Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ)

Глава 47. Макс

— Спасибо, что пришел.

Она обернулась, положив одну руку на перила балкона, улыбнулась сдержанно и торжественно. Сегодняшний день вообще был таким: величественным, многозначительным, полным символов и неслучайных случайностей. К примеру, белые перчатки на руках Сюзанны, белое шелковое платье, лишенное узоров — символы чистоты. Высокая строгая прическа без единого украшения — знак сдержанности и строгости. Великолепная, отороченная искристым белым мехом алая мантия, падающая с плеч широкой дугой и оставляющая на виду практически обнаженную спину, исполосованную рубцами от бича, — напоминание о плате за корону.

— Разве я мог отказаться?

Макс подошел ближе, с высоты рассматривая королевский сад, пронизанный мерцанием магических огней и обычных ламп, нарядных людей, накрытые столы, играющих музыкантов. Город раскинулся чуть дальше каскадами крыш и тонкими ручейками улиц, и оттуда тоже доносились отголоски музыки, вспышки праздничных фейерверков и обрывки песен. Лидор, милостью её величества Сюзанны Виктории Штрогге, приветствовал начало нового правления.

— Красивый праздник, достойный особого дня. Почему ты не там?

— Успеется, — она отвернулась от картины всеобщего веселья и посмотрела ему прямо в глаза. — Я получила, что хотела, пришла пора отдавать долги.

Сюзанна неспешно прошла к рабочему столу в глубине комнаты, взяла с него папку, протянула ему.

— Что это?

— Королевский приказ, закрепляющий за тобой личное право собственности на все, что ты получил за годы службы короне, а также в результате нашего с тобой брака, включая мое приданое и наследство моей матери. Компенсация за сгоревший дом, купчая на имение в предместье рядом с деревней, где похоронена Магдала Штрогге. — Макс слушал её с непроницаемым видом. — Кроме того ты получаешь наследный титул барона, доли в нескольких весьма выгодных торговых предприятиях, разовую выплату из казны и еще кое-какие мелочи. Там же кое-что на память для Лилли, Жеони и Джейме, мне хотелось бы обеспечить и их будущее настолько, насколько это возможно.

— Это очень щедро.

— Это всего лишь деньги, слова, которым люди придают незаслуженно большое значение, и толика внимания. Настоящую благодарность за то, что ты для меня сделал, не купить бумажками и чернилами.

Она сделала приглашающий жест рукой, предлагая ему сесть, однако сама осталась на ногах и взяла со стола еще один документ.

— Это не всё?

— Не совсем.

Она положила на стол приказ, написанный на гербовой бумаге алыми чернилами. Сверху красовался нанесенный золотом герб солнца, внизу — росчерк Сюзанны. Бегло пробежав глазами по строкам, линаар понимающе кивнул.

— Развод.

— Предложение о разводе, — мягко поправила она, и Макс с удивлением заметил в её голосе нотки волнения. Почти незаметные, пожалуй, даже совсем неслышные для любого постороннего человека. Вот только Макс не был посторонним. — Я знаю, — она отвернулась, избегая смотреть ему в глаза, — что этот брак с самого начала был для тебя вынужденной необходимостью, и глубоко благодарна за то, сколько терпения ты проявил. Наши отношения никогда не были нормальными отношениями мужа и жены, но они были настоящими настолько, насколько это вообще возможно для потомков Солнечного и Фазура. Я не в праве требовать от тебя большего.

Она закусила губы и напряженно сцепила пальцы рук, силясь сохранить горделивый вид, но внезапно став до нелепого маленькой и хрупкой в этом тяжелом наряде посреди роскошного рабочего кабинета.

— Разве этот документ будет иметь законную силу? — поинтересовался линаар. — Жрецы и совет не одобрят.

— Будет. Все уже поняли, что я умею добиваться поставленных целей, и с радостью окажут мне услугу добровольно. Особенно, если учесть, что ты, дорогой мой супруг — пощечина для них. Вечный укор. Пятно на репутации, от которого им не отмыться до конца своих дней.

Макс хмыкнул:

— Последнее — весомый аргумент, чтобы порвать бумагу в клочья и бросить её с балкона прямо на головы празднующим.

Её лицо осветила бледная улыбка. Сюзанна подошла и положила руку на его плечо в некоем подобии ласки:

— Ты — один из самых разумных людей, которых я когда-либо встречала, и ты не станешь разменивать свою жизнь на пустую месть людям, которые не заслуживают твоего внимания.

— То есть ты хочешь, чтобы я подписал?

— Нет, не хочу. Но это полностью твое решение, и я не в праве мешать, — она порывисто отвернулась и вышла на балкон, жадно вдыхая прохладный вечерний воздух.

Макс еще раз внимательно перечитал содержимое, криво улыбнулся и щелчком пальцев оттолкнул лист от себя. С легким шуршанием тот скользнул по полированной поверхности стола и спланировал на пол.

— Ты выбрала крайне забавный и необычный способ, чтобы избавиться от меня. Зачем эти сложности — титул, деньги, развод — если можно просто убить, как всех прочих, кто выполнил свою часть работы и стал не нужен?

Её плечи окаменели.

— Я не хочу убивать тебя.

— Разве мы говорим о желаниях, а не о необходимости?

— Её больше нет, Макс. Не для нас с тобой. Если ты только захочешь остаться.

— Ты знаешь ответ.

— Знаю.

Она приподняла руку и позволила сгустку света опуститься на свою ладонь. Некоторое время любовалась тем, как он покорно меняет форму, принимая очертания то одной руны, то другой. Затем погасила и обернулась.

— Так странно и так просто. Должна признаться, что не понимала, чего была лишена, и как хорошо наконец обрести часть самой себя. Стать цельной. Это похоже на затяжной прыжок с обрыва, только раньше я летела вниз камнем, а теперь за спиной появились крылья.

— Боюсь только, слишком поздно для тех, кто рискнул подойти к краю вместе с тобой.

Сюзанна кивнула.

— Как быстро ты понял?

— Недостаточно.

— Почему не остановил?

— Причина всё та же, — он пожал плечами, стараясь сохранить невозмутимый вид, — хотел выжить.

— И только? — в её голосе звучало отчетливое разочарование, а в глазах промелькнуло что-то слишком человечное и печальное для той, кем она стала.

— А что бы ты хотела услышать? Что я влюбился без памяти, что решил с головой окунуться в месть, что стремлюсь к власти? Нет, Сюзанна, единственное, чего я действительно хотел в этой проклятой жизни — это свободы.

— Лжешь.

Он криво усмехнулся:

— Возможно, совсем немного. И, возможно, ты хочешь того же. В какой-то момент я всерьез поверил, что это реально, и даже был немного счастлив. Но сейчас мы должны признать очевидное: одному из нас придется уступить, а я, увы, сдаваться не умею.

— В этом мы поразительно похожи, — она устало вздохнула и потерла пальцами переносицу. В саду затрещали праздничные фейерверки, освещая балкон разноцветными бликами. — Кстати, сегодня я разговаривала с Людвигом фон Гобстрот. Он просил о снисхождении к Ками и их ребенку, обещал увезти их из столицы навсегда. Ты знал, что она беременна?

— Нет. И, честно говоря, не уверен, что это повлияет на твое решение.

Сюзанна бросила на него укоризненный взгляд. Её рука невольно легла на собственный живот.

— Я выгляжу настолько бессердечной и жестокой?

— Ты выглядишь, как прекраснейшая из королев, — мягко отозвался он. — Но ты действительно королева, и это делает сложным даже самые простые вещи.

Она отвернулась.

— Я дала ему слово. Они уедут, как только закончатся торжества.

— Это хорошо. — Макс выпрямился и аккуратно привлек её к себе, погладил по плечам, обнял, сминая мех мантии и шелк платья. Сюзанна тихонько вздохнула, доверчиво положив голову ему на плечо. — Знаешь, Жаньи однажды сказал, что неготовность проигрывать — это слабость. Тогда его слова показались мне абсурдом, но сейчас я, кажется, понимаю.

— И в чем же смысл?

— Желание непременно победить — худшее рабство из всех возможных. Оно не оставляет выбора и возможности действовать как-то иначе. Это и есть главная несвобода.

— И ты на нее не согласен?

— Именно.

Она вскинула голову, глядя ему прямо в глаза. Её ресницы дрогнули, улыбка на губах погасла, а потом Сюзанна резко оттолкнула линаара от себя. Площадку озарила вспышка света, и Макс рухнул на колени, схватившись сведенными судорогой пальцами за плечо.

Между двумя застывшими человеческими фигурами в пустоте повисли вычерченные светом руны, в точности повторяющие нанесенную на тело печать. Сердце линаара пропустило один удар, затем другой, грудь словно огненным обручем стянуло, он попытался вдохнуть, но мышцы отказали.

Медленно, будто во сне, Сюзанна шевельнула пальцами — и замершие руны пришли в движение, разделяясь, как листы бумаги, потревоженные порывом ветра. Знак, еще секунду назад казавшийся тонко сплетенным ажурным кружевом, потерял четкость и форму, рассыпался сотней фрагментов, не несущих никакого смысла, а затем вспыхнул разноцветными огнями, будто тоже стал частью фейерверка.

Максу показалось, что его тело рвется на куски, что кожа, закипев от жара, клочьями слезает с опаленной плоти. В нос ударил запах гари, в глазах поплыли черные пятна, тело скрутило и швырнуло в пустоту, что-то пребольно ударило его по спине и затылку, выбив оставшийся в груди воздух.

А потом все оборвалось.

Он лежал на спине на мраморном полу и смотрел, как медленно оседают и гаснут обрывки рун. Осторожно поднял руку — абсолютно целую, с неповрежденной кожей, привычно послушную — потянулся к алой искре. Палец укололо острым ощущением чужой магии, скрытые под кожей вены на мгновение вспыхнули светом и тут же погасли. Линаар удивленно вдохнул — всего-то запах догорающих праздничных огней. Перекатился на живот, поднялся, ощупывая плечо и не находя там даже следов от печати.

— Я сдержала слово. — Сюзанна попятилась, будто разделяющая их пара-тройка шагов могла что-то изменить. — Ты волен уйти, остаться или сделать то, что считаешь необходимым и неизбежным, но прежде я хочу, чтобы ты узнал еще кое-что.

Макс завороженно наблюдал, как тени — его собственные, такие податливые и такие знакомые — оплетают её руки, плечи, грудь, сворачиваются напротив живота, пронизывая тело Сюзанны насквозь, но не причиняя боли. Она проследила за его взглядом и кивнула:

— Я ношу дитя. Твое дитя, Максимилиан Штрогге. Ребенка, у которого будет возможность изменить мир, если только мы дадим ему шанс, — она закусила губы, не пытаясь скрыть страха. — Я свое решение приняла, теперь твоя очередь.

Сюзанна закрыла глаза и медленно повернулась к нему спиной.

Рядом не было ни стражи, ни гостей, ни слуг. Случайность? Нет. Над головой раскинулось бесконечное вечереющее небо, готовое скрыть от лишних взглядов призрачную серую тень. Свобода. Настоящая, не омраченная печатями, безумием и клятвами, желанная и такая близкая. Он может просто уйти, а может стать убийцей собственного ребенка. Достаточно одного удара, она даже не успеет его почувствовать. Она — чудовище, совершившее такое количество преступлений, что в это сложно поверить.

Он тоже.

Но она — человек, всё еще способный на милосердие и жалость, пусть и искаженную тысячей кривых зеркал. Она заслужила смерть и знала об этом, она понимала, что не сможет остановить его, но несмотря ни на что, сдержала слово.

В его ладони вспыхнул оттиск стремительно формирующегося заклинания, а в следующее мгновение Макс рванулся вперед. Правой рукой зажал Сюзанне рот, гася зарождающийся крик, а левую прижал к груди точно напротив сердца.

Она вскрикнула и забилась в его хватке, силясь освободиться, но быстро теряя дыхание. Роскошное платье и мантия сковали движения, и Сюзанна осела на пол. Макс разжал руки, позволяя ей отдышаться.

— Что… Что ты сделал?

Она опустила глаза и стянула с плеча белую ткань, рассматривая быстро тускнеющий на коже знак.

— Дал нам шанс.

Печать — его собственная, невидимая, не уродующая ни тело, ни потоки магии — сковала их крепче любой цепи. Макс потянулся к мыслям Сюзанны, с удивлением понимая, что теперь может проникнуть в них без малейшего сопротивления с её стороны. Закрыл глаза, подстраиваясь под ритм её дыхания, вслушиваясь в ток крови и улавливая едва заметное свечение детской души. Она свернулась внутри, беззащитная и хрупкая, доверчивая и любопытная. Противоречивая. Цельная. Такая, ради которой стоило отказаться от очень многого.

Небо, по прежнему манящее и такое близкое, насмешливо смотрело на линаара сотней звезд.

— Я поверю тебе в последний раз, — он протянул жене руку. — Но буду следить за каждым твоим шагом, вздохом и словом. Днем и ночью, находясь рядом или за сотню дней пути. Годами, если потребуется. И если ты еще раз попытаешься обмануть меня, то остановлю твое сердце — и теперь уже навсегда.

Она неверяще глядела на протянутую руку, и Макс отчетливо уловил её метущиеся мысли: изумление, испуг, облегчение и, кажется, надежду. Сюзанна ухватилась за его ладонь и поднялась на ноги.

— Это честное предложение, линаар. И я принимаю его.