Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ)

Глава 33. Макс

Она выглядела по-настоящему напуганной. Отшатнулась, закрывая собой упавшего, но не догадавшись закричать или позвать на помощь. Глупо. В зале не менее двух десятков мужчин, много кто заглянул бы в каморку из чистого любопытства или в ожидании веселого мордобоя. Но Сюзанна упустила момент, позволив Максу закрыть за собой дверь и отрезать единственный путь отступления.

— Ну? — насмешливо поинтересовался Штрогге, отметив про себя, что сбитый с ног молодой человек поднялся с ловкостью неплохо тренированного бойца. Удар в солнечное сплетение, к тому же усиленный магией, — это не шутка. Раз вскочил так быстро, значит первую атаку пропустил от неожиданности, теперь будет аккуратнее. Не то, чтоб это давало сопернику существенные преимущества в противостоянии с линааром, но могло доставить последнему неприятности.

Которых Макс, разумеется, дожидаться не стал.

Оттолкнуть Сюзанну в сторону было делом одной секунды, уклониться от нацеленного в лицо удара и перехватить левой рукой чужое запястье — второй, коснуться виска человека — третьей.

Магия хлынула в чужой разум легко и непринужденно. Если раньше её приходилось концентрировать и направлять, то теперь Макс еле успел подхватить стремительные темные нити, не позволяя тем погрузиться в воспоминания слишком быстро и глубоко. Ему нужна информация и ответы на вопросы, а не еще один выжженный и потерявший самого себя безумец.

Часть теней обиженно рванулись из его хватки прочь. Одна развернулась, зашипела по-змеиному и обожгла руку человека хлестким ударом, но покорившись мысленному приказу, все-таки истаяла.

Картины недавнего прошлого рухнули на линаара, как весенний ливень, глаза невольной жертвы на мгновение наполнились тьмой и остекленели, а затем Макс резко прервал контакт. Тело под его рукой обмякло и мешком рухнуло на пол, но и самому Штрогге едва удалось устоять на ногах. Голову на мгновение стянуло раскаленным обручем, по спине вдоль позвоночника прокатилась огненная волна. А потом плечо словно копьем пронзили. Макс резко обернулся, забыв о противнике, и оторопело уставился на повисшую прямо в воздухе руну сдерживания.

Напитанная бледно-золотым светом, неровная, но достаточно узнаваемая, она застыла на высоте человеческого роста, подрагивая от напряжения. Сюзанна, подняв руку, стояла у противоположной стены каморки, на лице её читалась непередаваемая смесь страха, сосредоточенности и изумления:

— Оставь его, — приказала она глухо. — Немедленно.

Но Макс уже и так забыл о жертве и выпрямился в полный рост. Взмах его руки превратил светящийся символ в бесформенный дым, боль в плече бесследно пропала. А уже в следующее мгновении линаар оказался рядом с Сюзанной, и крепкие пальцы обхватили тонкую шею, угрожая лишить дыхания. Она испуганно пискнула, безуспешно пытаясь оттолкнуть его прочь, в распахнутых глазах волной взметнулась паника.

— Никогда. — Голос линаара звенел от напряжения. — Слышишь? Никогда не смей применять против меня свою магию, какой бы смешной и слабой она ни была. — Она ногтями вцепилась в его предплечье в инстинктивной попытке высвободиться, но линаар наоборот сжал пальцы сильнее. — Иначе я просто тебя убью, — пообещал он, сдерживая острое желание воплотить угрозу в жизнь здесь и сейчас. — Это понятно?

А потом резко отпустил, позволив сделать по-настоящему глубокий, хоть и судорожный вздох. Отвернулся, встал на одно колено около поверженного противника, приложил два пальца к его шее, проверил пульс, оттянул веки, рассматривая расширенные зрачки, тихонько выругался. Снова прикоснулся к виску, вытягивая остатки магии.

— Как, — Сюзанна закашлялась, но все-таки закончила фразу, — как ты нас нашел?

— Разумеется, следил, когда это удавалось. Ты же не думала, что будешь играть в двойную игру бесконечно? Сбегать без объяснений, прятаться по углам, просить время, чтобы побыть наедине с собственными мыслями, и тут же залезать в чужую постель, — бросил Штрогге через плечо, и лишь убедившись, что жертва понемногу приходит в нормальное состояние, поднялся. — У аристократов так принято или мне особенно повезло?

— Макс, это не…

— Неужели? — ощерился он. — А выглядело, как очень даже «да». Впрочем, мне плевать, чем ты это будешь оправдывать.

— Произошедшее — моя вина, — раздалось приглушенное позади. — Не её.

— Неужто? — вздернул бровь Штрогге, складывая руки на груди и в упор рассматривая противника.

— Да.

— Карл, не надо, — Сюзанна втиснулась между мужчинами, всё ещё бледная, но гораздо более собранная, чем минут назад. — Макс, знакомься: Карл Мейдлиг, старший секретарь отца, мой друг и человек, которого я ценю и люблю всей душой. Карл, думаю ты уже и так догадался: мэтр Максимилиан Штрогге, мой супруг и один из потомков Фазура. — Она неуверенно кашлянула. — Точнее, линаар, последний из тех, кто служит короне Лидора.

В комнате повисло гробовое молчание.

— Ценю и люблю, — Макс протянул эти слова медленно, как будто пробуя их на вкус. — Не повезло тебе, парень.

Сюзанна вспыхнула до корней волос, но глаза не опустила.

— И когда ты научилась создавать знаки? — поинтересовался Штрогге.

— Сейчас и научилась, — насупилась она. — Раньше не понимала, что вообще должна делать и чувствовать, но после работы с печатью, — она быстро оглянулась на Карла, очевидно поняв, что объяснять придется долго и обстоятельно, — в общем, как-то само собой получилось.

— Повтори.

— То есть дать тебе повод все-таки свернуть мне шею? — недоуменно переспросила она.

— Не на мне. Призови огонь.

Секунду она колебалась, потом быстро начертила в воздухе несколько линий, нахмурилась, глядя в пустоту. Раздраженно фыркнула, закрыла глаза, застыла так на минуту, но в конце концов разочарованно покачала головой:

— Не выходит.

— Я так и думал, — хмыкнул Штрогге. — Случайная активация. Ты это не контролируешь, нужен мощный стимул.

— Какой?

— Яркая эмоция, пробуждающая природный инстинкт. Например, страх смерти.

Он сел на свободную лавку, как ни в чем ни бывало вытянул ноги и положил локти на стол. Кивнул на место напротив. Сюзанна послушно села, но Карл, хоть и выглядел слегка помятым, остался стоять, положив руку ей на плечо. Похоже, что новость о знакомстве с живым линааром не оказалась для него такой уж неожиданной. «Догадывался, — внезапно понял Макс, вылавливая в хаосе считанных мыслей обрывки пусть и сумбурных, но довольно близких к истине, версий. — Умный. Что ж, так даже проще».

— Знаете, у меня ведь есть вполне законное право и масса возможностей усложнить жизнь вам обоим. Особенно после тех трогательных воспоминаний, которыми любезно поделился Карл, — произнес он наконец.

Они переглянулись, Сюзанна прикусила губы, Карл отозвался коротко и холодно:

— Вы же не думали, что у такой женщины не будет прошлого и за нее не придется бороться?

— С учетом того, как часто это прошлое давало о себе знать в последние полгода? Нет, не думал.

Карл проглотил оскорбление молча. Макс, внимательно наблюдавший за его реакцией, одобрительно усмехнулся.

— Повторю для непонятливых. Мне плевать на ваши оправдания, причины и надежды ровно до тех пор, пока они не мешают моим собственным планам. А вот на опасные недоговорки, дорогая Сюзанна, совсем не плевать. Ты хоть в курсе, что за этими стенами, — он неопределенно кивнул головой в сторону, где располагался выход из трактира, — дежурила в ожидании приказа пара очень сомнительных личностей. Правда, — он играючи пропустил между пальцами несколько полупрозрачных язычков магии, — уже не дежурит.

— Люди канцлера или короля? — напряженным голосом поинтересовалась Сюзанна. — Они мертвы?

— Я не убиваю без весомой причины. Что же до того, по чьему приказу они работают, то понятия не имею.

— А их воспоминания?

— Если я начну применять ментальную магию ко всему, что вызывает подозрение, — прозвучало это издевательски, — то наслежу не хуже, чем дворовый пес в хозяйской спальне. И окажусь в собственном подвале, но уже в качестве пленника. Однако ловушка почти захлопнулась, тебе надо исчезнуть из города как можно скорее.

— Что? — нахмурился Карл. — Она не может, только не сейчас. Возможно, вы не понимаете, но...

— Всё я понимаю, я видел твои мысли, — поморщился Штрогге. — На то, что вы двое затеяли, уйдет несколько недель, которые желательно пережить, сохранив здоровье и свободу. Ты меня особо не интересуешь, хотя польза от тебя всё же есть, а вот Сюзанна рискует головой. Мне нужна живая королева, способная снять клеймо, тебе — живая любовница, верно?

— Вики, — Карл бросил на Макса уничтожающий взгляд. — Даже если всё так и риск велик, ты должна отозвать людей.

— На это нет времени, — повторил линаар.

— Тебе-то плевать на последствия, — огрызнулся Карл. — Но груда костей вместо трона — паршивый вариант.

— Паршивый — быть игрушкой в чужих руках, — внезапно прервала их спор Сюзанна. — Откуда мне знать, дорогой супруг, что ты хочешь спасти меня, а не передать с рук на руки королю? Да-да, одну важную встречу ты пропустил, а может, следить за канцлером оказалось сложнее, чем за мной? Раз уж мы рассуждаем о честности, то хотелось бы знать об условиях твоего договора с Фердинандом. Или лучше спросить об этом лорда Жаньи? Амарит в курсе подробностей. Прости, Макс, но я не знаю, могу ли верить тебе после этого.

— А кому можешь? Этому мальчишке? — он кивнул в сторону внезапно насторожившегося Карла. Пожал плечами. — Впрочем, твой выбор. И, пожалуй, я бы в самом деле отдал тебя в обмен на свободу, но правда в том, что свободный линаар — это слишком много. Для Фердинанда, для Глосси, даже для Лидора. Я свою роль сыграл до конца и, если подвернется удобный случай, от меня избавятся. Глосси уже попытался. Очевидно, по собственному почину, а не по приказу, иначе ему не пришлось бы маскировать покушения так неумело, — пояснил он в ответ на молчаливый, но хорошо угадываемый вопрос. — Первый раз меня спасла банальная удача, второй раз — ты сама. Но канцлер просчитался, пытаясь играть против всех. Глосси умен и изобретателен, однако слишком амбициозен и хочет прыгнуть выше головы, не понимая, что он, как и все мы, только инструмент. Довольно грубый, причем, ему не хватает изящества и точности. А вот Фердинанду хватит. Поэтому я свой выбор сделал, Сюзанна, теперь слово за тобой.

Карл, слушавший это всё молча, мрачнел с каждой фразой.

— Ты не можешь обвинить во всем Глосси, — в её голосе проскользнула неуверенность. — Да, он был рядом и тогда, и сейчас. Он старый развратник и самовлюбленная сволочь, но не думаю, что он мог…

— Мог, — внезапно вставил Карл. — Он страшный человек, я не хочу, чтобы ты так или иначе имела с ним дело. Уезжай. — Он взял её за плечи, вынуждая отвернуться от Штрогге. — Я останусь и сделаю всё, что возможно, чтобы сохранить баланс, клянусь. Уверен, скоро ситуация разрешится и ты вернешься с гордо поднятой головой, как и положено наследнице трона.

Несколько долгих мгновений она раздумывала, потом неохотно кивнула:

— Будь осторожен. Думаю, у меня будет полчаса, чтобы отправить сведения о Людвиге тому, кто сможет помочь. Макс?

— Полдня на сборы, — бросил он небрежно. — Мне все равно, будешь ли ты укладывать платья или писать письма.

— А ты? — внезапно нахмурилась она. — Что будет с тобой? Печать не позволит скрыться или убежать.

— Благодаря твоим стараниям она повреждена настолько, что мои шансы сейчас выше, чем когда-либо раньше. И всё же, надеюсь, до этого не дойдет.

— Хорошо. Вы оба нужны мне живыми, — веско произнесла она, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Макс хмыкнул и открыл дверь. Выглянул в зал, критически осмотрел посетителей, сделал приглашающих жест рукой:

— Сюзанна, ты дашь нам с уважаемым Карлом Мейдлигом пару минут?

Немного поколебавшись, она кивнула и вышла. Макс прикрыл дверь и, повернувшись к собеседнику, произнес негромко:

— В твоих воспоминаниях было кое-что еще: Камилла фон Гобстрот и весьма примечательный разговор по-душам. Ты, кажется, был смертельно пьян, слова и мысли путались, но суть я уловил.

Карл, похоже, ожидал этого признания:

— Это правда.

— Сюзанна знает?

— Нет.

В комнатке повисло тяжелое молчание.

— Я не скажу ей, сделаешь это сам, когда придет время, — произнес, наконец, линаар. — Но ты, — его голос стал угрожающим и тяжелым, — и пальцем к Сюзанне не прикоснешься, пока она является моей законной женой. Любит она тебя или нет, любишь ты её или нет, но я — её муж, и я не собираюсь растить чужих бастардов. Надеюсь, это понятно?

— Более чем, — поджал губы Карл и тут же добавил: — А вы? Вы же понимаете, что чтобы обеспечить ей корону, вам придется выступить против Фердинанда в открытую. Не знаю, произойдет ли это в суде или грязной уличной драке, но из вашей схватки живым выйдет только один. И, помня историю королевской семьи и их борьбы с потомками Фазура, еще не связанными клятвами и печатями, не факт, что это будете вы.

— Это буду я, — пообещал линаар, распахивая дверь и опуская на лицо капюшон. — Поверь мне, это буду именно я.

Она шла позади, отставая всего на шаг или полтора. При желании Макс мог бы обернуться и услышать её дыхание, вдохнуть едва ощутимый аромат волос, коснуться нежной кожи, даже прижать её к себе.

Но он не позволял себе этого сделать. После всего увиденного и услышанного — всех этих вздохов, ласк, стонов — в груди клокотала смесь гнева и настойчивого желания стереть чужие воспоминания своими собственными. Не чувствовать вкуса её губ на его губах, не ласкать обнаженное тело, вздрагивающее от острого наслаждения, его руками, не тонуть в ощущении единения, прожитого кем-то, кем Макс никогда не был и быть не мог.

Последнее соображение отрезвляло поразительно мерзким образом, то есть так, что даже иллюзии возможности пребывать в иллюзиях не оставалось. То, что в последние дни подозрительно напоминало возникшую между ним и Сюзанной доверительную близость, вряд ли являлось чем-то большим, чем опасной игрой его воображения. Он не должен доверять никому, даже ей. Особенно ей. Если, конечно, хочет выжить.

Казалось бы, за это Карлу стоило сказать «спасибо»: урок был хоть и жестким, но действенным. Однако то, что Штрогге ощущал, мало походило на благодарность, скорее на желание сломать сопернику нос, а еще лучше — размазать того по полу прямо у нее на глазах, заставить его скулить от боли и унижения, а затем заткнуть наглеца навсегда.

Вместо этого Макс заставил себя нырнуть в совершенно другие воспоминания, собственно говоря, те самые, ради которых он сюда явился. Хитросплетения придворной жизни, королевские склоки и примирения, сплетни и шепотки, переговоры с аристократами, сделки с торговцами — до всех этих знаний Максимилиану Штрогге, палачу и простолюдину, было не дотянуться при всем желании. Никто не станет говорить с ним, отщепенцем и королевским псом, ведь большинство людей, едва преодолев пару-другую ступеней сословной лестницы, забывают о существовании тех, кто ниже.

Нет, Карл Мейдлиг, искренне любящий свою будущую королеву и снедаемый чувством вины, а потому готовый на риск, унижения и вечную жизнь в тени, был более чем полезен им обоим. До поры.

Внезапное робкое прикосновение к руке вырвало его из мрачных размышлений.

— Меня пугает твое молчание. — Сюзанна поравнялась с ним, с трудом подстраиваясь под широкий шаг мужа. — Пожалуйста, мы можем поговорить?

— Дело мы уже обсудили. Или ты ждешь от меня пожеланий долгих лет жизни с любовником?

Они шли узкой улицей, дома вдоль которой выходили на мостовую глухими стенами и узкими дверцами для прислуги. Ни окон, ни торговых прилавков, ни даже огороженных заборами двориков. Людей тут не было вовсе, подслушивать некому, но Штрогге все равно мысленно выругал себя за слишком резкий и способный привлечь лишнее внимание тон.

Она виновато опустила глаза, вцепившись пальцами в ткань накинутого на плачи плаща:

— Ты зол, — тихо констатировала очевидное.

— Похвальная догадливость.

— И как далеко в воспоминания Карла ты успел заглянуть?

— Достаточно, чтобы насладиться вашей игрой в трогательное воссоединение в полной мере, леди Вики.

Она притормозила, вынуждая его сперва сбавить шаг, затем совсем остановиться.

— Если я скажу, что мне жаль, ты, конечно же, не поверишь. Я не хотела причинять тебе боль или оскорбить, Макс. Да, ты мой муж, я твоя жена, но мы оба знаем, что наш брак не был основан на симпатии. Он не предусматривал ни чувств, ни привязанностей.

— Измены он тоже не предусматривал.

— Ты знаешь не всё, — она нахмурилась, глядя на него немного настороженно, но твердо. — А я хочу, чтобы ты понял. Это важно, — она подняла его руку и приложила к своему виску. — Позволь показать.

Если он и колебался, то лишь секунду. Все прошлые попытки проникнуть в её разум терпели сокрушительную неудачу из-за отчаянного сопротивления, но попробовать добровольно, особенно сейчас, когда её не сковывает страх, а действие печати ослабло? Почему бы и нет?

Образы пришли мгновенно и выглядели, как сцены пьесы, развернувшийся на невидимых подмостках. Сюзанна, Карл, еще совсем юные, почти дети. Знакомство, дружба, робкий интерес, волнение от близости во время танца, смущение и восторг от удачно брошенной шутки, девичья неуверенность, первый поцелуй, открывший ей целый мир чувств и потаенных желаний. Весна, аромат цветов, восторг и одновременно мучительный стыд из-за нарушения запрета — всё это на мгновение стало его реальностью. Затем резко, почти без перехода, пришел страх и одиночество заточения. Отчаяние, горе, снова одиночество, горечь обиды, мерзкое ожидание унижения. Его собственное лицо, кислый вкус вина, грубое серое одеяло. Реальность, разбивающая мечту, но зато и долгожданная свобода, а следом ослепляющая радостью встреча с осколком счастливого, безмятежного прошлого. Её ощущения затягивали, как водоворот соломинку, меняясь подобно рисунку волн на поверхности штормового моря. Карл был для нее не человеком, и даже не первой наивной любовью, скорее тонкой нитью, связывающей Сюзанну Штрогге с Сюзанной Викторией Альгейрой, не той, кем она была, а той, кем она хотела бы быть.

Потом все резко оборвалось, не показав ему самое мучительное — момент близости, зато оставив после себя ощущение легкости и едва уловимого тепла. Сюзанна облегченно вздохнула и отступила на полшага, отпуская его руку.

— Я не горжусь тем, что сделала, Макс. И не надеюсь на прощение, потому что не уверена, смогла бы простить такое, окажись на твоем месте. Но я хотела пройти этот путь до конца, как женщина я имела право почувствовать что-то настоящее. Ну, или хотя бы отдаленно похожее на это самое настоящее.

Вместо ответа он шагнул к ней, стянул с её головы капюшон, а потом запустил пальцы в волосы, собранные на затылке.

— Так похожее или все-таки настоящее? — он с трудом удержался от того, чтобы силой не заставить её запрокинуть голову. Хватит и того, что теперь ни отвернуться, ни сбежать у нее не выйдет. — И что нам делать с этим?

Он склонился к её губам, коснувшись их в точности, как тогда в лесу: нежно, мягко. Вот только не отпустил, а подтянул к себе, превращая поцелуй из невинно-соблазнительного в настойчивый, пламенный, призывный. Сделав его таким, как хотелось ему, вложив в него жажду обладания, обещание гораздо большего, но и ярость и разочарование от невозможности получить то, что она с такой легкостью отдала другому.

Ему не потребовалось даже пользоваться магией, чтобы уловить её смятение. Похоже, Сюзанна ждала чего угодно: брани, грубости, возможно, пощечины или оскорбления, но не мучительно-острого наслаждения возникшего где-то между осознанием притяжения и абсолютного бессилия перед его правом делать так, как угодно ему.

Сперва она оторопело замерла, а потом прижалась к нему всем телом, не желая останавливаться и словно бросая вызов. Её руки скользнули вокруг его шеи, притянули линаара так близко, что стук сердца отчетливо отдался в его груди.

— Макс…

— Молчи.

Не важно, что она хотела сказать, сейчас у нее нет на это ни малейшего права. Он толкнул её спиной вперед, прижал к стене дома, одной рукой перехватил правое запястье, сжал, лишая возможности прикасаться к нему. Второй же бесцеремонно прошелся по её тонкой шее, скользнул под расстегнутый плащ, сжал грудь, скрытую не жестким лифом придворного платья, а всего лишь парой слоев тонкой шерстяной ткани. Сюзанна дернулась под его рукой, глаза её распахнулись, тут же закрылись, с губ сорвался едва слышный стон, и отнюдь не от негодования.

— Даже не вздумай кричать, — шепнул он, на мгновение отрываясь от её губ и позволяя сделать прерывистый вдох, — пока что.

Впрочем, она и не собиралась, а дрожь, хорошо ощутимая даже сквозь одежду, вряд ли имела какое-то отношение к холоду. Она закрыла глаза, откинула голову, вжавшись спиной в шершавый серый камень. Не возразила, когда он бесцеремонно задрал подол её юбки, слегка коснулся низа живота, прикрытого краем короткой нижней сорочки, до боли сжал бедро, а потом скользнул ладонью ниже и резко оторвал её ногу от земли, почти лишив Сюзанну опоры. Её глаза расширились от изумления, щеки вспыхнули, она дышала тяжело и прерывисто и, Макс чувствовал это всеми инстинктами, желала продолжения.

— Так что? — хрипло повторил он свой вопрос. — То, что есть между нами, настоящее или только похоже на настоящее?

Он разжал объятия, и Сюзанна едва не упала. С легкой насмешкой проследил, как она нашаривает рукой выступающий камень, чтобы удержать равновесие, как туман наслаждения во взгляде бесследно тает, сменяясь недоумением, разочарованием и наконец — гневом.

— Что, не нравится вот так? — задавить в самом себе поднявшуюся волну желания оказалось демонски сложно, но не невозможно. — Удивительное ощущение, согласись. Если однажды решишь пройти и этой дорогой до конца, то тебе придется очень сильно постараться, чтобы я поверил хоть одному твоему слову.

Он развернулся, невозмутимо поправил сбившуюся одежду и пошел прочь, нарочно проигнорировав то, как она сцепила зубы и сжала кулаки.

— Времени мало, идем.