Пламенный клинок

ГЛАВА 5

Арен наклонился вперед, нахмурившись и задумчиво прикрыв рот ладонью. Магистр Фассен сидел напротив и внимательно смотрел на ученика, ожидая ответного хода. Разделяла их доска для игры в башни, на которой сражались два войска.

Шестиугольная доска делилась на сотни маленьких шестиугольничков, на которых размещались десятки резных фигурок, одни из слоновой кости, другие из глянцевитого черного камня. Башни, давшие название игре, в случайном порядке размещались по всему полю. Цель состояла в том, чтобы захватывать и удерживать башни, одновременно защищая своего короля. Посередине извивалась ломаная линия синих фишек, изображающая реку с бродами.

Взгляд Арена метался по полю битвы. Он удерживал две башни, а при помощи пары великанов ему удалось захватить брод. Магистр Фассен удерживал остальные четыре башни и напирал превосходящими силами на левый фланг Арена. Положение складывалось не блестящее.

Арен переставил мечника на два шестиугольника вперед, на неприятельскую территорию. Едва он отпустил фигуру, магистр Фассен передвинул своего лучника на расстояние выстрела и забрал ее.

— Ты слишком поторопился, Арен, — промолвил он с укоризной.

Наставник юноши, худощавый старик, держался осанисто, несмотря на возраст, а в одежде и манерах соблюдал сдержанность. Его отличали крупные уши, крючковатый нос, лысое темя, косматые белые бакенбарды и важная торжественность, которую Арен считал сугубо кроданской чертой.

— Пожалуй, мне стоит переменить стратегию, — решил Арен. Откинувшись назад, он воззрился на доску, словно на головоломку, которую не мог разрешить.

За окном сгущалась темнота, кусты и лужайки серебрило сияние звезд. Арен слышал, как слуги с бряканьем и грохотом прибираются в столовой. Скоро они придут в гостиную задернуть шторы и поправить светильники.

Час после ужина предназначался для усвоения пищи и отдыха; домашние и гости занимали себя совместными играми, музыкой и беседами. Сегодня к родным Арена присоединились нянюшка Альса и магистр Орик. Первая вышивала носовой платок, а второй сидел в кресле, потягивая темный бренди и покуривая тонкую сигару.

Арен взял драккена, выточенного из слоновой кости, взвесил в ладони, а потом перенес через реку и забрал одного из мечников магистра Фассена. Его противник вскинул бровь и сквозь брешь в своих рядах передвинул черного рыцаря, чтобы тот сразился с Ареновым драккеном. Юноша раздосадованно охнул, когда очередная его фигура исчезла с доски.

— Нужно думать на три хода вперед, — посоветовал магистр Фассен. — Определись с намерениями, прежде чем действовать.

Арен снова откинулся на спинку кресла и в угоду наставнику напустил на себя сосредоточенный вид. Но мысли его витали далеко от игры, и он догадывался, что противник это понимает. Арен думал о сегодняшнем вечере, о празднике призрачного прилива. И обмозговывал побег.

Магистр Орик прокашлялся, тщетно пытаясь отвлечь внимание нянюшки Альсы от шитья. Он не жил в доме, однако наведывался сюда достаточно часто, и его неравнодушие к воспитательнице Арена было очевидно для всех, кроме нее самой.

— Сигара не пошла впрок, магистр Орик? — невинно справился Арен.

— Почему же, вполне, — ответил тот, своим видом давая понять, что во время завтрашних занятий Арену придется туго. — Горло пересохло, только и всего. — Он отхлебнул еще бренди и сердито зыркнул на ученика. Нянюшка Альса так и не подняла головы, но Арен заметил у нее на губах легкую усмешку.

Нянюшка Альса была миловидная, румяная как яблочко, с рыжеватыми волосами, собранными в два пучка. Она заботилась о мальчике с десятилетнего возраста, после того как предыдущей няне неожиданно дали расчет, а из-за чего, Арену толком не объяснили. Он чуял, что дело нечисто, но дознаваться не стал, потому что не особо любил прежнюю воспитательницу.

Зато нянюшка Альса оказалась такой пестуньей, что лучше и не пожелаешь. Милая, веселая и ласковая; когда можно — снисходительная, когда нужно — строгая. Она ни разу не повысила голос на Арена: ей достаточно было просто огорчиться, чтобы мальчик устыдился своего плохого поведения. Благодаря ее доброму нраву окружающие наперебой старались ей угодить. Нравилась она решительно всем, некоторые даже влюблялись в нее, но за пять лет, что Арен ее знал, он так и не заметил с ее стороны интереса к сердечным делам. Тем забавнее выглядели терзания магистра Орика.

Арен взял одного из своих великанов и отправил напролом через все поле. Магистр Фассен отразил угрозу, и Арен передвинул через брод ассасина. Магистр Фассен переместил камнемет на выступающий шестиугольник, обозначающий возвышенность. Это увеличило дальность выстрела и поставило великана под удар.

— Нынче ты чересчур разбрасываешься фигурами, — неодобрительно заметил магистр Фассен, забирая великана с доски. — Совсем на тебя не похоже.

Магистр Орик, неприкаянный и раздосадованный, поднялся с кресла и направился к графину подлить себе бренди. При ходьбе он слегка прихрамывал: последствие ранения в ногу, заработанного в кроданской армии. Он до сих пор одевался по-военному — опрятный камзол, отутюженные штаны, начищенная обувь, — но для службы уже не годился. Вместо этого он учил фехтованию богатеньких сынков и явно тосковал о минувшем — судя по тому, сколько бренди он выпивал и сколько сигар выкуривал. Сейчас его моложавое рыжеусое лицо совсем побагровело.

Магистр Орик налил себе еще стаканчик и приосанился.

— Осмелюсь заметить, любезная Альса, сегодня ты на редкость молчалива и без конца вздыхаешь, — заявил он без обиняков. — Тебя что-то гнетет?

Молодая женщина отложила шитье и вздохнула, словно подтверждая его наблюдение.

— Мне очень приятно твое участие, но беспокоиться не о чем.

Говорила она по-кродански: в доме употребляли именно этот язык, и все присутствующие были кроданцами, исключая Арена. На оссианском изъяснялись только слуги, хотя Арен с отцом иногда переходили на него, оказываясь наедине. Язык захватчиков Рэндилл выучил только после вторжения, и даже спустя тридцать лет ему было проще говорить на родном наречии.

Арен передвинул еще одну фигуру. Магистр Фассен взял и ее, и юноша в сердцах выругался, заставив противника нахмуриться. Арен поднял руку в знак извинения.

— Ну прошу, любезная Альса, поведай свою печаль, вдруг я сумею помочь, — не унимался магистр Орик.

— Помогать нечему, — грустно ответила няня. — Я беспокоюсь не из-за себя. Полагаю, ты слышал о недавних событиях в Солт-Форке?

Арен навострил уши. Среди местных только и разговоров было что о Солт-Форке, с тех самых пор, как известия достигли Шол-Пойнта. Восставшие оссиане захватили укрепленный город, расположенный близ слияния Мельничного потока с рекой Апсель. Овладев столь важным для судоходства узлом, мятежники ненадолго привели в расстройство все передвижения в той местности. Одни считали повстанцев героями, другие — опасными глупцами, грозившими навлечь ярость кроданцев на весь народ Оссии.

Арен следил за новостями с особенным интересом, поскольку его отец отправился в те самые края и должен был вернуться два дня назад. Никакой весточки, объясняющей задержку, не было, однако удивляться не приходилось. Скорее всего, промедление вызвала сумятица, произведенная восстанием, но Арен не мог отделаться от смутного беспокойства, что с отцом случилась беда.

— Но ведь Солт-Форк — повод для радости, а не для горя? — заметил магистр Орик. — Бунтовщики разбиты наголову.

— По милости Вышнего, — благочестиво добавил магистр Фассен.

— Да свершится воля его, — машинально пробормотал Арен.

— Я радуюсь победе, — ответила нянюшка Альса, — но скорблю о ее цене. У моей подруги Розы, жены свечного торговца, в Солт-Форке остался сын.

— Среди мятежников? — встревожился магистр Орик.

Нянюшка Альса помотала головой.

— Он нотариус. Но живет в городе, так что случившееся коснулось и его. Железная Длань в назидание наказала градоначальника и его советников, спутавшихся с бунтовщиками. Теперь допрашивают даже самых мелких служащих, крамолу ищут. Роза боится, что расправа постигнет и ее сына. Он оссианин, поэтому снисхождения ждать не стоит.

— Сострадательное сердце делает тебе честь, любезная Альса, — сказал магистр Орик. — Но горевать не стоит. Если он невиновен, бояться нечего.

— А если в чем-то замешан, то недостоин твоих слез, — сурово проговорил магистр Фассен.

Нянюшка Альса снова взялась за иглу.

— Разумеется, вы оба правы, — тихо согласилась она.

Арен пустил в ход последнего оставшегося великана и разделался с мечником. Магистр Фассен переместил другую свою фигуру, зайдя к великану с фланга и тем самым лишив его возможности передвижений. Арен бросил на выручку рыцаря, но противник успел разделаться с великаном. Юноша попытался увести из-под удара хотя бы рыцаря, однако магистр Фассен преградил ему путь своей королевой.

— Натиск поистине губительный, — заметил наставник. — Ты потерял почти все главные фигуры. Не готов признать поражение?

— Пока нет, — ответил Арен. Он передвинул своего ассасина сквозь брешь, где раньше стояла королева магистра Фассена, устремил его на черного короля и выиграл партию.

Наставник с гневом и изумлением воззрился сначала на доску, потом на своего ученика.

— Победа не дается без жертв, магистр, — усмехнулся Арен.

Магистр Фассен еще подыскивал ответную колкость, когда из проулка донесся стук копыт, и Арен вскочил на ноги. Появление верховых в такое время могло означать только одно.

— Отец! — Юноша стремглав помчался из гостиной по обшитым деревянными панелями коридорам, мимо портретов и бюстов кроданских мыслителей и полководцев. Слуги уже готовились встречать прибывших, когда Арен выскочил на широкое каменное крыльцо и выбежал по ступеням в парадный двор. Под фонарем, вокруг которого тучей порхали мотыльки, спешивались двое всадников: статный и высокий Рэндилл и его широкоплечий и коренастый телохранитель, брунландец Кун.

Рэндилл услышал приближение Арена и с распростертыми объятиями повернулся навстречу. Арен прильнул к отцу, такому теплому и могучему, вдыхая исходящий от него запах пота и кожаной амуниции. В их приветствии было больше оссианской страстности, нежели кроданской сдержанности, и объятия получились по-крестьянски неуклюжими, но в то мгновение Арену было все равно.

Отец вернулся!

Прибытие Рэндилла переполошило всю челядь. Конюх с дочерью бросились ухаживать за лошадьми. Дворовые девушки развели огонь, чтобы нагреть воду для ванны. Но самая большая кутерьма царила в кухне: поварята сновали в кладовую и обратно, а повар громогласно сетовал, что его застали врасплох. В город послали подручного мальчишку — заказать побольше бекона к завтраку, даже если ради этого придется разбудить мясника.

Пока Рэндилл находился в отъезде, дом словно опустел, но с его возвращением комнаты наполнились теплом. Не успел хозяин переступить порог, как на него набросился эконом с ворохом неотложных дел, но Рэндилл только отмахнулся и приобнял сына за плечи.

— Нет такого дела, которое не потерпит до утра, — заявил он. Потом подмигнул Арену: — Или, по крайней мере, покуда я не осушу кубок вина!

Поняв намек, один из слуг бросился откупоривать бутылку картанианского красного. Рэндилл направился в столовую, приветственно кивая домочадцам и прислуге; сын шел рядом, расплывшись в счастливой улыбке. Чуть позади, насупившись, вышагивал Кун.

— Ну как ты тут, мой мальчик? — спросил Рэндилл сына. — Наверняка угодил в какой-нибудь переплет!

— Меня пока ни на чем не поймали, — нашелся Арен, и смех Рэндилла эхом прокатился по коридору.

Оба наставника и нянюшка Альса присоединились к ним в столовой, наскоро прибранной после ужина. Серые бархатные шторы на высоких окнах были задернуты, над длинным узким столом висели светильники на серебряных цепочках. Самое заметное место и столовой занимал великолепный портрет императорского семейства, за бешеные деньги купленный в Моргенхольме у одного художника, клявшегося, будто картина писана с натуры.

Повар на скорую руку собрал для Рэндилла огромное блюдо с холодным мясным пирогом, маринованной рыбой, сырами и фруктами, а также состряпал миску ухи из соленого угря. Те, кто уже отужинал, потягивали вино или бренди, закусывая сладким печеньем.

— Надеюсь, твои дела на востоке разрешились благополучно? — осведомился у Рэндилла магистр Фассен.

— Не особо, — ответил тот, выуживая из миски большой кусок скользкого белого угря. Магистр Орик с легкой брезгливостью взглянул на него сквозь облако сигарного дыма. Пристрастие оссиан к угрям всегда вызывало у кроданцев отвращение, которое Арен в глубине души считал несправедливым, поскольку в состав одного из кроданских деликатесов входили вареные бычьи яйца.

— Серые Плащи дел наделали? — спросил Арен.

— Ха! — воскликнул магистр Орик. — Серые Плащи! Величают себя бойцами сопротивления, а на самом деле — скопище головорезов. У них даже мундиров нет. А как узнать своего, если на нем нет мундира?

— Сомневаюсь, что Серые Плащи существуют, — заметил магистр Фассен. — Тайное подпольное сообщество? Думаю, те, кому хочется нас изгнать, просто выдают желаемое за действительное. — Он сдвинул брови. — Однако соглашусь: Солт-Форк заставляет насторожиться. Смутьяны набрались наглости.

Рэндилл протер губы и уселся поудобнее. Его угловатое, жесткое лицо смягчалось, когда он улыбался, а улыбался он часто. Арен унаследовал от отца прямой нос и широкую челюсть, но нежные глаза и полные губы достались ему от матери.

— Серые Плащи или кто другой, они отъявленные мятежники. К несчастью, мы оказались поблизости от Солт-Форка, когда разразилась беда. Мне подвернулся кусок земли, на котором можно разбить хорошие виноградники. Мы как раз собирались ударить по рукам, когда Солт-Форк был захвачен и все торговые дела расстроились. А потом подошли войска, и стало вовсе не до сделок.

— Но возвращаться ты не спешил. — Арену не хотелось укорять отца, но сдержаться он не смог. Конечно, негоже донимать отца расспросами, однако юношу обижало, что Рэндилл не сообщил о задержке.

— Мое разрешение на проезд позволяло передвигаться только по определенным дорогам, а когда мы пытались обойти стороной весь этот хаос вокруг Солт-Форка, то сбились с пути и нарвались на одного особенно… усердного чиновника.

Кун на мгновение перестал уплетать пироги и сыр и с отвращением фыркнул. Арен заметил, что к фруктам брунландец даже не притронулся, будто к отраве. Был он коренастый, лохматый и темноволосый, выглядел потрепанно, а за трапезой опасливо горбился над каждым куском, словно защищая добычу от неведомых посягателей.

Рэндилл слегка улыбнулся.

— Этот ревнитель порядка держал нас под замком, покуда мы не послали весточку нужным людям и не выбрались на свободу.

— Вас посадили под замок? — ужаснулся Арен. Теперь он чувствовал себя виноватым, что вообще завел этот разговор. Неудивительно, что вестей не было!

— Он просто исполнял свой долг, — пожал плечами Рэндилл.

— Чернильные души, — пробурчал Кун. — Куда катится мир? В прежние времена можно было проехать по всей Оссии от края до края, и никаких бумажек не требовалось. Когда-то клинок и отвага разрешали любые разногласия, а нынче побеждает тот, кто поизворотливее соврет в зале суда. Раньше достаточно было поклясться, и тебе верили на слово, но честь осталась в прошлом, а ее место заняла всякая писанина.

— Хватит! — воскликнул магистр Орик. — Вам, брунландцам, необходима твердая рука. До нашего прихода вы даже не умели прокладывать сносные дороги!

Рэндилл опустил ладонь Куну на плечо, прежде чем тот успел ответить резкостью.

— Прости моего друга, магистр Орик, — сказал он. — Это проклятие брунландцев — говорить напрямик.

— Верно, — кивнул Кун. — Мы так и не выучились искусству держать язык за зубами, дабы не огорчать наших господ.

Наступило неловкое молчание. Рэндилл устремил на Куна тяжелый взгляд. Брунландец вытерпел, сколько мог, а потом уставился в тарелку.

— В любом случае, — сказал Рэндилл, довольный, что его авторитет возымел действие, — беды Солт-Форка позади, мятеж подавлен. Порадуемся же этому.

И Арен радовался. Ему было неловко видеть тайное воодушевление на лицах соплеменников, когда те говорили о Солт-Форке и Серых Плащах. Его возмущали их изменнические настроения. Но теперь он понимал, что волноваться не стоило: оссиане тешились пустыми надеждами. Мечтали о государственном перевороте, однако не желали ради него поступаться собственными удобствами, ожидая, что кровь за них прольют другие.

— Расскажите, что тут произошло без меня, — продолжил Рэндилл, пытаясь оживить беседу и разрядить обстановку.

— Арен только что обыграл в башни магистра Фассена, — ответила нянюшка Альса, лукаво взглянув на своего подопечного.

— Неужели? — обрадовался Рэндилл. — А я думал, старый хрыч непобедим!

Магистр Фассен нахохлился, пригладил бакенбарды и повторил вполголоса:

— Старый хрыч?

— Как тебе удалось? — спросил Рэндилл у сына.

— В сущности, победой я обязан магистру Орику, — ответил тот. Магистр Орик удивленно поднял взгляд от стакана с бренди. — Чтобы одолеть противника, надо первым делом его понять.

— Ах, ну да, — подтвердил магистр Орик, хоть и слегка смутился. — Так и есть.

— Странная мысль — наставлять мальчика уму-разуму на уроке фехтования, — заметил магистр Фассен, — когда основная задача — пронзить предмет своего внимания куском отточенной стали. — По его тону было ясно, как он относится к боевым искусствам.

— Не только! — возразил магистр Орик. — Важно разглядеть, что за человек перед тобой. Люди — не просто враги или друзья, неприятели или союзники. Противник тебя ненавидит? Тогда жди глубоких выпадов и резких атак. Он защищает семью? Значит, будет или осторожничать, или драться чересчур отчаянно. Ищет смерти или, наоборот, боится ее? Познай его сердце, и твоему клинку будет легче добраться до цели.

— Полагаю, тебе не пришлось пронзать сердце магистру Фассену, чтобы выиграть? — обратился Рэндилл к Арену. — Такая победа далась бы слишком дешево.

— Не пришлось! — выпалил магистр Фассен. Он чувствовал, что над ним подтрунивают, и его самолюбие страдало.

— Магистр Фассен гнушается неучами и презирает лентяев и ротозеев, — пояснил Арен. — Три предыдущие игры я провалил нарочно, чтобы он счел меня слабым противником. — Он понимал, что продолжать не следует, но остановиться уже не мог. — И в конце концов сам разленился и утерял бдительность.

— Ну это уже слишком! — вскричал магистр Фассен, побагровев. Рэндилл разразился хохотом, магистр Орик поперхнулся сигарным дымом, и даже нянюшка Альса украдкой улыбнулась.

— Эта способность у тебя от матери, — заявил Рэндилл сыну. — Она умела видеть людей насквозь, понимала, чем их пронять. Один взгляд — и она знала человека как облупленного.

— Лучше бы Арен проявлял свои дарования в учебе, — пробурчал магистр Фассен.

Пока они беседовали, в столовую проскользнул слуга и, наклонившись к хозяину, что-то шепнул ему на ухо.

— Разумеется. Пусть войдут, — сказал Рэндилл.

Слуга махнул рукой, и в дверь вошли повар с мальчишкой-подручным.

— Просим извинения за беспокойство, — начал повар, — но этот мальчуган узнал кое-что важное. Давай, Мотт, повтори свой рассказ.

— Я ходил в город за беконом, — затараторил Мотт. — Был на площади, и тут прискакал всадник, разодетый в пух и прах. Объявил, что он императорский посланец и что их разослали во все концы сообщить добрую весть! — Он остановился и перевел дыхание, с волнением ожидая реакции слушателей.

Повар ущипнул его за ухо:

— И какую?

Мотт сообразил, что саму добрую весть он еще не поведал, и торжественно объявил:

— Будет королевская свадьба! Принц Оттико берет в жены принцессу Соррель из Харрии, и произойдет это меньше чем через пять месяцев, в последний день меднолиста. То есть дейтуса, — поспешно добавил он, задним числом вспомнив, что месяцы полагается называть по-кродански.

— Ура! — вскричал магистр Орик, вскакивая с места. — Пью за это! — И высоко поднял стакан с бренди, призывая прочих присоединиться к ликованию.

— Какие чудесные новости! — захлопала в ладоши нянюшка Альса.

— И это еще не все! — продолжал Мотт. — По случаю свадьбы принца Оттико сделают лордом-протектором Оссии! Император вручит ему Пламенный Клинок! Спустя тридцать лет Пламенный Клинок вернется в Оссию!

Арен выпрямился в кресле. Всю жизнь он поднимал на смех россказни и суеверия, окружавшие Пламенный Клинок, но мысль о славном мече неизменно волновала душу. Ведь тот считался символом Оссии, и Арен волей-неволей ощущал его значимость.

— Уже тридцать лет прошло? — безучастно промолвил Рэндилл. Взгляд у него был отсутствующий, хотя известие поразило его, как и сына. — Да-да, верно. Тридцать лет с тех пор, как пала королева Алиссандра. Как быстро летит время.

— Тридцать лет, — угрюмо бросил Кун. — И вот Пламенный Клинок возвращается, но в руках кроданца.

— Хотя бы так, Кун, — устало ответил Рэндилл. — Хотя бы так.

Он поднялся на ноги. Магистр Орик по-прежнему стоял со стаканом, рука у него дрожала, но выпить в одиночку или сесть обратно он не мог, не уронив себя в глазах присутствующих. Рэндилл тоже поднял кубок. Остальные встали и последовали его примеру; все, кроме Куна, который упрямо остался сидеть.

— За королевское бракосочетание, — произнес Рэндилл, и все выпили. Магистр Орик проглотил бренди с явным облегчением. — А теперь прошу меня извинить. Я устал с дороги, и меня призывает горячая ванна.

Все попрощались, и Рэндилл вышел из залы, мимоходом рассеянно потрепав сына по голове. Арен проводил отца взглядом, заметив, как тот озабоченно нахмурился.

Магистр Орик плеснул в стакан еще бренди и снова поднялся, уже слегка пошатываясь.

— За здравие нашего доброго принца Оттико! — проговорил он заплетающимся языком.

— Да сядь уже! — рявкнул магистр Фассен.