Рокировка по длинному пути

Глава 93

Мы, тяжело прерывисто дыша, раскинулись на траве в саду Лавгудов, отходя от недавнего хохота. Наша шуточная битва из детских, но тем не менее действенных заклинаний, закончилась очередной победой Луны. По нашим переплетенным в траве пальцам все еще пробегала дрожь от чар Ледяных мурашек, а мышцы подрагивали от остаточной щекотки. Отъезд в Хогвартс, всего через две недели, казался сейчас чем-то далеким и ненужным. Зачем шевелиться, когда августовское солнце, нежно пригревая, ласкает и так разгоряченное лицо, по небу неторопливо плывут причудливые облака, словно наколдованные волшебником. Мои пальцы медленно и осторожно перебирают доверчивые и горячие пальчики Луны, а ветерок то и дело невесомо сдувает мне на шею и лицо пушистый блондинистый локон. Пожалуй, эта малость тянула на самый лучший в мире Патронус.

— Смотри, Рон — это облако похоже на единорога, — расцепив наши пальцы, вытянула руку вверх Луна.

— Не совсем, — мельком оценил облако я и повел палочкой. Облако удлинилось, и у смутно-узнаваемой головы лошади во лбу появился рог. — Ну как? Так лучше?

— Здорово, Рон! — захлопала в ладоши Луна, не сводя с облака взгляда, и задумчиво прищурилась. — А если так?..

Она достала из волос палочку, заковыристо вывела петлю и что-то шепнула. Единорог ожил и, взмахнув копытами, проскакал по небу, окрасился розовым, когда попал под солнечные лучи, и растаял.

— Покажи мне еще то заклинание, Рон, — повернув голову, попросила она, и я охотно перекатился набок, поближе к ней, и уверенно сжал в ладони ее кисть с палочкой.

— Смотри.

Она с интересом повторяла за мной чары, пока я млел от ее близости, а потом азартно магичила, не сводя взгляда с неба, постоянно отвлекая меня на воздушные фигуры и что-то восторженно говоря и показывая, пока я не сводил с нее глаз.

Теперь в высоте летели лебеди, топтался бегемот, улепетывал заяц и танцевал медведь. Я послушно смотрел, слушал, отвечал и улыбался на ее улыбку, но вряд ли видел, слышал и соображал. Мой взгляд намертво прикипел к ее лицу, хрупкой ключице, тонкой ладони, движению губ и смеющимся глазам, когда она поворачивала ко мне голову, еще больше сокращая расстояние между нами, настолько, что я чувствовал ее теплое дыхание.

Сердце то сладко замирало, то билось сильнее, дыхание участилось… Где-то в иной реальности, быть может, я бы сейчас ее целовал, но эти серо-голубые глаза, так похожие на зимнее ясное небо, не давали мне ни одного шанса. Она, такая близкая, но недосягаемая и прекрасная, словно та сказочная Снегурочка, что тут же растает от любого жара.

— Это ведь чары иллюзий? — спросила Луна, не замечая моего смятения.

— Ну да, — не давая разочарованию затопить меня, ответил я. — Близнецы научили.

— А что ты еще можешь? Чему ты еще у них научился? — безмятежно улыбнулась Луна и уставилась в любопытном ожидании. Ее детская наивность служила ей отменным щитом, о который разбивались все мои чувства и желания. Пущенные мной стрелы не достигали цели и всегда поражали только меня самого, а раны от них мучительно ныли несбыточными ожиданиями.

Мой взгляд под полуприкрытыми веками вспыхнул огнем и тут же сменился холодом смирения. Боль отчаяния на миг пронзила, но я не дал ей одержать верх.

— Хочешь знать? — игриво ответил и хитро прищурился, найдя в траве ее руку, поднес к лицу ладошку и легко поцеловал. — Точно хочешь? Ладно, смотри, — кивнул и приподнялся, доставая палочку…

Небо потемнело. Теперь на нем мерцали звезды. Потом они закружились, сложились в надпись «Луна» и стали сыпаться с неба, а небо вновь посветлело.

— Ну как? — довольно сверкнув глазами, небрежно откинулся обратно на траву, отслеживая ее реакцию.

— Потрясающе, — ответила она, не скрывая восторга. — Твои братья — такие фантазеры…

— А еще я освоил чары погоды, — добавил, почувствовав укол ревности. — Смотри.

Небольшая туча сформировалась над нами почти мгновенно, а потом сверкнула молния и хлынул дождь. Луна взвизгнула и вскочила, отбежав на пару шагов — туча за ней. Смотреть, как она, веселясь, оскальзываясь на мокрой траве, бегает по поляне, а за ней дождь, было уморительно, и я громко и счастливо рассмеялся. Пока она не убрала с лица мокрые волосы, выхватила палочку и многообещающе не прищурилась…

Мне нравилось, как Луна бесстрашно рвется в бой. В схватке она была подобна своему призрачному зайцу — неуловима и стремительна, легко уклоняясь от удара, словно аппарировала, без устали гоняла противника, пока тот не выдохнется, не забывая кидать в него заклинания. Как она, решительно прищурившись, неотвратимо сужает расстояние между нами, потом опрокидывает меня в траву, наваливаясь сверху, приставляя кончик палочки к шее, довольно блестя глазищами от восторга:

— Ты проиграл, Рон! — торжественно констатировала она и чмокнула меня в щеку. — Я снова выиграла!

Длинные мокрые и спутанные волосы занавешивали мне обзор и щекотали лицо стекающими на шею каплями. Ее пристальный счастливый взгляд был сейчас направлен только на меня одного, на бедрах ощущалась ее приятная тяжесть, и все неприятные мысли и чувства забылись, сменившись тянущей нежностью. Безответные чувства — словно не имеющие опоры качели между раем и адом. Иногда так хотелось с них спрыгнуть в пустоту, но такие моменты, как этот, давали надежду, что когда-нибудь и я смогу ощутить под ногами земную твердь, и быть может, мне станет не хватать позже этого полета…

* * *

Остатки каникул пробежали очень быстро. Гарри в этом году не разрешили самому прошвырнуться по магазинам. Билл принес из его сейфа деньги, а мать все купила по списку. Джинни уже купила все к школе и с радостью осталась дома с Гарри, чтобы он не скучал, а мы с Молли и Гермионой отправились за покупками.

Сестренка с Поттером очень сблизились за это время, но, скорее, как друзья, а не пара. Ему было с ней легко, а ей приятно с ним проводить время.

Мы с Гермионой тоже неожиданно сблизились. Может, оттого, что Гарри и Джинни проводили много времени вместе, чуткой Гермионе не хотелось им мешать, и она повадилась присоединяться ко мне. Обычно мы располагались в беседке или прямо на траве под яблоней и молча читали каждый свою книгу, изредка перекидываясь парой слов или даже споря.

Вечерами на открытой площадке в саду магичили, часто разговаривали ни о чем — в основном, про школу — строили планы, просчитывали варианты, обсуждали Дамблдора и Орден. С тех пор, как я им с Гарри открылся, Гермиона привычно все проанализировала, пришла к определенному выводу и, признав мою правоту, стала относиться ко мне теплее. Хотя такой близости, как между мной и Гарри, с ней не возникло — тот мне всегда слепо доверял, даже если ему не нравились какие-то мои поступки.

Жаль только, что мама восприняла наше общение как нечто большее. Поглядывала на нашу пару с молчаливым одобрением и даже подстраивала мелкие ситуации, чтобы мы сблизились еще больше, явно намекая, что не против, если наше дружеское общение приведет к отношениям. Дураками мы с Гермионой не были и сразу просекли ее посыл. Меня это сильно бесило и раздражало, а Гермиону смущало.

— Мам, хватит уже, — не выдержал я, перехватив ее на кухне, воспользовавшись случаем, пока все наши на улице играли в квиддич с близнецами. — Прекрати уже нас сводить. Ты разве не видишь, что ставишь Гермиону в неловкое положение?

— Я только вижу, Рон, что из вас бы получилась замечательная пара, — не стала отпираться мать, хоть и немного покраснела. — Гермиона мне нравится. Она хорошая, добрая девочка, только очень одинокая. Ей трудно одной в нашем мире. И ты ей очень нравишься. Из вас бы получилась прекрасная пара.

— Мам, не начинай, — досадливо скривившись, отмахнулся я. — Мы с ней просто друзья. Ты видишь то, чего нет и быть не может.

— Из бывших друзей, сынок, как раз получаются и самые счастливые пары, и крепкие семьи, — спокойно возразила Молли, гремя посудой, отвернувшись к раковине.

— Мама, в следующем году я сделаю Луне предложение, — прямо сказал я, — Ксено еще в прошлом году дал мне разрешение на ухаживание.

Ее плечи напряглись и поникли, но тут же распрямились. Она медленно развернулась и, отодвинув стул, села напротив меня к столу, подняв тревожный взгляд.

— Ты так и не перерос свою детскую любовь, Рон, — устало и грустно выдохнула она. — Я надеялась, что со временем у тебя пройдет это наваждение. Что же, я не буду вам мешать, но ты совершаешь ошибку, сынок. Луна — хорошая девушка, но она странная, волшебная и отстраненная, как болотная фея. Такие не созданы для семьи и обычной жизни. Тебе будет очень трудно… Неужели ты не хочешь нормальной жизни — уютный дом, любящую жену, детишек?..

— Мне семнадцать, мам, — тепло улыбнулся я и, протянувшись через стол, сжал ее ладонь. — И пока я хочу, чтобы девушка, которую я люблю, сказала мне «да». Этого вполне довольно. А все остальное у нас будет, но позже. Не переживай за меня. И поверь, я стану счастливым.

— Дай-то Великая, — грустно улыбнулась и смахнула слезу мать, сжав мне ладонь в ответ.

— Кстати, мам, — решился я, резко отстранившись и нервно переплетя пальцы, гипнотизируя поцарапанную столешницу. — Вы с отцом не слишком пострадали от моей самодеятельности? Дамблдор ведь не устроил вам неприятности? Или вы с отцом вышли из Ордена?

Я не чувствовал раскаяния, что отстоял свое мнение и не позволил втравить нас в опасный план, но ощущал долю вины за то, что усложнил родителям жизнь, подорвав авторитет в организации, для них важной. Но когда поднял глаза, то обомлел. На лице Молли змеилась холодная ухмылка.

— Сынок, Дамблдор может злиться сколько пожелает, но никогда не откажется от помощи нашей семьи. Иначе его Орден рухнет, как карточный дом, — сказала она. Сейчас она менее всего была похожа на ту невысокую смешливую домохозяйку. Вот теперь я верю, что эта гордая женщина с прямым взглядом, излучающая спокойную уверенность, когда-то дружила с Беллой. — В Ордене, Рон, совсем не много народу, и доверять, на самом деле, Дамблдору особо некому. А мы с ним связаны взаимными обетами еще с прошлой магической. Старый маразматик думал, что мастерски использует нас, пока мы тихо использовали его. Когда родовой дом будет достроен, нам больше не будет нужды притворяться — мы вернемся в магический мир и займем в нем подобающее место. Пока все презрительно кривились в нашу сторону и считали безобидными магглолюбцами, мы выжили и постепенно шли к собственной цели. Нам выгодно, чтобы Лорд был уничтожен, потому мы на стороне Ордена. И мне пришлось напомнить об этом Альбусу. Я не сразу тебе поверила, сынок, когда случайно подслушала ваш разговор, прости, — внезапно смягчила голос мать и посмотрела на меня как никогда раньше — с одобрением и долей обожания. — Ты оказался гораздо прозорливей меня. И я горжусь тобой — ты настоящий Пруэтт!

— Мама! — вскинулся я и чертыхнулся про себя. Кто знает, что конкретно она узнала. Не дай бог про крестраж. — Как ты могла!

— Подслушивая, иногда можно узнать много полезного, — философски заметила мать. — Да и не так много я услышала… Но даже это звучало слишком невероятно. Альбус всегда утверждал, что мои дети, хоть и будут участвовать в операциях, но не будут подвергаться опасности… Вас должны были страховать артефакты и те, кто вас сопровождал. Потому я никогда не встревала в планы…

— Мама…

— Ах да. В общем, я не сразу поверила тебе, — продолжила Молли, — думала, ты просто уговариваешь Гарри — пытаешься отговорить его излишне рисковать. А потом, когда Гарри уже был на Гриммо, а ненужная операция по переброске всё же случилась — я поняла, что ты прав. И поверь мне — Альбус очень пожалел, когда решил меня пристыдить и шантажировать. Мне было чем ему ответить. Он не догадывался, что моя тетка Мюриэль — давнишняя подруга Батильды, тетки Грин-де-Вальда. А у Альбуса нашлось много позорных тайн в прошлом, чтобы напомнить ему, что он ничуть не лучше нас.

— Значит, он потому отпустил Гарри в «Нору»? — спросил я, тихо офигевая от разговора.

— Нет, я пригрозила, что мы выйдем из Ордена, — довольно растянула в улыбке мать. — Может, мы и нищие, и не можем купить влияние за деньги, как тот же Малфой, но наша семья в магическом мире занимает не последнее место, а уж в Ордене… Боже мой, ты как ребенок, Рон, — снисходительно обронила мать, заметив мое недоумение. — Артур — начальник отдела, и он пользуется своим положением, помогая нужным магам. У него полно должников и связей во всех сферах. Думаешь, откуда у нас все эти путевки, мётлы, билеты в министерскую ложу, когда тот же Малфой кучу золотых отвалил, чтобы туда попасть? Билл — ликвидатор проклятий, а это сотрудничество с гоблинами и связи по всему миру с нужными людьми, контрабанда артефактов, незаконные сделки, доступ к тайнам волшебников, вход на теневую сторону магического мира в странах, где есть гоблинский банк.

Чарли — международные связи, рынок контрабанды ингредиентов, прямой канал переброски запрещенных товаров, связи в Лютном и грязные секреты любого мага, кто захочет нарушить закон и приобрести то, что в Британии запрещено. Фред и Джордж сотрудничают с Отделом тайн с этого года — не знаю пока, какую выгоду нам это принесет, но связи никогда не бывают бесполезными. А моя тетушка — кладезь сплетен и информации, и расскажет о любом маге в нашем небольшом магическом мирке. Ни одной тайны не скроешь до десятого колена. А информация — это власть.

— Обалдеть, — растерянно высказался я.

— И, как ты понимаешь, все сведения для Ордена идут в основном через нас, — кивнула мать. — Ты же не думаешь, что эта пьянь Флетчер может узнать по-настоящему что-то ценное, кроме скупки краденого и мелочевки? Разве что Кингсли еще полезен, но везде ему не успеть, а его ребята обычные солдафоны и ограничены своим положением.

— Я уже ничего не думаю, — буркнул я, пройдясь ладонями по волосам и подняв на нее растерянный взгляд.

— В общем так, Рон, — нахмурилась Молли, стискивая салфетку в руке, — ты там за своими пригляди, а мы тут сами разберемся. К операциям вас подключать больше не будут, если только волосы для оборотного попросят. А после школы сразу хватай всех и к Чарли. Это не ваша война, и делать на ней вам нечего. И за нас не переживай — нас в любом случае не тронут. Кстати! Может, на дом Лавгудов тоже Фиделиус накинуть? Ты бы у Ксено поинтересовался при случае. А Билл зачарует, как будущему родственнику. Жаль только — я хотела тебе предложить род Пруэтт возродить — уж больно ты с возрастом на моего отца становишься похож, но теперь не получится, — неожиданно вздохнула мать и стала снова возиться на кухне.

— Почему? — автоматически спросил я, всё еще под впечатлением от таких откровений.

— Так Луна твоя — носительница крови, — суетясь с посудой, ответила она. — Ты не наследник и для нее партия хорошая, ведь ваши дети будут только до совершеннолетия Уизли, а потом сын род примет и будет — Лавгуд. Сам подумай, кто из наследников на такое пойдет? А для того чтобы ушедший род принять и возродить, нужно и новый источник силы найти, и кусок земли купить, и родовой дом построить. И обязательства на себя взять, те, что у прошлого главы были, перед живыми и мертвыми, долги крови погасить. Долги мы уже погасили, обязательств у моей семьи немного было, и с ними уже разобрались, а вот с домом пока не получится. Ничего, когда всё закончится и на ноги встанем, Перси озабочу — он ответственный, пусть род поднимает, а мы все поможем. Иди, сынок, не мешай мне, я сейчас буду тесто на пироги замешивать.

И она, коротко поцеловав меня в лоб, отчего мне пришлось согнуться в три погибели, и ласково потрепав по щеке, решительно выпроводила меня вон.

В школу я ехал в расхристанных чувствах. Каждый раз мое семейство все больше меня удивляет.