Рокировка по длинному пути

Глава 32

Думал, раз василиск отменяется, то этот год будет самым спокойным, но так вышло, что все наоборот получилось.

До нового года все было в полном порядке, даже Хэллоуин не принес нам привычных неприятностей. И на смертенины Безголового Ника нас не пригласили. А вот после Рождества время начало отсчет неприятностям, и чем дальше, тем больше они множились.

Все началось в конце ноября с письма от родителей. В это раз они не стали рисковать моим приездом и сразу написали, что дома их нет, и вернутся они только после Рождества.

Билла повысили в должности, вернее, он смог подтвердить квалификацию на звание разрушителя проклятий, и его официально взяли в штат, перевели в Египет и выделили квартиру в районе Замалек на острове Гезира. Вот родители и решили навестить сына на новом месте, пока все дети в Хоге. А мы, соответственно, остались на каникулы в школе. Сказать, что я огорчился — ничего не сказать. Я хотел к Чарли смотаться, но теперь провожать меня в Румынию некому, и пришлось поездку до лета отложить.

Я, кстати, уже и Гарри с Гермионой пригласил, конечно, сначала у брата разрешения спросил. А он не против был и даже скидку семейную выбил — вместо ста галлеонов за путевку — двадцать, за международный портал и переводчик, а жили бы у него. Теперь Поттер дни в календаре, оставшиеся до лета, зачеркивает — ждет каникулы, он же нигде не был. А Луна от поездки отказалась — они с отцом снова на месяц в очередную экспедицию собрались. Надо бы как-нибудь тоже с ними напроситься, хотя ее отец от меня не в восторге, но наглость города берет.

Малфой в этом году активизировался — видимо, не смог забыть своего унижения на стадионе. Не проходило и дня, чтобы он при встрече ехидно не наговорил гадостей. И он не только к нам цеплялся. После того случая блондинчик поменял стратегию и докапывался почти профессионально.

Теперь он не просто походя отвешивал презрительные реплики и шел мимо, а доставал, пока у противника не заканчивались аргументы, и тот не кидался в драку. Пробиться к телу босса не давали Гойл с Крэббом, и невредимый Малфой ехидно посмеивался за их спинами, глядя на ярость и бессилие его врагов. Потом на шум появлялись старосты или деканы и снимали баллы, а Снейп, тот и вовсе назначал отработки. А этот малолетний говнюк в любом случае всегда оставался ни при чем и бросал исподтишка презрительные взгляды, полные собственного превосходства.

Ко мне он не лез. Я так-то не пацан, и ответить на его поддевки могу влегкую, тем более что я его еще тогда, в хижине, честно предупредил, что не смолчу, если он будет ко мне докапываться. Да и подколки у меня ни разу не детские — в стиле:

— Что, Уизли, не едешь на каникулы домой? — ехидно подколол Малфой, пока мы толпой стояли у кабинета зелий в ожидании, когда нас запустят. — Похоже, ваши родители решили избавиться от всех отпрысков разом и сэкономить пару монет для себя, а то вас в вашей халупе, как кроликов натолкано. Надеюсь, теперь твоей маменьке хватит на новую мантию, а то без слез не взглянешь.

Окружающие захихикали, а Гермиона бросила на меня взволнованный взгляд и вцепилась в руку, причем зря — я вовсе не собирался вестись на подначки, да еще такие топорные. А вот Поттер не выдержал:

— Закрой рот, Малфой, — вскинулся Гарри и сжал кулаки, но я задвинул его за спину и выступил вперед:

— А твой папаша, Малфой, я смотрю, разок шар в лузу загнал, и запал закончился, — не менее гнусно ухмыльнулся я, направив на него пристальный насмешливый взгляд. — Так что, кто чем богат — одни семерыми наследниками, а другие — семью метлами, как по мне, так альтернатива так себе. Но твоей, хорошо одетой маменьке, виднее…

Малфой побледнел, издал рык и под смешки и шепотки впервые сам на меня кинулся, даже забыв о палочке. Приземлился он, к счастью, на Гойла, свалив того с ног, когда встретился с моим кулаком. Тут же появился Снейп, поснимал с Гриффиндора баллы и назначил мне отработку. Больше Малфой меня не доставал, хотя с удовольствием доводил Поттера, который был более импульсивен и велся на подначки мгновенно, не пытаясь остроумно ответить.

А вот Гермионе под шкуру Драко не лез — чревато, она в драку не кинется, а ответить тоже может не слабо. Но зато ей прилетало чарами в спину, когда зазевается, хорошо хоть безобидными — лямка у сумки порвется, чернила разольются, волосы спутаются, свиток с домашкой склеится, и так, по мелочи. Но Гермиона умница, и все неприятности на раз устраняла. Жаль только, что доказать причастность Малфоя нельзя было, потому и в глаз не дашь, и учителям не настучишь. Знал гад, что если что серьезное применит, то мы его на клочки порвем, и пакостил помаленьку втихаря.

Вот так и жили — в вечной борьбе. А я тогда подумал, что половины стычек можно было бы легко избежать, просто тупо поменяв расписание, чтобы Гриффиндор и Слизерин реже пересекались. Но маги простыми путями не ходят.

Поттер в этом году тоже был чересчур нервный. Боялся до трясучки подвести команду — из-за новых метел одна надежда — на ловца, а Вуд давил и напирал на пацана так, что даже меня нервировал — так и хотелось ему втащить, чтобы заткнулся, наконец. Поттеру и так было нелегко — стычки с Малфоем, несправедливости Снейпа, который не унижал и на личности не переходил, но стабильно и методично докапывался и жизнь портил изрядно.

Он тоже что-то активизировался, словно специально. Раскусил, что Поттер не выносит учителя ЗоТИ, и все отработки назначал у Локхарта. Гарри просто с ума сходил. Хотя это вам не кубки натирать — сиди, пиши адреса и слушай байки, по мне, так курорт — ничего сложного. Но Гарри послушать, он бы лучше котлы у Снейпа намывал, чем с Локхартом общался, так он его достал.

А за неделю до каникул и Добби появился. Хотя я искренне полагал, что нет тетради — нет домовика.

В субботу нас ждала первая игра — Гриффиндор против Слизерина. Когда нашу команду встретили овациями не только гриффиндорцы, но и барсуки, и вороны, я даже посочувствовал слизеринцам. Реально, в школе они, похоже, изгои, и одни против всех факультетов. Не позавидуешь, если подумать. Хотя, может, все не так запущенно — просто все проявили единодушие из зависти к новым метлам?

Игры не получилось. Бешеный бладжер с самого начала игры стал преследовать Гарри. Близнецам пришлось защищать ловца, тем временем слизеринцы обошли наших по очкам.

До матча я напомнил Гарри о сумасшедшем домовике, чтобы он был осторожен и если что, учителей поднапряг. И когда команда взяла тайм-аут, я приободрился — вот сейчас Гарри расскажет про зачарованный мяч взрослым, и они во всем разберутся.

Но ничего не случилось. Команда посовещалась, все снова уселись на метлы, и игра продолжилась. Похоже, Вуд пожалел штрафного очка за разбирательство, хотя, конечно, и Гарри мог погеройствовать — это как раз в его стиле.

Дождь усилился, а я, поняв, что поломанной руке быть, торопливо поднялся с места и стал спускаться вниз, чтобы помешать Локхарту еще больше Поттера покалечить, если он лечить сунется. Гермиона догнала меня уже у кромки поля. Мы стояли и, глядя в небо, пытались разглядеть, что там происходит, гадая, кто мог зачаровать мяч?

Тут со всех трибун раздался шум, и Гарри камнем рухнул на поле, еле успев перед самым приземлением скатиться с метлы.

Рухнул он далековато, и мы подбежали к месту падения, уже когда около Гарри собралась вся команда и Локхарт, а в нашу сторону со стороны трибуны торопится Снейп. Но ни медички, ни Дамблдора не наблюдалось. Даже Хуч куда-то делась, хотя с трибун к нам сбегались ученики.

— Я поймал его, Рон, — увидев меня, радостно воскликнул Гарри, показав зажатый в здоровом кулаке снитч, но тут же скривился от боли и простонал стиснув зубы.

— Да, ты поймал его, Гарри, и мы победили! — с восторгом высказался Вуд, похлопывая по плечу взволнованную Анджелину, пока Фред и Джордж пытались затолкать взбесившийся мяч в сундук, а он все еще норовил вырваться и достать до Поттера.

— Гарри, твоя рука, — взволнованно зачастила Гермиона, — тебе нужно срочно в Больничное крыло.

— Думаю, я смогу помочь, — оживился Локхарт, ослепительно улыбаясь, и достал палочку, — не шевелись, сейчас я произнесу заклинание.

— Не надо, — успел сказать Гарри, но я сильно толкнул Локхарта в спину, так, что он упал лицом вниз рядом с Гарри, прямо в лужу, пока я со всей дури вмазал Вуду в нос. Он все это время разглагольствовал, что победа стоит любых травм и все в таком духе — видимо, подбадривал таким образом, вместо того чтобы наколдовать носилки и отнести Гарри в Больничное крыло. Тоже мне, капитан. Я просто не выдержал.

— Ты больной ублюдок, Вуд, — ярился я, пока Кэти и Алисия пытались сдержать капитана, а на мне повисла Гермиона, чтобы я снова не кинулся. — Тебе плевать на людей, лишь бы победа была у тебя в кармане. Стоишь здесь и упиваешься собственной значимостью, пока пацан с поломанной рукой под дождем лежит.

— Что тут происходит? — холодно поинтересовался подошедший Снейп. — Уизли, Вуд, десять баллов за драку. Коллега, что это с вами?

— О, просто неудачно упал, когда хотел помочь этому мальчику, — ответил Локхарт, с ужасом разглядывая зеленую мокрую мантию всю в грязи и разводах. — Наверное, поскользнулся. Думаю, мне стоит срочно переодеться. Оставляю мистера Поттера на вас, — подытожил он и резво побежал к замку. А Снейп развернулся к нам.

— Ну, я вас слушаю… — потребовал он, обежав тяжелым взглядом по лицам присутствующих. Но все молчали.

— Всем немедленно вернуться в замок. Вуд, Уизли, за мной, — приказал он, и толпа поспешила убраться с его глаз. Он набросил на Поттера чары сна, наколдовал носилки и, махнув рукой, отлевитировал их за собой.

— Я жду объяснений, — приказал он, когда сдал Поттера на руки медичке, и Вуду поправили и залечили нос.

— Мяч был заколдован, сэр, — прямо сказал я, — все это поняли еще в процессе игры, но Вуд не остановил игру, не потребовал разбирательства, а потом даже не помог Гарри, а ведь пацан упал с высоты, да еще и с поломанной рукой. И пользуясь случаем, я настаиваю на расследовании, раз нашему капитану на все плевать, кроме победы.

— Вы считаете, что мяч могли заколдовать слизеринцы? — проницательно прищурился Снейп, прямо сказать, не без угрозы в голосе.

— Без понятия. Думаю, это пояснит следствие, — не растерялся я. — У Гриффиндора еще две игры впереди, не хотелось бы, чтобы ситуация повторилась.

— Мистер Вуд, — процедил Снейп после продолжительного молчания, когда во всю сверлил меня нечитаемым выражением глаз, переводя тяжелый взгляд на скривившегося от досады Оливера, — думаю, недели отработок у мистера Филча будет достаточно, чтобы вы вспомнили о своих прямых обязанностях капитана. В ином случае вы будете первым, кого исключили из команды за халатность. И да, мистер Уизли, отработка со мной, сегодня вечером в восемь, тоже пойдет на пользу вашей наглости. Можете идти, а вы, мистер Вуд, следуйте за мной.

Они стали спускаться вниз по лестнице, а я вздохнул и побрел в нашу башню. По дороге Вуд оглянулся, угрожающе прищурился и показал мне характерный жест ребром ладони по горлу. Усмехнулся и показал ему средний палец. Похоже, вечером меня снова ждет драка. Я тоже в этом году стал необычайно агрессивен и не прочь размять кулаки — гормоны, что ли, шалят? Да и засиделся я, признаться, в детском теле. Порой хочется по-взрослому напиться, подраться по-настоящему, высказаться позабористей и девчонку какую в углу зажать по старой памяти. Но ведь не поймут. Вот и живу, как импотент и язвенник в одном флаконе — никакой радости.

Вуд вернулся только через два часа и, конечно, сыпал угрозами, но учить меня кулаками не лез. От близнецов мне прилетела пара подзатыльников, но они меня поддержали и недвусмысленно дали понять Вуду, что учить брата манерам могут только они сами. Тем более что капитан был слишком ошарашен новостями — мяч был заколдован на поражение. То есть мог и убить, не окажись Гарри таким шустрым. Хотя, думаю, получи мальчишка серьезную травму и свались с высоты, Добби его бы подхватил, чтобы его кумир не разбился. Как он там в книге говорил: «Пусть инвалид и калека, зато живой и подальше от школы».

Думаю, Дамблдор и Снейп после проверки мяча всполошились — второй год и снова проклятие для Поттера, не иначе Темный Лорд балует — как бы не пришлось всем черепушки проверять на предмет вселенца. По крайней мере, Снейп стал часто рядом с нами маячить — следил, поди, издалека приглядывал, что тоже ему настроения не добавляло.

Самого Гарри выпустили уже к ужину — здорового, довольного победой и с донельзя загадочным видом. После ужина, когда мы спрятались в заброшенном классе, он рассказал нам тайну.

Оказалось, его в Больничном крыле навестил Добби. И на этот раз в его трескотне было больше смысла.

— Он сказал, — взволнованно частил Гарри, — что после того, как Вол… э… Темный Лорд исчез, домовым эльфам стало лучше жить, а я для них теперь как герой! Правда, я так и не понял, почему. А потом сказал, что не хотел мне зла — только спасти. Что в Хогвартсе назревают страшные события, и если Тайную комнату снова откроют, то кошмар повторится, но только теперь могу пострадать я.

— Тайная комната? — удивилась Гермиона. — Никогда не слышала. Но ведь если ее открывали, то, судя по его словам, тогда кто-то пострадал. Надо выяснить, — оживилась она. — Кстати, кто такие эти домовые эльфы? — нахмурилась она и потянула нас в библиотеку.

— И ты его не пришиб? — спросил я, пока мы спускались по лестнице. — Простил, поди? Ну ты и… он же тебя чуть не убил!

— Ну, жалко мне его стало, Рон, — смутился Гарри, торопливо оправдываясь. — Он такой маленький и жалкий. Плакал, и руки забинтованы — он себя покалечил за то, что против хозяев пошел, представляешь. Да и он обещал, что больше спасать меня не будет.

— Ты молодец, Гарри, — похвалила Гермиона, зыркнув в мою сторону, а я фыркнул, — ты все сделал правильно. А Добби не сказал, кто его хозяин?

— Нет, — с досадой ответил Гарри, — я когда спросил, он только глаза выпучил и разбил о голову графин, аж Помфри прибежала, а он уже исчез.

До Рождества больше ничего не происходило. Я пропадал на дополнительных занятиях у Флитвика, Гермиона — у Макгонагалл, а в остальное время оккупировали библиотеку, пытаясь найти сведения о Тайной комнате. Вернее, про саму комнату нашли в учебике по истории магии, а вот об ее открытии в книгах и хрониках Хогвартса не было. Но василиска не будет, так что я не мешал — пусть детки развлекаются. А меня, честно сказать, другое волновало.

* * *

С Луной мы пересекались часто. В основном, удавалось перекинуться парой слов на лестнице или в холле перед дверью в Большой зал утром и перед обедом, а так особо общаться было некогда и негде. Да и я не лез особо — посчитал, что Луне будет полезно с девчонками перезнакомиться, общаться, начать школьной жизнью жить. А я и так никуда не денусь.

Но все получилось не так радужно, как я надеялся.

Она каждый день мне писала в блокноте. Обо всем. Словно разговаривала. Могла увидеть интересный доспех или необычную трещину на оконной раме, и тут же черкнуть мне пару строк. Мне иногда казалось, что я иду с ней рядом.

Луна никогда ни на что не жаловалась, но через каждую оптимистичную строчку словно сквозила тоска, особенно по отцу. Луне было некомфортно в Хогвартсе от большого количества людей, которые ее не понимают, да и не хотят понимать. Без ее долгих прогулок среди полей и холмов. Здесь требовали не совершать чудеса, которые только придут в голову, а колдовать осознано — что задали. От этого чудеса теряли волшебство и превращались в книжное колдунство.

Учиться ей нравилось, и она по праву считалась одной из сильных учениц в своем потоке. Правда, она постоянно витала в облаках и отвлекалась от темы. Например, Джинни рассказывала, что перо на уроке чар у Луны не просто поднялось в воздух, но и кружило в танце, а потом распалось на бабочек, и, помахав крыльями над головами учеников, превратилось обратно в перо и спланировало на стол. Флитвик очень хвалил талантливую ученицу, а, например, Макгонагалл требовала дисциплины и четкого превращения в рамках заданного на своих уроках, поэтому девочка ей совсем не нравилась, хоть и легко успевала по ее предмету.

Больше всего Луне нравились уроки зелий, хотя она и там пробовала экспериментировать, но всегда удачно. А Снейп, на удивление, стал ее любимым учителем. Она даже подарила ему на День влюбленных самодельную открытку на ярко-желтой бумаге, с солнцем, украшенную живыми цветами и зелеными листьями, и шнурок с оранжевой редиской, как у меня. Представляю, какой у того был обалделый вид, когда он их получил.

— У остальных и так будет много поздравлений, Рон, а профессор совсем один, — серьезно ответила она на мой вопрос: почему он, а не Локхарт, например, или Флитвик? — К тому же в подземелье всегда темно и холодно, поэтому, наверное, он всегда такой печальный — вероятно, ему не хватает солнца и тепла.

И не поспоришь…

А так, выглядела Луна как всегда — мечтательно, невозмутимо и с немного растрепанными косичками. На одном плече у нее всегда сидел пушистик, а на другом — дракончик. Палочку Луна частенько носила в основании косички или за ухом, как карандаш. К ее рукояти она нацепила какие-то бусинки на тонких шнурках, похожие на нити рябины, что осенью девчонки нанизывают на нитки в России, и палочка в волосах смотрелась как деревянная китайская шпилька с висюльками. А в ушах покачивались в колечках яркие оранжевые редиски. Короче, надо признать, вид у нее был странный и милый, как по мне. Но заколки и обувь были на ней, и я успокоился. А, выходит, зря.

Дня за два до ее отъезда домой я заметил, что белый пушистик не сидит привычно у нее на плече. Тогда я не придал этому значения, но когда все вернулись с каникул, он так и не появился, а Луна на вопросы только улыбалась и переводила тему. Каково же было мое удивление, когда я увидел пропажу на плече Чжоу Чанг.

Эта симпатичная девчонка, на год старше нас, очень выделялась среди остальных своей экзотической внешностью. Но я не подозревал, что она окажется такой стервой.

Пришлось поговорить. Конечно, драться и угрожать насилием я не стал.

— Слышь, кукла, у тебя, вроде, мать в Министерстве работает? — невозмутимо спросил я, перегородив ей дорогу. — Если ты не вернешь не свое владелице, то на ее работе узнают, что у нее дочь воровка. Да и в Хоге слухи пойдут, что ты первачков обижаешь. Думаешь, с воровкой многие встречаться захотят?

— Да ты… — покраснела она.

— Да, я, — перебил я, — надеюсь, ты меня поняла? И только попробуй Луне что-нибудь сделать — я тогда от себя добавлю. Ты же знаешь, кто у меня братья? Попрошу рецептик, и будешь всю жизнь лысой и прыщавой ходить.

За ужином пушистик Луны уже сидел на ее плече. А вечером меня зажали в углу трое. Оказалось, это парень, что за Чанг ухаживал, и его друзья. Напади они на меня с помощью магии, я бы не отбился, но этот дурак кулаками полез, а я в этом неплох, особенно когда научился удар магией усиливать. Наши-то все в курсе, и не лезли. Конечно, в Больничное крыло мы все четверо отправились, но мне меньше всех досталось.

Потом старшекурсники с Равенкло тоже попробовали меня уму-разуму поучить, чтобы не прессовал их девчонок и не лез в дела чужого факультета, но не преуспели. Раза три пытались поговорить. И они бы меня дожали — против старшекурсников и кулаки не помогут, но потом откуда-то узнали, в чем причина, и отстали. Не исключено, что с близнецами тему перетерли. Те, хоть и придурками временами бывают, но за своих без лопаты уроют, и все про всех знали. Так что до меня больше не докапывались.

Но этим все не закончилось, и я еще не раз вещи Луне возвращал — у них на факультете много желающих позаимствовать чужое нашлось. Я драться зае**ся и с отработок не вылазил. А Гермиона злилась за баллы и не могла понять, чего мне неймется, что я все в драки лезу? Просвещать ее насчет Луны я не торопился — мое дело.

Перси только кипятком ссал и даже матери написал. Она такой громовещатель прислала — закачаешься. Не знал, что я, оказывается, обо всех без разбора кулаки чешу. Джинни потом ходила такая важная, словно у нее брат Супермен, не меньше, а пацаны с других факультетов меня стороной обходили, и девчонки поглядывали с интересом. Эх, жаль, что я еще малек малолетний. Короче, спасибо маме за рекламу.

Но проблему Луны это не решило — у нее же девчонки по спальне вещи тырят, а их ни побить, ни запугать не выйдет. Малявки — что с них взять?

Но потом я нашел выход. Пошел к Пенелопе — старосте Равенкло, и прямо высказал все, что я думаю о ее работе старостой. Обещал пойти к Флитвику, если ситуация не прояснится — пусть ее сместят и нормальную старосту назначат, если в этом гадюшнике хоть один найдется.

Она зарыдала, обиделась, а мне от Перси прилетело. Эта истеричка ему нажаловалась и две недели потом с ним не разговаривала. Ну я и ему высказал до кучи — что он семью на бабу променял. Тем более если она не согласна с такой оценкой и ей есть что сказать, пусть возразит, если найдет чем. Короче, мрак. Но тут бы никто не выдержал. Сами судите:

— Ты откуда, Луна, так поздно? — удивился я, когда встретил её, возвращающуюся в башню перед самым отбоем.

— Моему дракончику нарглы сломали крылышко, — грустно ответила она, погладив фигурку по рожкам, — и мы ходили к лекарю.

— А что, в Хоге такой есть? — спросил я, а сердце сжалось от жалости.

— Конечно, — кивнула она и улыбнулась, — профессор Кеттлберн. Он всех зверей лечит. И Хагрид тоже может, но только совсем живых — у него палочки нет, только волшебный зонтик. А профессор меня научил заклинанию, чтобы если Лейел еще раз крылышко или лапку сломает, то я бы сама ему помогла. Здорово, правда?

— Конечно, — скрипнул зубами я, мечтая поубивать всех этих нарглов до одного.

— Тебе не помогает мой амулет, Рон, — нахмурилась она, — вокруг тебя полно мозгошмыгов. Вот, держи еще, тебе одного мало, — добавила, снимая с шеи бусы из редисок и вручая мне еще парочку. И я послушно нацепил их на свой шнурок. Даже не стал спрашивать, зачем ей столько — видимо, Луне тоже не хватает солнца и тепла.

Удивительно, но именно после этого случая я успокоился и просто бил морды, и качал права — без особых эмоций, просто за дело.

Правда, я пытался Луну поддержать и развеселить. Сходил несколько раз с ней к Хагриду, пару раз покатал ее на метле перед отбоем. Но уже наступили холода, чары от ветра не спасали, и пришлось свернуть прогулки — побоялся, что она заболеет. Зато кому надо поняли, что я за девчонку пасть порву, и не лезли. Вот только друзей Луне мое заступничество не прибавило, а может, и навредило. Но чего уж там. Главное, чтобы не обижали и не обворовывали, а так, она сильная, справится.