Твою мать.
Отец Хейли – психотерапевт моей мамы. И мужчина, с которым мама изменяла отцу.
Я выхожу из аудитории, чувствуя головокружение. Теперь понятно, почему я шантажировала его. И использовала для этого Хейли. Не то чтобы это было правильно. Отчасти я хочу позвонить Стоуну и рассказать ему об этом, но не могу.
Я никому не могу рассказать.
Я настолько погружена в свои мысли, что не понимаю, куда иду, пока перед глазами не возникает озеро. Сердце замирает, когда я замечаю Оукли, жующего сэндвич на моей лавке. Я подхожу к нему с такой осторожностью, словно передо мной неразорвавшаяся бомба.
– Привет.
Его голубые глаза расширяются, и он замирает, поднеся сэндвич ко рту.
– Мы можем пого…
Прежде чем я успеваю договорить, он встает, собравшись уходить.
– Пожалуйста, – умоляю я, наблюдая, как он выбрасывает в мусорку недоеденный сэндвич. – Дай мне пару минут.
Я вижу, что он хочет поспорить, но, к моему удивлению, послушно возвращается на лавку. Все мое напряжение исчезает, когда я сажусь рядом с ним. Несмотря на его недружелюбие… рядом с Оукли мне спокойно.
– Я подожгла твою траву, – вспоминаю я.
Оукли немного веселеет.
– Было дело.
Я грустно улыбаюсь ему.
– Прости.
Он усмехается.
– Все нормально.
Я вытираю потные ладони о джинсы.
– Ты все еще пишешь стихи?
Очевидно, этот вопрос застал его врасплох, потому что Оукли бледнеет и замирает.
– Прости, я не хотела…
– Бьянка.
Он произносит мое имя так, словно это его последние слова.
– Да?
Резко втянув воздух, Оукли стискивает зубы так, что его челюсть напрягается.
– Я думал, у тебя амнезия.
– Так и есть.
На мгновение отчаяние исчезает из его взгляда.
– Тогда откуда ты…
– Ко мне иногда возвращаются воспоминания.
После этих слов Оукли снова мрачнеет.
– Точно.
Словно я отняла у него надежду.
– Прости.
У него начинают ходить желваки.
– Хватить извиняться.
Я не могу перестать. Почему-то чувствую, что должна это делать, однако не понимаю почему. Я перевожу взгляд на озеро, где две утки дерутся за кусок хлеба.
– Мне нужно задать тебе очень странный вопрос.
В горле застревает ком, ведь, несмотря на то, что в каждом моем воспоминании он посылает меня, мне кажется, Оукли меня знает.
Очень близко.
– Мы когда-нибудь… мм… спали вместе?
Пока мы смотрим друг на друга, проходит, кажется, целая вечность. Его взгляд заставляет мое сердце биться чаще.
– Твое время истекло.
Оукли резко встает с лавки. В груди все сжимается, когда он уходит. Злость начинает растекаться по моему телу, и, прежде чем успеваю себя остановить, я уже бегу за ним.
– Почему ты не можешь ответить на мой вопрос?
Оукли останавливается так быстро, что я едва не врезаюсь ему в спину. Боль в его глазах едва не сбивает меня с ног. Воздух вылетает из легких, а сердце начинает биться чаще, когда он берет меня за руку. Мне кажется, что нас связывает оголенный провод, который затягивается вокруг моей шеи, когда он показывает на мое обручальное кольцо.
– Вот почему.
Усмехнувшись, Оукли отбрасывает мою руку, словно обжегшись, и уходит. И на этот раз, несмотря на необъяснимую связь, которую я чувствую между нами…
Я не иду за ним.