Пламенный клинок

ГЛАВА 23

Грохот закрывшихся дверей прокатился по долине. Кейд всем весом навалился на металлическую створку, тяжело дыша и ожидая удара с другой стороны. Но удара не последовало. Что бы ни совершила Вика, на какое-то время противников удалось отогнать. Наконец, не вполне веря в случившееся, остальные отошли от дверей. Кейд встретился взглядом с Килем, и криволомец усмехнулся:

— Пожалуй, это их задержит.

Кейд тяжело привалился спиной к створке и усмехнулся в ответ, согретый неожиданным чувством товарищества. Он уже не страшился за свою жизнь, но им понемногу овладевала безмерная усталость. Карабкаясь по горам, спасаясь бегством и сражаясь с врагами, они истощили свои силы, и теперь наступило время расплачиваться.

Арен лежал без сознания там, где его уронил Граб. Юноша был пугающе бледен, дыхание дрожащей струйкой вырывалось сквозь сухие потрескавшиеся губы. Кейд нетвердым шагом приблизился к нему и опустился на колени рядом.

— Эй! — тихонько позвал он и потряс друга за плечо, но ответа не было. — Эй, Арен! Мы выстояли.

— Видели? — спросил Осман. Он смотрел на друидессу, безжизненно рухнувшую наземь; рядом валялся посох, оправленный молниевым стеклом. — Видели, что она сделала?

— Видели, — кивнул Гаррик. Он осмотрелся по сторонам, задержав взгляд на диковинном замке посреди озера. — Нам нельзя оставаться под открытым небом.

Кейд в отчаянии вскинул голову. Мысль, что опять предстоит срываться с места, была невыносима.

— Скарл, поднимай мальчишку, — велел Гаррик. И, взглянув на Вику, добавил с уважением: — Друидессу понесу я.

Скирда, обеспокоенно кружившая вокруг хозяйки, при приближении Гаррика гортанно заворчала. Тот слегка нагнулся и протянул руку к собаке.

— Тихо, — сказал он. — Ей не сделают ничего плохого.

Скирда фыркнула и, похоже, осталась довольна этим обещанием. Гаррик осторожно поднял Вику, а Осман взял ее посох.

— Идешь? — грубовато, но вполне доброжелательно спросил Киль у Кейда. Кейд не без труда поднялся на ноги, и Киль похлопал его по плечу.

Граб наклонился и снова взвалил Арена на спину.

— Давай, Паршивец, — произнес он с деланой бодростью. — Граб считает, что ты еще не умер.

По утесу изгибами спускалась широкая лестница с полуразрушенными перилами, выстроенная из того же белого камня, что и балкон. Путники проследовали по ней к лодочному павильону с изящными карнизами и куполообразной крышей, гладкой и округлой, как яйцо. Внутри было просторно и пусто. Сквозь арочные окна открывался вид на озеро.

Гаррик придирчиво осмотрелся.

— Фен, Осман, найдите топливо для костра. Остальные могут отдыхать.

Граб положил Арена на пол, и Кейд обернул друга одеялами а потом сам лег рядом. Какое-то время он подумывал, не остаться ли ему бодрствовать, словно это могло уберечь Арена от снедав шей его болезни. Но глаза уже слипались, и сон побороть не удалось. Последним, что увидел Кейд, было лицо Арена, белое, точно у трупа.

Когда Кейд проснулся, была ночь. Посередине помещения теплился костер, вокруг лежали скрюченные тела, завернутые в одеяла. Скирда свернулась калачиком в ногах у Вики, запрятав морду под хвост.

Кейд прислушался к дыханию спящих, потрескиванию огня, плеску озера, доносившемуся снаружи. Было спокойно, от костра исходило тепло, и он почувствовал умиротворение. А потом с тревогой вспомнил об Арене и встрепенулся.

Арен лежал на боку, лицом к нему, с закрытыми глазами. Беспокойство Кейда слегка улеглось, когда он увидел, что друг дышит. Более того, дыхание стало глубоким и ровным, а на щеках снова появился румянец. Кейд откинул курчавые пряди у Арена со лба и приложил ладонь. Он не особо разбирался в таких делах, но жара вроде бы не почувствовал.

Неужели снадобье друидессы подействовало и худшее осталось позади?

Кейд решил оставить Арена в покое — пусть спит дальше, — а сам снова лег на спину, но сон не приходил. Несмотря на телесную усталость, рассудок бодрствовал, а живот урчал.

Кейд тихонько встал и огляделся. Все крепко спали, но у огня лежал открытый мешок Османа. Порывшись в нем, Кейд обнаружил сушеное мясо и яблоко. Скудные припасы, но он все равно проглотил их с жадностью, опасливо озираясь по сторонам. Потом взял еще и сунул в карманы, чтобы угостить Арена, когда тот проснется, а потом взял еще больше, ибо уроки, полученные на руднике, были еще свежи в его памяти. Он не знал, воровство ли это, ведь они и так делились друг с другом пищей, но после этого скромного правонарушения почувствовал себя лучше.

«За то, что назвали меня обузой», — подумал он, глядя на спящие тела вокруг костра.

Тут он вспомнил, что Осман был самым дружелюбным из всех, и почувствовал себя виноватым. Но не настолько виноватым, чтобы вернуть еду на место.

Рядом обнаружилась кучка ломаных досок, и несколько из них он подложил в костер, чтобы Арену стало теплее, а потом, решив размять ноги, спустился по узкой лестнице на нижний уровень лодочного павильона.

Там находилось еще одно помещение с выходящей на озеро арочной стеной. В темную воду вдавался маленький каменный причал, возле которого покачивались несколько гниющих гребных лодок, опрокинутых и наполовину затопленных. Одна была вытащена на берег и разбита. Кейд догадался, что именно здесь Фен и Осман разжились топливом для костра.

Еще одна лодка, больше и красивее остальных, висела на деревянной раме в другом конце помещения. Кейд подошел поближе и осмотрел ее. Невзирая на время, она сохранилась в относительном целости. На фальшборте и на носу еще виднелись остатки затейливой росписи, изображающей китов и волны. Кейду вспомнился галеон элару, севший на мель близ Шол-Пойнта, чьи борта из белой древесины сумели вынести сокрушительное воздействие времени. Возможно, эта лодка сработана из чего-то подобного.

Негромкий звук заставил его вскинуть голову: зловещая тишина долины многократно усилила легкий шорох. Кейд осторожно прокрался к арочной стене. На проходившем вдоль края причала невысоком каменном парапете, поджав ногу, сидела Фен. Она смотрела на воду, в которой, серебрясь, отражались острова Скавенгарда. В небе друг напротив друга виднелись Сестры, запутавшиеся в звездных тенетах.

В их сиянии Кейд внимательно рассмотрел профиль Фен, ее узкое лицо и глаза с отяжелевшими веками. Она откинула капюшон и рыжие волосы, собранные в хвост, свободно легли на плечо. С тех пор, как Арен и Кейд повстречали своих новых спутников, Фен казалась Кейду холодной и немногословной. Но в лунном сиянии она представилась его воображению иной: задумчивой, отстраненном и таинственной.

Словно услышав его мысли, она повернула голову и посмотрела на Кейда, притаившегося в тени. Он подскочил, словно пойманным с поличным, и приветственно махнул рукой, чтобы скрыть смущение. Девушка несколько мгновений смотрела ему прямо в глаза, а потом отвернулась с убийственным безразличием.

Но безразличие не отпугнуло Кейда. Он вышел на причал, взобрался на парапет рядом с Фен и свесил ноги над водой.

— Моя матушка любит ночное небо, — сказал он, глядя вверх. — Мы взбирались на крышу мастерской, пили какао, и она рассказывала мне, как называются созвездия и планеты. Знаешь историю о Сабастриной Ленте? — Коротким пухлым пальцем он указал на восток где сквозь сумрак тускло проступала красно-желтая туманность.

— В общем, однажды Сабастра, Воплощение Любви и Красоты, танцевала в лесу, а Огг, Воплощение Зверей и Природы…

— Я знаю, кто такой Огг, — раздраженно бросила Фен.

— Стало быть, Огг во время охоты наткнулся на Сабастру, которая одиноко танцевала в ночи. А Огг, тот еще развратник, задумал ею овладеть. Подкрался поближе да как кинется! — Для наглядности Кейд сам метнулся вперед и с трудом сохранил равновесие, чуть не рухнув в озеро. — Но Сабастра оказалась проворнее. Танцуя, она скрылась прочь, и Оггу досталась лишь лента с ее платья. Обезумев, он отшвырнул ее прочь, и та улетела в небо. Там и остается до сих пор.

Фен ничего не ответила и не выказала склонности продолжать разговор. Кейд надулся и забарабанил пятками по парапету. Тут он вспомнил еще одну историю и воодушевленно продолжил:

— Но не только Огг домогался Сабастры, Джоха тоже отличился. Вот как появились две луны. Стало быть, Джоха, Царь-аист, Воплощение Моря и Неба…

— Я знаю, кто он. — В ее голосе Кейду послышался зубовный скрежет, но она проявила внимание, а всякое внимание лучше равнодушия.

— Однажды, — продолжил он, — некая рыба сказала Джохе, будто Сабастра желает провести с ним ночь и предлагает встретиться в тайном гроте. Но рыба та была вовсе не рыбой, а Васписом Недовольным, который замыслил навредить Царю-аисту. Явившись в грот, Джоха обнаружил там зелье и записку от Сабастры, гласившую, чтобы он выпил зелье и дожидался ее.

Распалившись похотью, Джоха так и сделал. Но зелье подбросил туда Васпис, и было оно любовным. Выпивший его влюблялся в первого, кто попадался ему на глаза. И кого же привела туда хитрость Васписа? Мешук! Мешук, Каменную Матерь, старую толстую Мешук, с бурлящей в животе лавой и огромными титьками вот досюда… — Когда Кейд изобразил их неимоверную величину, Фен уставилась на него с легким отвращением, будто на тлю. Он кашлянул и почесал подбородок. — Как бы то ни было, Джоха сразу втрескался в нее, и они принялись за дело. Мешук забеременела, и когда пришло время, разрешилась двумя девочками. Одна была бледная и белокурая; другая вышла в матушку, холодная снаружи и огненная внутри, исполненная ярости. В общем, первую Джоха полюбил, а вторую нет, а Мешук оказалась бесчувственной матерью и не особо заботилась о дочерях. Джоха пытался уговорить Лиссу, чтобы она поселилась с ним близ Джохиной Реки — это вон то яркое пятно возле Висельника, — но Лисса не захотела бросать сестру. Джоха оценил доброту светлой дочери и поместил обеих сестер на небе, между звездами и землей. И каждую ночь Лисса пускается вдогонку за Тантерой, которая вечно пытается ускользнуть от сестриного надзора. В те ночи, когда Тантере удается сбежать от Лиссы, светит кровавая луна и духи выходят порезвиться, повсюду сея несчастье.

— Наверное, несчастье подстерегло Варлу, — сказала Фен. — И Тарви. И Оттена с Доксом.

Кейд осекся, вспомнив погибших товарищей юной лучницы и тот ужас, который сам испытал при первом нападении страхоносцев.

— Наверное, — откликнулся он. Девушка не выглядела опечаленной, только безразличной, но он постарался разрядить обстановку: — Впрочем, даже если Джоха любил только одну дочь, море помнит их обеих. Вот почему оно всегда тянется за лунами. И… в общем… такая вот история про Сестер, — неловко закончил он.

На некоторое время наступила тишина, а потом Фен заметила:

— Иногда Джоха бывает настоящим злодеем, правда? Так обращаться с собственной дочерью!

Кейд никогда об этом не задумывался, но предпочел согласиться.

— Пожалуй, ты права. Боги подают нам не лучшие примеры.

Оба снова притихли, но на сей раз молчание показалось Кейду более дружелюбным, чем раньше. У их ног озерная вода плескала о парапет, а Кейд разглядывал сводчатые галереи Скавенгарда, мосты и шпили, здания, лепившиеся на отвесных скалах. Но вскоре почувствовал себя неуютно и отвел взгляд: у него возникло чувство, что это Скавенгард наблюдает за ним, а не наоборот.

— Ты была в Солт-Форке? — спросил он.

Фен придвинулась поближе, будто забыв, что Кейд сидит рядом.

— Мы все там были.

— И что произошло?

Девушка призадумалась.

— Мы пытались изменить жизнь к лучшему, — ответила она наконец. — Но ничего не вышло.

Кейд нахмурился.

— Рассказчица из тебя неважная, да?

— Не довелось поупражняться.

— Для начала добавь подробностей. Яростная битва, измена, предательство — что-нибудь в таком роде.

— Нас было полсотни, когда мы пришли в Солт-Форк. Уцелели восемь. Теперь нас четверо. Что еще рассказывать?

Кейд был разочарован. Фен оказалась не очень общительной. Пожалуй, у загадочности есть и слабые стороны.

— Но вы были с Серыми Плащами?

— Нет никаких Серых Плащей, — с горечью бросила она.

— А вот и есть! Не все готовы мириться с нынешними порядками. Если не Серые Плащи, то кто дает отпор кроданцам?

— Разрозненные отряды вроде нас. Слишком малочисленные, чтобы совершить что-нибудь дельное. Некоторые именуют себя Серыми Плащами, но лишь для громкого словца. Если бы движение сопротивления существовало, мы бы знали о нем. Нет никакой подпольной сети, никаких борцов за свободу, которые сражаются с кроданцами. Серые Плащи остались только в сказках.

— Почему бы всем отрядам не объединиться?

Фен устало взглянула на него.

— Многие пытались, но рано или поздно их выдают властям. У Железной Длани нет недостатка в оссианах, которые предают соплеменников. — По лицу девушки пробежал затаенный гнев.

Эта мысль поразила и опечалила Кейда.

— У квадратноголовых в ходу пословица: «Впряги двух оссиан в одну телегу, и они потянут ее в разные стороны». Но раньше я ей не верил.

— Пора бы поверить, — невесело усмехнулась Фен.

Кейд посмотрел на свое отражение в воде.

— Гаррик собирается нас убить?

Фен фыркнула.

— Думаешь, он стал бы тогда спасать вас?

— Вы и впрямь нас спасли? Или захватили в плен? Признаться, я не понимаю.

— Если учесть, что вы чуть не погибли от рук кроданцев, я бы голосовала за спасение, — ответила Фен. — Мы пришли за Ареном. Гаррик хотел вызволить его из лагеря и переправить в безопасное место. Очевидно, дальше его обязательства заканчиваются, поэтому в первом же городе, до которого мы доберемся, вы будете предоставлены сами себе. Если, конечно, твой друг выживет.

— Но Гаррик, кажется, ненавидит нас! Особенно Арена.

— Может, так оно и есть.

— Тогда зачем он спас моего друга?

— У Гаррика и спроси.

Кейд разочарованно хмыкнул.

— Вы пустились навстречу неизвестности, чтобы непонятно зачем вытащить Арена из кроданского лагеря?

— После Солт-Форка мы собирались с силами и размышляли, что делать дальше. Потом Гаррик получил какие-то известия, и планы поменялись. Он сказал, что в лагере близ Саллерс-Блаффа есть мальчишка по имени Арен из Шол-Пойнта и придется сделать крюк, чтобы вызволить его. Разумеется, мы спросили зачем.

— И?..

— Гаррик ответил, что так велит долг чести. Но не сказал, перед кем он в долгу. Только добавил, что при необходимости возьмется за дело и в одиночку. Наверное, Гаррик тоже неважный рассказчик.

— Долг перед отцом Арена? — предположил Кейд. — Но Рэндилл говорил, что Полый Че… что Гаррик хочет его убить!

— Не знаю. Но мы все слишком обязаны Гаррику, поэтому об отказе не было и речи.

— А мы услыхали, что нас разыскивает Полый Человек, и сами сбежали, — признался Кейд, и в голове у него начала складываться ясная картина. — Пожалуй, не стоило и утруждаться, ведь вы бы все равно нас вызволили.

— Нет, вы молодцы, — возразила Фен. — Если бы не ваш побег, страхоносцы нашли бы нас гораздо быстрее, и погибших было бы не четверо, а все восемь. — Она подняла взгляд: — Не слушай Гаррика. Разве твой друг виноват в смерти Варлы и остальных? Зато мы остались живы благодаря вам.

Кейд зарделся: это походило на комплимент.

— И каков теперь план?

— План?

— Ты сказала, что после Солт-Форка у вас появился план, но вы сделали крюк ради нас. Куда вы направлялись первоначально? — Он погрозил ей пальцем: — Только не говори, будто не знаешь.

— Знаю, — ответила девушка. — Просто не хочу рассказывать.

Кейд умоляюще воздел руки.

— Ну почему?

— Если я расскажу тебе про наш план, а Гаррик узнает, он бросит вас не живыми в ближайшем городе, а мертвыми в ближайшей канаве. То, чего ты не знаешь, ты не выдашь кроданцам.

— Я никогда ничего не выдавал кроданцам! — возмутился Кейд.

— Все так говорят.

— Но ведь у вас есть задание? — вкрадчиво спросил Кейд.

— Раньше было, — пожала плечами Фен. — А теперь и не знаю.

Опять уклончивый ответ.

— Мне надоело неведение, — посетовал Кейд.

— Мы все в неведении, — откликнулась Фен. — Пора привыкнуть.

Кейд попытался зайти с другого боку.

— Тогда расскажи о себе, — бодро попросил он и хлопнул себя по коленям. — Откуда ты родом?

— Какая разница? — бросила Фен. Потом перекинула ногу через парапет и зашагала в сторону лодочного павильона, не удосужившись даже пожелать доброй ночи.

Кейд разочарованно смотрел на воду. Его вырвали из привычного окружения и заставили работать на износ, его спасли незнакомцы и с непостижимым упорством преследуют кроданские страхоносцы. Всю жизнь он носился по волнам судьбы, позволяя другим делать выбор вместо него. Наверное, так сложились обстоятельства. Сыну столяра глупо ожидать от жизни большего.

Но теперь все переменилось. Сын столяра из Шол-Пойнта многое повидал, многое пережил. Вырвавшись из заточения, он поднялся в собственных глазах. Раньше все решения принимал Арен — богатый, умный, высокородный. Он присматривал за Кейдом. Но теперь присматривать нужно за самим Ареном, и этого не сделает никто, кроме Кейда.

Ему нужно знать, во что они ввязались. А если Фен не расскажет — что ж, он сам все выведает.

Кейд слез с парапета и направился обратно к костру. Занимался новый день, и юный сын столяра ощущал незнакомую прежде целеустремленность. Впервые в жизни его будущее наполнилось немыслимыми возможностями. Поднимаясь по лестнице в помещение, где спали остальные, он ощущал себя счастливее, чем за все последние месяцы.

Но когда он вошел, сердце замерло у него в груди.

Все уже проснулись и с суровыми лицами собрались вокруг Арена, распростертого на полу. Друидесса, сосредоточенно прикрыв глаза, прижимала ухо к его обнаженной груди, краска у нее на лице размазалась после сна, а Скирда беспокойно обнюхивала лежащего.

Кейд бросился к остальным с криком:

— Что случилось?

— Спокойно, малец, — попытался удержать его Осман, но Кейд протолкнулся к друидессе:

— Что с ним?

Она медленно открыла глаза, села на корточки и невозмутимо взглянула на Кейда. Потом улыбнулась, а Скирда радостно залаяла.

— Худшее позади, — сказала Вика. — За друга не бойся. Жить будет.

Облегчение нахлынуло на Кейда с такой силой, что у него подогнулись колени. По лицу неудержимо разлилась глуповатая улыбка. Он оглянулся, желая разделить с кем-нибудь рвущуюся изнутри радость, и порывисто обнял Османа.

— Спасибо, друидесса, — сказал Гаррик. — Ты не представляешь, насколько я тебе обязан.

— Если хочешь меня отблагодарить, можешь отныне обращаться ко мне по имени, — пробурчала Вика. Киль протянул ей посох и она обессиленно опустилась обратно на одеяла. Кейд заметил, что она волочит одну ногу, а одна рука у нее висит как плеть. — И подбрось еще дров в огонь.

— Сейчас, Вика, — кивнул Гаррик. — Я сам схожу за дровами.

— Что у нее с ногой? — спросил Кейд у Киля.

— Одному Джохе ведомо, — нахмурился тот. — Она проснулась уже хромая. Но, похоже, для нее это неожиданностью не стало. — Криволомец пожал плечами. — Она же друидесса, — добавил он, как будто этим все объяснялось.

Кейд оставил попытки разобраться в происходящем и опустился на пол рядом с Ареном, а Скирда тоже устроилась рядом, словно охраняя его. Бледность почти покинула лицо Арена, кровь снова прилила к щекам. «Я никогда тебя не брошу», — однажды сказал он Кейду; и он сдержал обещание, как и всегда. Он будет жить. Он останется рядом.

— Ни на минуту в тебе не сомневался, — сказал Кейд Арену.

Скирда неодобрительно гавкнула. Она распознала в этих словах ложь.