайтесь и теперь. К тому же без меня вы никого не одолеете.

В ответ послышался недовольный ропот, но все остались на своих местах, а она переключила внимание на дерево. Друидесса не винила их за недоверие: она сама всегда чересчур спешила усомниться. Но не настолько быстро. А вот ее спутников что-то тянуло назад.

Она запустила руки под плащ и принялась перебирать висевшие там пузырьки. Каждый был закупорен пробкой с вырезанной надписью на каменном наречии, тайном языке друидов. Найдя нужный сосуд, она вытащила его и сделала глоток.

«Ага, — сказала она про себя. — Посмотрим, что теперь».

Зелье, словно пожар, распространилось по всему телу, растеклось от затылка по черепу, спустилось к конечностям. Ее зрачки расширились, так что радужная оболочка сузилась до предела, дыхание колыхалось, точно прилив. Она почувствовала, как мягко заваливается назад, погружаясь в какое-то иное бытие.

Все вокруг словно укрупнилось. Голая лощина расширилась, наполнилась стрекотом и шуршаньем насекомых. Все грани обострились, лезвиями взрезая мрак. Вика почувствовала запах болезни, исходящий от Арена, услышала влажный холод у него в легких. Фен и Киль шушукались, перемывая ей кости и делясь друг с другом сомнениями, уверенные, что она не слышит; но внутри Фен она распознала неуверенность, внутри Киля — пустоту, которую тот был не в силах заполнить, а внутри обоих — приверженность к древней вере, довольно крепкую, чтобы присутствие друидессы вселяло в них надежду.

Вика подошла к дереву. Теперь оно выглядело огромным, непомерно разросшимся за долгие столетия, заскорузлым от старости. Она приложилась ладонями к коре, закрыла глаза и позволила пальцам блуждать по трещинам и бороздам. И сразу нащупала рубец, оставленный здесь с явным намерением. Потом еще один и круглое углубление. Она сделала шаг назад, открыла глаза, и перед ней ясно предстало то, чего она не замечала прежде. На дерево был нанесен заградительный знак, незаметный среди коры. При виде его она отшатнулась.

«Отойди», — говорил знак.

— Здесь! — воскликнула Вика, от облегчения расплывшись в улыбке. — Лестница здесь!

Она отступила еще на шаг и оглядела лощину своим новообретенным зрением. Ломаная линия на камне, поначалу шириной в пядь, растянулась у нее на глазах. Она увидела крутые ступени, скрытые в каменных складках и зигзагами ведущие вверх.

— Туда! — Друидесса простерла руку, с диким смехом указывая вперед.

— Она одержима мраком! Нет там никакой лестницы! — воскликнул Осман, но Вика ринулась вперед, спотыкаясь, ибо от зелья у нее кружилась голова. Скирда возбужденно лаяла и бегала вокруг. Подойдя вплотную, Вика увидела, что у подножия в камне вырезан еще один знак, хитросплетение завитков и изгибов, смысл которого сразу запечатлелся в сознании друидессы.

«Целых два заградительных знака: один — чтобы отогнать любопытных; другой — чтобы скрыть лестницу. Неудивительно, что мало кому удавалось отыскать это место. Бьюсь об заклад, даже копатели не знают, как проникнуть в Скавенгард».

Остальные неохотно сдвинулись с места, по-прежнему готовые повернуть обратно. Но, оказавшись рядом с Викой, все ахнули.

— Как же мы раньше не заметили? — удивился Осман.

— Кто-то нарочно постарался, — пояснила Вика.

Она повернулась к скарлу, тащившему на себе больного мальчика, и на мгновение увидела, что татуировки на его лице полны значения. Перед ней предстали картины геройства, воинской доблести кровного братства, но все это оскверняла уродливая черная полоса под глазами.

Граб что-то почуял и помрачнел. Не дожидаясь, пока он ее раскусит, Вика переключила внимание на Арена.

— Путь предстоит тяжелый. Мальчишку придется привязать. Выдержишь?

— Граб сумеет дотащить Паршивца, — буркнул он.

— Тогда вперед! — с горячностью воскликнул Гаррик. Теперь, когда удалось преодолеть силу заградительных знаков, все сомнения исчезли; никто больше не досадовал и не сомневался в друидессе. Это принесло ей некоторое удовлетворение.

Лестница оказалась крутая, на отполированных многовековыми дождями ступенях легко было поскользнуться, и путники поднимались с большой осторожностью: стоит оступиться одному, и все полетят вниз. Оглянувшись, Вика увидела Фен, плетущуюся в самом хвосте: веснушчатое лицо наполовину скрывал капюшон, а взгляд впивался в каждую следующую ступеньку. Внешне девушка не подавала виду, но внутри трепетала от ужаса.

«Она боится высоты, — сообразила Вика. — И старается, чтобы никто об этом не узнал».

Кто эти люди, с которыми она связала свою судьбу; незнакомцы, для поимки которых кроданцы отправили своих самых грозных служителей? Может, один из них и есть тот заступник из видений?

Ее задумчивость мгновенно сменилась испугом, когда Кейд споткнулся, оступившись на скользком камне; но Киль, шедший вплотную за ним, подхватил его, удержав от падения.

— Спасибо, — застенчиво произнес Кейд, когда криволомец помог ему подняться. Потом заглянул за край лестницы и побледнел как полотно.

— Высоко забрались, правда? — усмехнулся Киль.

— Нет, — помотал головой Кейд. — Глядите.

Холодная волна страха захлестнула Вику. В лощину входили три фигуры, вылезшие из расселины, словно тараканы из щели в полу. Издалека они выглядели крошечными, но это не отменяло их присутствия. Они были словно черные дыры в ткани мироздания, всасывающие свет и жизнь, — словно окна, отворяющиеся в неизвестность.

Вот какому врагу она противостала. Впервые Вика поняла, сколь великое дело взяла на себя.

— Быстрее! — прикрикнула она. — Ворота где-то близко!

Все принялись с безрассудной поспешностью взбираться по ступеням. Вика шла впереди, то и дело поглядывая вниз.

Страхоносцы остановились у входа в лощину: их тоже запутали оградительные знаки.

«Уходите, — мысленно заклинала их друидесса. — Уходите. Здесь ничего нет».

И вдруг тот, что в капюшоне, именуемый Плач, выпрямился и повернул прямо к ней железную маску, на которой запечатлелось горестное рыдание. Вика не видела его глаз, но почувствовала, как он встретился с ней взглядом. Мир вокруг замер, и на мгновение в целом свете остались только он и она.

И друидесса отчетливо поняла: отныне она помечена, и скрыться ей больше некуда. Куда бы она ни направилась, Плач ее отыщет.

— А вот и вершина лестницы!

Голос Османа мгновенно вернул Вику к действительности. Подъем заканчивался площадкой, вырубленной в отвесном склоне и незаметной с земли.

— Смелее! — воскликнула она, скорее подбадривая себя, нежели других. — Мы их одолеем!

Плач вскинул клинки, и по его знаку страхоносцы ворвались в лощину, устремившись к подножию лестницы. Но Вика чувствовала, что Скавенгард уже близко. Она рванулась вперед, и остальные без оглядки последовали за ней в неизвестность.