Сокрушенная империя

Глава тридцатая Бьянка

Мои глаза приоткрываются, когда я чувствую нежные прикосновения к своему телу.

– Доброе утро, – шепчет Стоун, лежащий рядом.

Опустив глаза вниз, я замечаю, что моя футболка приподнята, а Стоун водит по моему животу красной розой.

– Доброе. – Я киваю на розу. – Какой повод?

Он широко улыбается.

– Ты сегодня едешь выбирать свадебное платье, глупышка.

Оу… точно.

Он осторожно целует внутреннюю сторону моего бедра.

– Я принес тебе завтрак. – Стоун указывает на тумбочку. – Твой любимый.

Подняв глаза, замечаю стакан апельсинового сока и черничный кекс. Я решаю не говорить, что на самом деле люблю кексы с бананом и орехом, потому что это все равно невероятно мило.

– Спаси… – начинаю я, но затем он отодвигает мои трусики в сторону. – Что ты делаешь?

Он облизывает два пальца.

– Наслаждайся завтраком, – мои соски напрягаются, когда он вводит в меня эти пальцы, – пока я наслаждаюсь своим.

Впервые за долгое время я чувствую, что он меня действительно возбуждает.

– В задницу завтрак, – выдыхаю я, когда он начинает двигать пальцами. – Не останавливайся.

– Не могу дождаться свадьбы, – бормочет он, набирая темп. – Не могу дождаться, когда смогу трахать эту узкую киску каждую ночь до конца жизни.

Черт возьми. Стоун обычно не болтает.

Я всегда этого хотела, но потеряла надежду, когда стало ясно, что кроме «так хорошо», во время секса он не говорит ничего.

Но сейчас?

Мне кажется, что я проснулась в альтернативной вселенной, ведь между нами все снова в порядке.

– Скажи еще что-нибудь, – прошу я, цепляясь за простыни. – Все, что ты думаешь.

– Так хорошо, – хрипит он. – Как во сне.

Опять.

– Что еще?

Он стимулирует мой клитор, и, клянусь, у меня перед глазами зажигаются звезды. До оргазма остается всего один удар сердца.

– Твоя киска…

Громкий стук в дверь спальни заставляет нас обоих вздрогнуть.

– Стоун! – кричит его мать. – Выброси мусор.

– Минуту, мам, – раздраженно шипит он.

Тут я с ним соглашусь.

Я уверена, эта женщина прекрасно знала, чем мы тут занимаемся.

Ни для кого не секрет, что она не самая большая моя фанатка. Особенно после того, как Стоун ударил своего брата и запретил ему появляться на свадьбе. Все это делает крайне неприятным тот факт, что скоро мы все будем жить вместе.

Я пораженно вздыхаю. Можно с уверенностью сказать, что мой назревающий оргазм испарился.

– Сейчас, – требует его мать. – Если не можешь, попроси Бьянку. – Мгновение спустя ее шаги удаляются, но я все равно слышу, как она бормочет: – Она все равно ничего по дому не делает, кроме как спит с моим сыном.

Вытащив из меня пальцы, Стоун тяжело вздыхает.

– Она просто расстроена, потому что ты не пригласила ее на примерку. – Стоун целует меня в живот. – Она скоро успокоится.

Скорее, в следующем тысячелетии.

– Жену своего отца я тоже не пригласила, – замечаю я. – Я выбираю платье, а значит, я решаю, кто пойдет со мной.

И единственные люди, которых я хочу там видеть, это моя свидетельница Сойер и подружка невесты Дилан.

Так никто не будет на меня давить.

– К тому же, – продолжаю я, – я говорила твоей маме, что, когда я выберу платье, она сможет прийти в магазин и взглянуть на него.

Господи, если хочет, она может хоть на каждую примерку приходить. Я просто хочу быть уверена, что у меня будет последнее слово в этом вопросе, учитывая то, что это, видимо, единственная вещь, связанная с этой чертовой свадьбой, которую я могу контролировать.

– Знаю, – говорит Стоун, садясь на кровать. – Но она все равно расстроена.

Я раздраженно начинаю загибать пальцы.

– Эта женщина уже выбрала наш свадебный торт, наши цветы, священника и выклевала мне все мозги насчет места, которое она хочет для церемонии.

И за все это платит мой отец.

– Я тебя понимаю, Борн. Правда. – Стоун пожимает плечами. – Что я могу сказать? Она моя мать.

Его слова заставляют все внутри меня сжаться.

Я так хотела бы, чтобы она была рядом. Она должна быть здесь.

Поднявшись на ноги, он быстро целует меня в лоб.

– Не позволяй этому испортить твой день, ладно? – Он постукивает пальцами по подбородку. – Я с ней поговорю.

– Ладно, – шепчу я, потому что это лучше, чем очередной спор.

Он идет к двери.

– Приятного аппетита.

Я презрительно смотрю на черничный кекс.

– Тут такой широкий выбор, – заверяет меня Сойер. – Не расстраивайся раньше времени. Мы найдем платье твоей мечты.

Я надеюсь, что она права, ведь, если я примерю еще одну ужасную кучу тафты, которую они смеют называть платьем, я разорву ее на кусочки.

– Ты хочешь вырез сердечком, правильно? – спрашивает Дилан.

– Я уже готова на приличный бумажный пакет, лишь бы белый, – бормочу я.

Дилан смеется.

– Аминь. Я тоже ненавижу шопинг.

В этом и дело. Я обожаю шопинг. Просто не могу найти правильное платье.

Свадьба Сойер и Коула будет только через полтора года, но, когда мы пошли выбирать ей платье, уже третье оказалось тем самым. Посмотрев в зеркало, она не могла перестать улыбаться. Черт, да сами небеса разверзлись, и оттуда спустились ангелы, когда мы все завизжали, словно сумасшедшие, потому что она выглядела такой красивой.

Такой счастливой.

Это был потрясающий момент.

К сожалению, мне повезло меньше, поскольку я уже примерила пятнадцать платьев и ни одно мне не нравится.

Я уже начинаю жалеть, что не согласилась на папино предложение нанять дизайнера, но он и так очень много потратил на эту свадьбу, так что мне стало неловко и я решила остановиться на обычном салонном платье.

Я подхожу к одному из мягких кресел и падаю в него.

– Я устала.

– Успокойся, – говорит Сойер. – Мы не уйдем, пока не найдем то, в каком ты будешь выглядеть как принцесса. – Она подзывает консультанта и показывает что-то на своем телефоне. – У вас есть это платье?

Женщина кивает.

– Есть, но это лимитированная коллекция, так что дизайнер прислал нам только один экземпляр. – Поморщившись, она оглядывает Сойер. – Оно четвертого размера, так что, боюсь, вам не подойдет.

Мы с Дилан уже готовы выцарапать этой стерве глаза, но в этом нет необходимости.

Широко улыбнувшись ей, Сойер говорит:

– Все в порядке, я уже купила свое свадебное платье и выгляжу в нем чертовски сексуально. – Она смотрит на меня. – К счастью, у моей подруги четвертый размер, и, я думаю, оно идеально ей подойдет.

Женщина покорно кивает.

– Сейчас принесу.

Она уже собирается уходить, но Сойер прочищает горло и произносит:

– А кто-то другой может это сделать?

Женщина моргает.

– Почему?

– Вы же за проценты работаете?

Стерва поднимает бровь.

– Да.

Сойер ухмыляется.

– Вот почему.

– Хороша-а-а, – растягивает Дилан с улыбкой.

Сойер делает вид, будто смахивает пыль со своего плеча.

– Это точно.

Я начинаю смеяться, но к нам подходит еще одна женщина, держа в руках огромный, прекрасный букет цветов.

– Бьянка Ковингтон?

Я обмениваюсь любопытными взглядами с Сойер и Дилан.

– Да?

Она кладет букет на небольшой столик рядом со мной.

– Это вам.

– О-ля-ля, – произносит Сойер. – Кому-то везет.

Она права.

– Еще бы. – Я открываю открытку. – Утром была роза, а теперь целый бу…

И замолкаю, прочитав ее.

Слезы застилают мои глаза, потому что мои братья – самые милые засранцы на планете.

Дилан и Сойер распахивают глаза, подлетая ко мне.

– Что случилось?

– Ты в порядке?

– Нет. – Я тянусь за салфеткой. – Это все ваши глупые мужчины.

Их это только путает.

Сойер спрашивает:

– В смысле?

Я показываю им записку. И быстро даю Сойер салфетку, потому что она тоже становится плачущей лужицей. Дилан машет на свое лицо ладонью, глядя в потолок.

– Не могу поверить, что он меня послушал.

– О чем ты?

– Ну, – начинает Дилан, – я сказала, что тебе сегодня может быть тяжело, потому что… – Она замолкает.

Потому что мы с ней в одном клубе, в котором никто не хочет оказаться.

Клубе мертвых матерей.

У меня в горле снова застревает ком.

– Спасибо.

Я мысленно отмечаю, что нужно будет сделать для нее то же самое, когда Джейс наконец возьмет себя в руки и сделает ей предложение.

Она легонько сжимает мою руку.

– Это не я. Они сами придумали и цветы, и записку.

Сойер громко высмаркивается.

– Это так мило.

Мы выглядим настолько потрепанно, что, когда женщина приносит платье и смотрит на нас, она бледнеет и спрашивает:

– Я не вовремя? Могу подойти позже.

– Нет, – произносит Сойер. – Все прекрасно.

Она права. Должно быть, это знак.

Я встаю с кресла.

– Хорошо, но, если и это не подойдет, я выхожу замуж в пакете.

Сойер и Дилан заталкивают меня в примерочную.

– Мы не сдаемся, – ворчит Сойер. – И не выходим замуж в пакете, потому что, говорю тебе, я увидела это платье и сразу подумала: «Это для Бьянки».

– Ну, раз ты так говоришь. – Сняв одежду, я зажмуриваюсь и поднимаю руки. – Просто наденьте его на меня.

После того, как проходит, кажется, вечность, полная непонятных для меня движений, они, наконец, разворачивают меня.

И открывают рты.

– Святые угодники, – выдыхает Сойер. – Я знала, что оно ей подойдет, но… охренеть.

– Знаю, – говорит Дилан. – Это…

– То самое, – заканчивают они одновременно.

Ожидание убивает меня, особенно учитывая то, что в этой крошечной кабинке нет зеркал, а значит, мне придется выйти наружу, чтобы посмотреть на себя.

– Дайте пройти.

Они двигаются, но резко останавливаются.

– Постой, – говорит Сойер. – Что ты хочешь сделать с волосами?

Я пожимаю плечами, поскольку пока об этом не думала. Я слишком волновалась о том, чтобы найти подходящее платье.

– Я не знаю. Собрать, возможно?

Дилан морщится.

– Но у тебя такие красивые волосы.

– Ладно. Собрать часть.

– Идеально, – восклицает Сойер. – У тебя есть заколка?

Я качаю головой.

– Не волнуйся. – Дилан снимает заколку-краб со своих волос. – Держи.

Сойер начинает перебирать мои пряди, и Дилан усмехается.

– Никогда не думала, что увижу тот день, когда ты будешь делать Бьянке прическу.

Сойер смеется.

– Я тоже.

К сожалению, я не понимаю, что в этом такого.

Наверное, они заметили выражение моего лица, потому что Дилан объясняет:

– Волосы и макияж всегда были твоим увлечением. Однажды ты даже сделала из Сойер свой проект и устроила ей преображение.

Не стоит даже упоминать, что я этого не помню.

– Оу. – Я смотрю на Сойер. – Я хорошо справилась?

Сойер и Дилан обмениваются грустными взглядами, прежде чем Сойер закалывает мои волосы.

– Да.

Мгновение спустя они заставляют меня закрыть глаза, выводят из примерочной и ставят перед зеркалом.

– Так, – начинает Сойер спустя, должно быть, бесконечное количество секунд, – открывай глаза.

Я делаю, как она говорит, и… теряю дар речи.

Они не шутили, когда сказали, что это идеальное платье.

Я смотрю на белое бальное платье из тюля без бретелек с вырезом в форме сердечка, пышной юбкой и длинным эффектным шлейфом. Я слегка поворачиваюсь, и блестки отражают свет, заставляя меня сиять, словно балерину в музыкальной шкатулке. Я чувствую себя как самая настоящая принцесса.

Тогда я понимаю…

Моя мама тоже выходила замуж в потрясающем блестящем бальном платье. Папа говорил, что она была настолько красивой, что его сердце буквально остановилось, когда он увидел ее.

– Это оно, – выдавливаю я из себя.

– Сидит идеально, даже подгонять не нужно, – замечает девушка-консультант.

Дилан улыбается.

– Словно для тебя сшили.

– Ты выглядишь великолепно, – вздыхает Сойер. – Стоун сознание потеряет, когда тебя увидит.

Мои губы растягиваются в улыбке, когда я представляю себя в этом платье, шагающей к алтарю, где меня ждет Стоун.

Внезапно комната начинает кружиться и меня накрывает волна паники, я едва могу сделать вдох.

– Снимите его, – кричу я, цепляясь руками за горло, пока капли пота стекают с моего лба, а перед глазами появляются темные пятна.

Они двигаются недостаточно быстро, и я цепляюсь за платье, желая разорвать его на себе, потому что не могу дышать.

Я умираю.

– Снимите, – кричу я изо всех сил, пытаясь вдохнуть. – Сейчас же.

Сойер обнимает меня, пока Дилан расшнуровывает корсет.

– Все в порядке, – шепчет Сойер. – Все будет хорошо.

Не будет.

Сойер сильнее прижимает меня к себе, когда мое тело начинает неконтролируемо трястись.

– Что случилось? – спрашивает продавец. – Ей нужно поесть что-нибудь? Может, нужны лекарства?

– Нет, – бросает Дилан. – Просто пару минут в тишине.

После того, как они помогают мне выбраться из платья, Дилан бежит в примерочную за моей одеждой. Я не понимаю, что плачу, пока Сойер не начинает вытирать слезы с моего лица и не заставляет выпить воды.

– Простите, – выдавливаю я, чувствуя такой стыд, что мне хочется провалиться сквозь землю.

Она качает головой.

– Тебе не за что извиняться. – Подруга кладет ладонь на мой лоб. – Но у тебя жар. Все нормально?

– Я в порядке, – заверяю ее я. – Просто нервничаю. Случается с каждой невестой, правда?

Сойер обхватывает мое лицо ладонями, и от взволнованного взгляда, которым она на меня смотрит, мое сердце сжимается.

– Это совсем не похоже на простые нервы. Это… я не знаю, выглядело так, словно ты боролась за жизнь. – Она переходит на шепот: – Бьянка, ты хочешь замуж за Стоуна?

Я прикладываю ладонь к груди, и слезы снова начинают литься у меня из глаз.

– Он дорог мне, Сойер. Правда.

Ее объятия настолько крепки, что мне едва не становится больно.

– Я знаю, милая. Но если ты уже начинаешь сомневаться, а ты, очевидно, начинаешь… ты должна слушать свое сердце и поступать так, как будет лучше для тебя.

Она права.

– Но папа уже заплатил за все.

– Я понимаю, – говорит Сойер. – Но мы с тобой обе знаем, что твой отец не хотел бы, чтобы ты провела остаток жизни с человеком, не будучи уверенной в том, что ты этого хочешь.

И опять… она права.

– Просто все произошло так быстро, понимаешь? В одно мгновение мы выпускались из школы, а в следующее он уже стоит на одном колене и…

– У тебя не было времени подумать, хочешь ли ты этого, – заканчивает Дилан.

– Именно.

Она дает мне джинсы и футболку.

– Послушай, я не собираюсь говорить тебе, что делать, но я правда считаю, что ты должна подумать об этом.

И пусть я не хочу этого признавать…

Они правы.