Рокировка по длинному пути

Глава 54

Путешествие мне обошлось недешево. Почти тридцать пять золотых за саму поездку, десять за включение в состав экспедиции и пятнадцать за переводчик, порт-ключ и оформление бумаг через Министерства двух стран. Но я ни капли не пожалел о потраченных деньгах, хотя сначала немного расстроился.

Международный портал перенес нас от дома Лавгудов прямиком в Манаус — бразильский город, где мы пробыли первые два дня. И тут я приуныл.

Город оказался огромным, но запущенным. И хоть над ним громоздились высотки, но общее впечатление удручало — большая деревня. И вроде бы чисто, местами стильно и дорого, но как-то убого и обшарпано. Домики, те, что у самой воды на сваях, яркие, но дерево почернело, краска кое-где облупилась. На старых особняках отбилась мозаика и лепнина. В общем, не так я себе представлял современный мегаполис — если верить рекламке.

Но больше всего меня поразило, что вокруг этого, в принципе, большого и оживленного города, сразу начинались джунгли, и на сотни миль вокруг никакой цивилизации не наблюдалось. Вот так выходишь из дома, идешь минут пять мимо почерневших от воды сухих стволов — и уже в амазонской тайге.

Поселили нас в магический отель в колониальном стиле. Гермиона сказала бы, что видела похожие дома в Париже. Но вокруг него стояли ряды четырехэтажных облезлых коробок, навевая мысли об спальном районе где-нибудь в отдаленном подмосковье. Хотя сам отель был неплох. Да и надолго там мы не задержались.

Нам выдали рюкзаки со всем необходимым, вещи, причем все белые, обувь — всё зачарованное от влаги, и несколько занятных безделушек.

Одна вставлялась в ноздри на манер маленького колечка и контролировала комфортную для дыхания влажность, заодно защищала от инфекций. А цвет камушка на ней показывал состояние здоровья. Дополнительно нам споили универсальное зелье от всех возможных местных магических и маггловских инфекций, включая желтую лихорадку и драконью оспу.

Еще одна фиговина на ухо, наподобие современной гарнитуры, обеспечивала телу климат-контроль, а маленький светящийся кристаллик на ней отгонял насекомых непосредственно от тела. Меня порадовало, что все магические девайсы были малы и удобны в использовании.

Ко всему прочему нам выдали браслет — экстренный порт-ключ до базы. В случае опасности он срабатывал сам и заодно работал как маячок — не позволял никому заблудиться и помогал найти потерявшихся.

Провели инструктаж о поведении в джунглях и запретили пользоваться магией — только на специальных стоянках.

Наконец в среду утром после завтрака нас погрузили на паром — и приключение началось…

Редкие деревушки на сваях, похожие на скворечники, слепленные из того, что было под рукой, и чахлые деревца наконец сменились буйной бразильской зеленью. Воздух сгустился и потяжелел от влаги, потянуло сырой прелой землей. Без артефактов нам бы пришлось не очень комфортно.

Мы держались правого берега. Сезон дождей уже закончился, но вода еще не до конца отступила, затопив прилегающие территории со всем тем, что на них было. Деревья торчали прямо из воды, а по веткам, на уровне глаз, шустро передвигалась разная мелкая живность — наблюдать за всем было занимательно. Мы с Луной взгляда не сводили весь день, пытаясь разглядеть в листве очередную зверушку.

Я удивился, как много Луна знала. Каждому встречному зверьку она давала определение, а если сомневалась, то открывала альбом, и мы вместе искали похожих особей, иногда споря. Впрочем, Луна всегда оказывалась права. У нас была экспедиция, а не экскурсия, взрослые занимались подсчетами, строили графики, что-то обсуждали, и до нас им дела не было. Так что мы сами себя развлекали, и Луна заменила мне персонального гида. В отличие от меня, она еще до поездки прочитала об этих местах и кто тут водится, а я совсем об этом не подумал, да и времени особо не было.

Так получилось, что с нами в группе оказалось еще двое подростков — мальчишки-близнецы на год старше меня. Их отец изучал перуанских змеезубов — местных драконов. Это была не первая их вылазка, и они нам много интересного рассказали о здешних обитателях. Короче, мы не скучали.

К вечеру наш паром причалил к берегу, и нас разместили в палатки. Мы четверо попали в одну — тут не делили людей по половому признаку, и мой спальник оказался рядом с Луной — я ее отделил собой от парней, устроив возле стенки, чтобы ей было посвободней и поудобней. Все же она тут одна девочка да и не особо любит толпу.

Над палаточным лагерем был установлен защитный купол, так что звуков живой природы мы не слышали и спали спокойно. А утром Луна подняла меня спозаранку, и мы после завтрака присоединились к парням — они вчера обещали нам что-то показать.

Возле реки был расчищен участок земли довольно приличных размеров — мили три-четыре, где за силовым полем разместили разных магических животных, готовя их к транспортировке. Сами звери вели себя естественно и спокойно, и, похоже, не видели ни нас, ни соседей по клеткам.

Как я понял, наша стоянка была перевалочной базой для тех, кто возвращался из магического заповедника, и тех, кто только собирался туда попасть. А животных или привозили сюда после исследований и разведения, чтобы пополнить популяцию, или наоборот, отловили для исследований или на ингредиенты. Я обнаружил многих из тех, чьи части используются в зельях. По крайней мере, двурог, бумсланг, растопырник для меня теперь не пустой звук, а конкретные живые зверушки.

Мы до самого обеда ходили между невидимых клеток и глазели на разную диковинную живность, пытаясь определить по атласу, где кто.

К вечеру к берегу пристало еще три парома с магами. Причем по реке мимо нас за это время проплыла еще пара барж и множество лодок. Но магглы нас совершенно не видели.

После ужина взрослые ушли в главную палатку, а мы сидели у костра и любовались звездами. Парни и пожилой индеец развлекали нас историями и легендами этих мест. Луна тоже рассказала пару преданий из английского фольклора. Под ее мелодичный напевный рассказ я даже задремал.

На следующий день все прибывшие разбились на отдельные небольшие группы. В нашей было восемь человек, включая нас. Проводник из местных индейцев — он же официальный представитель заповедника. Журналист и писатель — им оказался Ксено. Магозоолог — симпатичная стройная испанка Изабелла, так быстро болтающая, что переводчик не всегда успевал срабатывать. Два здоровых охранника-бразильца и фотограф-натуралист Густав — тот, кто профессионально занимается фотографиями зверей.

Утром следующего дня наши недолгие друзья пересели на другое судно, плывущее в Перу, в заповедник драконов, и умчали дальше на северо-запад. Мы тоже сменили паром на лодку.

Большая и удобная, хотя, скорее, небольшая яхта, на вид она ничем не отличалась от маггловских плавательных средств, снующих мимо нас, но внутри каждому нашлась каюта. Общая столовая, кают-компания и, наконец-то, настоящие удобства — до этого мы пользовались чарами.

Самое интересное случилось ближе к полудню. Мы проплыли через силовой барьер — я, как и другие, его почувствовал, да и уши немного заложило, словно звук разом отключили.

У меня задвоилось в глазах. Речная гладь перед лодкой словно на миг разделилась на две и снова сошлась в одну. Будто в жаркий день смотришь на что-то сквозь марево зноя, и картинка дрожит и смазывается.

Все быстро стало как прежде, но общее ощущение заметно поменялось — другая вязкость и привкус у воздуха, звуки вокруг стали четче. Река, бесконечно широкая, как море, но до этого бурая и мутная, как жидкая глина, стала прозрачной. Хотя дно не просматривалось из-за толщи водорослей, тянущихся до самого верха, покрывших его как ковром, и тихо колеблющихся от течения. Да и появилось ощущение магии, как в магическом заповеднике, куда мы с семьей ходили, но сильнее в разы.

— Поздравляю, коллеги, — бодро отрапортовал голос капитана из динамика, — добро пожаловать в магический заповедник Жау́.

Присутствующие захлопали и заулюлюкали, но быстро вернулись к своим делам.

— Что это было, Луна? — обалдело спросил я, когда все разошлись, и мы остались на палубе одни.

— Ты о чем, Рон? — невозмутимо спросила она.

— Ну, у меня сначала в глазах все задвоилось, а потом словно поменялось… Мы что, прошли сквозь портал?

— Мы пошли через барьер в магическую часть реальности, — непонятно ответила она и, видя, что я не понимаю, пояснила: — Все магические объекты находятся в другом пространстве. В реальность выходит только незаметная линейная часть. Дверь в «Дырявый котел», например, или в телефонную будку у Министерства. Или плакат об опасности возле Хогвартса. Или точка перехода, как здесь. А как ты думаешь, можно скрыть такие обширные площади и постройки? Тогда магглы давно увидели бы нас из космоса своими точными приборами. Ты представляешь, как огромен любой магический заповедник, если в нем свободно живут многие виды драконов?

— Но я не почувствовал подобного, когда был в нашем местном заповеднике, — возразил я. — И у Чарли в Румынии тоже.

— Но ведь в Румынии ты не был в самом заповеднике, Рон, — возразила она. — В заповедник драконов, как и в этот, нужен особый допуск — туристам запрещено его посещать. Вам наверняка показали только зону, где драконов искусственно выращивают, и магазин сувениров. А в наш местный заповедник допуск не нужен — он находится в маггловской реальности на магическом источнике. Там магический фон не сильный и ничего особо ценного не водится, потому свободный вход.

— Все же я не совсем понял, Луна, как тогда… как это устроено? Маги что, создают магией в пространстве как бы складки подпространства и заселяют их?

— Ну, не совсем, — задумалась Луна. — Маггловский материальный мир трехмерен, а наш — четырехмерен. Вернее, даже многомерен, но мы, волшебники, можем воспринимать как бы только первый слой нашего мира, а остальные заселяют сущности и порождения магии. Думаю, мы, маги, принадлежим этому миру, а в маггловский имеем прямой выход. И там, где магия прорывается наружу, соединяясь с нашим родным миром — нам тоже комфортно жить. И все магические животные, растения, и всё остальное зародилось тут, в этой реальности. Но маги, осваивая новую пригодную для них территорию, кое-что адаптировали и к магическому миру. Но все равно — тут все же лучше, правда?

— Ну да… — согласился я. — Спасибо за объяснения. Я даже не подозревал, как все запутанно устроено…

— Прости, Рон, но я не смогу тебе объяснить лучше. Я не очень умная и могу видеть и чувствовать, что верно, а вот с объяснениями проблема… Но я дам тебе книгу, когда вернемся. Чтобы ты мне тоже потом понятнее объяснил — по-научному.

— Подожди, Луна. А разве маггловский мир не четырехмерен? А как же Время?

— Ну, время в реальном мире тоже линейно и закономерно, и только в нашем подлежит изменению. На него можно влиять с помощью артефактов и таким образом влиять и на мир магглов тоже, а они на наш влиять не могут. Так что для магов мир магглов трехмерен.

— Луна, а простые люди могут попасть в это место, ну, в эту магическую реальность?

— Могут, и часто. Бывает, в пространстве случается прорыв, ну, как бы открывается неучтенная дверь между двумя реальностями. И тогда люди могут попадать к нам — некоторых возвращают, но редко. В основном они сразу погибают по разным причинам. Существует даже международная магическая сеть, отслеживающая пропажу магглов на магических территориях.

— Тогда неудивительно, что в маггловском мире столько людей исчезает без следа, и их никогда не найдут, — задумался я. — Это страшно, когда не знаешь, куда исчез твой родной человек.

— Да. Это весьма печально. Но место прорыва предусмотреть нельзя, — кивнула Луна. — А места, где прорывы происходят часто, магглы называют гиблыми. Иногда наоборот — некоторые магические животные в ту реальность нечаянно сбегают. Ты же слышал, магглы постоянно кого-то видят — то Йети, то чупакабру, Лохнесское чудовище, Гигантского кальмара, Водяного змея… А в нашем графстве однажды на побережье дракон залетел. Ну — «Инцидент в Илфракомбе», ты должен был о нем читать, Рон.

— Что-то припоминаю, — задумался я, — но сейчас не вспомню точно.

— В тридцатых годах из заповедника через прорыв сбежал валлийский зеленый, залетел на пляж и напугал кучу магглов, — напомнила Луна. — Хорошо еще, там отдыхала семья волшебников, они быстро среагировали, а всем свидетелям стерли память.

— А эти прорехи, как их находят? — поинтересовался я, чувствуя себя идиотом — оказывается, я так многого еще не знаю, хотя в библиотеке все свободное время провожу.

— В любом Министерстве есть отдел, разбирающий эти случаи и ликвидирующий последствия. В Британии этим занимаются сотрудники «Отдела тайн» — там же много специалистов работает в разных областях. Моя мама тоже там работала, — добавила она и, отвернувшись, стала смотреть на реку.

— Эм… Луна, — отвлек ее я, — значит, сейчас, в данное время, по этой самой реке маггловские лодки плывут по своим делам? А мы их, получается, не видим, как и они нас?

— Получается, так, — кивнула Луна. — Они в своей реальности, а мы в своей. И Хогвартс-экспресс по этому же принципу работает. Он проезжает по маггловской ветке, только в другой реальности. И аппарируют маги по пересечениям магических потоков, и камины по этому принципу работают. И совы письма быстро доставляют, потому что пользуются магическими узлами — в них пространство сжимается, сокращая дорогу. В мире магглов на самом деле немного магической энергии на все это. Поэтому мы вроде живем рядом, но каждый в своей реальности, и потому магглы многого не замечают.

— А почему появляются эти прорывы в барьере? — спросил я. Не смогу успокоиться, пока не узнаю.

— По многим причинам, — задумчиво ответила Луна. — Энергия барьера между мирами нестабильна — всегда в движении и развитии. Это как ткань растягивать в разные стороны, и иногда она рвется — вроде нашей кожи, что эластична и растяжима, но может повредиться от внешних факторов. У магглов появилось много устройств, что влияют на барьер. Всякие вышки, приборы, спутники… Они создают волны и помехи, и кожа словно сжимается в одном месте и растягивается в другом. И рвется.

— А я думал, что как раз электричество колдовать мешает. Я читал, что Джозефина Флинт, еще до того, как стала министром магии, представила в Визенгамот доклад, доказывая, что маггловские изобретения мешают правильной работе палочки.

— Ну, она же была чистокровной, — пожала плечами Луна, — ей было выгодно так говорить. На самом деле, все совсем наоборот. В реальном мире именно магия технику из строя выводит — это же трехмерный мир, забыл? Он для колдовства не предназначен. Зато все эти волны и помехи, если вспышки энергии сильные, в барьере прорывы образуют. Ой, смотри — речной дельфикрыл, — воскликнула она, перевесившись через перила и показывая на воду. Из нее внезапно выпрыгнуло нечто большое. Может, это и был дельфин, но лишняя пара острых как бритва плавников по бокам походили на крылья. Он лязгнул челюстью, вцепляясь в висевшую среди ветвей маленькую обезьяну, и с радостными визгами скрылся обратно. Все заняло не больше пары секунд.

Не успел я опомниться, как из воды повыскакивали его приятели, сбивая с ветвей себе закуску. Одна здоровая жаба вывернулась и плюхнулась в воду. За секунду сверкнули сталью плавники, и два недодельфина заглотили себе по куску добычи. После чего скрылись под водой, словно их и не было.

— Эм-м-м… Луна, — отмер я, — а это точно дельфины?

— Не совсем. Это магический вид, — ничуть не удивленно ответила она, — но дельфины все плотоядные. Зато их язык и железы спасают волшебников от лихорадки Гилля — когда магия выгорает. Животный мир очень жесток, но вполне гармоничен, правда ведь? Пойдем, Рон, и мы поедим чего-нибудь. Я тоже проголодалась.

И она с безмятежным видом утянула меня в столовую.