Меня вырывает из сна резкий стук в дверь.
Бормоча ругательства себе под нос, я встаю с кровати, готовясь накричать на того, кто разбудил меня в мой выходной.
– Какого хрена…
Я замолкаю, когда вижу за дверью Дилан и Сойер.
Твою мать.
– Я спал, – сообщаю я им в надежде, что они уйдут, ведь я не готов к очередному разговору о том, что мне нужно держаться подальше от Бьянки.
Дилан поднимает бровь.
– Сейчас час дня.
Я пожимаю плечами.
– И?
Сойер машет передо мной бумажным пакетом.
– Я принесла тебе курицу из «Кукареку».
После этих слов мой рот наполняется слюной. Вот же гадство. Они пришли во всеоружии.
Я безразлично отхожу в сторону, пропуская их внутрь. Сложив диван, я предлагаю им сесть, и Сойер начинает выкладывать содержимое пакета на журнальный столик. Я внимательно их рассматриваю.
– Джейс и Коул знают, что вы здесь?
Они обмениваются взглядами.
– Они нами не управляют, – говорит Дилан.
– Мы большие девочки, – добавляет Сойер. – Нам не нужно их разрешение, чтобы увидеться с тобой.
Значит, нет.
Я собираюсь возразить, но Дилан вздыхает:
– Я люблю Джейса, но тебя я тоже люблю, Оук. И ничто этого никогда не изменит.
Сойер кивает.
– Согласна.
От этого мне становится стыдно.
Дилан имеет полное право отвернуться от меня, но она все равно здесь… все еще на моей стороне. И Сойер не злится на меня, несмотря на то, что должна, ведь из-за меня у нее случился чертов сердечный приступ.
Сойер протягивает мне тарелку.
– Поешь курицу. Станет веселее.
Взяв подушку, я сажусь на пол и начинаю есть. Все это время они внимательно меня изучают.
– Что? – бросаю я, когда у меня кончается терпение.
– Ничего. – Дилан начинает рассматривать комнату. – Я просто думала, не хочешь ли ты чем-нибудь поделиться.
Сойер перестает есть.
– Ты же знаешь, что можешь поделиться с нами чем угодно.
Дилан кивает.
– Абсолютно чем угодно.
– Например, что происходит между тобой и Бьянкой.
Дилан пихает Сойер под ребра.
– Сойер.
Сойер вскидывает руки.
– Что? Незачем ходить вокруг да около.
Хитро. Чертовски хитро.
Сохраняя расслабленное выражение лица, я смотрю им в глаза.
– Нет.
Я продолжаю есть курицу, не обращая внимания на их отвисшие челюсти.
– Да ладно тебе, Оук, – просит Сойер. – Расскажи нам что-нибудь.
Дилан вздрагивает.
– Я тут подумала. Чем меньше я знаю, тем лучше.
Сойер машет на нее руками.
– Тогда уйди куда-нибудь, потому что я хочу знать все. Ненавижу, когда от меня что-то скрывают.
Может, она и права, но Бьянка считает Сойер своей подругой и наоборот. Значит, я не могу быть уверен, что Сойер не расскажет Бьянке о произошедшем. Если уж она и узнает правду о нашем прошлом… она должна узнать ее от меня.
Бросив на них раздраженный взгляд, я ставлю свою тарелку на стол.
– Так, сплетницы. Это вам не очередной сериал. То, что происходит между мной и Бьянкой… касается только нас.
Дилан подозрительно смотрит на меня.
– То есть что-то все-таки происходит? – Она поднимает палец. – Подожди, не отвечай.
На этот раз Сойер пихает ее под ребра.
– Тсс. – Взмахнув ресницами, она одаривает меня невинной улыбкой. – Так что ты там говорил?
О господи.
– Даже если бы и происходило, я ничего вам не скажу, потому что вы просто побежите и передадите все Джейсу и Коулу, чего Бьянка не хочет.
– Я не побегу, – уверяет меня Сойер. – Ты мой друг и Бьянка тоже. Я люблю Колтона, но ему пора понять, что мои друзья будут рассказывать мне секреты, а хорошему другу можно доверять и быть уверенным, что он никому ничего не расскажет.
Дилан качает головой.
– Нет. Дело пахнет жареным. Если вы хотите поговорить, я не стану вас останавливать, но слушать это не буду.
Прежде чем кто-то успевает сказать хоть слово, она затыкает уши и начинает напевать свою любимую песню группы Jimmy Eat World.
Сойер переводит на меня все свое внимание.
– Давай, рассказывай, подружка.
– Нечего рассказывать, – ворчу я. – И больше никогда не называй меня подружкой.
– Ладно. – Она откусывает курицу. – Но вы общаетесь, да?
– Возможно.
Она закатывает глаза.
– Да ладно тебе, Оук.
– Хорошо, – признаю я, потому что это проще, чем сидеть и спорить с ней. – Мы вроде как… тайные друзья.
Она моргает.
– Понятно.
Я поднимаю палец.
– И вот оно… осуждение.
Нужно было догадаться.
Сойер кладет свою курицу обратно на тарелку.
– Никакого осуждения. Логично, что вы держите свою дружбу в секрете. И дело не только в Джейсе и Коуле, но и в… Стоуне.
Крохотные волоски на моей шее встают дыбом, когда она упоминает этого придурка.
– Ага.
Чувствуя неловкость, она прикусывает нижнюю губу.
– Тебе, наверное, тяжело.
Это просто охренеть какое преуменьшение.
– Не очень приятно, – бормочу я.
Сойер сочувствующе смотрит на меня.
– Тогда, возможно, вам не стоит дружить. – Она поднимает руки. – Бьянка потрясающая, и она бы не стала специально причинять кому-то боль, – Сойер на секунду задумывается, – ну, теперь. Смысл в том, что, если у тебя остались к ней чувства, может быть, не стоит мучить себя встречами с ней. – Достав бутылку воды, она делает глоток. – Дилан говорит, что у тебя дела идут отлично и ты каждый день ходишь на встречи Анонимных Алкоголиков. Я не хочу, чтобы из-за этого у тебя случился рецидив.
– Сойер права, – вклинивается Дилан.
– Эй, я думала, ты не хочешь это слушать? – отмечает Сойер.
Нахмурившись, Дилан откусывает курицу.
– Не хочу, но еще я не хочу, чтобы Оук думал, будто не может со мной поговорить. – Она глядит на меня. – Я никому не расскажу твои секреты, – она показывает на меня пальцем, – но тебе стоит прислушаться к Сойер. Находиться рядом с Бьянкой, очевидно, больно…
– Вы хоть представляете, каково это, знать, что ты чуть не убил человека, которого любишь больше всего на свете? – рычу я, прежде чем успеваю себя остановить. – Только вместо того чтобы убить, ты полностью разрушил ее жизнь, отобрав у нее все, что она знала, а потом оставил одну собирать осколки воспоминаний, и никак не можешь это исправить.
У девчонок отвисают челюсти, и они медленно качают головами.
– Вот именно, не представляете, черт возьми. – Я встаю. – Дело не во мне и не в моих чувствах, дело в ней. Я сделаю все, что ей нужно, все, что она хочет от меня.
Потому что ее счастье – единственное, что имеет значение.
– Божечки, – задумчиво вздыхает Сойер. – Вы как современные Ромео и Джульетта.
Вздрогнув, Дилан кивает.
– Они оба умерли в конце, помнишь? – замечаю я, взяв газировку из холодильника. – В любом случае, может быть, мы все-таки сменим тему? Потому что я устал разговаривать об этом дерьме.
Они не отвечают, но из кухни я слышу, как они шепчутся. Когда я возвращаюсь в комнату, Дилан выглядит озадаченной.
– Стихи?
Я смотрю на блокнот в ее руках.
Черт возьми.
Эти две шпионки просто не знают, когда пора остановиться.
– Ты пишешь стихи?
Не раздумывая, я выхватываю блокнот у нее из рук.
– Нет.
Дилан переводит взгляд на Сойер.
– Но ты только что сказала…
– Ни слова, коротышка, – предупреждающе рычу я.
Бегая глазами по комнате, Сойер переминается с ноги на ногу. Дилан выглядит обиженной.
– Почему ты рассказал Сойер, а не мне?
– Я не рассказывал Сойер, – говорю я, вспоминая, как она заглянула мне за плечо на перемене, когда мы еще учились в школе. – Просто Сойер сует нос не в свое дело.
– Эй, – возмущается Сойер. – Это нечестно. Ты пишешь потрясающие стихи, и они заслуживают того, чтобы ты показал их миру.
Распахнув глаза, Дилан протягивает руку.
– Дай.
Я прячу блокнот за спину.
– Еще чего.
Она начинает хныкать.
– Ну же, Оук. Я хочу посмотреть.
Она пытается выхватить блокнот у меня из рук, но я упираю одну руку ей в лоб, держа подальше от себя.
– А я хочу уметь сосать свой член, но не всем желаниям суждено сбыться.
В следующее мгновение она запрыгивает мне на спину, словно обезьяна.
– Боже.
Я так увлечен, пытаясь спихнуть ее с себя, что блокнот выпадает у меня из рук. Оказавшись на ногах, Дилан поднимает его и радостно подпрыгивает, а потом убегает и закрывается в ванной.
– Это не круто! – кричу я, колотя кулаком дверь.
– Тсс, – отвечает она. – Я читаю.
– Блеск, – раздраженно бормочу я.
– Они правда хорошие, – уверяет меня Сойер. – Не знаю, почему ты их прячешь.
Я поворачиваюсь к ней.
– Потому что они…
– Потрясающие, – шепчет Дилан, выходя из ванны.
Сойер сияет.
– Точно.
Дилан прижимает мой блокнот к груди.
– Просто боль, завернутая в слова.
Твою же ж мать. С тем же успехом она могла бы оторвать мне яйца.
– Ну, спасибо.
– Нет, – говорит Дилан. – В хорошем смысле.
Она внезапно замолкает, и я слышу, как вертятся шестеренки в ее голове.
– Ты думал о том, чтобы писать песни?
Наверное, эта курица пропитана чем-то сильнодействующим, потому что она несет полный бред.
– Я не пою.
Она смеется.
– Я знаю. Но многие музыканты нанимают людей, которые пишут им песни или покупают готовые. – Она широко распахивает глаза. – Черт. – И переводит взгляд на Сойер. – Лэндон.
Сойер едва ли не взвизгивает.
– О боже, Лэндон.
Я непонимающе смотрю на них.
– Кто такой Лэндон?
– Лэндон Паркер! – кричат они, как пара школьниц.
Я моргаю.
– Все сразу стало понятно.
У Дилан вырывается стон.
– Лэндон Паркер – жутко талантливый музыкант. Обычно он исполняет альтернативный рок, но его голос, игра на пианино и гитаре настолько невероятны, что он может спеть что угодно, и все будут в восторге. – Дилан усмехается. – Короче, он очень независимый и не хочет связываться со всем этим дерьмом, которое существует в шоу-бизнесе, поскольку его не привлекает идея того, что им начнут торговать или какой-нибудь лейбл сделает его тем, кем он не является.
– Ближе к делу, – настаиваю я, потому что мне уже становится скучно.
Она шлепает меня по руке.
– Уже. – Дилан втягивает воздух в легкие. – В общем, я позвонила ему, предложив стать его менеджером, чтобы в дальнейшем, когда я открою свой инди-лейбл, он стал его участником. Мы пару раз встретились и… – она показывает мне свой большой и указательный палец, которые разделяет один сантиметр, – мы вот настолько близки к тому, чтобы начать официальное сотрудничество.
– Это потрясающе, – говорю я ей.
Она сверкает улыбкой.
– Спасибо, но дело не в этом.
И продолжает болтать:
– Он сейчас работает над новым альбомом, но у него не получается дописать последние две песни, очевидно, из-за какого-то писательского кризиса.
Я машу рукой, прося ее закончить мысль.
– И?
Дилан показывает на мой блокнот.
– Ты можешь помочь ему. Черт, вы могли бы создавать легендарную музыку вместе.
Взгляд, которым я ее одариваю, говорит все, что я думаю об этой идее.
– Хм… нет.
У нее отвисает челюсть.
– Что значит нет?
– Нет, спасибо?
Она хватает меня за плечо.
– Оукли, ты хоть понимаешь, что это возможность, которая может изменить твою жизнь? – Дилан смотрит на меня в отчаянии. – Я знаю, ты в себя не веришь, но я верю.
– И я, – добавляет Сойер.
Я очень благодарен им за поддержку, но… я не знаю.
Я вообще ничего не знаю об этом дерьме. Плюс, написание песен звучит как что-то, для чего нужно много концентрации и внимания. Не говоря уже о навыках.
Три вещи, которых у меня никогда не было.
Черт, я остался на второй год в выпускном классе, и, если бы не занятия с Сойер, я бы так и не закончил школу.
– Слушайте, я оценил предложение, правда. Но я ничего не знаю о том, как писать песни.
Лучше я остановлюсь на единственной вещи, которая у меня получается, – подметании полов.
Разочарование Дилан так явственно, что его, кажется, можно потрогать руками.
– Ладно, но, если ты вдруг передумаешь…
– Не передумаю.
Я вижу, что она хочет поспорить, но, к счастью, этого не происходит. Прохожусь взглядом по квартире.
– Хорошо посидели и все такое, но я хочу еще дойти до зала, пока он не закрылся.
Сойер и Дилан обмениваются взглядами.
– Кажется, он так пытается от нас избавиться, – замечает Сойер.
Дилан обнимает меня.
– Я люблю тебя, Оук.
Обнимаю ее в ответ.
– И я тебя люблю.
Я начинаю отстраняться, но она обхватывает мое лицо ладонями.
– Я не говорила этого раньше, но я очень горжусь тобой. И, если тебе когда-нибудь понадобится хоть что-нибудь, позвони мне. Неважно, в какое время. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я тебя бросила, хорошо? Я всегда буду с тобой.
Проклятье.
Сердце неприятно сжимается. Дилан и Кей-Джей – единственное хорошее, что вышло из брака моего отца и Кристалл.
– Знаю.
Поцеловав меня в щеку, Дилан идет к двери. В следующую секунду Сойер сжимает меня в объятиях. Теперь я уверен, что в этой курице что-то было, потому что они ведут себя слишком странно.
– Хватит так на меня смотреть, – шепчет Сойер в мою грудь.
– Как?
– Словно ты сломал меня. – Ее глаза блестят, когда она поднимает на меня взгляд. – Я сама решила принимать аддералл, помнишь?
А я решил продавать его тебе.
Это одна из вещей, за которые я никогда себя не прощу.
Хочется избавиться от чувства вины, наполняющего мою грудь, но Сойер меня не отпускает.
– Никто не идеален, Оук. Мы все совершаем ошибки. Важно выносить из них урок.
– Я знаю.
Чертовски хорошо знаю. Мне напоминают о моих ошибках каждый сраный день.
– Люблю тебя, – говорит она, отстраняясь.
– И я тебя, коротышка.
И только после того, как они уходят, до меня доходит, что мой блокнот пропал.