Сокрушенная империя

Глава пятидесятая Бьянка

Я чувствую боль в груди.

Между нами все было идеально, все было правильно, и я понятия не имею, как и почему этому пришел конец.

– Мы были счастливы, – шепчу я, глядя на океан.

Теперь я понимаю, что Оукли привез меня в то же самое место, где случился наш первый секс. Бьющиеся о камни волны и затянутое серыми тучами небо подсказывают мне о приближении шторма.

То же самое сейчас происходит в моей груди.

Оукли, который до этого ходил вдоль берега, замирает.

– Да, – говорит он минуту спустя. Его голубые глаза смотрят на меня так серьезно, что все внутри замирает. – Были.

Незнание убивает меня.

– Что произошло между нами?

Он сжимает челюсть, его плечи напрягаются.

– Ты сказала, что не станешь спрашивать, помнишь?

Я обессиленно взмахиваю руками.

– Знаю, но теперь я понимаю, что секреты – это плохо.

Они разрывают людей на части.

Отвернувшись, чтобы снова взглянуть на океан, Оукли бормочет себе под нос:

– Очень лицемерно с твоей стороны, не находишь?

Я моргаю, не понимая, о чем он.

– О чем ты…

– Ты все еще носишь его кольцо, – грубо говорит он. – И я все еще твой маленький грязный секрет.

Его взгляд пронзает меня словно тысяча кинжалов. Но не только ему есть что сказать.

– Потому что ты ведешь себя так, будто это единственная роль, которая тебя устраивает, – отвечаю я.

Он ничего не понимает.

– О чем ты?

Чувствуя себя глупо, я качаю головой.

– Ни о чем. Забудь.

Очевидно, Оукли не хочет восстанавливать то, что было между нами в прошлом, ведь он отказывается рассказывать мне, что на самом деле произошло.

Оукли сжимает губы и, прежде чем я успеваю сделать следующий вдох, начинает двигаться в мою сторону, словно хищник, преследующий свою добычу.

– Хочешь, чтобы я поборолся за тебя?

Его слова застают меня врасплох, и я делаю осторожный шаг назад. Это только заставляет его подойти ближе. Я упираюсь спиной в огромный камень.

– Нет.

Мрачный взгляд, которым он одаривает меня, говорит о том, что он ни капли этому не верит. Уперевшись руками по обе стороны от моей головы, он загоняет меня в клетку из своего тела.

– Почему?

Воздух между нами опасно электризуется, и я чувствую легкое покалывание. Заставляю себя молчать. Потому что мой ответ полностью изменит наши отношения.

Оукли наклоняется ближе. Его пьянящий запах наполняет мои легкие, и я с трудом стою на месте.

– Скажи это.

Я не могу. Не должна.

Его обжигающий взгляд опускается на мои губы. Мышцы на руках напрягаются, когда он оказывается в сантиметре от моего лица.

– Скажи. Это.

Его голос разрезает напряжение словно острие ножа. Я должна попытаться разорвать эту связь между нами… но не могу. Она слишком сильная. Слишком мощная.

Это все равно что бороться с гравитацией.

Я чувствую, как проигрываю.

– Потому что ты победишь.

Над пляжем проносится раскат грома, когда губы Оукли впиваются в мои. Поцелуй пронизан чистой жадностью и желанием обладать, каждое движение его языка – жестокое наказание, которое тут же сменяется опьяняющей наградой, обостряющей все мои чувства.

Мои пальцы впиваются в ткань его серой майки.

– Оукли.

Его имя – это и предупреждение, и мольба.

Борьба между раем и адом.

Правильным и неправильным.

Застонав, он хватает меня за затылок, удерживая в этом самом положении, и углубляет поцелуй. Придушенный звук вырывается из моей груди, когда его рука скользит вниз вдоль моего тела. Его медленные, мучительные прикосновения распаляют каждый мой нерв.

– Ври себе, сколько хочешь, малышка. Но ты не можешь лгать мне. – Его губы находят мою шею. – Потому что я знаю тебя.

Его зубы царапают нежную кожу, Оукли хватает меня за бедра, словно я принадлежу ему.

– Я знаю, как тебе нравится.

Доказывая свою точку зрения, он всасывает мою плоть достаточно сильно, чтобы оставить свою метку.

Мои колени начинают подгибаться, когда его руки скользят под мое платье.

– Умоляющие, дикие звуки, которые ты издаешь, когда вот-вот кончишь. – Он проводит подушечкой большого пальца по моим влажным трусикам. – Какая ты на вкус.

О боже. Я должна закончить это, но не могу.

Я слишком сильно его хочу.

Голубые глаза берут меня в плен.

– Я знаю, что он не удовлетворяет тебя, Бьянка.

Прежде чем я успеваю остановить его, он снимает мое обручальное кольцо и надевает его на кончик своего пальца.

Его взгляд обжигает меня.

– Не так, как могу я.

Одним движением он сдвигает мои трусики в сторону и погружает в меня палец. В его голосе слышится насмешка.

– Готов поспорить, ему приходится облизывать пальцы, прежде чем сделать это. – Он добавляет второй, растягивая меня так, что я начинаю стонать. – Но для меня… ты всегда такая влажная.

Его зубы до боли впиваются в мою шею, пока он продолжает пальцами трахать меня до потери сознания.

– Оукли.

Еще не закончив наказывать меня, Оукли касается моего набухшего клитора бриллиантом на моем кольце, его голубые глаза темнеют.

– Ты никогда не принадлежала ему, малышка.

У меня нет на это ответа. Только огромная, отчаянная потребность в нем и в тех порочных вещах, которые он делает со мной.

Я впиваюсь ногтями в его спину, отчаянно желая продолжения этой сладкой пытки.

– Пожалуйста.

Моя мольба, и влажные, запретные звуки его пальцев, проникающих в мою киску, отдаются эхом среди грома.

Стянув с меня трусики, он опускается на колени. У меня вырывается резкий вздох, когда он зарывается головой между моих ног, вдыхая мое возбуждение, словно наркотик, прежде чем начать осыпать мою кожу голодными поцелуями.

Это так лично, так интимно.

Так по-нашему.

С неба моросит мелкий дождь. Оукли закидывает одну мою ногу себе на плечо. Первое движение его языка – чистая похоть, удовольствие обжигает меня, как горячий кнут. Оукли стонет, лаская мою киску долгими, неистовыми поцелуями, от которых слабеют ноги.

Я двигаю бедрами, сидя на его лице, пока он продолжает доводить меня до экстаза. Мир может взорваться прямо сейчас, а я даже не обращу внимания.

Его длинные пальцы проникают внутрь. Он медленно трахает меня своим языком. Это так приятно, что я не смогла бы сформулировать связную мысль, даже если бы захотела. Опустив руки, я хватаю его за волосы, удерживая там, где хочу.

– Так хорошо.

Как только я думаю о том, что лучше уже быть не может, его губы обхватывают мой клитор, и он начинает посасывать набухший бугорок, удерживая ритм, который заставляет меня дрожать. Мгновение спустя я начинаю биться в конвульсиях, содрогаясь в сильном и быстром оргазме.

Однако это еще далеко не конец, потому что он разжег во мне огонь.

Огонь, который горит для него.

Как только Оукли встает, я расстегиваю пуговицу на его джинсах и стягиваю их с него.

– Моя очередь.

Его губы кривятся в наглой ухмылке, когда я опускаюсь на колени.

– Никаких возражений.

Я оттягиваю резинку боксеров, и его член выскакивает наружу, возбужденный и готовый ко встрече со мной. Вид его толстого, длинного члена с игривой серебряной сережкой заставляет мой рот наполниться слюной.

Я обхватываю рукой его основание и целую в розовую блестящую головку, заставляя Оукли простонать мое имя. Мне стоило бы начать дразнить его так же, как он дразнил меня, но моя потребность в нем настолько сильна, что я не хочу терять ни секунды.

Я широко открываю рот, проводя языком по сережке. Наклонившись вперед, он упирается одной рукой в валун, а другой проводит по моим волосам.

– Да, вот так.

Облизываю его вдоль всей длины, наслаждаясь вкусом, прежде чем расслабить горло и насадиться на его член поглубже.

– Твою мать, – стонет Оукли.

Он такой большой, что мне приходится стимулировать рукой ту часть, которая не влезает в рот.

– Да. – В его голосе слышится, как контроль проигрывает удовольствию. – Вот так.

Опуская губы ниже, я нежно беру рукой его яйца.

– Черт. – Долгий болезненный стон вырывается из его груди. – Оближи их.

Мне нравятся его несдержанные приказы. То, как он не боится просить то, чего хочет.

Сохраняя рукой устойчивый ритм, я перемещаю свой рот туда, куда он хочет, облизывая и посасывая его увесистые яйца.

– Господи Иисусе. – Его лицо напрягается от удовольствия, когда мы смотрим друг другу в глаза. – Я хочу трахнуть тебя. – В его взоре – чистое искушение. – Сейчас.

Оукли поднимает меня на ноги. Я и моргнуть не успеваю, а он уже прижимает меня к камню и кладет свои руки под мою задницу. Смотрю вниз на его возбужденный член. Я хочу, чтобы он оказался внутри меня больше, чем дышать.

Пульс учащается, когда он касается меня… и тут я слышу это.

Мой телефон звонит рингтоном Стоуна.

Стоун… мой жених.

Мысли разбегаются в стороны, пока одна из них, отрезвляющая, не прорывается сквозь дымку. Я изменяю Стоуну. Как мама изменяла отцу.

Я такая же, как она.

Мне даже не нужно смотреть на Оукли или говорить ему остановиться, чтобы он почувствовал, что это конец. Не нужно говорить и о причине.

Отступив назад, он прячет свой член обратно в джинсы. Его лицо искажается от гнева, когда он кладет обручальное кольцо на мою ладонь.

Комок застревает у меня в горле.

– Мне жаль.

Он отводит взгляд, словно ему больно на меня смотреть, и начинает двигаться в сторону парковки. Но я все равно слышу, как он шепчет:

– Мне тоже.