Ямата-но Орочи

Глава 16. Беспокойное утро

18 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

— У-а-а! — зевок Хибакари был громок, и в нем была слышна вся боль мира.

Хьюга сидела на краю энгавы и рассеянно глядела во двор главного поместья, на котором Неджи и Ханаби самоотверженно пытались отделать друг друга. Двор у белоглазых был специально под подобные нужды отведен. Никаких декоративных композиций, только пара деревьев, чтобы совсем уж пусто не было. А в остальном — голая, вытоптанная многочисленными поколениями арена для тренировочных боев и дуэлей. Тишину рассветных сумерек вместе с трелями проснувшихся птиц нарушали звуки ударов.

Итачи не без интереса наблюдал за битвой Хьюга. Пусть Неджи и Ханаби еще молоды, но технику Джукена они освоили неплохо. С контролем чакры есть проблемы, видно короткие всполохи и вспышки света при каждом ударе. Во время спарринга Хинаты с Хибакари ни одна лишняя капля чакры из тела уже не вырывается, и бой сестер выглядит менее зрелищно. Но через пару-тройку лет при том же надзоре со стороны Нами и младшие Хьюга добьются не меньших успехов. Иного выбора у них не остается. Нами была строгим воспитателем. Даже в каникулы ее младшая дочь и племянник не могли позволить себе лишних пару часов сна.

— Засоня, — упав на плечи названой сестры, Хината заставила ту ссутулиться и тяжко крякнуть под ношей.

— Итачи, — сдавленно позвала парня Хибакари, — сисястый монстр жаждет моей смерти. Спаси… Ай!

Легкий щелчок по макушке заставил приемную Хьюга обиженно замолчать, но Хината все же смилостивилась и перестала давить на сестру всем телом. Вместо этого она тоже села на энгаву и, обняв Хибакари со спины, опустила голову той на плечо, украдкой сонно зевнув.

— Обе вы хороши! — сердито уперев руки в бока, недовольно прикрикнула Нами, от чьего взора не могло укрыться поведение старших дочерей. Еще раз недовольно смерив старательно пытающихся проснуться сестер взглядом, их мать уже более мягким голосом обратилась к навестившему поместье белоглазых Учиха: — Итачи, ты завтракать будешь?

— Эй, а почему твой тон так поменялся, когда ты к нему обратилась? — обиженно надулась Хината.

— Дискриминация! — охотно поддержала названую сестру Хибакари.

— В отличие от некоторых, Итачи не позорит свою семью! — мгновенно вспылила Нами.

— Мы тоже не позорим! — не очень-то уверенно попыталась защититься Хината.

— Дочь, мне напомнить, как ты…

— А, нет, нет, нет!

— Она же еще ничего не сказала, — негромко заметила Хибакари.

— И слышать ничего не хочу, — поднимаясь на ноги, заявила Хината.

При этом она продолжала обнимать Хибакари и, встав сама, заставила подняться и сестру. Та возмущенно охнула, но сопротивляться не стала. С разницей сил Хинаты и Хибакари сопротивление последней могло остаться почти не замеченным.

— Нам работать пора. Все, пока, мам!

— А завтрак? — грозно нахмурившись, посмотрела на дочерей Нами.

— По пути перекусим! — за руку ведя не особо спешащую уходить Хибакари, крикнула в ответ Хината. — Ичираку уже наверняка открылся.

— Рамен с самого утра? — без восторга уточнил Итачи, следуя за сестрами Хьюга.

— Тогда данго? — предложила Хината.

— Поешьте чего-то нормального перед дежурством! — строго прикрикнула Нами. — А данго — это не еда. Я ясно выразилась?

— Да, мам, — недовольно буркнула в ответ Хината, не заботясь, услышит ли ее Нами.

— Если пойдем к Ичираку, то купи мне оякодон, — попросила приободрившаяся Хибакари, заискивающе глядя в глаза сестре.

— Хорошо, — старательно делая вид, что не замечает взглядов Хибакари, ответила Хината.

— Ура! Тогда мы идем к Ичираку, — бодренько поравнявшись с Хинатой, заявила Хибакари. — Ты тоже, Итачи, не теряйся. У Ичираку не только рамен же есть. Попроси Хинату, чтоб она тебе купила… Ну там, онигири хотя бы.

— Эй, почему это я должна ему что-то покупать?!

— Потому что я не остался позавтракать у твоей матери? — коварно улыбнувшись, предположил Итачи.

— Иди в пень! Вот один мог бы и остаться!

— Я бы тоже осталась, — поддержала Итачи Хибакари.

— Предательница!

— Сама такая. А я маму люблю.

— Я тоже! Просто она слишком шумная. Это нельзя, то не делай, тренируйся лучше, не липни к Хибакари…

— Вот именно, не липни ко мне.

— Хочу и буду! — зловредно рассмеявшись, Хината снова обняла сестру, повиснув на той.

— Итачи, — тяжко прогнувшись под своей ношей, застонала Хибакари, — спасай! Твой подчиненный занимается вредительством и выводит из строя полезную боевую единицу!

Жалостливо посмотрев на пыхтящую от натуги Хибакари, Итачи испытал скепсис на счет полезности приемной Хьюга как боевой единицы. Хината была на полгода младше Итачи. Когда точно родилась Хибакари, никто не знал, но она точно была на несколько месяцев старше Итачи. Однако на взгляд этого сказать было нельзя. Она была меньше ростом и выглядела слишком бледной, на грани болезненного вида. Белые волосы выглядели необычно, тонкие и легкие, как паутина, лежащие хоть в каком-то порядке только благодаря ежедневным усилиям Хинаты — они тоже заставляли казаться Хибакари более хрупкой.

Хуже то, что приемная Хьюга не только выглядела слабой — она такой и была. Сколько себя помнил Итачи, Хибакари вечно болела. Сейчас ее здоровье стало покрепче, но пара не самых простых пробудившихся слишком рано кеккей генкай вытянули из девчонки соки, и это уже не излечить, как бы Хината ни старалась присматривать за своей названой сестрой.

— Эй, я же не совсем бесполезна? — растерянно спросила Хибакари, когда молчание Итачи стало затягиваться. — Зачем ты на меня так смотришь?

— Да так, ерунда. Хочешь две порции оякодона?

— Да! — получил он мгновенный ответ.

— Ты ж лопнешь! — с упреком заметила Хината.

— Зато лопну счастливой и сытой.

— А, может, все-таки данго тогда? — оглянувшись и убедившись, что в обозримом пространстве нет матери, спросила Хината. — И вместо оякодона закажем зензай.

— Но мне с каштанами и с заварным кремом, — подумав, потребовала Хибакари.

— Если будет.

Вообще, было раннее утро. На улицах еще даже стоял легкий туман. Начало весны было прохладным, но это не мешало людям уже высыпать на улицу. Хотя народу было все же поменьше, чем обычно. Все-таки не так далеко на юго-западе сейчас было слишком горячо. Там, куда солнце еще не успело прийти, сейчас шли бои. И там была его, Итачи, мама.

Конечно, Учиха Микото — это Учиха Микото. Она сильна, у нее есть секреты, которые могут помочь выжить в самых худших передрягах. Но на войне случается всякое. Итачи знал это, испытывал сам. Война и мирная жизнь — это шторм и тихое море. Второе тоже таит в себе опасности, но ты чувствуешь уверенность, ты знаешь, что нужно делать, чтобы идти в нужном направлении. В шторме волны бросают тебя как щепку, и выдержать курс невозможно. Даже шиноби. Даже самым опытным и сильным шиноби.

Единственное, что успокаивало Итачи — это то, что на юге мама не одна. С ней был отец, а он не даст случиться худшему. Просто потому что отец — он… Он просто его, Итачи, отец.

Тем временем ресторанчик оказался и в самом деле уже открыт. Людей в нем не было пока, но кухня уже вовсю работала, распространяя по улице ароматы вареной сладкой фасоли, риса и каштанов, пахло жареными данго. Уже через несколько минут, прикончив первую шпажку с рисовыми шариками в сладком сиропе, Итачи пригубил горячий зеленый чай и благолепно посмотрел на озаряемую восходящим солнцем улицу. Оно разогнало туман, длинные тени казались особо черными из-за яркого света, который этим утром все-таки смог пробиться сквозь низкие темные тучи. Последний месяц все больше радовал дождями, а не солнечными днями.

— Неплохо, — вынес Учиха вердикт, приступая ко второй шпажке.

— Как будто ты этим наешься, — поглядев на Итачи, прокомментировала Хината.

— На завтрак пойдет. Но суп с водорослями или что-то из рыбы было бы лучше. Жаль, что ты меня всего этого лишила.

— Слушай, тебя Кушина-онее-сан определенно испортила, — ткнув бамбуковой шпажкой в сторону Итачи, заявила Хината. — Мы в Конохе. Водоросли здесь недешевые, вообще-то. И, думаешь, маме вот прямо хочется специально для тебя готовить всякое-разное морское?

— Это тебе не хочется ничего морского есть, — сдала сестру Хибакари, увлеченно вылавливающая каштаны в своей тарелке с зензай. — Особенно креветки, да?

— Это тоже, — не моргнув и глазом, подтвердила Хината.

— Вы не созданы друг для друга, — вздохнув, посетовала Хибакари.

Правда, тут же отправила в рот очередную порцию сладкой фасоли с заварным кремом. По ее виду было похоже, что ничего вкуснее Хибакари в жизни не ела. Итачи всегда было интересно, насколько вообще съедобно это сочетание — адзуки, каштанов, моти и заварного крема, но Хибакари не из тех, кто любит делиться едой, а заказывать полную порцию самому не хотелось.

— Кстати, а что слышно про награждение? — поглядев на Итачи белыми глазами, живо поинтересовалась приемная Хьюга. — Ты же командир взвода, наверное, знаешь, когда моей сестре дадут наградной свиток?

— Нет, не знаю.

— Зря, конечно. Мама бы гордилась.

— Да ну… — немногословно высказался Итачи.

— Мама бы только вспоминала про мою награду и еще больше бы пилила, — неохотно сказала Хината.

— Но она бы гордилась.

— Наверное, — вздохнув, согласилась Хината, гипнотизируя взглядом очередную палочку с рисовыми шариками, пока, пожав плечами, отрешенно не сказала: — Дадут, так пусть будет. Тоже хорошо.

Почетный знак, знак отличия, копай — небольшой свиток с печатью Хокаге или даже Дайкаге и знаками ранга заслуг. Они бывали гражданскими, а бывали и за боевые заслуги. Такие награды вручались в Стране Дракона за успешно и грамотно проведенные операции, за поступки, которые могут служить примером для других. В детстве Итачи видел дома у Наваки в одной из комнат его родителей такой свиток, самый ценный из возможных. Знак Тройного Дракона — высшая награда Унии. Шелковый свиток с золотым шитьем, печатью Рюджина и тремя драконами — в детстве Итачи мечтал получить такой. Вместе с нашивками джонина, как у мамы. А сейчас он понимал, почему тот свиток висел в нише на стене одной из комнат, в которую попасть посторонние не могли бы.

Да, это почетный знак, это признание, но это память о том, за что знак получен, и это планка, ниже которой падать ну уж точно никак нельзя.

— А Гурен ведь тоже вернулась уже? — мазнув взглядом по паре зашедших в ресторан ранних посетителей в светлых длиннополых плащах, спросила Хибакари, смахивая упавшую на глаза прядь белых волос. — Занятия все еще не начались, а на дежурствах я ее не видела.

— Ага, вернулась, — подтвердил Итачи, посмотрев в ту же сторону, что и Хьюга.

— Это хорошо. Она обещала мне ногти покрасить, — девчонка выставила вперед руки, демонстрируя ровно подстриженные ногти. — Красный мне подойдет, как думаете?

— Это когда это она такое обещала? — подозрительно посмотрела на сестру Хината.

— А вот! — хитро ответила Хибакари.

— А сестре своей ты уже не доверяешь, значит?

— А ты не умеешь.

Итачи хмыкнул, наблюдая, как сестры вновь начинают переругиваться. С одной стороны, было в них что-то общее. Но с другой — более непохожих людей еще нужно поискать. Хината слишком скована и неловка, пусть по ее поведению и не скажешь, но ей сложно завести знакомство с новыми людьми. В то время как Хибакари, кажется, сумела передружиться чуть ли не со всей Академией. Может, ее болезненный вид вызывает у людей жалость и инстинктивное желание проявить заботу?

— Ладно, хватит народ развлекать, — быстро расправившись с завтраком, сказал Хьюга Итачи. — Пойдем уже. У нас еще работа.

— Ишь ты, раскомандовался, — заворчала Хината, убирая грязную посуду. — Мы еще не на службе, командир.

— А я вообще в другом отряде, — показала язык Хибакари, но из ресторана выскочила первой.

Скоро должна была начаться их смена дежурства в Конохе. Обучение их курса в Академии Ниндзя с первых же месяцев оказалось наполнено практическими занятиями, о которых немногие могли подумать в начале учебного года. Но иначе было нельзя. В какурезато сейчас стало меньше шиноби, а режим опасности повышен, из-за чего патрули и охрана деревни были усилены. И не зря.

— Не используй додзюцу, — схватив за руку сестру, сказала Хибакари. — Могут почувствовать.

— Что заметили? — вполголоса коротко поинтересовался Итачи, когда он с сестрами Хьюга удалился от ресторанчика данго, который к тому времени уже скрылся за углом улицы.

— Странная парочка. Под плащами и шляпами скрываются, под крестьян маскируются, но движения не те, — сосредоточенно ответила Хината, не сбавляя шага и целеустремленно двигаясь по пустынному проулку к ближайшему посту патруля. — Обувь чистая, хотя явно не местные и пришли издали.

— И пахнут лесом и смолистыми тополиными почками, а не пылью дороги или животными, — добавил Итачи. — Могли появиться в деревне не через ворота.

— Какие же вы внимательные, — язвительно проворчала Хибакари. — Вот все-то заметили. Кроме жабр у здоровяка и черных глаз у его мелкого друга.

Пара заглянувших в ресторан ранних посетителей, на которых первой обратила внимание Хибакари, подав жестами знаки своим спутникам, и в самом деле была странной. Они и в самом деле кутались в плащи, а головы их покрывали соломенные шляпы. С нынешней погодой в этом не было ничего удивительного, но глаза Хьюга даже без активации додзюцу цепки и видят больше прочих. Один из подозрительной парочки был высок и крепок, таких и среди шиноби редко встретить можно. Второй на полторы головы ниже первого и почти ничем не выделялся. Вот только Итачи успел увидеть его пальцы. Грубые и мозолистые, но ловкие. Слишком ловкие и подвижные — как у шиноби.

— О, и что же увидела ты, глазастая моя сестра? — сердито спросила Хината у Хибакари. — Что за жабры-то?

— Бледная кожа, желтые рыбьи глаза, напоминающие жабры полоски на лице, рост и телосложение — это точно Кисаме. Нукенин из Кири. Все сходится. Книги Розыска иногда полезно читать.

— Паршиво, — коротко охарактеризовал ситуацию Итачи.

— Кисаме… С ним же недавно Кушина-онее-сан сражалась. Он же из…

— Акацуки?

Это слово прозвучало за спиной Итачи. Где-то шагах в десяти позади. Голос мужской, сильный. Голос уверенного в себе человека. Уверенность эта была заслуженной, потому что обладатель голоса смог появиться за спиной Итачи неожиданно для Учиха. Чакра в тот же миг запульсировала в голове, глаза окатило внутренним теплом. Мир вокруг преобразился, обретая четкость и правильность. Капли тумана в воздухе вились в отчетливо видимом танце, встревоженные Шуншином нукенина, они летели в стороны. Активированный Шаринган позволял видеть мир в мельчайших подробностях. Как скользят друг вдоль друга волокна шерстяного плаща, как по капиллярам мчится пульсирующий поток крови, как едва заметно вздуваются сосуды вокруг глаз появившегося напротив Итачи человека. Как мерно вращаются три черных томое на багряной радужке глаза.

Да, точно. Кушина говорила же, что вместе с нукенином из Кири ей встретился нукенин и из Конохи. Пара из Акацуки.

— Шисуи, — произнес Итачи, узнав нукенина. — Ты все-таки посмел вернуться в деревню после содеянного.

— Твой родственник? — вновь раздался голос позади, одновременно с этим до ушей долетел глухой удар чего-то тяжелого о землю. — Не очень-то он тебе рад, Шисуи.

Два преступника S-ранга на них троих. Это нехорошо. О Кисаме Итачи знал мало. Шисуи же всего на два года старше, но он был одним из самых талантливых Учиха в своем поколении. И у него был Мангекьё Шаринган, это Итачи знал совершенно точно, отец говорил об этом. Но какая сила у глаз Шисуи? Этого Итачи уже не знал и пока узнавать не хотел бы.

— Мне показалось, что вы пытаетесь совершить небольшую глупость, — не сводя взгляда с Итачи, сказал Шисуи. — Эта глупость может стоить вам жизни. Мне не хотелось бы вас убивать. Если вы окажетесь послушны, то сможете встретить еще не один рассвет.

— И что ты от нас хочешь? — поинтересовался Итачи.

— Проследовать за нами. И тихо посидеть в неприметной камере пару дней.

— Нас хватятся уже через полчаса.

— Немного хаоса в этой напичканной патрулями деревушке будет не лишним, — насмешливо произнес Кисаме. — Ловить рыбу лучше в мутной воде.

— Для Хьюга все воды чистые, — гордо заявила Хината.

— Как видишь, мы здесь, а Хьюга об этом все еще не знают, — заметил Шисуи.

— Это ненадолго, — пообещала Хината.

Итачи в этом так уверен не был. Нукенин явно знал, как проникнуть в Коноху незамеченным, знал, как обойти сигнальные барьеры и как не попасться на глаза сенсорам. Но знал ли он, что ему попались дочери Хьюга Нами? Мать девчонок иногда поглядывает за своими не самыми спокойными чадами. Если повезет, то этим можно воспользоваться.

— Слушай, эти отбросы по-хорошему не понимают, — насмешливо высказался Кисаме. — Хватит сопли жевать. Прикончим их?

— Ты прав, миром с фанатиками конфликт не разрешить, — с неприязнью сказал Шисуи. — Но не переусердствуй. Нам хвосты не нужны.

— Хех. Договорились!

— Не сдерживайтесь, — почти одновременно посоветовал подругам Итачи.

И сам приготовился к рывку в сторону. Шуншин сдернул его тело с места, чтобы почти в тот же миг напороться на появившийся из воздуха фантом нукенина из клана Учиха. Сталь короткого танто высекла искры из куная, которым Итачи заблокировал удар противника. Занзо Буншин Шисуи испарился так же быстро, как появился. Сонм его образов, заполонивших весь переулок впереди врезался в вихрь поднятого в воздух влажного после вчерашнего дождя песка. Чакра вырвалась из тела закружившейся в смертельном танце Джукена Хинаты, образуя непробиваемый щит вокруг Хьюга. Хаккешо Кайтен разбивал фантомные образы Шисуи, но меньше их не становилось.

Рядом с тяжелым звонким стуком ударилось тяжелое широченное лезвие меча киринина о покрывшуюся костяными наростами ладошку Хибакари. Несмотря на небольшой рост и стройное телосложение, приемная Хьюга была совсем не легкой пушинкой. Массивная броня из белой кости покрыла ее тело. Вспышка чакры — клинок Кисаме отлетает в сторону, но через миг Хибакари приходится закрыться от волны чакры, вырвавшейся из лезвия меча.

Пальцы Итачи, наконец, завершили серию печатей. Чакра Катона вырвалась изо рта, жидким огнем оплетая выхваченные из кармана сюрикены. Сплетенные вместе пламенной сетью звездочки градом обрушились на Кисаме. Тот, схватившись за вторую рукоять своего меча, словно разорвал его на две половины и сноровисто отшвырнул в сторону технику Итачи, вспыхнувшими вокруг клинков потоками чакры.

Расстраиваться из-за пропавшей без толку техники времени не было. Серия ручных печатей почти готова, чтобы завершить еще одно ниндзюцу, но от Шисуи она не укрылась. Свист пронзенного сюрикеном воздуха заставил Итачи отшатнуться в сторону. А от следующей пары стальных звезд он был вынужден отбиваться кунаем. Поток сформированной чакры Катона вышел из-под контроля и растекся по телу, пропадая без следа. Запустить сигнальный огонь в воздух не удалось. А через миг об этом пришлось забыть.

Шаринган уловил движение в черной тени Хибакари, заставив Итачи рвануть вперед. Удар, руку простреливает от боли, когда тяжеленный меч Кисаме обрушивается на выставленный блок. Сталь куная сыплет искрами, глаза улавливают трещины в клинке — повторно занбато киринина этим кунаем отбивать уже небезопасно. Но Хибакари успевает развернуться. Ее рука вспыхнула чакрой, которая словно чешуйками покрыла руку. Закованные в костяную броню пальцы впиваются в выросший из тени девчонки силуэт со змеиной скоростью. Даже Шисуи не успевает среагировать.

Клон беглого Учиха подергивается рябью, прежде чем рассыпаться громко каркающей стаей ворон. Которые быстро замолкли, не успев разлететься в стороны и опадая на землю бездыханными тушками. Чакра Хьюга проникла в их тела и подобно яду разрушила меридианы и внутренние органы призванных Шисуи птиц. Итачи попытался поймать взгляд желтых глаз Кисаме, но не успел — чакра в теле противника завершила свой бег, бурными потоками уйдя в землю и вырвавшись из нее волной мутной от грязи и песка воды, ее пенистые воды застили взгляд. Стекающаяся к глазам чакра в меридианах сменила направление, обрушиваясь в очаг чакры, и мелкими иглами разбежалась по телу, чтобы ухнуть в землю под ногами и вырваться из нее уже неровной земляной стеной.

Техника Суйтона врезалась в выстроенный Дотоном вал, теряя энергию и огибая его стороной, медленно размывая неровные края. Вода минула их, грязными пенистыми ручьями катясь по улице и вновь уходя в землю, из которой только что была извлечена. Удар был отбит, но волосы на голове Итачи зашевелились. Он видел технику противника еще до ее завершения. И видел количество вложенной в нее чакры. Кем бы ни был этот Кисаме, но он был чудовищно сильным монстром. Пытаться отбить его технику, скопировав ее, Итачи даже не подумал — его сил и умения пользоваться Стихией Воды на это не хватило бы. К счастью, Суйтон слаб перед Дотоном.

За спиной раздался шелест вспарываемого воздуха и частая дробь ударов. Костяные пули пронзили фантомные образы красноглазого нукенина и выбили пыль из глухих стен. Белые лезвия костей вырвались из локтей и запястий Хибакари. Хьюга длинным прыжком ворвалась в схватку Шисуи и Хинаты, которую последняя начинала проигрывать. Сестры привычно начали двигаться в унисон, встав спина к спине и закрывая свои мертвые зоны обзора. Волна воздушного марева ударила от их выброшенных вперед ладоней, разбрасывая в стороны песок и срывая со стен краску.

Хакке Кухекишо в исполнении девчонок не дотягивала до того, что могли показать не то что Хиаши и Нами в паре, но даже силы родителей Хинаты по отдельности, но Ладонь Вакуумной Стены Восьми Триграмм разорвала лишние фантомные образы Шисуи и заставила нукенина отшатнуться назад. Ветром с него сорвало плащ, невидимые лезвия посекли одежду и рассекли кожу на щеке. По белой коже скатились алые капельки. Несерьезный урон, но это первая атака, которая вообще задела Шисуи.

Шаринган позволил заметить, как лопнули мелкие капилляры возле глаз нукенина. Это произошло раньше, чем рисунок трех томое на багряной радужке закрутился, приобретая новый вид. Кровь начала сочиться из лопнувших от повышенного давления сосудов, смешиваясь со слезами. Ее было мало, чтобы начать течь по щекам. Но кровь билась в сосудах, омывая глаза, а вместе с ней в них мощными потоками циркулировала чакра.

— Бойся! — крикнул сестрам Хьюга Итачи. — Мангекьё!

Бьякуган мог помочь справиться с гендзюцу Шарингана. Хината и Хибакари тренировались с Итачи, чтобы противостоять гендзюцу глаз Учиха. Но Мангекьё — это особая песня. Отец многое знал об этих глазах, в последние годы появилось много тех, кто достиг высшей эволюции додзюцу. Способности глаз почти всегда различны. Но всегда опасны.

Итачи рывком переместился вперед, закрыв собой сестер. Чакра в меридианах взбунтовалась, начиная течь в разных направлениях и обретая разные свойства. Кейракукей отозвалась болью, когда Учиха начал создавать техники. Контроль чакры и ручные печати — это то, чему его обучил отец, благодаря чему Итачи первый и единственный ученик Школы Ниндзя, получивший высшие баллы за комплекс этих дисциплин. Но даже ему создание двух техник давалось с трудом. До мастерства отца и Третьего Хокаге ему еще слишком далеко.

Дотон: Ивадеппо но Дзюцу! Катон: Хосенка но Дзюцу!

С уст Итачи сорвались острые осколки Каменных Пуль, которые тут же объяло пламя техники Феникса-отшельника. Повинуясь воле создателя, огненные бутоны с каменными сердцами закружились в завораживающем стремительном танце, вихрем подхваченных ветром опавших листьев рванув вперед, устремляясь к своей цели. Но все они словно разбились о невидимую стену. Раскаленные Каменные Пули с громким треском разлетались множеством осколков, впиваясь в стены домов и в покрытие улицы, испещряя его множеством рытвин и ям. Пламя бессильно опало, истаяв в воздухе. И ничто из этого не нанесло даже царапины Шисуи.

Итачи сощурился, оценивая показанную противником способность. Разлет осколков намекает, что он использовал некий щит. Сплошной ли он? И насколько прочен? Способен ли Итачи вместе с сестрами Хьюга хоть что-то с ним сделать.

Похоже, в защитной технике Шисуи все же были изъяны, потому что через миг пронзившая пространство тонкая, сияющая лунным светом линия пронзила тело нукенина. След от прорезавшей воздух чакры растаял почти одновременно с фантомным образом Шисуи. Очередной Занзо Буншин.

— Для храбреца, посмевшего напасть на моих дочерей, ты слишком шустро бегаешь, малец!

Этот голос звучал холодно. Настолько холодно, что Итачи готов был невольно поежиться. Хьюга Нами была зла, оплетенные сетью вздувшихся вен белые глаза метали молнии. Женщина стояла на крыше ближайшего дома. Она была все в той же тренировочной одежде, что и утром. Но в руках хищно блестела пара длинных прямых мечей. Клинки не только отражали полированной сталью солнечный свет, но и испускали голубоватое свечение техники Хиен. Вложенная в них чакра была настолько плотной, что была видна невооруженным взглядом, а выпады оставляли в воздухе медленно тающие пламенеющие следы.

— Какая аппетитная и молодая мамаша, — грубовато нарушил на миг воцарившееся молчание Кисаме.

— Это Хьюга Нами, — предупредил появившийся словно призрак возле киринина Шисуи. — Десять лет назад она в одиночку расправилась с несколькими отрядами Южного Листа.

— Опасная мамаша, — хищно усмехнулся Кисаме, закинув один из своих мечей на плечо, а второй опустив, — люблю таких.

— Хирамекарей? — насмешливо глянув на оружие киринина, спросила Нами. — Неудачники из Тумана все-таки сподобились вернуть себе этот бесполезный лом? Это вас не спасет, малыши.

— Позорная страница истории, — ухмылка на лице Кисаме превратилась в откровенный оскал. — Слушай, Шисуи, если мы прикончим одну моложавую сучку, у нас будут проблемы?

— В деревне сейчас не так много шиноби, — пожал плечами Учиха. — Раз уж нашумели, то придется найти следы Хвостатых грубыми методами.

— Так даже лучше!

Тяжелый клинок Хирамекарей резко взмыл вверх, чтобы обрушиться на землю огромным молотом. Чакра вырвалась из клинка киринина, формируя гигантское оружие. Но Итачи ощутил, как сила бешено заструилась в кейракукей Нами. Сверкнула выпущенная ею чакра. Сплетенный из синего сияния молот рассыпался сонмом искр, а через миг уже Кисаме пришлось отражать град обрушившихся на него ударов.

Вновь перед нукенинами выросла незримая стена, которая поглотила прорезавшие воздух пламенными линиями выпады мечей Нами. Черно-красная молния вспорола пространство во время контратаки Шисуи, заставляя Хьюга уйти с траектории техники. Итачи в это время сорвался с места и схватил за руки уже собиравшихся метнуться помогать матери сестер. В этой битве они могут только помешаться Нами. Нужно было убираться, пока очередная техника не задела Хинату или Хибакари.

Они почти успели это сделать. Почти, потому что стоило Итачи схватить сестер и попытаться увести их с помощью Шуншина с улицы, как с двух ее сторон взметнулись вверх мутные потоки воды. Пенные барашки зависли на миг в воздухе и рухнули вниз, формируя некое подобие акульих тел, которые лавиной покатились на Итачи. Земля под ногами в то же мгновение провалилась, утянув молодых ниндзя в себя аж по колено. Чтобы вырваться из нее, понадобились бы считанные секунды. Но их им Кисаме не оставил. Он бил по Нами в самое уязвимое ее место — в ее дочерей.

Время замерло. Итачи видел, как медленно перекатываются потоки воды, как разлетается в стороны грязная пена. Он видел структуру техники и уже понимал, что она может с ним сделать, что она сделает с Хинатой и Хибакари. Он пытался заставить свою чакру течь быстрее, пытался поднять превратившуюся в топь землю под ногами, образовать стену. Волны жара пульсировали в глазах, растягивая время. Но он не успел. Раньше в небе прогремели произнесенные самым обычным тоном слова:

— Вы собираетесь разгромить мою деревню?

Слова были произнесены ровным тоном, без повышения голоса, но они странным образом заставили содрогнуться воздух и самого Итачи. И не только его. Сакки — нечеловеческое духовное давление вдавило душу в пятки, дыханием смерти ворвавшись в сознание. Буйные воды суйтондзюцу распались и покатились по улице безобидными грязными ручьями.

Именно поэтому Итачи никогда не сомневался в отце. Одно его присутствие меняло картину боя.

— Орочимару, — с застывшим на лице звериным оскалом произнес Кисаме. — Вот так встреча.

Фигура в белом кимоно парила в воздухе чуть в стороне от Итачи. Черные волосы едва заметно трепал ветер, руки сложены за спиной и вся поза была расслабленной. Горящие алым глаза не сводили взора с пары нукенинов.

— Не смотри ему в глаза! — через силу предупредил Кисаме Шисуи.

Итачи видел, как ожил рисунок в его глазах. Мангекьё Шаринган встретился с Кецурьюганом. Волосы на затылке зашевелились. На этот раз не из-за сакки отца, а из-за столкнувшихся додзюцу. Красные капли слились в кровавые дорожки, стекающие по щекам Шисуи. Незримая борьба продлилась целую секунду, пока напряжение не спало, а Итачи не почувствовал, что вновь может двигаться.

— Неплохо, — кивнул облегченно выдохнувшему Шисуи Орочимару.

— Уходим! — резко приказал своему напарнику беглый Учиха.

— Получится ли? — спросил его Орочимару, подняв руку.

С тонким, на грани слышимости, звоном невидимое лезвие сорвалось с ладони отца. Узкая линия разреза проявилась на размытой улице, оборвавшись перед нукенинами и утонув в отвердевшей чакре, излившейся льдистыми торосами из клинков Кисаме. Пришедший мигом позже треск грома сотряс все тело, легкие задрожали от звука. Кристаллизованная чакра брызнула в стороны, но остановила Хекиреки отца. Черно-красные молнии ветвистыми разрядами вспыхнули среди взметнувшихся в воздух осколков чакры из Хирамекарей.

Ощущение чакры нукенинов пропало.

— Пространственно-временное дзюцу. Как же богат Мангекьё Шаринган на них, — покачав головой, негромко заметил Орочимару.

Давление духовной энергии спало, Итачи удивленно моргнул, перестав ощущать опасность. И мир перед глазами внезапно утратил четкость и яркость. Он словно посерел, утратил детали — стал обычным. Шаринган в глазах погас. На тело тут же накатила волна усталости, а сознание на миг помутилось. Пришлось собрать волю в кулак, чтобы не завалиться на бок. Этому помогла появившаяся рядом Нами. Мать постаралась скорее вызволить из оков земли своих дочерей и сына подруги. Хината подозрительно шмыгала носом и раскраснелась, неловко пытаясь выдернуть ноги из засосавших их влажных песков. Хибакари что-то довольно и возбужденно тараторила, заставляя невольно улыбнуться свою приемную мать.

Итачи, выбравшись из земляного капкана, почти в тот же миг упал на влажный песок, уже не обращая внимания на грязь. Он и так был в ней едва ли не весь. Влажный песок комьями сползал с обуви и налип на штаны, постепенно высыхая в лучах восходящего солнца. В мышцах чувствовалась дрожь. Чтобы ее скрыть, пришлось сцепить руки в замок. Это был короткий бой, но опасный. Сила Мангекьё… Она за гранью понимания. И меч, Хирамекарей, что бы ни говорила Нами, но это не просто железяка. В ней скрыта прорва чакры. Шисуи и Кисаме были опасными противниками. Немногим старше Итачи, но сила не сравнима.

Повезло остаться в живых. Опять. И это просто восхитительно.

— Моя ошибка, Дайкаге-сама, — донесся до ушей Итачи мрачный мужской голос.

— Разберемся, что к чему, а там уж и о степени вины каждого рассуждать будем, — спокойно ответил Орочимару. — Сейчас займитесь своей работой. Проверьте сигнальные барьеры и сенсорные техники. Акацуки, похоже, сменили тактику и могут работать не только парами. Суна была атакована большой группой, и к этому Песок готов не был. Не повторяйте чужих ошибок.

— Понял, Дайкаге-сама!

Оглянувшись, Итачи увидел группы шиноби. Патрули и охрана селения. Подоспели все же.

Взгляды Орочимару и Итачи пересеклись. В глазах отца больше не горел алый огонь. Желтая радужка и вертикальный черный зрачок. Обычные глаза. Насколько они вообще могли быть обычными у Белого Змея.

— Молодцы, вы неплохо справились, — одобрительно сказал Орочимару, подойдя ближе.

— Можно было лучше, — пожав плечами, ответил Итачи.

— О, мы могли бы им такое показать! — уверенно заявила Хибакари, потрясая кулаком, с которого уже сошла костяная броня.

Хината скромно промолчала, покраснев от стеснения.

Отец внимательно посмотрел на сына, задержав взгляд на его черных глазах.

— Можно было лучше, говоришь? Значит, не удовлетворен своими способностями и хочешь большего, — с легкой улыбкой заметил он. — Знаешь, вспомнилась мне притча. О доме на песке и камне. Смысл ее совершенно в другом, но для вас ее тоже можно подстроить. Дом можно строить на песке или на камне. Строй на песке из дерева и веток — он будет высок, но дождь смоет его основание и разрушит стены. Построй на камне и из камня — и ничто не разрушит его. У вас есть крепкая основа, которую заложила школа. Набирайтесь опыта — и станете сильны, просто на это уйдет побольше времени. Правду говорю, Нами?

— Как она есть, сенсей, — с готовностью ответила Хьюга.

— Ладно, отдохните немного и готовьтесь — сейчас вами займется полиция. Нужно все-таки понять, что здесь нужно было Акацуки.