Рокировка по длинному пути

Глава 18

Как и обещали, в воскресенье взяли Гермиону с собой. Девчонка вся лучилась предвкушением. Да и пусть отвлечется — они с Гарри уже достали бесконечным обсуждением — за что злодей Снейп хотел убить Поттера? И ни я, ни Хагрид не смогли их переубедить.

Увы, но Грейнджер не понравился «Путь». Она его не чувствовала, не поняла и воспринимала все, как оригинальное оправдание нашему безделью — чтобы полазить по замку, а не заняться домашкой.

Особенно ее обидело то, что мы не показали ей Зверинец, о котором растрепал Гарри. Но мы действительно не могли его найти.

— Ты не понимаешь, Гермиона, — пытался объяснить, — «Путь» — это разговор Хогвартса с тобой. Мы не бродим сами по себе, он сам решает, что нам показать.

— Ты так говоришь, словно замок живой, — фыркнула она. — Очнись. Это всего лишь древние камни, Рон, а магия не самого замка, а от источника. Я читала об этом. Хогвартс и окружающая территория — самое большое и населенное волшебниками место силы в Британии. А ты мне тут про «путь» сказки рассказываешь. Признайся, что вы с Гарри все выдумали про Зверинец. Или ты просто забыл, где он находится, — добавила она с превосходством и, вздернув носик, ушла.

— Да мы уже неделю его ищем, Гермиона, — я крикнул ей в след, — ты просто не веришь.

Но она так и не перестала с нами ходить, скорее, за компанию и исходя из ее собственного понимания «долга» — ведь друзья должны иметь общие секреты и развлечения.

Самое странное — я чувствовал, что замку это не нравится. За это время мы не обнаружили ничего нового и интересного, словно ходили по кругу. Да и ощущение волшебства пропало, будто Гермиона отравила атмосферу своим скепсисом.

И я который раз удивился, как эти две девочки не похожи — Луна и Гермиона. Рядом с одной, казалось, магия сама расцветает и плетет волшебство, а рядом с другой оно вянет, словно бездумно сорванный цветок, оставляя после себя пустоту потери.

Долго думал, как намекнуть подруге с нами не ходить. Деликатно, так, чтобы она не обиделась, но все решил случай — или само провидение вмешалось.

Однажды что-то сдвинулось с мертвой точки.

Мы прошли новым путем, правда, долго блуждали и даже устали, чего раньше никогда не случалось. Зато побывали на самой высокой башенной смотровой площадке — даже выше Астрономической башни. Это было красиво, только ветрено, но даже Гермионе понравился панорамный вид.

Обратно тоже возвращались новой дорогой, и я было вздохнул свободно: «Путь» принял Гермиону, значит, она поверила или что-то почувствовала.

Скрытый проход в нише вывел нас на площадку. Справа тянулась широкая лестница, а слева огромная дверь, которая чуть приоткрылась при нашем появлении. Определенно, мы еще никогда не были в этой части замка.

— Нам туда, Гермиона, — сказал Гарри подруге, намеревавшейся цивилизованно спуститься по лестнице, а сам решительно протиснулся внутрь. Гермиона раздраженно закатила глаза и полезла следом, а я замыкал цепочку.

— Думаю, это было совершенно лишним, Гарри, — громко шептала она, пока мы пробирались по очень широкому и, казалось, бесконечному помещению с высоким потолком. Окна с той стороны были закрыты ставнями, но свет из щелей все же попадал внутрь, создавая таинственный полумрак. — Мы сегодня уже достаточно нагулялись, — между тем нравоучительно бубнила девчонка, — а уроки сами себя не сделают. Вы, конечно, безответственные, но всему есть преде…

— А ну тихо, — резко приказал я и замер. Не знаю, в чем было дело, может, тишина показалась не такой безжизненной, как обычно бывает в заброшенных помещениях. Или слабый сквозняк принес новые запахи?

— И долго нам стоять? — неожиданно громко спросила Грейнджер. — И вообще, Рон, мог бы и повежливее попросить.

— Гарри, ты тоже это чувствуешь? Уходим, — резко распорядился я, когда тот кивнул и попятился ко мне, — Гермиона, поживее.

— Но зачем нам тащиться так далеко, когда вон уже дверь впереди видно? — не вовремя решила поспорить та, упрямо делая шаг вперед и вопросительно оглядываясь на нас.

Сначала мы услышали негромкий рокот — словно издалека приближается самолет. Гул все нарастал, а потом увидели нечто ужасное, что затмило даже память о тролле.

Метрах в пяти от девчонки из темноты неслышно вышел монстр.

Трехголовая псина, навскидку около двух с половиной метров. Она занимала собой в ширину почти весь коридор, и я похолодел от мысли, что пес не привязан.

Гермиона тем временем медленно обернулась и застыла. Собака издала громкий угрожающий рык всеми тремя пастями, и мы с громкими криками сорвались с места.

Я бежал последним, на ходу выбрасывая из карманов кексы Хагрида — мы как раз от него пришли, когда собрались по замку прогуляться. Они с глухим стуком ударялись о каменный пол, а я надеялся, что это хоть ненадолго отвлечет псину от нас.

Вдруг за нашими спинами послышался удар и обиженный скулеж. Пушок, слава богам, был на цепи, и его рывком с силой отбросило обратно.

Собака обиженно завизжала, а потом плюхнулась на пол и заскулила.

Мы, держась за бока, остановились. К счастью, Гермиона не привыкла быстро бегать и пока молчала, оперевшись одной рукой о стену, а вторую прижимая к сердцу — боялась, что оно выпрыгнет. Вид у нее был возмущенно-суровый.

— Давай потом, — коротко бросил я, пытаясь восстановить дыхание, — тут не место для разборок.

Внезапно собаке надоело нас рассматривать и она начала лаять.

— Бежим, — подорвался Гарри, — сейчас сюда Филч заявится.

И мы живо кинулись к выходу.

— Никогда! Слышите, никогда больше я не пойду с вами. И можете обижаться и назвать меня трусихой, — выговаривала Гермиона, когда мы свернули в коридор, ведущий в нашу башню. — Мы сегодня чуть не погибли, а если бы нас поймали, то исключили из школы. Рисковать собой ради выдумки — нет уж, увольте.

— Да ладно, Гермиона, без обид. Мы понимаем, — кивнул Гарри, — только мы все равно будем исследовать замок.

— Вы самоубийцы, — фыркнула она, но заметно смягчилась.

— Гермиона, «Путь» всегда хранит «путников», — возразил я, а она закатила глаза, словно мать, которой надоели фантазии детишек. Но я давно смирился с ее зашоренностью.

— Не понимаю, как они могут держать такое чудовище в школе? — тем временем продолжил Гарри. — А если на него кто нечаянно нарвется?

— Это был закрытый коридор третьего этажа, — сказал я, — он, наверняка, охраняется. Мы просто пришли с другой стороны.

— Да, но зачем пса держать в замке? — не сдавался Гарри.

— Вы оба олухи, — встряла Гермиона, — там был большой люк в полу, а собака его, видимо, охраняет. Как можно было его не заметить?

— Ну, так ты стояла ближе всех, — возразил Гарри. — И вообще, думаю, это было классное приключение. Я бы не отказался повторить. А что? — ответил на возмущенный взгляд подруги. — Пес ведь на привязи.

* * *

— Жаль, Рон, что ты не можешь остаться на Рождество, — не скрывая печали, сказал Гарри, провожая нас с Гермионой на поезд.

— Ничего, — ободрил я и виновато улыбнулся, — ты не заскучаешь. Джордж, Фред и Перси тоже остаются. А на Рождество от мамы подарки придут — готовься, держу пари, она и тебе фирменный свитер свяжет. Это всего две недели, Гарри, ты даже не успеешь оглянуться, как каникулы пройдут.

— Почему ты еще не одет в зимнюю мантию, Рон, нам скоро выходить? — налетела на меня Гермиона, таща на буксире свой баул. — И, позволь спросить, где твой багаж?

— Я оставляю вещи тут, Гермиона, — ответил я и иронично ухмыльнулся. — Или ты думаешь, что я у себя дома пару лишних носков и трусы не найду?

— Грубиян, — покраснела она и переключила внимание на Поттера. — Гарри, я правда не могу остаться, прости. Но, надеюсь, ты проведешь время с пользой и до нашего возвращения найдешь что-нибудь о Фламеле, — строго добавила она, а я досадливо фыркнул и отвернулся.

За последнее время они с Гарри как свихнулись с этим загадочным свертком из банка. После знакомства с Пушком, информации, полученной Гарри от Хагрида, да при уме и логике Гермионы разобраться во всем этим двоим не составило особого труда. То, что в школе хранится что-то ценное, сомнений уже не вызывало — осталось узнать, что именно.

Я не лез, не возражал и, к обиде обоих, не поддерживал. Ходил с ними к Хагриду, выслушивал соображения, но вмешиваться не желал, как и помогать в их поисках. И, честно говоря, планировал потом вразумить этих авантюристов и не дать им полезть к камню. А пока их пытливые умы пусть будут заняты, а то до срока успеют во что-нибудь вляпаться. В данный момент меня занимала лишь одна мысль: впереди меня ждет много часов в одном купе с Гермионой…

На вокзале меня встретил отец, и мы камином отправились домой.

Мне пришлось выдержать бой с родителями, чтобы приехать на каникулы. Да и то, через три дня мы уезжали на неделю к Чарли в Румынию. Поэтому братья и остались в Хогвартсе.

Да они не сильно домой и хотели. У Перси обязанности старосты и официальная подружка Пенелопа Кристалл — староста Равенкло. А у близнецов их исследования и создание приколов — в Хоге полно заброшенных кабинетов, можно даже лабораторию найти и оборудование какое откопать. А дома придется из-под полы химичить, чтобы мать не заметила.

Молли в письмах долго уговаривала меня тоже остаться, даже вопиллер прислала и смирилась только тогда, когда пригрозил сбежать из школы и прийти домой по шпалам.

Думал, меня дома одного оставят, и я спокойно своими делами займусь и Луну навещу. Но родители поднапряглись, и теперь мы все в Румынию едем.

К Луне сбежал на следующий день, стараясь не обращать внимания на недовольно поджавшую губы мать.

— Привет, Рон, — мягко улыбнулась она, распахивая дверь еще до того, как я успел постучать.

— Привет, Луна, — улыбнулся, на мгновение прижимая к себе ее худенькое детское тельце, — даже Джинни была покрепче, хоть и одного с Луной роста.

— Я тебя ждала. Крумусы сказали, что ты сегодня придешь, — мечтательным тоном сказала она, глядя куда-то поверх моего плеча. — Пойдем, я по такому случаю заварила тебе новый напиток.

— Крумусы? — переспросил я, следуя за ней и придерживая за руку. — И кто это такие?

— О! Тебе непременно нужно прочитать «Придиру», — она подарила мне задумчивую улыбку, — там про них большая статья. Я сохранила для тебя первый номер.

— Спасибо, — тепло улыбнулся, — нужно будет потом попросить твоего отца на нем расписаться.

— Что ты, Рон, папа непременно откажет, — Луна с укором посмотрела на меня, — он работает не за славу, а чтобы волшебники знали правду, которую от них скрывают Нарглы, пока они не заразили всех Мозгошмыгами. И тогда непременно случится что-то плохое. Оно всегда случается, когда Солнце в двенадцатом доме, — на полном серьезе добавила она увлекая меня на кухню.

— Отцу нашептал Глумель, что в этом году Нарглы вышли из спячки и заметно активизировались в Хогвартсе. Отец даже не хочет отпускать меня в школу, по крайней мере, без амулета. Я и для тебя попрошу, Рон, ты не переживай, — торопливо говорила она, пока хлопотала вокруг закипающего чайника, — сливы-цеппелины почти зацвели.

— Да присядь, Луна, — одернул ее я, — дай хоть посмотреть на тебя. Я так соскучился.

— Но мы же переписывались каждый день? — удивилась она, прислонившись к моему боку и положив голову на плечо.

— Так то письма, а то живое общение, — фыркнул я и отвлекся на свист чайника. — Разве ты сама не скучала?

— Нет, — на полном серьезе ответила она. — Я и забыла, что ты пока ненастоящий маг, — внезапно потусторонне улыбнулась Луна, а я вздрогнул от неожиданности.

— Парные блокноты связаны магией волшебников, которые будут в них писать, — совершенно серьезно добавила Луна, наливая мне в чашку какую-то бордовую гадость. — Поэтому никто, кроме них, не может ими пользоваться. Тебе просто нужно было почувствовать, а не писать.

— Как это? — склонившись к чашке и принюхиваясь, спросил я.

— Если ты закроешь глаза, разве ты не почувствуешь мою магию? — спросила Луна, усаживаясь рядом и с предвкушением подвигая к себе чашку.

— Да, почувствую. Но мне не пришло в голову, что можно так делать, когда я пишу тебе.

— Чтобы стать магом, Рон, тебе придется ослепнуть умом и прозреть сердцем, — неожиданно четко ответила она, пристально глядя мне в глаза. Ее недетский взгляд опалил силой, как тогда, на поле, но тут же сменился на привычную мягкость и детскую мечтательность. — Ты всегда был рядом, Рон, потому я и не скучала, — улыбнулась она и оживилась, — давай, попробуй.

— Только не говори, что это Лирный корень, — под впечатлением от ее недавних слов брякнул я и замер в понимании.

— О, наверное, так и есть, — удивленно распахнула глазищи Луна и рассмеялась. — Хотя я считала, что это Аир болотный. У тебя уже получается, Рон! Ты молодец! Еще немного, и мы сможем играть вместе. Ну же, попробуй.

На вкус варево было странным и ни на что непохожим, но, как по мне, так довольно неприятным и сильно отдающим специями.

— Прости, Луна, — но мне не нравится, — честно признался я, отставляя чашку и с удивлением наблюдая, как она отпивает и блаженно прижмуривается. — Где ты вообще его взяла, этот корень?

— Просто захотела, и он вырос, — ответила она. — Это часть игры. Так мне подсказал «Путь», как и подсказал напоить им тебя, чтобы ты тоже понял.

— И к каким выводам я должен был прийти? — иронично спросил я и тепло улыбнулся, вспомнив про нашу игру.

— Ну, пока тебе доступно понять, что ЧАЙ вкуснее, — рассмеялась она. — Но не торопись — у меня еще достаточно корня на болоте. Не переживай, Рон, ты обязательно поймешь, — подбодрила меня она, снова припадая к чашке.

— А на самом деле? — спросил я. Мне действительно важно было понять. — Что я должен понять, Луна?

— Я не могу сказать за тебя, Рон, — серьезно ответила она, — каждый должен пройти ПУТЬ сам, и сам отгадать ЗАГАДКИ. Но могу сказать, что поняла я. Думаю, тебе НЕ НРАВИТСЯ напиток, потому что ЭТО НЕ ЧАЙ, к которому ты ПРИВЫК. Ты сравниваешь НОВОЕ со ЗНАКОМЫМ и ЖДЕШЬ ОТ НЕИЗВЕСТНОГО вкуса ПРЕЖНЕГО. Это ЛЕГЧЕ, но НЕПРАВИЛЬНО. Так ты НИКОГДА НЕ УЗНАЕШЬ, каков напиток на САМОМ ДЕЛЕ.

— Ладно, давай попробуем, — решился я и, помедлив над чашкой, сделал глоток.

Что сказать: вкус не поменялся, но то, что имела в виду Луна, накрыло меня на пятом глотке. Это было… Как если бы попробовал незнакомый фрукт, на фрукт, в твоем понимании, не похожий. Как соленый арбуз, например. Когда ты не можешь воспринимать его как что-то уже увиденное или обладающее знакомым вкусом. И приходится воспринимать таким, какой он есть — вот такого, непохожего на других.

Лирный корень оказался совсем неплохим на вкус, хотя чай и привычней, тут Луна права. Он с самого начала напомнил мне цветом свеклу, а потом подсознание усилило это ощущение до отвратительного пойла. На самом деле это было, скорее, похоже на приторный цветочный сироп. По ощущениям, словно от орхидеи, хотя характерного запаха не было.

— Спасибо. Не думал, что скажу, но это было неплохо, — поблагодарил я, когда допил. — Скажи, мне тут пришла мысль. Эти выводы, они ведь не только к чаю относятся?

— Конечно, — одобрительно кивнула Луна. — Тебе нравится тепло, потому что это приятно, а холод приносит боль, потому не нравится. Но на самом деле холод не всегда боль, а тепло — приятно. Это только наши ощущения, а и тепло и холод совсем другие. Но ты никогда их не поймешь, если так и будешь воспринимать боль как зло, а приятное как добро.

— Добра и зла не существует. Есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ней, — внезапно процитировал я четко всплывшую в памяти строчку.

— О, Рон, ты понял! — вернул меня в реальность возглас Луны. Никогда еще она не смотрела на меня с таким восторгом. — Я же говорила, напиток тебе поможет. Теперь мы сможем играть вдвоем. Здорово, правда!

Мы весь день провели вместе, обсуждая серьезные вещи под видом игры. Она не могла играть по-другому. Во всем был четкий смысл, но разгадать его было нелегко. Луна права — можно научить думать, но чувствовать каждый учится сам.

По дороге домой прокручивал в памяти наш разговор. Луна думала, что я понял, но я лишь повторил чужие слова. И меня беспокоило, что самый жестокий и бессердечный Темный Лорд думает так же, как маленькая и совершенно волшебная девочка, для которой пустяшная обида друга горше всего на свете.