Пламенный клинок

ГЛАВА 44

Наутро у Мары был урок, а у Гаррика — дела в городе. Он объявил остальным, что с наступлением темноты пойдет в гетто. А они должны сидеть дома и не высовываться.

Не успел он уйти, как Арен и Кейд принялись шнуровать башмаки.

— Разве Гаррик не велел нам оставаться здесь? — спросила Фен.

— Пф-ф, — скривился Арен. — Он мне не господин.

— Мы же в Моргенхольме! — воодушевленно произнес Кейд. — Я ни за что этого не упущу! Вы пойдете?

— Граб идет! — воскликнул скарл, выскочив из соседней комнаты и утирая рот после завтрака.

Фен замялась. Кейд не понимал, почему она, такая храбрая и норовистая, не решается на маленькую авантюру, но ведь он вообще мало смыслил в женщинах.

— Ладно, — сказала она наконец. Кейд одарил ее своей самой широкой улыбкой, которая почему-то всегда придавала ему глуповатый вид.

В конце концов с ними пошел и Харод. После зачистки гетто Орике было слишком опасно появляться на улице, но при бегстве из Ракен-Лока они бросили почти все свои вещи, а ей нужны были хотя бы струны для лютни. Хароду пришлось против воли покинуть Орику и отправиться на их поиски.

Был ясный день, в воздухе чувствовался осенний холодок. Город гудел в беспокойном ожидании. Повсюду висели флаги, а все разговоры вертелись вокруг грядущего праздника. Кейд и Арен, вытаращив глаза, впитывали в себя новые впечатления, дивились невиданным одеждам и звукам чужеземных языков, разглядывали причудливые товары в витринах. То и дело попадался полуразвалившийся фонтан или обломок узорчатой стены: развалины Второй империи окружали их, возвышаясь над улицами или притаившись за углом, безмолвные останки былого великолепия.

Грудь Кейда распирало от торжества. Полюбуйтесь, каким он стал! Уже не сынишка столяра, обреченный на никчемную жизнь. Он прошел через невзгоды и ужасы, но благодаря этому обрел товарищей, с которыми его связывали пережитые вместе опасности и общие цели, а не уличные игры, как с портовыми мальчишками из Шол-Пойнта. Новые спутники стали для него братьями и сестрами. Существовали Серые Плащи или нет, Кейд чувствовал себя одним из них.

Вот о чем он расскажет, вернувшись домой, когда Оссия снова станет свободной. Папаша наверняка будет им гордиться!

Они вышли из дома, толком не определившись с направлением, но вскоре стало ясно, что Харод знает, куда идет.

— Ты здесь уже бывал? — спросил Арен.

— По молодости, — ответил Харод. — В той стороне находится Кандальный рынок.

— Почему он называется Кандальным? — спросил Кейд. Одним глазом он постоянно поглядывал на Фен, которая, по своему обыкновению, держалась чуть поодаль от остальных.

— Потому что там ваши предки торговали рабами, — с нескрываемым отвращением ответил Харод.

— Да ну? Когда это оссиане держали рабов? — спросил Кейд у Арена, который получил какое-никакое образование, хотя большей частью в кроданском духе.

— Начиная с расцвета Второй империи, — ответил Арен, — покуда королева Вамбра не объявила рабство вне закона.

— После того, как мы сами побыли рабами урдов? — изумился Кейд. — Я думал, Джесса Волчье Сердце сказала, что отныне больше не будет никаких рабов.

Харод надменно хмыкнул.

— В Харрии рабство не допускалось никогда, — заявил он.

— Вам оно и не нужно. У вас есть традиции, — убийственным тоном ответил Арен. — Половина вашей страны до сих пор в рабстве. — И с этими словами резко прибавил шагу.

Граб ухмыльнулся.

— Ха! Паршивец заткнул Горшкоголового. Может, твоя подружка сочинит об этом песню? — Довольный собой, он с важным видом зашагал следом за Ареном, оставив оторопевшего Харода наедине с Кейдом.

Кейду стало жалко дюжего рыцаря. Тот был чересчур горд, обидчив и начисто лишен обаяния. Возможно, в Харрии знатное происхождение оберегало его от любых оскорблений, но оно оказалось бессильно против жестоких насмешек скарла, а Грабу, в свою очередь, нравилось, что рядом появился человек, над которым можно невозбранно глумиться.

— Он просто слегка вспыльчивый, — объяснил Кейд, пытаясь оправдать поведение Арена. — Не любит, когда критикуют его родину. — И, на миг задумавшись, добавил: — Вероятно, чувствует вину за то, что сам много лет этим занимался.

— Не нужно извинений, — сказал Харод. — Твой друг прав. Простолюдины в моей стране живут немногим лучше рабов, даже не надеясь на свободу. Их оковы невидимы, но от этого не менее крепки.

Кейд удивился. Он еще не слышал, чтобы Харод признавал свою неправоту. Ободренный этим нежданным проявлением человечности, Кейд продолжил:

— А твоей подружке… то бишь Орике, нравилось жить в Харрии?

— Вполне. Пожалуй, больше, чем в Оссии.

Он явно хотел закончить беседу, но это лишь придало Кейду решимости разговорить его. Молчание Кейд воспринимал как знак пренебрежения, а мысль о том, что им гнушаются, была ему ненавистнее всего на свете.

— Из-за известий про гетто? — не унимался Кейд.

Харод смерил Кейда долгим взглядом.

— Про гетто, про Таттерфейн, про Мейрсмаут и про многое другое. Она горюет о своем народе и о своей семье. К востоку отсюда на дорогах станет еще опаснее, потому что близко Крода, но сардов отправили именно на восток. Орика стоит перед выбором: последовать за семьей и почти неизбежно угодить в ловушку или оставить поиски, пока не поздно.

— И вернуться в Харрию вместе с тобой?

Харод уставился вперед неподвижным взглядом.

— Мы не можем вернуться в Харрию.

Они прошли еще немного, и наконец Кейд не выдержал:

— И… почему?

Харод резко повернул голову и с возмущением взглянул на Кейда. В Харрии никто не позволял себе подобной наглости. Но сейчас они не в Харрии, а беззастенчивость и навязчивость были у Кейда в крови.

— Ну… потому что… — замялся Харод.

— Говори смело, — подбодрил его Кейд. — Иначе я все выведаю у Орики.

— Ладно, — сказал Харод, признавая свое поражение. — Пожалуй, выбора у меня не остается. Как тебе известно, я — отпрыск высокого дома Ансельма. Когда-то я звался сар Харод. Наверное и теперь еще зовусь, но уже… не по праву. — Он на мгновение умолк, набираясь решимости, а потом продолжил: — Я был помолвлен с дочерью другого высокого дома. Наш брак обеспечил бы моей семье жизненно важный доступ к горному перевалу, что вдвое сократило бы расходы на доставку наших товаров с побережья. Дама была… просто замечательная, умная и приятная на лицо.

— Но ты ее не любил?

Харода передернуло.

— Для женитьбы это необязательно, — ответил он. — В Харрии браки имеют важное политическое значение, именно они скрепляют наше общество. Мужа и жену может разлучить только смерть, и даже разрывать помолвку непростительно. Это позор для всей семьи, преступление, за которое приходится держать ответ. — Голос у него чуть дрогнул.

— И тут в доме твоего отца появилась Орика, — сказал Кейд, начиная уяснять, что к чему.

— И спела песню такой красоты… — Харод осекся, потому что его голос снова предательски задрожал.

— Стало быть, ты покинул семью и расторг брачный договор, чтобы последовать за ней, — с изумлением проговорил Кейд. — Зная, что будешь обречен на бесчестье и изгнание. Ты бросил все ради песни.

Харод ничего не ответил, только уставился вперед и весь напрягся, явно ожидая насмешек. Но Кейд не собирался над ним насмехаться: он был в восхищении. Это напоминало какую-нибудь из матушкиных сказок, где говорилось о геройстве, самопожертвовании и славе. Он и не подозревал, что за чопорным, важным обличьем Харода бьется романтичное сердце.

— Надеюсь, когда-нибудь и я услышу такую же песню, — сказал Кейд. И, похлопав Харода по плечу, ускорил шаг, чтобы нагнать Арена. Харод слегка удивленно посмотрел ему вослед.

Его губы слегка тронула горделивая улыбка, невидимая ни для кого.

Рынок кишел людьми разных возрастов, представителями разных народов, сновавшими под хитросплетением праздничных гирлянд. Располагался он под розоватой кровлей Партены — сооружения, представляющего собой купол, установленный на дюжине колонн и еще хранивший следы росписи тысячелетней давности. На карнизе с внутренней стороны купола стояли обветренные статуи, равнодушные к царившему внизу хаосу. В вышине беспокойно перепархивали воробьи.

— Грабу нужно отлучиться, — заявил скарл, хищно озирая толпу и в нетерпении шевеля пальцами. — Он присоединится к вам позже. — И скользнул в гущу народа, явно замышляя что-то гнусное. Харод тоже извинился и отправился за покупками для Орики.

Фен неуверенно переминалась с ноги на ногу перед входом.

— Ну же, идем, — ненавязчиво поторопил ее Арен.

Кейд нахмурился. Похоже, эти двое обмениваются тайными сигналами прямо у него под носом. Фен устремила на Арена взгляд, смысл которого Кейд не сумел разобрать, потом кивнула, и они вдвоем вошли на рынок. Кейд поплелся следом, хотя настроение у него напрочь испортилось.

Они ходили от прилавка к прилавку, дивясь всему, что видели. Смуглый картанианин торговал кошками разных пород, сидевшими в клетке. Ксуланский химерист показывал живую пернатую змею, которую, по его словам, сам же и создал, и предлагал прохожим заплатить децим, чтобы ее потрогать, или полгильдера, чтобы обмотать ее вокруг себя. Один прилавок ломился от невиданных плодов, на другом были разложены древние урдские драгоценности, выкопанные из земли.

Вскоре им попался торговец с целым прилавком резных изделий элару из белого дерева. Фен, сама любившая построгать, в восхищении остановилась и принялась вертеть их в руках. Арен взял какую-то безделушку и показал ей. Девушка улыбнулась, и Кейд почувствовал укол зависти. Как он раньше не заметил? Теперь он вспомнил, как Арен подбадривал ее в Скавенгарде, как страховал на том уступе, как они вдвоем ускользнули в лес якобы на охоту. Он подозревал, что между ними что-то есть, но не позволял себе в это поверить.

Наконец они вышли на открытое пространство, где было менее людно, а на прилавках продавались ткани, безделушки и сладости. Фен завидела лавку стрельника и направилась посмотреть товар. Арен хотел последовать за ней, но Кейд его остановил.

— Эй, — тихонько произнес он. — Почему она так странно себя ведет?

Арен не мог удержаться и напоследок бросил взгляд на Фен.

— Она не привыкла находиться в толпе, — ответил Арен. — Она ведь выросла в лесной хижине. Самый большой город, который она видела раньше, был меньше Шол-Пойнта.

Почему она рассказала об этом Арену, а не ему? Разве Кейд не развлекал ее своими историями? Разве не смешил ее?

Арен снова устремил взгляд на Фен. Мастер без особого успеха пытался завязать с ней разговор, пока она разглядывала его изделия.

— А вы занимались этим? — внезапно спросил Кейд, для наглядности сделав пальцами неприличный жест.

Арен смутился.

— Кейд, я ей неинтересен.

— Значит, она интересна тебе? — напустился на него друг.

Арен открыл рот, чтобы возразить, но у него не нашлось слов. Возможно, он и сам не знал ответа. Кейд понял, что он придумывает дипломатичную, уклончивую фразу, и решил действовать на опережение.

— Я люблю ее! — горячо воскликнул он. — Если хочешь, смейся, но это правда. Я люблю ее, а она полюбит меня, как только узнает по-настоящему.

Он ждал, что Арен отпустит какую-нибудь шутку, и был готов разозлиться в ответ. Но Арен просто поник, будто на него навалилось тяжелое бремя.

— Ладно, — грустно проговорил он. — Значит, вот в чем дело.

С запозданием Кейд сообразил, что допустил ошибку. Получился ультиматум: выберешь ее — потеряешь меня. Кейд не хотел сказать ничего подобного, но вышло именно так.

Наконец-то Кейд понял, что за чувство неуклонно взрастало в нем начиная с того самого дня, когда Железная Длань нагрянула в Шол-Пойнт и двух мальчишек навсегда разлучили с родным домом.

Когда-то он с готовностью следовал за Ареном, но теперь хотел жить самостоятельно и стать Серым Плащом, тогда как Арена больше занимала гибель отца, чем свержение узурпаторов. Он просто помешался на Гаррике, и Кейду начало надоедать ожесточение друга. Гаррик — настоящий герой и не раз спас им жизнь. Рэндилла убили кроданцы, а не он. Пусть Арен испытывает к нему противоречивые чувства, но не лучше ли смотреть правде в глаза?

А теперь еще Фен. Единственная девушка в их новом мире. Самим своим существованием она пролагала между ними пропасть.

— Хотел бы я, чтобы все стало по-старому, — признался Кейд.

— Ничего не изменилось, дружище, — заверил его Арен, но отчаяние в голосе противоречило словам. — Есть ты и я, как всегда.

Кейд угрюмо кивнул.

— Да. Ты и я, — повторил он с упавшим сердцем.

— Ты, я и Граб! — рявкнул скарл, неожиданно приобняв обоих за плечи и ухмыляясь.

Кейд раздраженно оттолкнул наглеца. Вблизи его запах невыносимо бил в ноздри.

— Тупорылый не хочет дружить? — удивился Граб и с притворной грустью оттопырил нижнюю губу. — Сердце Граба разбито.

— Нашел что-нибудь интересное? — спросил Арен, прежде чем Кейд успел ответить грубостью. Он всегда относился к скарлу с большей терпимостью, нежели Кейд.

— Граб много чего нашел! У оссиан столько всего ценного валяется без присмотра. Особенно по карманам, — добавил он и подмигнул.

Арен нахмурился.

— Ты привлечешь к нам внимание стражи.

Граб пожал плечами.

— Если вы не хотели, чтобы Граб воровал, не надо было брать его на рынок.

Кейд закатил глаза.

— Никто тебя никуда не…

— Эй, ты! — Сквозь толпу проталкивался стройный молодой кроданец в дорогом камзоле. — Да, ты! Скарл!

Граб придал лицу шутливо-невинное выражение, но его усилия свел на нет встревоженный вид Арена. Кейд злобно зыркнул на Граба. Разумеется, этот дурак навлек на них неприятности в самое неподходящее время!

Но знатный кроданец не выглядел разгневанным.

— Пожалуйста, подожди минуточку. Сейчас подойдет моя жена. Мы заметили тебя в толпе, и ей очень захотелось с тобой познакомиться. Ей редко доводится встретить земляка. А вот и она!

Невинное выражение Граба сменилось испугом.

— Грабу надо идти, — пробормотал он, но было поздно. Рядом с мужем, запыхавшись от быстрой ходьбы, появилась скарлская женщина: высокая, статная, с крупными чертами лица и прической из затейливых косичек. Вдоль нижней челюсти и линии волос тянулась изящная полоса крошечных татуировок, закручиваясь вокруг левого глаза. Женщина взволнованно улыбалась, однако стоило ей увидеть лицо Граба, как улыбка поблекла и сменилась гримасой отвращения.

— Ханнаквут! — рявкнула она на своем неблагозвучном языке. — Кожекрад! — И плюнула скарлу в лицо, после чего развернулась и скрылась в толпе. Бросив на них смущенно-извиняющийся взгляд, муж последовал за ней.

Вернувшаяся от стрельника Фен застала Граба дрожащим и багровым от стыда. Он развернулся и побрел прочь, расталкивая посетителей рынка.

— Эй, Граб! — окликнул его Кейд. — Не хочешь утереться?

Арен сердито взглянул на него, и Кейду стало обидно.

— Я пойду за ним, — сказал Арен другу. — Ты побудь с Фен.

— Зачем тебе за ним бегать? Он всю жизнь издевается над окружающими. Пусть теперь сам помучается.

— Я пойду за ним, потому что он один из нас, — оборвал его Арен и удалился вслед за скарлом.

Кейд одарил Фен деланой улыбкой.

— Ну что ж, — сказал он. — Похоже, мы остались вдвоем.