У синего моря

Глава двадцать третья

Никита уснул, а Потапову не спалось: не давала спать обида. Вспомнил последнюю ночь, скандал с Ульяной. Кажется, впервые почувствовал, понял, что он совершенно одинок, что Ульяна никогда не полюбит его, не будет давать ему то душевное тепло, которое роднит, сближает людей. Наоборот, она отходит от него все дальше и дальше.

Николай заметил, как по-девичьи вспыхивает румянцем лицо жены, если встретится Матвей. Она не умеет лукавить, притворяться. Чувство выдают ее глаза: они загораются, становятся светлее, и Николаю страстно хочется, чтобы такими глазами она смотрела на него, но при взгляде на мужа глаза Ульяны будто угасают, их зелень становится пронизывающей, в глубину их страшно смотреть…

Уж сколько раз давал себе слово не бить жену. Потом самому противно. Но ведь отвести свою душу он может только с ней, выплеснуть гнев и боль он может только на нее.

Сгинуло бы все это, пошло прахом, вздохнул бы Николай свободнее. Вспомнил икрянку. Да, она полна. Огромное богатство. И больше всех радуется этому богатству Матвей. Так вот же ему! И за жизнь искалеченную, и за Ульяну.

Николай встал с топчана. В темноте нашарил на столе фляжку со спиртом, отпил, закусывать не стал, вышел из палатки, поставил лицо под дождь, капли, согреваясь на лице, скатывались по шее, ползли на грудь…

Не торопясь, осторожно, чтобы не упасть, Николай пошел к селу. Чем ближе подходил, тем больше спешил. Зрела решимость сделать то, что он задумал. Иначе тоска задавит его. Он должен мстить, в мести должен видеть радость… Только так он может жить…

Пьяный, разгоряченный злостью мозг создавал план: свяжу Михеича, эту старую рухлядь, спущу с камешком на дно. Пока разберутся, что к чему, течением в море уволочет. Всем видно будет: поджог и сбежал.

Но Михеича возле икрянки Николай не нашел. Это изменило его планы. Торопливо выплескал из бутылки керосин, без расчета сунул порох и с двух концов поджег бочки: "Ветер восточный, раздует…"

Огонь лениво пополз по намокшей от дождя клепке, но, добравшись до сухой, весело заплясал. Николай как заколдованный стоял и смотрел на пламя. Оно вселяло в его душу радость. Он мстил за. все, за отнятые десятины, за смерть матери, за нелюбовь Ульяны…

Из-за икрянки вышел Михеич. Заметив его, Николай метнулся к реке. Старик выстрелил вслед, но промахнулся. И Потапов пошел по реке, против течения.

Отойдя несколько сот метров, поднялся на берег.

Ничего не видел в густой темноте; проваливаясь в болотную тину, падая, царапая лицо и руки, шел и смеялся. Он был уверен, что икрянка сгорит дотла…