Восход жёлтого полумесяца

49. Кривотолки внутренней безопасности

Вятын Хоричелмез — старожил участка, а также носитель неприятного, даже оскорбительного прозвища — Учётчик слухов. Заочного, разумеется — кто осмелится так назвать его в глаза?

А ведь когда-то давно, когда возникла необходимость навести порядок в изрядно запущенной и криминализированной Карамюсте, Хоричелмез вошёл в состав отцов-основателей только что образованного участка на Каменной плоской. Четвёрка отважных, полных сил и свежих идей дозорных с чистой совестью и ещё не запятнанной репутацией, и было это давно.

С тех пор многое поменялось.

Один из знаменитой на всю Карамюсту четвёрки не выдержал напряжённой гонки и сменил род занятий — ушёл из участка и прочно обосновался в сфере частной деятельности. Поговаривали даже, что связался с прыгунами, да только мало ли можно понапрасну сказать, тем более когда и имени-то уже почти никто не помнит?

Другой, тот, что проявил гораздо больше усердия и целеустремлённости, со временем наоборот — стал командующим участком и всё реже появлялся на публике, предпочитая тишь и спокойствие высокого кабинета живому общению в широких кругах. Его имя также вслух стараются не произносить, и многие из служащих его подзабыли.

Мицарой же сотрудников не сторонится, даже, возглавив центральные службы участка — пост более чем солидный — рабочим местом выбрал себе обширное и общее с подчинёнными помещение. Любимый многими начальник, понимающий и справедливый.

А вот Вятыну Хоричелмезу в этом плане повезло куда как меньше: должность главного специалиста по внутренней безопасности хоть и весома и крайне важна, однако симпатий в глазах коллег, конечно, не вызывает. Но таковы уж издержки и специфика службы.

Сложно говорить, хороший ли специалист Хоричелмез, со стороны его деятельность зачастую кажется мелочной и пустой, однако что может сказать рядовой смертный о нюансах внутренней безопасности? Не положено ему знать, что нужно, а что лишнее в обеспечении защиты сотрудников от самих себя, в устройстве здорового функционирования дозорных, следовательских и других служб.

Зато Хоричелмез в курсе малейших дуновений в жизни коллектива, легко ориентируется в подводных течениях общественных потоков личного состава. Он в лицо знает всех тех, кто создаёт пороги и нежелательные водовороты в этих потоках, и не только знает, но и учитывает это в досье. А досье у него есть на каждого, некоторые даже их видели, хотя может быть, и лгут — не такой простак Вятын Хоричелмез. Не первый день в участке служит, чтобы вот так вот — запросто сверкать секретной фольгой перед кем попало.

Как бы там ни было, досье у Хоричелмеза есть на каждого, оттуда и столь нелицеприятное прозвище — Учётчик слухов. Впрочем, сам он в курсе, что его так называют — обязан знать по долгу службы и по определению — и кажется, особо не переживает по этому поводу.

Вятын Хоричелмез по прозвищу Учётчик слухов неприятно склабится и в открытую разглядывает инспектора. Его лицо всегда имеет странноватое выражение — то ли усмешка, то ли высокомерие, то ли невольное отображение работы его могучего разума.

— Послушай, — говорит Хоричелмез, — недостатка в дозорных у нас нет, и не надо тут никого выгораживать…

— Я и не думал… — пытается вклиниться инспектор, однако тот не собирается его выслушивать и резко перебивает:

— Нет, ты послушай! — Хоричелмез не груб, вовсе не заносчив, а скорее просто настойчив. — У нас этих дозорных — целая очередь, а жалование платят немалое. Сейчас много появилось тех, кто не хочет сидеть на одной гражданской ставке, так что своих сотрудников мы получим, об этом не переживай! Задача наша в том, чтобы участок работал, и не было претензий, подобных этой… — он неопределённо кивает в сторону своего стола. — Ты же сейчас упёрся в личности и не хочешь признать свою неправоту.

— Не совсем… — начинает инспектор, однако тут же замолкает — совершенно невозможно говорить, когда тебе в ответ улыбаются так снисходительно, будто юнцу, несущему полную чушь.

— Упёрся, — повторяет Хоричелмез мягко, но до боли обидно. — Хорошо, ты-то что предлагаешь? — он выжидающе глядит на инспектора, и наперёд понятно — что бы инспектор ни сказал, Хоричелмез найдёт тысячу возражений, объективных и не очень.

И даже если слова инспектора будут логичны и верны, Хоричелмеза ни за что не переубедить. Он задавит инспектора своим авторитетом и харизмой стажа, а против этого не пойдёшь.

Инспектор вообще не понимает, зачем Учётчик вызвал его, к чему эта беседа и чего от него хотят. Лишь стоило инспектору попытаться выразить своё мнение, как Хоричелмез углубился в отвлечённые рассуждения и принялся читать нотации, будто с самого начала целью себе ставил отчитать инспектора.

Заняться ему больше нечем, что ли? — с досадой размышляет инспектор, жалея о потерянном времени и ощущая нехватку Ямтлэи. Толку от напарника сейчас, разумеется, не было бы, однако ж вдвоём как-то веселее. Не говоря уже о том, что не по-дружески это — отлынивать от выговоров со стороны начальства.

Но всё это — в обыкновении Ямтлэи, и поделать с ним ничего не возможно. Инспектору лишь остаётся в тысячный раз пообещать себе поговорить с напарником, отчётливо осознавая, что дальше обещаний всё равно не продвинется.

— В общем, беспорядок там у вас, — резюмирует Хоричелмез и, продолжая склабиться, садится за стол. — Но с этим мы разберёмся. Не об этом я сейчас… Лучше скажи мне, что у тебя есть на Фожина Куныза?

Инспектор сражён наповал. Крайне удивлён, причём больше не проявленным интересом к делу ничтожного прыгуна, сколько тем фактом, что Хоричелмез не удосужился даже уточнить, о ком идёт речь. Такое ощущение, что Куныз только что вышел из кабинета и не нужно пояснять, что Хоричелмез имеет в виду именно его. Или, например, если бы прыгун был значимой и знаменитой личностью настолько, что упоминание его имени не могло вызвать двусмысленностей или копаний в памяти на предмет того, а кто это такой вообще.

Хоричелмез выжидающе глядит на инспектора и то ли склабится, показывая зубы в насмешке над нерасторопностью инспектора, то ли переживает по поводу бездарной кадровой политики Мицароя.

— Мы взяли Куныза с поличным… — начал было инспектор, но Хоричелмез его перебивает:

— Было у него что-либо запрещённое?

— Изделие из аурума…

— Разве аурум у нас нелегален? — Хоричелмез приподнимает бровь в удивлении.

— Нет, но… — замялся инспектор, отлично понимая, что никакие оправдания ему не помогут. — Это изделие похоже на то, что у нас проходит по делу о неопознанном трупе из канала…

— Чепуха! — Хоричелмез криво ухмыляется. — Это какая-то ошибка. Куныз не может иметь отношения к этому.

— Возможно, но нужно ещё раз всё перепроверить…

— Нет необходимости, — холодно отрезал Хоричелмез. — Сдай мне дело Куныза! — говорит он в приказном тоне.

Инспектор смотрит на главного специалиста ещё более обескуражено, и тот понимает, что самый минимум пояснить придётся. Отдавать отчёт простому инспектору — совсем не к лицу, однако во избежание кривотолков хоть что-нибудь сказать да нужно.

— В вашей службе царит полнейший хаос, — неприязненно произносит Хоричелмез, откидываясь назад на спинку кресла. — А у меня есть кое-какой интерес к личности Куныза — представляет некоторую ценность в деле обеспечения внутренней безопасности. Вопрос довольно срочный. К тому же, я не могу доверить его вашей службе — квалификации у вас не хватит. Разберёмся сами! Так что — будь добр, принеси мне его дело, а сам и думать о нём забудь!

— Понятно… — многозначительно протянул инспектор. — Могу идти?

Хоричелмез удостаивает инспектора лишь небрежным кивком. Тот разворачивается с намерением уйти и в самый последний момент замечает, с какой любовью Хоричелмез глядит на что-то, что чуть ранее инспектор принял за разноцветные пёстрые тряпочки.

Инспектор присматривается повнимательнее и узнаёт в них те самые чехольчики — серые и с блестяшками — которые когда-то предлагал ему Фожин Куныз.