Пламенный клинок

ГЛАВА 27

Когда за окнами забрезжил рассвет, путники настороженно выглянули из святилища. Арен, сморенный усталостью, немного вздремнул; остальные не спали вовсе. Гаррику пришлось вести Киля под руку, а тот щурил глаза, налившиеся кровью и опухшие. Об увиденном криволомец не говорил ни слова.

Двери святилища были покрыты вмятинами и ходили на петлях с жутким скрипом, однако устояли перед натиском чудовища. Отряд со всех ног устремился вперед, надеясь продвинуться как можно дальше, пока занимается утро. В первый день они прошли Скавенгард почти наполовину, даром что к вечеру заплутали. Возможно, до заката удастся одолеть остаток пути.

Несмотря на усталость, Арен чувствовал себя окрепшим, как будто за ночь окончательно поборол болезнь. Вика тоже выглядела здоровее и почти перестала хромать. По пути Фен оставляла за собой опознавательные метки, выцарапывая их ножом на камне. «На случай, если придется возвращаться», — пояснила она. Они надеялись, что воспользоваться этими предосторожностями им не придется. Никому не хотелось, чтобы ночь снова застала их здесь.

Они вернулись в залу, в которой устроили привал прошлым вечером. Остатки их бивака исчезли, помещение было чистым и пустым, как и все остальные, и путники прибавили шагу. Если после полудня добраться до третьего острова, вечером они встанут лагерем в Остенберге. Даже тамошние угрюмые скалистые перевалы казались теперь гостеприимнее закоулков Скавенгарда.

— Ты ведь знаешь, что это такое? — тихонько спросил Арен Вику, шедшую рядом с ним. — Знаешь, что за тварь нас ищет?

— У меня есть предположение, — призналась она.

— Поделишься со мной?

Друидесса смерила его взглядом, словно прикидывая, что для него лучше: знание или неведение. Арен почувствовал укол злости.

— Чтобы одолеть противника, надо первым делом его понять, — заметил он.

— Такого противника тебе не одолеть, — откликнулась Вика.

— Не верю. Слабые места есть у любого.

— Тогда позволь рассказать кое-что о природе колдовства, — начала она, — ибо я немного читала о древних искусствах. Когда Джоха проложил Разрыв между живыми и мертвыми, он также отделил порядок от хаоса, ибо народ его не мог благоденствовать в стране, где нет ничего постоянного. Поэтому у нас, живущих, все четко: верх сверху, низ снизу, камень твердый, а вода мокрая.

Иное дело Страна Теней, в ней все текуче и переменчиво. Там силой мысли можно возвести крепость или разрушить ее. Если мы в нашем мире хотим изменить что-то, обладающее постоянством, нам нужно немного тамошнего хаоса; малая толика беспорядка и сила воли, чтобы осуществить задуманное. Если чародей решит своим искусством перекинуть мост через Разрыв, чтобы сюда проникла частица Страны Теней, то потом он сможет претворить в жизнь самые невероятные замыслы. Чем они невероятнее, тем больше хаоса нужно, тем большая сила воли потребуется.

Она заглянула в дверной проем, мимо которого они проходили. Помещение, находившееся за ним, когда-то могло служить храмом Девятерых — правда, статуя там стояла только одна. Какой бы старой она ни была, Арен узнал фигуру в капюшоне, видневшуюся над алтарем. Васпис Недовольный, Воплощение Мести и Вероломства, покровитель изгоев и неудачников. Скирда остановилась и, навострив уши, заглянула внутрь, но Вика не замедлила шага.

— Говорят, в эпоху Легенд даже самые мелкие колдуны добивались поразительных достижений, — сказала Вика. — Также сообщают о великой и диковинной мощи, которой обладали короли-чародеи и королевы-чародейки во времена Второй империи. Но если подобные рассказы и правдивы, это искусство все равно давно позабыто. Те, кто сегодня именуют себя колдунами, в сравнении с тогдашними — обычные фокусники.

Они свернули в очередной коридор. Косые солнечные лучи, проникающие сквозь окна, почти не притупляли неуемного чувства страха. Впереди Гаррик вел Киля, в одночасье одряхлевшего и сломленного ужасом, которому он стал свидетелем. Лицо Гаррика было угрюмым. До этого Арен не замечал в нем особой заботы о товарищах, включая тех, что погибли в бою со страхоносцами, но теперь тот явно беспокоился о друге.

«Значит, в тебе есть не только злость и ненависть», — подумал Арен.

— Но существует и другой род чародейства, — продолжала Вика. — Гораздо более отвратительный род колдовства. Век назад в Сопричастии началась война. Друиды сражались с друидами. Наш орден был на грани исчезновения, и хотя впоследствии восстановился, с тех пор мы ослабели навсегда. Некоторые откололись, объединились под началом Карлака, Делящего Пламя, и, объявив, что Воплощения мертвы, принялись искать себе богов в Стране Теней. Прочие друиды сочли отступников безвредными и позволили им существовать, а между тем Карлак извлек из-под спуда запретные знания и заключил гнусные соглашение с существами, обитавшими за Разрывом. Когда мы об этом узнали, остановить их было уже почти невозможно.

Арен вспомнил об орудиях в святилище и все понял.

— Кровавые жертвоприношения.

— Да. Жертвоприношения, пытки и кое-что похуже. — Лицо друидессы посуровело.

— Думаешь, это создание явилось из Страны Теней?

— Возможно, из еще более дальних пределов, — ответила Вика. — Полагаю, оно в услужении у Чужаков.

Арен почувствовал укол страха. Причин верить в Чужаков у него было не больше, чем в Воплощения, которые заточили их в Бездне, однако бояться неведомых богов проще, чем любить.

— Подозреваю, это работа короля-чародея Ажмата Джаала, сказала Вика. — Он связался с силами, от которых лучше держаться подальше.

— И все же некая сила оберегает святилище.

— Возможно, это не единственное святилище в Скавенгарде. Или оно не имеет отношения к Ажмату Джаалу. Вторая империя была эпохой чародейства, им занимались многие. Рассказывают, что правители великих городов-государств при помощи магии боролись с теми, кто посягал на их власть, иногда даже с собственными детьми.

— Может быть, мы найдем другое убежище, — сказал Арен.

— Может быть, — ответила Вика.

Но этого не произошло. Наоборот, путь снова запетлял. Как и раньше, они блуждали кругами. После утренних успехов было вдвойне досадно вновь и вновь заходить в тупик. Один раз, когда они пытались вернуться по собственным следам, оказалось, что Фен забыла оставить метку, и они потратили на поиски дороги целый час.

Они остановились перекусить в овальной комнате с гладкими стенами, похожей на яйцо. В ее узком конце располагался проем, выходивший на открытый воздух, как будто в стене просто сделали разрез, а за ним виднелись скалистые склоны, окружавшие долину, и ярко-голубое небо. Вдоль всей комнаты стояли бронзовые стелы выше человеческого роста, широкие у основания и сужавшиеся к вершине. Южную сторону каждой из них, выходившую на стену с проемом, покрывали ряды затейливых иероглифов, перемежаемые барельефами.

Вика, Гаррик, Киль и Фен угрюмо обсуждали дальнейшие действия, Граб усердно набивал рот, а Осман водил Арена и Кейда от стелы к стеле.

— Это все из истории, видите? — с восхищением говорил он. — Вот Сарла насылает чуму на урдов; а вот Джесса Волчье Сердце и Морген выводят наш народ из рабства.

Арен разглядывал диковинные гладкие фигуры на стеле. Вот стоит дитя в капюшоне, а вокруг лежат мертвецы. А вот урды — приземистые, с покатыми лбами и мощными челюстями — разбегаются перед мужчиной и женщиной с мечами в руках.

— Жутко, правда? — спросил Кейд, пережевывая зачерствелый хлеб. — А вот этот похож на Граба, — показал он пальцем.

Арен никогда не видел живого урда, только на картине: тот корчился под латным сапогом Товена, а великий кроданский воитель погружал клинок в грудь врага. Но даже этот образ преследовал его в сновидениях, пока он был маленьким. Потом отцовский телохранитель Кун рассказывал о временах Шестого Очищении когда он сражался бок о бок с Дозорными Рыцарями, участвуя в очередной безуспешной попытке стереть урдские племена с лица земли. Он поведал о полчищах, что нападали по ночам, являясь из потайных ходов, запрятанных в низинах, об огромном подземном городе, отыскать который так и не удалось. Столетиями Преграждающие Народы упрямо противостояли мщению Первой империи. Сколь скверным ни было кроданское владычество, владычество урдов было бы гораздо хуже.

— Арен! Иди сюда! — Воодушевление Османа было заразительно. Первооткрывательский трепет заставил его позабыть об опасности.

Он указывал на запутанное родословное древо, изображенное на одной из стел. На вершине его располагалась одинокая мощная фигура с горделивой осанкой. От нее вниз шли шесть линий, то пересекавшихся, то вновь расходившихся; они соединяли изображения, на которых люди плавали под парусами, или прятались от солнца в пещерах, или воевали. С каждым уровнем люди постепенно менялись, делались ниже ростом и невзрачнее, а в самом низу стояли бок о бок шесть фигур.

— Что это означает? — спросил Кейд, заглядывая Осману через плечо.

— Так появились Шесть Народов, — ответил Арен, и Осман расплылся в улыбке. Арен принялся водить пальцем по камню. — Вот Создатель, а дальше идут исполины, под стать драккенам и чудищам, правившие этими землями после эпохи Хаоса.

— А потом началась Долгая Стужа, — подхватил Осман. — Спасаясь от льдов, исполины рассеялись кто куда. Одни попрятались в пещеры, другие переселились в дальние края; одни стали пожирать друг друга, другие — разводить скот.

— Постой, я вижу! — воскликнул Кейд, припомнив матушкины сказки. — Вот элару отбывают на запад. А вот гнавлы предают урдов и огров во время Восстановления и переходят на нашу сторону! — Он опустился на одно колено и перечислил фигуры, изображенные у основания: — Элару, люди, дварфы, урды, огры, гнавлы!

— Дварфы уже сгинули, — сказал Осман, — а огры в рабстве у элару. Время движется непрестанно, годы складываются в тысячелетия, а сколько человеческих судеб кануло в небытие за эти века! Если подходить с такой меркой, то тридцать лет под пятой у кроданцев — лишь мгновение в истории. Однако и оно кажется вечностью.

— Но ведь ты родился уже после вторжения? — спросил Арен, прикинув, сколько лет молодому воину. — Как ты можешь тосковать по тому, чего никогда не застал?

— А почему птицы знают, куда лететь, когда отправляются зимовать на юг? Сердце подсказывает, — пожал плечами Осман. — А тебе разве нет?

Арен не знал, что ответить, но от этой необходимости его избавил Гаррик, подошедший к ним вместе с Викой, по пятам за которой притрусила и Скирда.

— Берите пожитки, — сказал он. — Мы отправляемся.

— Вы знаете, куда идти дальше? — спросил Осман.

Гаррик взглянул на Вику с таким видом, будто ему хотелось плюнуть.

— Мы возвращаемся.

— Куда?

— В святилище, — ответила Вика. — Нам не выбраться из Скавенгарда просто так. Это место нас не отпустит. Оно хочет заманить нас подальше, чтобы нам было негде спрятаться, когда наступит ночь. Однажды мы уже чуть не потеряли обратную дорогу. В следующий раз, возможно, мы ее уже не найдем.

— А что потом? — спросил Осман, оторопев. — Еще одна ночь в этом гиблом месте? И что изменится завтра?

— С рассветом я собираюсь найти выход. Но мне нужно время, чтобы подготовиться.

— Что ты собираешься предпринять? — спросил Арен.

Вика взглянула на Арена, и он увидел, что сквозь личину суровой решимости проглядывает страх.

— Сегодня ночью это чудище явится снова, — сказала Вика. — Я намерена с ним поговорить.

Арен и Кейд сидели, привалившись к одной из девяти стен святилища, и наблюдали, как меркнет свет за окошками под крышей. После долгих часов гнетущего ожидания спускались сумерки. Чтобы убить время, путники беспокойно разглядывали саркофаг, утыканный иголками, разделочный стол, покрывало с острыми ворсинками. Память о совершенных здесь убийствах наполняла воздух тяжестью. Никто почти не говорил, каждый был погружен в собственные мрачные мысли.

Одна Вика была занята. Она велела Гаррику и Осману разломать стол на дрова и сложить костер, а сама разожгла его при помощи пергаментного свертка, испещренного таинственными записями. Осман пытался возразить: кто знает, какую мудрость могут явить эти страницы, если доставить сверток ученым в Гласском университете? Но Вика и слышать этого не хотела.

— Скавенгард погубили тайны, которые в нем скрывались. Я не настолько любопытна, чтобы повторять старые ошибки. Не бери отсюда ничего.

Вика достала из мешка горшок и треногу и принялась готовить отвар, всыпая туда травы, которые извлекала из многочисленных карманов, и вливая жидкости из глиняных пузырьков. Что-то бормотала на каменном наречии и описывала круги ладонью. Потом ножом порезала себе предплечье, прибавив еще один шрам к паре десятков уже имевшихся, и сцедила кровь в горшок. Потом вошла в круг посередине святилища и, скрестив ноги, уселась внутри серебряного кольца, а зелье поставила перед собой охлаждаться.

— Что бы вы ни увидели и ни услышали, не пытайтесь мне помочь, — предупредила она. — И ни в коем случае не вступайте в этот круг.

Она закрыла глаза и принялась что-то шептать нараспев, а Скирда бродила кругами вдоль внешней границы кольца. Минул час с небольшим, и Арен почувствовал, как на его рассудок немолчным прибоем накатывает тревога.

Кейд тоже места себе не находил. Стучал по полу носками башмаков, барабанил пальцами и ерзал. Граб ковырял ногти кончиком ножа. Осман внимательно изучал святилище, разглядывал все, что попадалось под руку, листал книги на неведомом языке. Киль сидел рядом с Гарриком, сгорбив плечи, сжавшись от напряжения. Глаза, еще воспаленные, понемногу приходили в порядок, но беспечная шутливость покинула криволомца. Гаррик смотрел в пол, на каменные плиты, время от времени мрачно зыркая на Арена.

Фен весь вечер просидела в сторонке, ни с кем не разговаривая, но с наступлением темноты поднялась на ноги и подошла к Арену и Кейду. Оба озадаченно уставились на нее.

— Я из Ольдвуда, — сообщила она вызывающим тоном, обращаясь к Кейду.

— И что? — непонимающе спросил тот.

— Там, у пристани, ты спрашивал, откуда я, — пояснила она. — Из Ольдвуда. Вот.

— Я спрашивал? Ну ладно.

Фен переминалась с ноги на ногу.

— А мы из Шол-Пойнта, — включился в разговор Арен.

— Знаю.

Прошло еще несколько мгновений; потом Фен покраснела, презрительно цокнула языком и с сердитым видом вернулась на место.

Арен и Кейд недоуменно переглянулись. Кейд усмехнулся и подтолкнул друга локтем:

— Похоже, я ей нравлюсь.

Арен посмотрел на Фен, угрюмо глядевшую в пол.

«Нет, дело не в этом, — подумал он. — Она боится. Хочет с кем-нибудь поговорить, но не знает, как завязать беседу».

Подстегнутый этой мыслью, он поднялся и зашагал через святилище.

— Куда ты? — удивленно спросил Кейд.

Фен напряглась, готовясь не то бежать, не то обороняться. Арен уселся рядом с ней.

— А откуда именно? — спросил Арен. — Ольдвуд большой.

Фен опасливо покосилась на него. В полумраке святилища девушка выглядела хрупкой и слабой, а если учесть ее окружение и боевые навыки, легко было забыть, что она ненамного старше Арена.

— Из самых дебрей, — наконец ответила она. — Из далекой глуши. Ближайшее поселение — Заячий Лаз, но и до него целый день пути. Мы жили сами по себе.

— Кто «мы»?

— Я с отцом.

Арен пошел на взвешенный риск:

— А матушка?

— Умерла, когда мне было десять. — Она говорила небрежно, явно скрывая свои настоящие чувства.

— Моя мать тоже умерла, — признался Арен. — Но я тогда был слишком маленький и не помню ее. Ее звали Лисса, как луну.

— Кейд рассказывал мне про луны.

— Он про что угодно расскажет, дай только повод.

Тень улыбки пробежала по губам девушки. На несколько мгновений наступило молчание.

— Отца я тоже лишился, — добавил Арен. — Его убила Железная Длань.

Фен ничего не сказала, но ее поза стала менее напряженной.

— А почему ты покинула родные места? — спросил Арен, пытаясь продолжить беседу.

— Из-за кроданцев, — ответила Фен. — Округу заполонили звероловы, целые десятки, и вскоре там стало нечего есть, а потом к нам домой заявился священник с двумя солдатами. Сказал, что меня выселяют, а когда я отказалась уйти, они принялись все крушить.

— И выставили тебя из дома?

Она хмыкнула.

— Не совсем. У кроданцев заведено, что женщины только пекут пироги да растят детей, и солдаты не ожидали, что у меня найдется лук. И уж совсем не ожидали, что я пущу его в дело. — Глаза девушки блеснули дикарским торжеством. — Но я знала, что они придут снова, поэтому собралась в дорогу и ушла.

«А отец? Он-то где был?» — удивился про себя Арен, но смолчал. Если задавать слишком много вопросов, она спрячется обратно в свою раковину.

— В Ольдвуде обитают духи, — вдруг перевела разговор Фен. Ее взгляд блуждал по дверям святилища, и Арен понял: она думает о чудовище. — Там, откуда я родом, про это знает любой дурак. Только тот, кто оторвался от своих корней, будет мыслить как Осман. Человек он хороший, но всю жизнь живет в кроданском мире. Настоящая Оссия еще существует, но ее не сыщешь в городах или вдоль проезжих дорог.

— Я вырос в том же мире, что и Осман, — заметил Арен. — Но я учусь. — Он оглянулся на Кейда, с кислой миной наблюдавшего за их разговором, и спросил: — А ты когда-нибудь встречала духов?

— Вроде того, — ответила Фен. — Однажды я заблудилась на охоте, вдалеке от дома. Близилась ночь, я искала укрытия. И вышла на поляну, прекраснее которой в жизни не видела. Я подозревала, что там обитают духи, но все-таки расположилась на ночлег. Всю ночь мне снились диковинные сны, а наутро я проснулась совсем в другом месте. Всего в лиге от своего дома. — Она покосилась на Арена, опасаясь насмешки. — Наверное, меня перенесли духи. Трудно сказать, ведь мне было всего одиннадцать и воображение у меня было поживее.

«А почему в одиннадцать лет ты охотилась вдалеке от дома?» — подумал Арен, но снова промолчал.

— Выходит, духи могут не только нагонять страх, но и выказывать дружелюбие? — спросил он.

— Могут. Но от того, кто охотился за нами вчера ночью, я дружелюбия не жду.

— Нам известно, что Полла, Взывающая к Водам, прошла Скавенгард насквозь и осталась жива. И у нас получится. Просто надо выдержать еще одну ночь.

— Да, — ответила Фен и впервые улыбнулась ему по-настоящему. — Еще одну ночь. И мы выдержим.

Арен почувствовал, что пора уходить, пока его общество не стало в тягость. Он поднялся и вернулся к Кейду.

— Хорошо поболтали? — надувшись, с завистью спросил тот.

Но не успел Арен ответить, как камни Скавенгарда содрогнулись, и в сгустившемся мраке раздался вопль. Вика, не открывая глаз, взяла горшок с отваром и принялась пить. Дважды ее чуть не вырвало, но она проглотила все до капли.

Где-то высоко распахнулись ворота, и чудище с визгом и ревом затопотало по коридорам. Прошлой ночью ему пришлось обрыскать весь остров. Сегодня оно направлялось прямиком к ним.

Скирда оскалилась и заворчала. Киль и Гаррик обнажили мечи и встали рядом с кругом лицом к дверям. Оба понимали, что от клинков проку не будет, но оружие в руках придавало им храбрости.

В двери ударил ветер, и чудище ринулось к святилищу, завывая и скрежеща зубами. Арен и Кейд прижались друг к другу. Киль и Гаррик изготовились к бою. Осман вскочил и присоединился к ним, со звоном обнажив клинок. Граб отступил в дальний угол и притаился за книжным шкафом. Фен надвинула капюшон поглубже и осталась на месте, дожидаясь нападения.

Вика глухо всхлипнула и сгорбилась; глаза вращались под полуприкрытыми веками.

Когда чудище всем весом обрушилось на двери, у Кейда душа ушла в пятки. С душераздирающим визгом и рычанием, исходившими из множества пастей, оно снова и снова пыталось сокрушить преграду. Двери пронзительно скрежетали, а каменная кладка с каждыми ударом подавалась внутрь. Кейд зажал уши, чтобы не слышать непрестанного грохота, жутких воплей чудища и ветра, сквозь который прорывались человеческие крики.

При каждом ударе Вика вздрагивала. Она выдавливала из себя слова на каменном наречии, руки клешнями вцепились в грудь, глаза продолжали бешено вращаться. Смотреть на ее корчи было почти так же страшно, как слышать вопли чудища, и Арен боролся с желанием вбежать в круг и помочь ей.

— Двери не выдержат! — выкрикнул Киль срывающимся голосом.

Арен, Фен и Кейд тоже вскочили и схватились за оружие. Киль был прав. Двери подавались и грозили вот-вот слететь с петель. Несмотря на боль, которую причиняли столкновения с дверьми, чудище не собиралось останавливаться.

Весь трепеща, Арен сжал в руке меч и принял стойку, которой научил его магистр Орик. Против чудища, буйствующего снаружи, клинок казался жалкой иголкой. Что же будет, когда оно ворвется внутрь, исходя слюной, стекающей по зубам? Что же будет, когда оно набросится на тебя, поглотит тебя, сожрет?

Вика несколько раз судорожно глотнула воздух, а потом пронзительно, резко вскрикнула. Следующий толчок в двери был гораздо слабее предыдущих, а потом все стихло. Отряд напряженно застыл, ожидая последнего могучего удара, который сметет преграду; но ничего не произошло, и понемногу обороняющиеся осмелились поверить, что приступ завершился.

Вика с хрипом втянула воздух и медленно распрямилась; ее позвонки трещали и щелкали. Голова склонилась на грудь, потные волосы прилипли ко лбу и щекам. Губы друидессы разомкнулись, обнажив покрасневшие от крови зубы, и послышалось глухое бормотание; голос был рычащий и хриплый, какого они прежде не слышали:

— Жилистые мясные тушки… сочный влажный вкус… свежие души… — Она открыла глаза, черные и пустые. Жуткая улыбка разлилась по лицу, и Вика просипела: — Я вас вижу.

Скирда оскалилась и зарычала, но хозяйка пронзила ее взглядом, и собака, скуля, метнулась в угол.

Осман опасливо шагнул вперед, держа меч наготове.

— Вика?

— Друидесса тут, со мной, — ответило чудище, облекшееся плотью Вики. Голос звучал хрипло и прерывисто, перемежаясь судорожными вдохами, будто чудище не привыкло говорить, дыша легкими. — Корчится и бьется, как рыба на крючке. — Оно ухмыльнулось и наклонило голову, будто прислушиваясь. — Хочешь заключить со мной сделку, друидесса?

Словно выслушав ответ, оно широко раскрыло черные глаза и оглядело собравшихся вокруг испуганных людей.

— Кто из вас ее заступник? — спросило чудище. Потом указало на Гаррика: — Ты. Она выбрала тебя.

Гаррик неуверенно переглянулся с Килем, но его ответ звучал твердо:

— Да, я буду ее заступником.

— Тогда встреться со мной лицом к лицу, заступник! — вскричала Вика. — Отопри двери! Одолей меня и спаси ее!

— Неубедительно, демон. Я не глупец.

— Не глупец, а трус!

— Меня не задевают оскорбления от призрака, который прячется в женском теле.

Снаружи донесся рев, и чудище врезалось в двери святилища. Друидесса и чудище одновременно вскрикнули от боли.

— Не нравится? — спросил Гаррик. Арена изумило его ледяное спокойствие. — Почему ты никак не уймешься?

Вика оскалилась на него.

— Ты храбр, заступник, но лишь потому, что не представляешь мучений, которые тебе уготованы. Я сожру тебя тысячу раз! Ты… а-а-а!

Угрозы чудища сменились сдавленным воплем, друидесса рухнула на четвереньки, а потом повалилась на бок, корчась и извиваясь.

— Помогите! — вскричала она, и это снова был голос Вики, в глазах у нее метались отчаяние и ужас. — Я отогнала чудище, но только на мгновение! Вытащите меня из круга!

Гаррик бесстрастно наблюдал за ее мольбами.

— Скорее! — в смятении воскликнул Арен и шагнул к Вике, чтобы схватить ее за руку, но дорогу преградил меч Гаррика, плашмя легший ему на грудь.

— Стоять, — бросил Гаррик, даже не глядя на Арена.

Юноша задрожал от ярости. Ему хотелось выбить меч у Гаррика и погрузить свой клинок в горло Полому Человеку, докончив дело, которое кому-то не удалось, но Кейд схватил друга за плечо, прежде чем тот поддастся шальному порыву.

— Она велела не вступать в круг! — крикнул Кейд. — Помнишь? Помнишь, что она сказала?

Арен уткнулся взглядом в пол, на серебряное кольцо, окружавшее Вику. Конечно, он помнил ее наставления, но нелегко было стоять в стороне и видеть, как она страдает. Стремление спасти ее стало почти непреодолимым.

— Арен! — взмолилась Вика. — Я сама не знала, во что ввязываюсь! Помоги мне!

Перед ним была Вика. Она страдала, нуждалась в помощи и все же…

— Ты сама велела не входить в круг, — промолвил Арен и, стиснув зубы, взглянул на Гаррика. — Что бы ни случилось.

Вика скорчилась, отчаянно взвыла и повалилась ничком. Потом ее завывания постепенно перешли в злобное шипение и наконец сменились хихиканьем. Скирда залаяла на нее из своего угла.

Гаррик повернул голову и бросил на Арена холодный взгляд. Покраснев, Арен попятился, и Кейд оттащил его в сторону. Он с ужасом думал, что чуть не поддался обману, а Гаррик оказался прав и от этого сделался для него еще отвратительней.

Вика запрокинула голову и злобно скосила взгляд; с ее нижней губы капали кровь и слюна.

— Хорошего заступника ты выбрала! — снова заговорило чудище. — Заключим сделку, друидесса! В обмен на одного из вас я позволю остальным уйти. — Оно протянуло палец. — Выбираю его!

— Граба? — указывая на себя, спросил скарл, по-прежнему прятавшийся за книжным шкафом.

— Отдайте его мне, и остальные покинут Скавенгард живыми.

Гаррик устремил на Граба бесстрастный расчетливый взгляд. Арен открыл было рот, чтобы вступиться за скарла, но побоялся снова опозориться. Пусть лучше Полый Человек бросит Граба на растерзание и остальные увидят, что за птица их предводитель. Только тогда Арен вмешается и остановит его, если сможет.

Граб обнажил нож и оскалил зубы.

— Попробуй. Граб еще не собирается увидеть Костяного бога.

— Гаррик… — с тревогой в голосе произнес Осман.

Гаррик поднял руку, призывая его к молчанию.

— Это Вика предложила тебе такую сделку? — спросил он у твари.

— Да! Жизнь бесчестного преступника в обмен на безопасный проход! Или умрет один он, или вы все.

— Ты лжешь, демон, — бросил Гаррик. — Она никогда не предложила бы подобного.

— Кто ты такой, чтобы говорить за нее? — вскричало чудище. — Что ты вообще знаешь?

— Я ее заступник, — ответил Гаррик. — И знаю достаточно, чтобы не верить тебе. В этих краях свершилось слишком много предательств. Я не хочу приумножать их число.

Арен с удивлением уставился на Гаррика. Этот человек поистине не ведал страха. Говорил с созданием Бездны и не боялся. Подобной отваги Арен еще не видывал.

— А теперь я сам предложу тебе сделку, демон, — промолвил Гаррик. — Проваливай в свое логово. Никого из нас ты не получишь, ни в эту ночь, ни в другую.

Вика зарычала; чудище взревело и толкнулось в дверь.

— Ты здесь в заточении! — рявкнул Гаррик. — В ловушке внутри этих стен, прячешься от солнца. Тебя одолела человеческая магия! С чего мне тебя бояться?

Дверь снова подалась, петли заскрежетали, и Арен тревожно встрепенулся. Вика взвизгнула и ногтями впилась себе в щеки оставив кровавые отметины. «Что он делает? Хочет, чтобы оно сюда вломилось?»

— Мы выберемся из Скавенгарда! — Голос Гаррика перешел в крик. — Тебе нас не остановить! А ты пребудешь здесь до скончания времен!

Чудище взревело, издав пронзительный вопль, полный злобы и тоски, и врезалось в двери с такой силой, что те чуть не рухнули. Вика ринулась на Гаррика; ее раскрашенное лицо искажала ненависть, ногти целились ему в глаза.

Едва она пересекла кольцо, послышался звук, похожий на треск костей, и Арен почувствовал удар, исходивший будто изнутри черепа. Другие тоже отшатнулись перед невидимой силой. Вика внезапно обмякла и повалилась на Гаррика; он попятился и с трудом удержал ее. Потом за дверью раздался визг, чудище взбежало по лестнице и удалилось прочь.

Арен зажмурился; голова у него разламывалась. Вика, рухнувшая в объятия Гаррика, пошевелилась и открыла глаза, ясные и чистые.

«Он победил, — с трепетом подумал Арен. — Встретил эту тварь лицом к лицу и победил. Я еще не видывал ничего подобного».

— Чудище еще вернется? — спросил Гаррик у Вики.

— Непременно, — ответила она и сплюнула. — Но оно слишком глубоко проникло в меня и показало мне больше, нежели хотело. — Она взяла посох у Гаррика, выпрямилась во весь рост и улыбнулась окровавленным ртом: — Я знаю выход.