Сокрушенная империя

Глава тридцать первая Бьянка

– Ты сегодня не в настроении, – замечает Оукли.

Возможно, из-за того, что я все еще не отменила помолвку со Стоуном. Во-первых, потому что он занят и на это не было времени. Во-вторых, как можно посмотреть человеку, которого любишь, в глаза и сказать ему, что понижаешь его с жениха до бойфренда?

Господи, моя жизнь – одна сплошная катастрофа.

– Все нормально. – Я стискиваю зубы.

Оук весело смотрит на меня.

– Как скажешь.

Я взволнованно вскакиваю с кровати и начинаю ходить из стороны в сторону по своей комнате.

– Но, даже если бы я была не в порядке, не смогла бы поговорить с тобой об этом.

Очевидно, я его задела, потому что он складывает руки на груди. Я тут же отвожу взгляд. Его напряженные мышцы и проступающие на руках вены чертовски сильно отвлекают.

– Ты можешь рассказать мне что угодно.

Не это.

Я ускоряю шаг.

– Нет, не могу. – Я делаю паузу. – Ты знаешь почему.

Я действительно надеюсь, что он поймет, о чем я, чтобы мне не пришлось произносить этого вслух. К сожалению, он не понимает.

– Нет, не знаю. Ведь ты ничего не говоришь.

– Потому что я не могу, – спорю я.

– Почему?

– Я вообще не должна об этом с тобой разговаривать, учитывая то, что мы были… друзьями с привилегиями. – Я отмахиваюсь. – Секс-приятелями, которые даже нормальным сексом не занимались… называй как хочешь.

А значит, болтать о моих проблемах с другим парнем… это странно.

Оукли внезапно встает.

Я и моргнуть не успеваю, как он начинает наступать на меня, до тех пор, пока моя спина не прижимается к стене. Он кладет руки по обе стороны от моей головы.

– Давай-ка уточним, малышка. Ты никогда не была для меня секс-приятелем.

Я не могу понять, пытается ли он оскорбить меня… или сделать комплимент.

– Я не понимаю, что это зна…

Слова застревают у меня в горле, когда он проводит пальцем по моей щеке.

– Ты всегда была для меня кем-то большим.

От этого предложения – и взгляда, который он не отрывает от меня, – перехватывает дыхание.

– Как бы я хотела это вспомнить.

Серьезно глядя на меня, Оукли кладет руку на мой затылок.

– Я тоже.

Я поднимаю голову. Наши губы почти соприкасаются.

– Мне нужно знать, что слу…

Раздается громкий стук в дверь, и я подпрыгиваю.

– Полиция, – кричит кто-то, звучащий в точности, как мой брат Коул.

– Засранец, – бормочет Джейс сквозь смех. – Открывай, мы принесли тебе ужин.

Твою же мать.

Меня накрывает паника, и я начинаю подталкивать Оукли к шкафу.

– Забирайся, – шевелю я губами.

В его взгляде читается что-то вроде: «Ты, должно быть, шутишь».

Но нет.

У меня просто крошечный шкаф, и мне неприятно заставлять его стоять там, скрючившись, но это единственный вариант. Он не может спрятаться под кроватью, потому что так его увидят. И не может вылезти из окна, поскольку я живу на шестом этаже.

– Прости, – шепчу я.

Я собираюсь закрыть дверь, но Оук останавливает меня.

– Постой.

– Что?

Он усмехается.

– Оставь мне еды.

Господи. Этот парень и его одержимость едой просто не имеют себе равных.

Я едва сдерживаю смех, закрывая дверь шкафа, и направляюсь к двери, чтобы впустить братьев.

– Почему так долго? – спрашивает Джейс, как только я появляюсь в его поле зрения.

– Я успел постареть, – говорит Коул.

Они пытаются зайти, но я захожусь кашлем.

– Простите, я, кажется, заболела.

Братья смотрят на меня с беспокойством.

– Что такое? Свозить тебя к врачу?

– Нет, – отмахиваюсь я. – Обычная простуда. Я мало сплю в последнее время.

Они обмениваются серьезными взглядами, прежде чем Коул произносит:

– Тогда ложись.

Джейс взволнованно смотрит на меня.

– Уверена, что все в порядке?

– Абсолютно, – заверяю я их. – Просто выпью лекарство и лягу спать. Завтра должно стать лучше.

– Ладно, – соглашается Джейс, но он, очевидно, все еще переживает. – Принести тебе что-нибудь?

– Нет, у меня все есть.

– Я позвоню вечером, – обещает Джейс, и они уходят.

– Постойте! – зову я.

Когда они останавливаются, я подбегаю и выхватываю пакет с едой из рук Коула.

– Спокойной ночи. Спасибо за ужин.

Проигнорировав их озадаченные лица, я возвращаюсь в комнату.

Каждая клеточка моего тела вспыхивает от удовольствия, пока Оукли продолжает вытворять все эти бесстыдные вещи своим талантливым языком.

Каким-то образом он умудрился не только найти все мои эрогенные зоны, но и обнаружить парочку новых, о которых я даже не подозревала.

Сегодняшний день не исключение.

После того, как я, словно хорошая девочка, отсосала ему, он сделал своей миссией безжалостно дразнить меня, доводя до исступления… и останавливаться каждый раз, когда я уже в секунде от оргазма.

– Пожалуйста, – умоляю я, пока он мучает мой клитор.

Я настолько близка, что могу попробовать эти ощущения на вкус.

Оукли низко стонет, с еще большим энтузиазмом накидываясь на мою киску, словно делает это ради собственного удовольствия, а не моего.

И это чертовски сильно меня заводит.

– О боже.

Все тело напрягается, ноги сжимаются вокруг его головы, и я чувствую накатывающий на меня оргазм… но его не происходит, потому что Оук хватает меня за бедра и переворачивает. Затем медленно проводит пальцем по моему позвоночнику, остановившись у анального отверстия.

– Кто-то играл с тобой здесь?

Я инстинктивно выгибаю спину, надеясь, что мой ответ ничего не изменит.

– Нет.

Схватив меня за ягодицы, он разводит их шире.

– Черт.

Сердце начинает стучать как сумасшедшее, и, если бы я была из тех девушек, которые краснеют, мое лицо сейчас украшали бы все оттенки красного, поскольку я никогда не чувствовала себя настолько голой.

– Чего еще ты не делала? – бормочет он, и его щетина щекочет мою задницу.

Я не понимаю, что он имеет в виду.

– В принципе? Много чего. Я никогда не была в Индии. Никогда не прыгала с парашютом. Никогда не была на свидании…

Меня прерывает резкий смешок.

– В сексуальном плане, малышка.

Точно.

Чувствуя себя идиоткой, я говорю:

– Что ж, учитывая то, что я никогда не занималась сексом, ведь кое-кто все еще отказывается меня трахнуть, не мно…

Слова застревают у меня в горле, когда он вводит два пальца в мою киску и проводит языком по второй дырочке.

Твою мать.

Это кажется таким неправильным… таким порочным… таким запрещенным. У меня перехватывает дыхание, а в ушах возникает шум.

Оукли впивается зубами в мою задницу, толкаясь в меня пальцами.

– Такая тугая киска. – Он рисует языком круги по моему анальному отверстию, скрупулезно выкачивая из меня каждую каплю удовольствия. – И сладкая попка.

Оргазм накрывает меня так неожиданно, что голова начинает кружиться, а комната наклоняется, пока я пытаюсь сделать вдох.

– Вот так, – рычит он в мою плоть, продолжая двигать пальцами. – Давай.

Я трясусь и сжимаюсь от спазмов, хватаясь за простыни и продолжая насаживаться.

Поиграв бровями, он тянется за косяком.

– Было весело.

– Ага, – соглашаюсь я, в попытках отдышаться. – Кстати о веселье. У тебя день рождения на следующей неделе. Есть какие-то планы?

В душе я надеюсь, что он скажет «нет», ведь так я смогу провести весь день в кровати, ублажая его, но Оук подносит к губам косяк и кивает.

– Мужской вечер с твоими братьями, – смеется он, покачав головой. – И, очевидно, женский вечер через несколько дней, поскольку Дилан и Сойер считают нечестным, что Джейс и Коул украдут меня на мой день рождения.

Я тоже думаю, что это нечестно.

– Оу.

Должно быть, у меня не получилось скрыть разочарование, потому что Оукли хмурится.

– Что такое?

– Ничего.

Он серьезно смотрит на меня.

– Не ври.

– Ладно, – сдаюсь я. – Я просто надеялась, что мы проведем немного времени вместе на твой день рождения.

Оукли пожимает плечами.

– Пойдем с нами на женский вечер.

Я притворяюсь, что задумываюсь об этом.

– Обязательно… если у меня будет возможность на прощание переехать Дилан машиной.

Он дергает меня за волосы.

– Прекращай. – Его лицо окутывает дым. – Дилан важный для меня человек.

Я знаю, но от этого не начинаю ненавидеть ее меньше.

Открываю рот, чтобы сказать ему это, но меня обрывает стук в дверь.

– Ты кого-то ждешь?

– Нет. – Он делает рупор из ладоней. – Кто там?

– Это Бритни, сучка, – кричит Коул.

– Мы принесли поесть, – добавляет Джейс, посмеиваясь. – Открывай.

Оукли распахивает глаза.

– Паскудство.

Еще какое.

Однажды, когда я заикнулась о том, чтобы рассказать о нас моим братьям, чтобы мы могли перестать прятаться, Оукли чуть сознание не потерял. Я думала, все дело в боязни, что ему надерут задницу, – вполне вероятный исход событий, – но все оказалось иначе. Оукли считает Джейса и Коула своей семьей, и одна мысль о том, что он может их потерять…

В общем, я так сильно забочусь об Оукли, что понимаю, почему это нужно хранить в тайне.

Мои братья точно не смогут принять нашу летнюю интрижку, и, учитывая то, что мать Оукли бросила его и он намеренно отстраняется от отца, поскольку не может заставить себя рассказать о том, что переспал с его женой… Я не хочу, чтобы он потерял кого-то еще.

Вскочив с кровати, Оукли натягивает треники.

– Секунду. – Он бросает в меня футболку и шорты. – Одевайся.

– А чего не час? – ворчит нетерпеливая задница Джейса.

Парни болтают за дверью, пока я одеваюсь.

– Готов поспорить, что этот Казанова сейчас засаживает одной из своих шлюх, – говорит Коул.

Джейс сухо смеется.

– Возможно.

Меня наполняет гнев, и я иду к двери, чтобы высказать все своим братьям. Оукли обвивает свои руки вокруг моей талии и тянет меня обратно.

– Ты с ума сошла?

– Может быть, – шепчу я. – Но знаешь что? Я не шлюха…

Он прижимает ладонь к моим губам, указывая на окно.

– Я разберусь с ними. Полезай.

Я переспрашиваю, потому что, должно быть, я его не так поняла. Он же не ждет, что я полезу в окно?

– Серьезно?

Оукли поднимает раму.

– Это будет выглядеть охренеть как подозрительно, если они войдут и увидят здесь тебя. – Он мрачнеет и выглядит так мило, что мое сердце пропускает удар. – Если они узнают о нас…

– Не узнают, – шепчу я, переплетая наши мизинцы. – Обещаю.

Я перестаю дышать, когда понимаю, что только что сделала.

Лиам.

Когда Оукли опускает взгляд на наши мизинцы, выражение его лица меняется.

– Спасибо.

Отбросив в сторону эмоции, я жестом прошу его помочь мне выкарабкаться. Я уже практически на улице, но он останавливает меня.

– Стой.

– Что такое?

По моему телу проносится разряд тока, когда он проводит носом по моему уху.

– Завтра в восемь вечера.

Я поднимаю бровь.

– Что завтра в восемь?

Оук самодовольно улыбается.

– Я приглашаю тебя на свидание.

Запах свежей выпечки проникает мне в ноздри, и я моргаю, осматривая сверкающие повсюду яркие огни и игровые автоматы.

– Ты привел меня на карнавал.

После того, как мы наелись мятного мороженого с шоколадной крошкой в моем любимом месте, я думала, что мы пойдем на ужин или в кино…

Куда угодно, но только не сюда.

Очевидно, Оукли знает меня не так хорошо, как я думала, потому что я не хожу на карнавалы. Аттракционы – смертельные ловушки – напоминают мне об аварии, в которой погибла моя мама. Но я не хочу, чтобы он думал, будто я боюсь, поэтому показываю на свое платье и говорю:

– Я неподходяще одета.

Это правда. Для этого вечера я выбрала милое маленькое черное платье и мой любимый фиолетовый укороченный жакет.

Оукли ни капли не расстраивается. Скорее наоборот. Словно он ждал, что я откажусь тут находиться. Наклонившись, он касается губами моего уха. От этого действия по телу разносится тепло.

– Малышка.

Закрыв глаза, я растворяюсь в его запахе.

– Да?

Его глубокий хриплый голос проходит сквозь мое тело электрическим разрядом.

– Не будь трусихой.

Когда я поднимаю на него глаза, вижу, что на его губах играет понимающая усмешка.

Черт. Ненавижу, когда он видит меня насквозь.

Я начинаю возмущаться, но Оукли берет меня за руку и подводит к стойке с пончиками, заказывая небольшой пакет.

– Ты должна попробовать.

Несмотря на то, что они пахнут как маленькие кусочки рая, я отказываюсь.

– Ты хоть знаешь, насколько они жирные? Это просто сердечный приступ в виде теста.

Он откусывает один, и я едва сдерживаюсь, чтобы не слизать сахарную пудру с его губ.

– Они такие вкусные.

Сделав еще один укус, Оукли начинает постанывать, и мне приходится напомнить себе, что мы в общественном месте, потому что я на полном серьезе готова оседлать его прямо здесь.

Я окидываю взглядом его потрясающую фигуру и задаюсь вопросом:

– Как у тебя получается так выглядеть, несмотря на то, что ты ешь всякое дерьмо?

Засмеявшись, он хлопает себя по плоскому животу.

– У меня быстрый метаболизм. А еще я каждый вечер отжимаюсь сто раз.

Логично. Мне приходится не только правильно питаться, чтобы сохранять свое тело в форме, но и постоянно заниматься.

– Ну же, – просит он, поднося пончик к моим губам. – Один кусочек.

Его умоляющий, немного детский взгляд заставляет меня растаять.

– Ладно.

Боже. Теперь я понимаю, почему у Оукли вырвался стон. Пончики безумно теплые и хрустящие, при этом очень мягкие и в меру сладкие.

К черту калории.

– Господи.

Он усмехается.

– Я же говорил.

Я быстро съедаю пончик и тянусь за еще одним, радуя Оукли. Чувствую, как он смотрит на меня, пока я слизываю сахарную пудру с пальцев.

– Что?

– Ничего. Просто приятно видеть, что ты наконец-то расслабилась.

Я собираюсь напомнить ему, что в его кровати я тоже вполне расслаблена, но он снова берет меня за руку.

– Пойдем.

– Куда?

– На колесо обозрения.

Погодите.

Я упираюсь ногами в землю.

– Я не катаюсь на аттракционах. Никогда.

Повернувшись ко мне лицом, Оук хмурится.

– Я знал, что ты это скажешь. – Он делает шаг вперед. – Как насчет уговора?

– Нет. – Качаю головой. – Я не хочу вести себя как дура и испортить вечер, но… – Я закрываю глаза. – Не могу.

Я боюсь аттракционов. Черт, я боюсь практически всего.

Он хмурит брови.

– Почему?

– Потому что я не хочу умирать.

Оукли проводит пальцем по моей щеке.

– Когда-нибудь мы все умрем, малышка. Но это не повод отказываться от всего веселья, которое предлагает жизнь.

Он прав, но от этого я не перестаю бояться.

– Мне страшно, – признаю я, с ненавистью отмечая, что мой голос дрожит.

– Я понимаю. – Он берет меня за подбородок. – Но что бы ни случилось… я рядом.

Я знаю.

И от этого еще страшнее.

Я полностью доверяю Оукли. Каким-то образом он смог взломать все мои замки и перебраться через все стены.

Вспоминаю то, что он сказал несколько минут назад.

– Ты говорил что-то про уговор?

Он достает небольшую бумажку из кармана.

– Я кое-что написал. – Я тянусь за ней, но он не дает мне забрать ее. – Но прочитать это ты сможешь, только когда мы прокатимся.

Это нечестно.

Он знает, как сильно я хочу прочитать то, что он написал.

– Ладно. – Я неохотно соглашаюсь. – Пойдем.

Он переплетает наши пальцы, и я позволяю ему вести себя к этому чертовому колесу.

Мои колени слабеют, когда мы становимся возле громадины, и к тому моменту, как подходит наша очередь, я уже готова сбежать, но Оукли сжимает мою руку. И не отпускает.

Едва наша кабинка начинает двигаться, я закрываю глаза, схватившись за перекладину одной рукой, а другой впиваясь в руку Оукли. Все внутри меня сжимается, и я мысленно молюсь, чтобы эта поездка закончилась побыстрее.

Слышу его голос у своего уха.

– Открой глаза.

Я упрямо качаю головой. Оукли касается губами моей щеки.

– Ради меня.

Черт возьми. Это нечестно.

Я неуверенно открываю глаза. И сразу же жалею об этом, когда понимаю, что мы на самом верху. Паника щекочет живот.

Оукли поднимает подбородок.

– Видишь?

Нет. Я отказываюсь смотреть на что-то кроме него.

– Вижу что? Что мы в любой момент можем умереть?

Я жду, что он засмеется над тем, как я все драматизирую, но он выглядит серьезным.

– Нет. – Он внимательно глядит на меня. – Мир вокруг, малышка. – От его взгляда у меня перехватывает дыхание. – И то, что ты в нем, не просто так.

Мое нутро наполняется теплом, когда я смотрю на яркие огни и невероятный вид, который открывается на город под нами.

Я так боялась умереть… что не жила.

Потому что была слишком занята тем, что скучала по ним.

Словно моя жизнь остановилась в день, когда умерла мама. А потом, после смерти Лиама, остатки меня рассыпались на части.

Я правда не помню, когда в последний раз делала вдох и не чувствовала тяжесть горя на своих плечах. Или последний раз, когда видела что-то красивое и не думала, что хотела бы, чтобы они были рядом.

Но, возможно, это нормально – иногда улыбаться и наслаждаться жизнью. Я не смогла спасти их, и за это всегда буду чувствовать себя виноватой. Но я все еще могу спасти себя.

Достав из кармана бумажку, которую мне дал Оукли, я разворачиваю ее.

– Предполагалось, что ты прочитаешь это после поездки, – напоминает мне Оукли, но я игнорирую его, потому что слишком сосредоточена на словах, которые он написал.

Словах, которые он написал для меня.

Они настолько потрясающие, что проникают в самое сердце.

– Поцелуй меня, – шепчу я, ведь нуждаюсь в его губах больше, чем в следующем вдохе.

Мне нужны мы… чем бы это ни являлось.

Взяв меня за затылок, он дарит мне долгий и чувственный поцелуй.

Словно нуждается в нем так же, как и я.