Рокировка по длинному пути

Глава 86

Следующий месяц прошел в напряжении. Хогвартс снова бурлил, словно готовый рвануть в любой момент котел с зельем Лонгботтома. Студенты, ознакомленные с новыми правилами и системой баллов, злобно зыркали в сторону руководства, осаждали деканов с претензиями и громко возмущались в факультетских гостиных, костеря директора. Паниковали, всерьез переживая за оценки и баллы — позорной экзекуции никому не хотелось, а вот в Хогсмид сходить — всем, а теперь он станет доступен не каждому и не каждые выходные. Но нам было однозначно сказано молчать и не нарываться, пока еще хуже не стало.

В принципе, я прошерстил старый свод правил проживания и обучения в Хогвартсе и был сильно удивлен. Оказалось, Амбридж не придумала ничего нового, просто вернула те, что использовали еще каких-то лет пятьдесят-шестьдесят назад. За исключением шести обязательных предметов, теперь не существующих, типа ритуалистики, класса церемониальных танцев, верховой езды, этикета, риторики и фехтования, новый кодекс ничем не отличался от прежнего. Да и, признаться, если судить со стороны взрослых, даже мне бы понравились порядок и безопасность учеников. Просто мы, студенты, за столько лет так привыкли валять дурака, привыкли к свободе и безнаказанности, что ограничения теперь сильно бесили и давили на психику. Но, говоря честно, теперь Хогвартс мало чем отличался от любой нормальной школы, даже маггловской.

Да и Гермиона, по зрелому размышлению, пусть и неохотно, признала, что в школе стало куда спокойнее, но ее жутко возмущали телесные наказания. Хотя, учитывая, что их и в маггловском мире только недавно отменили, она повозмущалась, что маги никак не хотят двигаться со всем прогрессивным миром в будущее прав и свобод, и успокоилась.

Новые дополнения, если разобраться, не особо ударили по учащимся, просто баллы теперь копились заметно медленнее — их реально требовалось зарабатывать, но минимум в двадцать баллов без труда набирали все. Вот разве что более прилежным ученикам стало труднее накопить баллы на собственные привилегии за правильные ответы на самом уроке. Ту же Гермиону спрашивали теперь куда реже, чем раньше, пусть она и тянула привычно руку. Но она всегда брала домашкой: за нее больше всего платили — шесть баллов за превосходно, четыре — за выше ожидаемого и два — за удовлетворительно. Да и профессора старались теперь спрашивать как можно больше учеников за урок, но, разумеется, сначала опрашивали своих.

Также хорошо платили за участие в кружках, которых теперь стало куда больше — от кружка ворожбы до клуба ценителей карточек от шоколадных лягушек. Амбридж устроила все так, чтобы ученики меньше слонялись без дела, и ее усилия не пропали даром — за участие в каждом клубе присуждали десять баллов в месяц. И многие бросились записываться сразу в несколько, чтобы гарантировать себе поход в Хогсмид.

Участие в команде по квиддичу приносило больше всего баллов — пятьдесят. Хотя нам, прошлогодним участникам команды, пришлось еще раз пройти отбор, чтобы попасть в команду, дабы всё было по справедливости. Впрочем, я легко прошел, как и сам Гарри. Из новичков взяли Демельзу Робинс — очень шуструю девчонку, и Алена Ролли — оба на год младше нас. Еще команду пополнили Джимми Пикс и Ричи Кут. В книге, как я помню, Викки Фробишер пробовалась на вратаря, и Анджелина ее не взяла в команду, несмотря на явный талант. Та клуб ворожбы ставила выше тренировок. Но теперь, когда за участие начисляли баллы, Викки с удовольствием стала охотником, посчитав, что пятьдесят баллов в личную копилку лучше десяти. Впрочем, она везде успевала. Деканы сообща разбросали клубы и дополнительные занятия так, чтобы ничьи интересы не пересекались. Это было, наверное, впервые за время моей учебы, чтобы взрослые реально позаботились о детях и на деле защитили их интерес, пусть и сплотились вынужденно — играя против директрисы.

Запасным игрокам в квиддич тоже полагались баллы, хоть и не пятьдесят, а всего двадцать, но желающих было хоть отбавляй. Джинни, к моей тайной радости, не прошла в основной состав на место охотника, но числилась запасным ловцом. Впрочем, за потерю успеваемости от тренировок могли на время отчислить и даже не допустить к соревнованию, а то и вовсе выгнать без права вернуться. Амбридж свое дело знала и четко следовала правилам.

В общем, студенты вполне справлялись, вот только тем, кто раньше совсем филонил на уроках, не проявляя активности, пришлось туго, и даже самые ленивые под угрозой порки взялись за ум.

Так что с накоплением баллов всё было в относительном порядке, проблема оставалась в снятых баллах. Система действовала и в обратную сторону. За правильный ответ — добавляли балл, за неправильный — снимали. Заклинание не вышло — минус пять баллов, за испорченное зелье — пять, за запоротую домашку — шесть. Тому же Невиллу с его талантом в зельеварении, будь он курсом помладше, не поздоровилось бы всего после пары уроков Снейпа. Поневоле приходилось быть внимательными на занятиях и стараться, чтобы наскрести на минимум.

Мы немного покумекали с Гермионой и дополнительно разработали систему, чтобы всем было неплохо. Теперь каждый тянул руку на уроке не спонтанно, а только отвечая на свой вызубренный вопрос — благо профессора теперь не спрашивали кого-то конкретно, а ждали добровольцев. На уроках слабые ученики садились с сильными и помогали друг другу. Правда, основная нагрузка по подготовке младшекурсников всё же легла на наши с Гермионой плечи.

Например, я вечером по часу занимался с желающими чарами и ЗоТИ — отрабатывая заклинания, чтобы они на уроке могли заработать пять баллов за успешно выполненное задание. А Гермиона — транфигурацией и проверяла эссе по зельям, добряк Невилл — по травологии.

Времени для себя с постоянными квиддичными тренировками и нагрузкой от Флитвика у меня оставалось немного, и я, под ворчание Гермионы, не брезговал давать подопечным старые конспекты по всем предметам и домашние работы, а они уже потом переписывали каждый на свой лад. Мне было все равно, каким образом они получат свой зачет, лишь бы на факультете было спокойно и для меня не особо обременительно. В принципе, с практической помощью я не особо упахивался — только показывал движения палочкой, дальше они уже сами отрабатывали и потом выдавали мне результат, а у нерадивых я снимал для острастки пару баллов. Но даже лишнего часа, что я мог потратить на себя в спортзале, было откровенно жаль, и раздражение стало моим постоянным спутником.

Младшекурсники теперь могли всегда обратиться к любому студенту нашего дома: за отказ от помощи я, не раздумывая, снимал баллы даже с семикурсников. То же самое, если кто слишком активничал на уроках за счет других. Некоторые, правда, огрызались и бунтовали, но после пары серьезных разборок и лишение кое-кто похода в Хогсмид мы пришли к нейтралитету — система заработала. Да и мои нововведения большинство наших поддержало. Признаю, это было не особо справедливо, и боюсь, если Амбридж еще что в голову придет, нам придется совсем туго — каждый начнет рвать под себя и топить остальных, и наши отлаженные схемы перестанут работать. Но, если честно, — в гробу я видел должность старосты и все эти проблемы. Для меня главное — продержаться этот год, а там, может, эта тетка наведет порядок в школе и вернется обратно в Министерство. Зато я теперь понял содержание любимой книги Перси — «как старосте достичь власти». При старых порядках у старост, кроме кучи обязанностей, были реальная власть, привилегии и перспективы. Это при Дамблдоре старосты балду пинали.

В воскресение в нашей гостиной Лаванда, Келла и Парвати утешали и отпаивали чаем рыдающую Падму. Ее идиоты-подопечные с четвертого курса надумали сбежать в Хогсмид, обманув Филча, но неудачно: сбежать-то они сбежали, но их видели в деревне и стуканули за баллы директору, и, разумеется, компашку скрутили прямо по возвращении, поснимали баллы, завалили отработками, а старостам в этот же вечер вломили.

Падма после экзекуции написала заявление на отказ от должности и отнесла его в кабинет директору. Но Амбридж, ласково улыбаясь, предупредила, что старост, согласно декрету № 162, назначает и снимает она сама, и девушка ее вполне устраивает. Но если Падма ненадежна, бежит от ответственности и не хочет оказать посильную помощь властям и руководству… Это может отразиться на многих… Короче, Падма, боясь за отца и опасаясь санкций для себя, забрала заявление и теперь слезно жаловалась подругам. А Гермиона просветила ее втихаря о том, как мы установили и поддерживаем порядок на своем факультете. Хотя я был против — стукачей везде полно — не дай бог донесут Амбридж о наших уловках.

Малфой тоже первое время представлял проблему — снимал баллы с наших за каждый чих. Но быстро понял, что в эту игру можно играть вдвоем — когда нас на пару выпороли за потерю баллов факультетами. К счастью, никакой авторитет отца ему не помог, хотя этот придурок до конца не верил. Я и сам, честно говоря, не ожидал, что нас накажут обоих одинаково. Но Малфой-старший, как оказалось, к телесным наказаниям относился легко — говорят, в чистокровных семьях наказывать наследников — норма. Не удивлюсь, если Драко еще и дома на каникулах поддадут за топорность работы — если пакостишь, то пакости втихаря, чтобы не поймали. Так что близкое знакомство папаши нашего белобрысого «прынца» с Амбридж ему не особо помогло. А я помогал Амбридж с Запретным лесом. Потому она, если так можно выразиться, мне слегка благоволила. Не удивлюсь, если она и деньги, что выделили попечители за мою работу, себе прибрала.

В общем, огребли мы с Дракусиком одинаково, благо Амбридж вняла нашим просьбам и не наказала поркой Гермиону и Панси — просто лишила баллов и походов в Хогсмид на месяц.

Стегал сука Филч от души и до полос на коже, но лично я утешился тем, что моя спина куда шире, а мускулы рельефнее, чем у этого блондинистого дрыща. По крайней мере, жалостливые девчонки мне сочувствовали куда больше.

Короче, нас показательно выпороли и определили на ночь в карцер, где мы «развлекались», громко оскорбляя и обвиняя друг друга большую часть ночи, стуча по решетке и обещая разнообразные кары, стоит нам только выйти отсюда. А утром Амбридж вызвала к себе и, жеманно улыбаясь, ласково нас пожурила. Сказала, что хорошо нас понимает — тяга к лидерству и славе ей самой знакома, а рвение ей угодить она оценила. Но не стоит злоупотреблять ее доверием и устраивать в стенах школы активные военные действия в то время, как она призывает к порядку и послушанию. Мы дружно покивали в притворном раскаянии. Выйдя из кабинета, смерили друг друга презрительно-угрожающими взглядами и молча разошлись. Больше Малфой к нашим не лез, как и я к нему. А в гостиной меня ждали девчонки с баночкой заживляющей мази. Так что жизнь потихоньку налаживалась.

Поход в Запретный лес стал для меня отдушиной и временным уходом от насущных проблем. В группу ликвидаторов входило пять парней не старше тридцати и один молчаливый серьезный мужик сильно постарше. Несмотря на разную степень увечий, в основном, шрамы и ожоги, парни оказались смешливыми и бойкими, живо напомнив мне сплоченную группу Чарли. Мы перезнакомились, парни хохмили и подбадривали меня. Правда, стоило нам подойти к кромке леса, как все оставили смехуёчки и стали предельно серьезными.

— Слышь, Рон, — негромко поинтересовался Рик — плечистый увалень с повадками хищника, — а ты реально кого захочешь выследить сможешь?

— Ну, наверное, — неуверенно ответил я. — Разве мы тут не за тем, чтобы это проверить?

— Кстати, имей в виду: в этой зоне есть много мест, где артефакты блокирует, и невозможно выстроить маршрут и обозначить контрольные точки, — вмешался в разговор Майкл — охотник, поправляющий и проверяющий, как и все, амуницию. — Нам главное — вернуться потом.

— Парни, мне шестнадцать, и я не профи, — честно ответил. — Практику только в тренировочной зоне отрабатывал, а в зачарованном лесу пока не доводилось.

— Так, отставить разговоры, — перебил меня Роджер — глава отряда. — По ходу разберемся. Я — вперед, Беркут и Мышь за мной, потом пацан, а вы трое нас прикрываете и выставляете координаты. — И мы молча зашли в темноту.

Я никогда не был в Запретном лесу. Ощущения странной величественной силы, как в заповеднике, где я был с Луной. Словно другая планета — закрытая и отличная от нашей экосистема, где именно мы чужаки. Время и пространство тут будто застыло, лес замер и теперь пристально изучал непрошеных гостей. Пришлось незаметно протянуть путь и прощупать магию места — пожертвовать немного своей силы — смешать ее с местной, как учил Майкл. Сразу стало легче дышать и ощущение пристального взгляда между лопаток пропало. Парни выглядели напряженными и «этикетом» не заморачивались — просто сосредоточенно сканируя периметр, продвигались вперед.

В отличие от окрестностей школы, где уже дважды за сентябрь выпадал небольшой, быстро тающий снежок, превращавшийся в грязное месиво еще до вечера, в лесу было хоть и холодно, но сухо и совсем не ветрено.

Общались между собой мои спутники молча — знаками. Группа прошла до опушки, где Главный накинул чары, окружив нас защитным периметром, и развернулся к нам. Все заметно расслабились, хоть и внимательно отслеживали опасность за контуром.

— Значит так, Рон. Сегодня мы ищем соплохвостов. Твоя задача — найти ближайшую к нам особь, а мы с парнями будем тебя прикрывать. Не боись, с тобой ничего плохого не случится. Ты пойдешь в кольце. Передвигаться будем медленно, но ровно — всё же лучше не задерживаться на одном месте.

— Не получится, — возразил я, больше волнуясь за них. — Вы должны дать мне свободу передвижения на три шага впереди себя, чтобы не сбить путь, и страховать издалека. Не волнуйтесь, я накину на себя специальные чары.

— Ладно, — недовольно скривился Главный, переглянулся с группой и четко добавил: — Только будь в зоне видимости — я за тебя отвечаю.

Кивнул и активировал на себе артефакт-браслет, подаренный Майклом — чары скрытия магии, запаха и тепла, и сразу после — чары легкого шага и хамелеона. Мгновенно стало ощущаться давление защитного контура.

— Эй, парень, мы так не договаривались, — возмутился Главный, когда я подернулся рябью и слился с местным пейзажем, как Хищник в старом фильме.

— Вы же меня видите, а местные твари — нет, — возразил я и шагнул за контур. Сразу в уши ударил негромкий ровный гул шорохов и шепотков осеннего леса — теперь я стал тут своим.

Чары за мной пошли рябью и исчезли. Парни накинули на себя защиту и с явным облегчением вернулись к привычной работе, а я сосредоточился на пути. Пару минут спустя дорожка засветилась для меня, красными светлячками убегая в заросли реликтовых хвойников, и, дав знак своим, я шагнул в неизвестность лесной чащи.

— Вижу восемь троп соплохвостов, — отчитался я на опушке, откуда расходились несколько путей, и Главный сделал остановку, чтобы утвердить маршрут.

— Так много тварей упустили? — чертыхнулся Рик, азартно переглянувшись с группой.

— Нет, — возразил я. — Три тропы повторяют путь одной и той же особи — самой сильной. Думаю, у нее в чаще гнездо — вон там, — показал направление.

Парни отметили координаты, поставили маячки, чтобы потом наведаться сюда снова, уже без меня.

— С этим разберемся потом, — коротко приказал Главный. — А сейчас идем к той твари, что ближе всего.

Я указал направление и пошел вперед.

Честно говоря, думал, что эти ребята — настоящие параноики и перестраховщики, ведь Хагрид ходил в лес, и не раз, и никто его не сожрал. Но стоило нам углубиться в лес примерно на милю, как животин вокруг заметно прибавилось. Каждая встречная тварюшка, даже милая на первый взгляд, мечтала нас сожрать. Меня из-за чар зверушки не замечали, а вот на моих сопровождающих нападали с завидной регулярностью — парализующее срывалось с их палочек непрестанно. Их защитные круговые щиты наподобие тонкой пленки по телу ясно светились красным при активации моего зрения, и для местной фауны наверняка выглядели притягательно.

Логово соплохвоста мы обнаружили минут через сорок. Эта теперь уже семиметровая тварь с жалом на хвосте не меньше китобойного гарпуна и броней — впечатляла. Парням пришлось повозиться, чтобы с ней разделаться, пока я, невидимый, прятался у корней огромного дерева и наслаждался схваткой.

Специальным кристаллом сделали фото для отчета. Остатки монстра были поделены и упрятаны в поясные сумки с расширением. Туда же между делом отправлялись зверьки, представляющие ценность, и травы, попавшиеся нам на пути, — видимо, ребята были не прочь подзаработать, но я не подозревал, насколько.

На обратном пути парни выглядели повеселевшими, но расслабляться было некогда. Я снял защиту — теперь она была не нужна, а магии на нее тратилось много, и сейчас шел в кольце охраны. Когда нам навстречу неожиданно выскочил самец единорога, парни не сплоховали, и в него тут же полетели несколько парализующих.

Пока я разглядывал рухнувшего жеребца с рогом во лбу, остальные беззвучно совещались, кидая на меня оценивающие взгляды.

Волшебный конь был странным. Не белым, а пепельным, словно седым, и очень здоровым — гораздо крупнее обычного самца единорога.

— Рон, — отвлек меня Главный под напряженные взгляды остальных, — тут такое дело… Парни хотят немного подзаработать… ты как — в доле?

Я понял, что сейчас всё решится. Один неверный ответ, и меня ждет обливиэйт.

— Конечно, — коротко кивнул я, стараясь сохранить невозмутимое выражение. — Ничего не имею против легких денег.

Все заметно расслабились и занялись добычей.

— А разве кровь единорога не проклята? — обронил я, наблюдая, как Рик магией сливает серебряную субстанцию во флаконы.

— Это да, — невозмутимо ответил Главный, — но мы технически берем ее из живой особи — оставляем в теле треть, прежде чем перерезать глотку. Такая кровь не настолько ценна, как отданная добровольно, но тоже пользуется спросом. Ты не думай, Рон, — проницательно добавил он, словив мой неприязненный взгляд, — мы стараемся не наглеть. Но этот самец — одиночка. Он не имеет своей семьи, и я не могу дать парням пройти мимо такой возможности пополнить карман. Зарплаты у нас не то чтобы…

— Да ладно, — усмехнулся я. — У меня брат в заповеднике работает. Я знаю правила.

Видимо, мой ответ окончательно его успокоил, так что он криво улыбнулся и пошел к своим.

На самом деле Чарли тоже подрабатывал контрабандой. Правда, никого специально они не убивали. На продажу шли те остатки драконов и других животных, что оставались после браконьеров. Это яйцо драконов требовалось привезти и поместить в инкубатор, а остальное считалось негласной добычей парней. Иногда им везло, и браконьеры сбегали, оставив всю добычу целиком. Я тоже считал такое нормальным. И, честно говоря, меня сильно покоробило сегодняшнее происшествие, но собственная память дороже брезгливости. Теперь я один из них.

— Ты не сомневайся, Рон, — довольно улыбнулся мне Мышь, складывая последний уменьшенный кусок шкуры в сумку. — Мы продадим его, и честно получишь свою долю.

Я только пожал плечами и буркнул, что не сомневаюсь. Вряд ли бы они так со мной возились, но я был им нужен. Так что я вернулся в замок, а в следующий раз мне передали мешочек с двумястами галлеонами.