Восход жёлтого полумесяца

31. Фигурант издалёка

Гаррагиамэл Шоиноце в самом деле солиден. Этакий маститый коллекционер, почтенный возраст которого лишь подчёркивает весомость и авторитет — столь важные и характеризующие качества в его деле.

Шоиноце степенен, дотошен и слегка брюзглив. Он разглядывает напарников с открытым высокомерием и пренебрежением, как юнцов, посмевших явиться к уважаемому и не в пример им отягощённому жизненным опытом и мудростью старцу.

И комнаты подобрал себе под стать — тёмные, с высокими потолками, в тяжёлых шторах и драпировках с широкими складками, словно скрывающими смысл долгой и исполненной умудрённости жизни. В таких комнатах легко потеряться, почувствовать себя жалким и недостойным и трепетать в осознании своего ничтожества. Мрачные апартаменты, наводят тоскливую жуть.

Но напарники начисто лишены этих чувств. А если нечто подобное и знакомо им, то они умело с ним справляются — по крайней мере, с его внешним проявлением. Они расположились в любезно предложенных им тяжёлых и высоких креслах и ощущают себя вполне комфортно: Ямтлэи взялся за поднесённые ему горячие травы, а инспектор изучает мрачную обстановку, а также — украдкой — хозяина представшего перед ними чертога.

— Собственно, что вы от меня хотите? — спросил Шоиноце низким, чуть сипловатым голосом и посмотрел на инспектора из-под грозно сведённых бровей.

Инспектор не спешит с ответом. Он и сам не прочь бы узнать, зачем они пришли к Шоиноце, но в открытую этого, конечно, не скажешь. Поэтому вынужден лавировать, юлить и прикрываться благовидными предлогами.

— Собственно, мы хотели бы выслушать вашу оценку, — сказал инспектор, выдержав необходимую паузу. — Полумесяц, который мы нашли — подделка или нет? А также… — инспектор загадочно замолкает, потому что добавить ему нечего.

Точнее — если добавит, то Шоиноце это может не понравиться. Сложно предсказать реакцию солидного коллекционера Тауганского уровня — опыта общения для этого пока недостаточно, поэтому инспектор не завершает своей фразы.

— По рисунку ничего не скажешь, — Шоиноце выпустил лист фольги, почти откинул его, и тот тяжестью спланировал на стол перед ним. — Возможно, подлинник, а возможно и нет. Не могу сказать.

Кажется, коллекционер несколько раздражён, и инспектор его вполне понимает: ввалились тут двое, а сами не знают, чего хотят. Лишь время зря отнимают — причём, как у себя, так и у путешественника из далёких мест.

— Ежели вы намекаете на мой Полумесяц, то у меня ничего не пропадало! — сурово кидает Шоиноце. — В этом я абсолютно уверен.

Инспектор учтиво и с некоторой рассеянностью кивает, осознавая, что ответом Шоиноце попал в самую суть незаданного вопроса. Он порывается что-то сказать, но Шоиноце сердито продолжает:

— Вся моя коллекция находится у меня дома, и я уверен в том, что она в полном порядке. Если бы с каким-либо экспонатом что-либо произошло, мне бы уже давно сообщили. У меня с этим строго! — коллекционер стучит пальцем по столу.

Инспектор вновь согласно кивает: мол, да, не сомневаюсь, что в вашей коллекции царит полный порядок и всё учтено.

— А Гомба ваш — форменный прохвост! — заявляет вдруг Шоиноце. — Как-то имел с ним дело. Трепло и полнейший болван! Так ему и передайте!

Инспектор вынужден опять кивнуть, поскольку трудно добавить что-либо: озвучить своё мнение, которое полностью совпадает с оценкой Шоиноце — выглядеть подхалимом, вступиться за Лонара Гомбу ради хоть какой-то независимости суждений — значит покривить душой. Поэтому инспектор тактично молчит, а Шоиноце ворчливо продолжает:

— Даже не уговаривайте меня вновь обратиться к этому вашему Гомбе — никогда этого себе не позволю! Профан и мерзавец! Хотел меня провести! — Шоиноце высказался и кажется, чуть охладил свой пыл. Пошевелил бровями, и складки на его старческом морщинистом лбу разошлись. — Как вам травы? — в более тёплом тоне интересуется он, обращаясь к Ямтлэи.

— Вкусно, — тихо и почтенно ответил тот и отхлебнул из чашки. — Тоже коллекционные?

— Почти, — Шоиноце совсем подобрел и приложился к своей кружке.

Напарники тайком обмениваются взглядами, Ямтлэи даже делает какие-то незаметные коллекционеру знаки в том смысле, что пора бы и уходить. На что ещё можно рассчитывать? Вряд ли Шоиноце сообщит им что-то важное.

И инспектор думает, что так оно и есть. Зачем они вообще пришли к нему? Что хотели от него услышать? Для проформы, вероятно, — с грустью признаёт инспектор. Как и многое из того, что они делают, исполняя свои обязанности. Всё та же проверка возможных вариантов, необходимость цепляться за любую возможность. Процедить весь Элщимающ ради пары песчинок аргентума — наиболее точно отражающая положение их дел поговорка.

Никаких подозрений Шоиноце не вызывает. Да и не может вызвать — с каких бы это предпосылок? Просто приехал в Большой город, мало ли поводов к этому можно сыскать? Частным образом, и никакой связи с известными событиями не обнаруживается.

Симпатичный, вообще-то, старик, — размышляет инспектор. А Гомба — и вправду прохвост, полностью согласен.

— Ну, что же, — инспектор поднимается со стула. — Нам пора. Благодарим вас за радушный приём!

— Инспектор, — говорит Шоиноце, — на всяких случай, оставьте мне свои координаты: может, зайду как-нибудь, потолкуем.