Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ)

Глава 20. Сюзанна

— Ты говорил, у тебя есть хорошие новости, — я в последний раз прижалась губами к груди Карла и поднялась, отыскивая нужные вещи в ворохе одежды. — Тебе удалось с кем-то поговорить?

— Не просто с кем-то, — Карл перевернулся на бок и подпер голову рукой, наблюдая за тем, как я одеваюсь. Его волосы были живописно растрепаны, великолепно развитые мышцы бугрились под гладкой кожей, в глазах все еще тлел огонёк. Я сглотнула, игнорируя вновь зарождающееся внизу живота желание. — Много кто из наших старых знакомых согласился помочь и, если предоставится случай, потребовать пересмотра приговора.

— Кто именно?

— Из тех, кто остался в столице? Лангер, Вернеры, фон Кёллер.

— Старший?

— Старшего казнили еще осенью, сейчас главой семьи является его племянник, Ансельм, — нахмурился Карл. — Я думал, ты знаешь.

Мысленно выругавшись, я натянула рубашку, завязала на талии тесемки нижней юбки, накинула верхнюю.

— Нойманы, Фишеры… — продолжил перечислять Карл. — И еще с десяток менее знатных семей.

— А вне столицы?

— Хёхнербрин, Ретенау, Кёхлер, Тоденхофф…

Я удивленно обернулась, вспоминая, пусть и не сразу, названные фамилии:

— Все южные земли? Почему?

— Его величество решил, что ссылки для союзников герцога, — на этом слове по лицу Карла проскользнула тень то ли жалости, то ли чего-то другого, куда более сложного, — недостаточно. И приказал выплатить в пользу казны колоссальные штрафы всем, кто был хоть отдаленно причастен к заговору.

— Как и всегда, — я поджала губы, упорно сражаясь со шнуровкой на рукавах. Карл приподнялся, мягко перехватил мою руку и за минуту справился с непослушными тесемками. — Если что-то идет не так, Фердинанд спешит пошарить в чужом кармане.

Карл хмыкнул.

— Не сгущай краски, далеко не всегда. Но сама понимаешь, это сильно озлобило землевладельцев юга. Осенний урожай у них выкупили едва ли за две трети обычной стоимости, торговля с Ванлиатом практически остановилась из-за размолвок с родственниками королевы. Они совершенно не одобрили казнь человека, с которым успешно вели дела последние двадцать лет. Добавь к этому раннюю и необычно холодную зиму, запрет провинциальным аристократам и их первым наследникам появляться в столице — и получишь весомый повод к раздору.

— А посредники? — приподняла я брови. — Торговая и транспортная гильдии заинтересованы в товарообороте не меньше, чем кузнецы и рудокопы.

— Переговоры ведутся, — качнул головой Карл. — Однако Фердинанд опасается продолжения смуты, поэтому придирается к каждой мелочи, пытаясь держать под контролем всё, что укрепит его статус. Расходы на гвардию и стражу увеличены вдвое, казна почти пуста, а экономика Лидора плавно катится в пропасть.

— Откуда такие сведения?

— С некоторых пор я стал довольно частым гостем в доме казначея, — неохотно пояснил Карл. — Слышал. Могу назвать точные цифры, если хочешь. Или просто поверь, что дело пахнет тухлым уже несколько месяцев кряду.

Окончательно спутавшиеся волосы не желали укладываться даже в слабое подобие прически, однако солнце неумолимо катилось к горизонту, и мне стоило поспешить.

— А что именно наши союзники хотят за свою поддержку?

— Восстановление собственной репутации, возврата привилегий, кое-кто — выгодных партий своим детям. Но главное — лояльности властей и гарантий безопасности, — подвел итог Карл и тоже поднялся с постели, чтобы одеться.

Я подавила стон: ни о каких гарантиях не могло быть и речи до тех пор, пока Фердинанд носит корону. Боги, да я за собственную голову не могла поручиться, где уж тут обещать кому-то защиту и покровительство.

Одна из шпилек, которыми я старательно пыталась закрепить прическу, с треском сломалась прямо у меня в руках.

— Дай мне.

Карл подошел, отобрал у меня обломки, распустил довольно жидкие локоны, потом аккуратно свернул их ракушкой на затылке, снова закрепил, да с такой ловкостью, которую не каждая камеристка проявит. Сердце вновь уколола острая игла сомнений:

— У тебя очень хорошо получается.

— Ревнуешь? — Он склонился, безошибочно разгадав в моей похвале скрытые эмоции, нежно поцеловал в шею, а потом с жадностью вдохнул мой аромат: — Совершенно напрасно. Мелким женским фокусам я научился не в будуарах куртизанок, а в доме родителей. Если забыла, то у меня аж четыре племянницы, и каждая мнит себя первой дамой королевства.

— Ты не упоминал о них прежде.

— Упоминал, — он развернул меня к себе лицом и в шутку поцеловал в самый кончик носа, — ты просто не слушала.

Затем аккуратно коснулся моей щеки губами и отступил. Торопливо накинул на плечи сюртук, привел в порядок ворот рубашки, завязал на шее шелковый платок. Я тихонько вздохнула и в задумчивости потерла лоб:

— Выходит, страна и без меня находится на грани раскола? — неутешительный вывод напрашивался сам собой. — Удобный момент, чтобы поставить под сомнение способность дяди принимать выгодные для Лидора решения. Однако не хотелось бы доводить до гражданской войны.

— Войны? — нахмурился Карл.

— Надеюсь, это не понадобится.

— Думал, ты просто хочешь очистить имя отца и восстановить собственную репутацию, добиться пересмотра приговора, — задумчиво протянул он.

Отсыревшие тяжелые зимние туфли холодили ноги. По телу вновь пробежала дрожь, напомнив о зимнем лесу, лилии на снегу, могиле без имени.

— Мы оба уже не дети, Карл. Думаешь, дядя просто так объявит, что ошибся и зря лишил брата головы, затем принесет мне извинения, вернет титул и состояние, а брак признает несостоявшимся? — горькая улыбка сама собой тронула губы. — Он не сделает этого добровольно, а возможно, вообще не сделает. Не исключено, что единственным способом разрубить этот узел окажется полная смена власти. Победитель, кем бы он ни был, будет оправдан перед законом и богами.

Наши взгляды пересеклись и я с неудовольствием заметила на его лице растерянность.

— Это же измена.

— Почему? — я подошла и прижалась к нему всем телом, вслушиваясь в стук сердца. — Разве измена — отобрать власть у того, кто не умеет ей пользоваться? Если король не в состоянии дать стране ни законного принца, ни благосостояния, ни соблюдения своих же законов, то имеет ли он право на корону?

— Возможно и нет, — сомнение, прозвучавшее в его голосе, больно резануло по натянутым нервам. — И всё же история Лидора не помнит государственных переворотов.

— Трон всего лишь перейдет к другому представителю династии, как бывает в случае отсутствии прямого наследника.

— Это не одно и то же.

— Тогда давай просто сделаем всё, чтобы это не понадобилось.

— И как?

— Для начала — пусть Фердинанд ощутит последствия своих же решений. Столица хочет отвернуться от провинций? Отлично. Думаю, выгодную торговлю можно вести не только с государственными закупщиками, но и с контрабандистами. Благо, если Лидор чем-то и богат, так это скалистыми гаванями, скрытыми от посторонних взглядов. Семьи получат причитающийся им доход и смогут понемногу копить силы, тогда как положение дяди будет только ухудшаться.

— Флот Фердинанда тоже не даром ест свой хлеб. Потопят пару десятков самых дерзких суденышек — и остальные отправятся в более безопасные края.

— Я знаю, как это уладить.

Карл тяжело вздохнул и присел у стола. Заглянул под крышку подноса с едой, но так ни к чему и не притронулся.

— А дальше?

— Фердинанду придется удовлетворить требования изгнанных домов, а значит, пусть и косвенно, обесценить собственное решение.

— Выдержит ли это Лидор?

— Должен, — я нервно прошлась по комнате. — Особенно, если у людей появится надежда на лучшее будущее. И хорошо бы эта надежда была связана с мои именем, — в памяти ожила недавняя картина кукольного представления на рыночной площади. — Это не такая уж неразрешимая задача, Карл. Мы с тобой решали и посложнее.

— Не уверен. Допустим, нам удастся завоевать симпатии простолюдинов и провинциальных аристократов. Но если мы хотим добиться пересмотра приговора, то от нас потребуют доказательств невиновности герцога. А это очень сложно, учитывая подписанное признание.

— Эта бумажка ничего не стоит, — фыркнула я. — Особенно, когда находятся живые свидетели подлога. Знаешь, у правды есть один крайне неудобный аспект: рано или поздно она раскрывается. Именно поэтому я прошу тебя о доверии и терпении, в том числе — по отношению к моему мужу.

Солнце за окном коснулось крыш. Я обернулась к окну, наблюдая за тем, как раскаленный алый шар плывет сквозь дым печных труб, и поджала губы. Скоро опустятся сумерки, а значит, мне придется уходить в холод, одиночество и смертельно опасную игру. Карл, снова безошибочно уловив ход моих мыслей, неслышно подошел сзади. Сильные руки обхватили мои плечи, теплое дыхание легко коснулось щеки:

— Еще не поздно отказаться от борьбы. Я люблю тебя, ты — меня, у меня есть деньги, я знаю несколько языков, разбираюсь в финансах, могу работать писарем, секретарем, поверенным в делах, да хоть помощником в банке или торговой лавке. Давай просто уедем. Вилланд Кёхлер обещал нас приютить, если мы решимся на побег. У него есть охотничий дом на самой границе с Ванлиатом, переждем там год, два, три, пока о нас просто забудут, а потом уйдем из страны. Отправимся на юг, или на острова Энотрии, если хочешь, сбежим на край света.

— А как же отец?

— Герцога уже не вернуть.

— А твои племянницы? — горько улыбнулась я. — Их сожрут с потрохами или пустят по миру с протянутой рукой.

— Разумеется, я позабочусь и о них, — он сжал меня до хруста в костях. — Если ты только согласишься.

Интересно, как бы это было на самом деле? Мы бы украдкой странствовали от дома к дому с горой пожитков или купили поддельные документы на чужие имена? Вздрагивали бы при виде людей в военной форме или смеялись им в лицо, а со временем стали вхожи в приличные дома? Я бы называла Карла мужем и прятала под одеждой рубцы, а через год или два — любовалась бы узнаваемыми чертами на лицах наших детей.

Рука сама собой скользнула к животу, остановилась напротив лона. Увы, природа безжалостна: шансов зачать на следующий день после завершения регул не так и много. Но, если бы это случилось, я бы ни капли не пожалела.

Даже зная, что рано или поздно линаар узнает о моем предательстве, и гнев его будет ужасен.

— Я не могу, Карл, — мне потребовалось собрать все силы, чтобы говорить спокойно. — Ни король, ни Штрогге не позволят мне сбежать и просто жить своей жизнью. Один из них найдет меня, как бы я ни пряталась, и тогда все окончится быстро и страшно. Увы, для меня из подвалов тюремного замка есть только два выхода: на плаху или к подножию трона.

Я обернулась и поцеловала его в губы.

— Прости. И… не иди за мной. Нельзя, чтобы нас видели вместе.

Карл схватил меня за руку у самой двери.

— Когда мы увидимся снова?

— У тебя есть адрес, на который можно писать?

— Сенной переулок, дом двадцать, часовая лавка фрове Брикке, — немного подумав ответил он. — Отправь записку туда — и я сразу узнаю.

Я застыла, обернулась через плечо, отчаянно борясь с желанием броситься назад:

— Обязательно.