Восход жёлтого полумесяца

14. Встреча в витрине

Оикюрь Орачэме просто проходила мимо.

Спеша по делам, она привычно смотрит себе под ноги, но иногда её настигают тревожные мысли, и женщина поднимает взгляд. Выхватывает ничего не значащие для неё окружающие подробности, лишь для того, чтобы потом неизменно вернуться к проплывающему под ней тротуару.

Последние несколько дней были для Оикюрь Орачэме далеко не простыми. Ситуация с пропавшим мужем выбила её из колеи обычно размеренного и безоблачного бытия — собственно, любого случившееся вывело бы из состояния равновесия, поэтому тротуар под женщиной именно проплывает. Как во сне или при галлюцинациях, Оикюрь почти не чувствует ног и, чтобы не потерять ориентацию в пространстве, периодически вскидывает голову и цепляется к деталям окружающей обстановки. Помогает слабо, но помогает.

В один из таких моментов, который можно назвать моментом пробуждения, её взгляд невзначай падает на проплывающую мимо витрину, и она видит там что-то знакомое.

Да, без сомнения, лицо ей точно знакомо. Вот вспомнить бы — где она видела этого мужчину?

Внешность неброская, очевидно, что её обладатель не отличается притязательностью, не стремится выделиться или выглядеть не таким как все. Он смотрит на Оикюрь и, кажется, тоже узнаёт её.

Женщина останавливается и рассеянно разглядывает вывеску над витриной. Скамеечная ГВЗ, напротив участок, куда она ходила в селию насчёт мужа…

Инспектор! Как здорово, что она его встретила! Оикюрь Орачэме радостно улыбается, будто бы инспектор ей хорошо и близко знаком, и буквально врывается в скамеечную.

— Инспектор, — Оикюрь уже чуть взяла себя в руки и не так порывиста в действиях, как это могло быть ещё полминуты назад. — Как хорошо, что я вас встретила. Только подумала, что нужно зайти к вам, а вы тут…

— Зайти? — переспросил инспектор. — Что-то выяснили? Какие-то новые обстоятельства?

— Да, вспомнила тут кое-что, — Оикюрь Орачэме лезет в сумочку, и инспектор видит целый ворох исписанной аккуратным округлым почерком фольги.

Женщине не совсем удобно перебирать содержимое сумочки стоя, гораздо лучше было бы, если бы она не маячила посреди зала, а присела за стол, однако никто из напарников не предлагает ей этого. Неловкое стеснение, но Оикюрь, кажется, это не смущает.

— Вы знаете, незадолго до исчезновения, — говорит она, продолжая искать в сумочке, — к мужу пришёл его давний знакомый. Неприятный такой тип, кажется, как-то связан с преступным миром…

— Так-так, — заинтересовался инспектор. — А когда это было?

— За два дня до исчезновения, — женщина задумалась. — В прошлый герий… Ровно семидневку назад. Он, этот сомнительный тип, очень давно не заходил к нам, я уже про него и забыла. Но вот неожиданно объявился, между ним и моим мужем состоялся напряжённый разговор… О чём говорили, я, правда, не знаю, но может быть, это как-то связано… Вот, посмотрите, — она протягивает инспектору лист, — это его имя и адрес, нашла в записях мужа. Сама к нему идти побаиваюсь. Может, вы…

— Сходим, — обещает инспектор, принимает у Оикюрь лист фольги и заглядывает в него. — Вот только… — он вдруг обрывается, словно увидел в листе что-то странное или страшное.

Инспектор молчит с полминуты, и озадаченная Оикюрь тоже заглядывает в фольгу, начинает сомневаться — а тот ли лист она подала?

Инспектор тянет лист к себе и говорит невпопад, будто пытаясь замять неловкую паузу или перевести разговор в иное русло:

— А нам пока похвастаться нечем…

Инспектор красноречиво глядит на Ямтлэи, а тот демонстративно игнорирует проявленное к нему внимание. Весь разговор Ямтлэи смотрит то в окно, то немигающим, далёким от чувства такта взглядом взирает на Оикюрь, а теперь и вовсе едва не зевает.

В своём донельзя отвратительном обыкновении, и глаза красные, вечно заспанные, — с раздражением подумал инспектор и сухо протянул:

— Результатов пока никаких…

— Жаль, — разочарованно говорит женщина, и руки её опускаются.

— Может быть, с этим вот… — инспектор переводит взгляд, выискивая в скудном досье важную информацию. — Может, со старым знакомым что-то получится, нужно попробовать…

Энтузиазм Оикюрь Орачэме куда-то улетучивается, запал резко сходит на нет. Вероятно, сказав всё, что хотела, она блекло завершает:

— Я свободна? Пойду?

Инспектор пожал плечами в немом ответе, что, мол, больше её не задерживает, а сам не может оторваться от листа с данными по новому фигуранту дела.

Потухшая Оикюрь разворачивается и уныло бредёт к выходу, а Ямтлэи смотрит ей вслед и, наконец, подаёт голос:

— Что ж она раньше-то об этом не вспомнила?

Инспектор вновь пожал плечами.

— Странная она какая-то, — Ямтлэи осклабился в иногда присущей ему неприятной, циничной усмешке. — Подозрительная.

А инспектор смотрит в фольгу и думает о том, как Ямтлэи ему неприятен.