Рокировка по длинному пути

Глава 62

Утром все проснулись ни свет ни заря и, возбужденно переговариваясь, поспешили в холл, предвосхищая классное развлечение. Старосты вчера вечером передали нам слова директора: все недовольные, кто хочет самолично испытать чары и обмануть защиту кубка, пусть поторопятся сделать это за два часа до завтрака, в отсутствие приглашенных гостей. Пострадавших от чар защиты кубка в любое другое время будет ждать отработка у Филча до конца года и запрет на походы в Хогсмид. Бродить по замку после отбоя никто нам не разрешал, так что, разумеется, все желающие и зеваки ломанулись к кубку прямо с утреца.

Дамблдор подошел к защите с выдумкой. Две девахи со старших курсов Слизерина постарели, став похожи на классических злых ведьм из детских сказок, со спутанными лохмами, бородавкой на длинном носу и кривыми зубами. Обычная Финита и другие заковыристые чары отмены не помогли, и девчонки в ужасе убежали к Помфри.

Спину одной пятикурсницы с Равенкло, помимо других признаков старости, украсил горб — она, ругаясь сквозь зубы, забавно хромала в Больничное крыло, наколдовав себе клюку — одна нога у нее явно стала короче другой. Парень с Хаффлпафф стал похож на тролля, одежда на нем сохранилась, хоть кое-где разошлась по швам, а вот пальцы из ботинок торчали на целых две ладони, и до Больничного крыла он ковылял медленно и неуверенно, словно в ластах — стопы приклеились к обуви, и ее невозможно было снять.

Фред, Джордж и Ли обзавелись классными окладистыми бородами и узловатыми старческими пальцами на руках. Я выиграл галлеон на их проигрыше. Тотализатор среди учеников исправно работал, правда, ставки были малы — никто всерьез не верил, что директора можно обыграть.

Даже тех, кто обманул возрастную черту, вышвыривало за контур, стоило им бросить в кубок имя. Думаю, этим утром в Больничном крыле случился аншлаг. Один слизеринец все же догадался приложить кубок Конфундусом. Пламя на миг замерло, дав ему надежду, что маневр удался, и выплюнуло бумажку ему в лицо, а он, вылетев из круга, обзавелся здоровенными рогами — стал лосем. Копыта разъезжались по каменным плитам пола, не давая ему подняться, и однокурсникам пришлось попотеть, чтобы доставить его к Помфри под наши дружные смешки и улюлюканья. Сам Дамблдор только загадочно ухмыльнулся в бороду, проходя мимо нас в Большой зал, а Маккошка напомнила о времени и загнала нас на завтрак, а сама осталась ждать кандидатов из списка.

Потолок в Большом зале все так же показывал серость, хоть и без дождя, но настроение у всех было приподнятым. Мы то и дело вспоминали утреннее развлечение и гадали, кого кубок сочтет достойным.

— Я слышал, что слизеринцы всего седьмого курса подали заявку на участие. Но лучшие шансы у Уоррингтона, — шепотом поведал нам Симус, пока все ждали.

— Не дай бог, — содрогнулся от отвращения Гарри, вспомнив слизеринского загонщика. — Уж лучше Диггори.

— А я болею за Анжелину, — парировал Дин, — она классная… И красивая…

— А разве она по возрасту подходит? — неуверенно спросил Невилл, прислушиваясь к нашей болтовне.

— Она на прошлой неделе справила совершеннолетие, — вклинилась Лаванда, которая все о всех знала. — Но я все же надеюсь на Диггори — он такой душка… А ты, Гермиона?..

Ответить раздраженной всей этой суетой Гермионе не дали. Двери распахнулись, и строем, под предводительством Макгонагалл, вошли кандидаты в чемпионы. Кроме Анжелины там были почти все наши с седьмого курса, как, впрочем, и многие старшекурсники с других факультетов. Сразу стало шумно. Их встретили овациями и подбадривающими окриками. Не меньше аплодировали ученикам и других школ. Те, похоже, бросили свои имена в полном составе, хотя чему удивляться — зачем тогда было ехать?

Сегодня суббота, и до вечера было еще полно времени. Все, у кого было разрешение, ушли в Хогсмид, а мы трое решили навестить Хагрида. В этом году мы к нему в гости еще не забегали — не получалось.

Мы в обалдении немного потаращились на карету и здоровенных лошадей в загоне возле домика Хагрида. От них шел такой выхлоп перегара, что нас качало, как пьяных.

— Сразу видно — французы, — расслабленно усмехнулся я. — Воду не употребляют — только ячменный виски. Даже лошади — и то поддают.

Мы поржали и двинулись к хижине.

Когда Гарри постучал в дверь Хагрида, изнутри раздался громогласный лай Клыка и тяжелый шаг хозяина.

— Наконец-то, — буркнул Хагрид, отпирая дверь, лязгая засовом. — Я думал, что вы и вовсе позабыли, где я живу!

— Мы были ужасно заняты, Хаг… — начала Гермиона, но вдруг остановилась, безмолвно уставившись на великана. Как, впрочем, и мы с Гарри обалдело замерли, разглядывая невиданное доселе зрелище.

Хагрид сменил свое неизменное кротовое пальто, замусоленный свитер и толстые потасканные штаны с начесом на допотопный коричневый пиджак из вельвета, явно времен его молодости. Ворс кое-где намертво примялся, образуя на ткани заломы в самых неподходящих местах, словно вещь в свернутом виде пылилась в сундуке под грузом другого тряпья долгое время. А классические брюки, заметно узковатые в бедрах, сводили острые стрелки на ткани в районе коленей и выше на нет. Отчего ниже стрелки изгибались волной, делая ноги великана кривыми в разные стороны. Веселенький оранжевый галстук в ярко-красную клетку вкупе с идиотской мечтательной улыбкой довершал этот абсурдный и нелепый образ двинутого на всю голову психа с явно маньячными наклонностями. Как и намазанные, судя по вони и тусклому блеску, дегтем волосы, и застрявшие зубцы расчески в бороде. Мужик решил, видимо, собрать волосы в хвост, но не смог, и теперь они, разделенные на ровный пробор, торчали дыбом на манер клоунской шевелюры. Я, после минутного шока, не знал, то ли ржать, то ли плакать, и судорожно подавлял и то, и другое.

— Э-э-э… Хагрид, а где соплохвосты? — первой отмерла Гермиона.

— Да у тыквенной грядки, — радостно сообщил тот, — я их прогуляться выставил. Они такие здоровые сейчас стали, почти по три фута ростом. Только вот неуживчивые, жрут друг друга…

— Да что ты… — воскликнула Гермиона, бросив на наши ужимки предупредительный взгляд. Мы с Гарри еле сдерживались, чтобы не заржать в голос.

— Ага, — печально кивнул Хагрид, не замечая наших переглядываний, — но ничего, я их поселил в разных ящиках по пятеро. Ещё штук двадцать живых осталось.

— Какое счастье! — хрюкнул от сдерживаемого смеха Гарри, но Хагрид не заметил его иронии и потопал снять с огня чайник.

— Хагрид, ты, я вижу, приоделся, — отмер я, отпивая чай и подмигивая Гермионе, приглашая ее присоединиться. — Не иначе мадам Максим произвела на тебя сильное впечатление. Такая красивая женщина, и молодая… Только около пятидесяти, и уже директор школы.

— Что, так заметно? — сник лесник и вздохнул, с горечью добавив: — Только все зря, она на меня и не смотрит. Я уж и так к ней, и так… Кто я и кто она…

— Потому, что ты выглядишь, как лесник, а должен, как профессор, — поддакнула Гермиона. — Я была во Франции пару лет назад, там очень следят за модой, а твой костюм, хоть и хороший, но давно из моды вышел.

— Так я его давно покупал, когда меня при школе оставили и на должность лесника назначили. Диппет меня с собой на слушание брал. С тех пор он так и валялся в шкафу — ходить мне в нем все равно некуда.

— Прости, Хагрид, а почему ты себе новый не купишь? — не очень вежливо спросила Гермиона. — У тебя, может, денег нет?

— Если что, я тебе одолжу, — подорвался Гарри, втягиваясь в нашу игру. — Такую обалденную красотку упускать нельзя.

— Да есть у меня деньги, — отмахнулся Хагрид, — вон, в сундуке. Галлеонов триста найду. Остальное у Дамблдора на счету школы. Я зарплату редко снимал за эти годы — зачем мне? Только если в паб сходить… Одному много ли надо? Да и не привык я…

— Так ты состоятельный мужчина, Хагрид! Здорово, — оживилась Гермиона. — Теперь ты сможешь позволить любой костюм себе купить. И мадам Максим точно тебя теперь заметит.

— Ой, а давай мы тебе пока новый наколдуем? — предложил Гарри. — Посовременней. Правда, чары долго не сохранятся.

— Точно, давайте подберем Хагриду костюм, а сами сбегаем в Хогсмид за каталогом, и потом он закажет себе такой по совиной почте, — предложила Гермиона.

— А еще лучше, прямо сейчас сходим в Хогсмид, — предложил я, — и заодно посетим парикмахерский салон. К новому костюму и прическа новая не повредит. Мне, к слову, тоже стрижку обновить не помешает.

— Эй, вы чего удумали? — слабо возмущался Хагрид, под нашим общим напором продвигаясь к выходу, прихватив мешочек с деньгами. — Я сроду по салонам не ходил…

— Вот и начнешь, — строго возразила Гермиона, упорно таща его по тропинке. — Рядом с такой представительной дамой нужно соответствовать, тем более ты ее старше.

Следующие часы пронеслись быстро и очень весело. Где-то посреди дороги Хагрид перестал упираться, ошалев от навязчивых перспектив любовного романа, обрисованных ему Гермионой, и наших общих поддакиваний о красоте и изысканности его француженки. Он так вдохновился, что мы теперь еле поспевали за его размашистым шагом.

Реальность превзошла все наши ожидания. Когда мы все дружной толпой ввалились в салон, мне стало даже жаль парикмахера. Но с магией, как оказалось, все получилось быстро.

Сам Хагрид смущался и молчал, не в силах выдавить из себя ни слова. Зато Гермиона азартно трещала без умолку, объясняя обалдевшему мастеру, каким она видит новый образ лесника. А я втихаря попросил придать мужику лоску, но оставить его диковатый образ — все равно у Хагрида не будет ни времени, ни желания поддерживать что-то вычурное. Всё, на что его хватит — помыть голову, не исключено, что в Черном озере летом или в бочке возле дома, и мало-мальски расчесаться.

Когда сияющий Хагрид вышел к нам в зал ожидания — я его не узнал, вернее, узнал только по росту и шмоткам. Цирюльник заслужил звание мастера, как и его заведение — лучшей парикмахерской Хогсмида.

Нашего лесника очень коротко подстригли, по типу маггловских спортивных стрижек, но верхней части волос придали прямоугольную форму, наподобие площадки. Учитывая густоту волос Хагрида, на нее кирпич уложи, и она не шелохнется.

Бороду четко оформили и укротили. Центральную часть собрали в три кольца, а по бокам змеились две толстых косы, перетянутые кожаными шнурками. Такой образ сделал Хагрида мужественнее и скуластее, и терпкий лесной аромат туалетной воды это только подчеркивал. Мне он напомнил викинга из какого-то фильма, только щита и кувалды не хватало. У нас просто не осталось слов, и мы в обалдении молча таращились на героя дня.

Сам Хагрид отмер и говорил без умолку, правда, больше междометиями, от избытка чувств, и вовсю тряс руку мастера, грозясь ее оторвать. Ему очень понравился его новый вид. Мастер поспешил снабдить буйного клиента средствами для ухода, зачарованным гребнем и флаконом туалетной воды, и по-быстрому выпроводил нас вон под кивки и улыбки.

В лавке одежды все еще больше оживились, и хозяин подобрал Хагриду гардероб, два костюма, без всяких стрелок на брюках и строгих линий, пару мантий и другие повседневные вещи. А я, пока он закупался, залип на девчачьем платье.

Я, признаться, вижу образами. Для меня одно и то же платье разных цветов будет десятью разными платьями. И моя, помнится, очень раздражалась, когда я был не в силах оценить ее старания в выборе одежды и не замечал ее обновки. То есть красные ногти и помада вкупе с чем-то черным и красным в одежде — для меня законченный образ дьяволицы. И я могу целый вечер терять голову от вида и образа этой женщины, но затруднюсь перечислить конкретно, во что она была одета.

Однажды мы со своей поехали зимой к друзьям на дачу, и моя оделась в белый мех, и показалась мне снежной королевой. Ее стройные ножки в белых сапожках, выбившийся из-под белого песца шапки блондинистый локон, сводили меня с ума. Я весь день пускал по ней слюни, а перед сном мы разругались, потому что я не узнал на ней белый свитер, который сам же ей и подарил. Меня обвинили в невнимательности, и спал я той ночью на диване в кабинете. Короче, в моде и женских шмотках я ничего не понимаю, но тут, при виде этого платья, я четко представил себе Луну, и себя рядом с ней.

Бледно-голубое, струящееся до пола, и с более темной лентой под грудью, а сверху сероватая сетка кружев, словно сотканных из хрупких острых снежинок. Я сразу понял, что это платье Луна наденет на бал, даже если мне придется умолять ее на коленях. Цена не радовала — двадцать пять золотых, но оно безусловно стоило этих денег.

— О, вам понравился мой последний шедевр, молодой человек, — раздался над ухом голос с небольшим акцентом, заставив меня вздрогнуть, выпасть из грез и обернуться. Мужчина представился мистером Аддинктоном — владельцем. — Это выдает в вас ценителя. Прекрасный выбор для вашей дамы. Я сошью вам костюм в тон к этому наряду.

— Сэр. Я не выйду в люди в голубом костюме, — с удивлением возразил я.

— Разумеется, — не смутился мастер, — сама мантия будет из светло-серой тонкой шерсти, с отделкой бледно-голубого шелка и подкладкой жемчужно-серого атласа. Ваш костюм будет немного темнее, чем платье дамы, но создавать с ней законченный образ. Пойдемте со мной, я покажу.

С удивлением прошел за ним в другую комнату, попутно заметив, что две девушки-помощницы складывают новый гардероб Хагрида в пакеты, а Гермиона разглядывает на вешалке нечто струящееся насыщенно-голубого цвета.

— Вот. Теперь закройте глаза и представьте себе вашу партнершу. А потом посмотрите в это зеркало, — сказал он, после того, как наколдовал на мне мантию. Я поспешно закрыл глаза и представил себе Луну.

В зеркале отразилась иллюзия нашей пары, и смотрелись мы с Луной нереально классно. Я никогда не носил подобные вещи, и думал, что все будет выглядеть броско, но вышло очень даже ничего. Классическая парадная мантия, на удивление, оказалась очень похожа моделью на ту тряпку, что купила мне мать. Удлинённый смокинг, с кружевами на рукавах, но без идиотских кружев сверху — вместо бабочки бледно-голубой галстук, завязанный хитрым узлом. Молли права — кисти рук среди тонких кружев смотрелись отпадно, как и длинные ноги в довольно узких брюках. И вообще, я выглядел на пару лет старше и серьезнее, что мне очень понравилось.

— О, чудесно смотритесь, мистер…

— Уизли, — довольно улыбнулся я своему отражению.

— …мистер Уизли, — добродушно кивнул он. — Цвет ткани, как вы заметили, я заменил на более темный, но с жемчужным оттенком, чтобы смотрелось элегантнее. И цвет ткани для вашей партнерши нужен на два оттенка глубже, иначе она будет выглядеть бледновато. Кружевам придадим стальной оттенок, он, как видите, прекрасно оттеняет жемчужно-серый шелк блузы и атласной подкладки. Оба туалета будут стоить вам восемьдесят галлеонов, но я сделаю вам скидку в десять золотых. Надеюсь, вы и ваши друзья и дальше будете пользоваться услугами нашего магазина.

— Но, сэр, на ценнике указано двадцать пять золотых, — лукаво усмехнулся я, пытаясь торговаться, но уже зная, что заплачу, сколько скажет. Все же это мой первый выход в люди — меня, Рона Уизли, кавалера красивой девушки, а не просто шестого сына и друга героя.

— О, тут вы правы, — не сдавался он. — Но изменения потребуют вложений, ведь все платья у нас в единственном экземпляре, чтобы на мероприятии не случилось конфуза. Плюс, в комплект входят бальные туфельки для дамы и отличные туфли для вас, в тон мантии — я сотрудничаю с мастером Бакстером из обувной лавки. Все вещи позже можно зачаровать в другой цвет, хотя, признаться, дамам обычно подобное не нравится. Но для джентльмена всегда удобно иметь на разные случаи добротную парадную мантию.

— Ладно, — откровенно улыбнулся я, доставая кошелек. — Вы меня убедили.

— Ваш заказ будет готов всего через две недели. Примерка не требуется, вещи подстраиваются под размер. Мы работаем честно и качественно, — улыбаясь, продолжил болтать он, складывая мне в пакет какие-то специальные носки к смокингу и другую бельевую мелочевку, пока я выбирал запонки и подходящую булавку для шейного платка. — Вам повезло, вы успели сделать заказ до праздничного ажиотажа в декабре. Ближе к Рождеству всегда будет много заказов. А учитывая зимнее ожидаемое мероприятие…

— Спасибо, — поблагодарил я, замечая, что Гермиона все же приобрела то платье, что смотрела. — Я сам зайду забрать пакет.

Обед мы пропустили, и с радостью приняли предложение счастливого Хагрида перекусить у него. Правда, на обед я не соблазнился, ограничился чаем и бутербродами со свиным окороком. А вот мои спутники согласились на запеченное мясо с картошкой. Гарри чуть не оставил в нем зубы и подналег на гарнир, а Гермиона позже и вовсе отставила тарелку, обнаружив в ней здоровенный коготь неизвестного происхождения — чье было мясо, они с Гарри не уточнили. Короче, когда пришло время идти на ужин, мы ужасно проголодались и поспешили вслед за девчонками из Шармбатона. Они, торопясь, семенили за своей наставницей. Хагрид ушел позвать ее на ужин в замок и пропал. Когда мы сообразили, оказалось, что он про нас благополучно забыл, и уже далеко ушел вперед, поддерживая охреневшую от его нового образа женщину под локоток. А его красные от смущения и полученных комплиментов уши были видны даже нам.

Мы, забежав отнести покупки в спальни, появились одними из последних, обогнав только дурмстранговцев — Большой зал был уже полон. Хагрид, ожидаемо, стал сенсацией дня. Но к нашему приходу Кубок огня уже перенесли. Он стоял на постаменте возле стола преподавателей, и присутствующие постепенно вернулись к теме Турнира, оставив тему влюбленности великана на завтрашний день. Все пострадавшие от чар вернули себе прежние лица и смирились с поражением, болея за своих.

Ужин тянулся как резиновый, мы быстро насытились и ерзали на лавках в предвкушении основного зрелища. Наконец, столы опустели, и Дамблдор приглушил свет, оставив только плывущие по воздуху свечи в тыквах.

В напряженной тишине кубок вспыхнул красным всполохом огня, и Дамблдор выхватил обрывок пергамента.

— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам, — озвучил он, и зал встретил первого чемпиона овациями. Невозмутимый Крам поднялся с места и прошел в комнату, куда ему указал Людо Бэгмен.

— Чемпион Шармбатона — Флер Делакур, — счастливая девушка легко вспорхнула и скрылась за дверью под наши подбадривающие улюлюканья.

— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори, — и зал затопило овациями, пока довольный и смущенный парень шел по проходу, чтобы присоединиться к остальным.

Кубок вспыхнул красным еще раз и погас, до следующего Турнира, потеряв свой загадочный вид и превратившись в тусклую деревяшку с вырезанными на нем непонятными и еле виднеющимися символами.

Неужели все закончилось, и четвертого чемпиона не будет? — отмер я, не в силах поверить. И счастливо заорал вместе со всеми.