Ямата-но Орочи

Глава 34. Проклятая метка

11 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Да-а-а... — озадаченно протянул я и тяжело вздохнул.

Вокруг меня высились огромные дуги из металла, по цвету похожего на бронзу. Это место походило на гигантских размеров армиллярную сферу, только без небесной проекции. Титанические металлические кольца когда-то двигались вокруг единого центра и, по всей видимости, служили матрицей для потоков силовых жил Луны. Сейчас они застыли на месте, и все пространство вокруг погрузилось в кромешную тьму. Свет подлунного мира погас. Здесь и раньше было тихо, как на кладбище, а сейчас и вовсе нет даже ставшей привычной пульсации Рюмьяку. Только беспокойство и страх животных в окутанных тьмой лесах и пустых городах напоминают о том, что это место совсем недавно было живым. Покинутым людьми, но живым.

Алтарь Тенсейгана. Он еще час назад сиял ручным солнцем, напоминая шар из жидкого золота и глаз с радужкой, на которой была метка в виде цветка с восемью лепестками. Но древний артефакт, созданный еще Хамурой или даже до него, оказался хрупким инструментом в неумелых руках. Его силы хватило, чтобы покончить с одним Ооцуцуки.

И на этом все.

Сейчас об Алтаре напоминает только облако беспорядочно парящих вокруг меня Бьякуганов, некогда заключенных в артефакте. Без источника энергии притяжение в центре Луны уравновесилось, и теперь здесь локальная зона невесомости, из-за чего мне приходится удерживать себя на площадке чакрой, а глазам ничто не мешает летать в воздухе. Странно, что сама по себе искусственная гравитация спутника сохранилась, но она, похоже, по сути, есть часть запечатывающей техники, которую применили сыновья на теле Кагуи. А раз печать не снята, то и притяжение сохраняется.

Вот только что мне теперь с него? Луна без энергетической установки, которая могла бы поддерживать здесь жизнь, теряет большую часть своей перспективности. Уникальная экосистема без солнца пропадет, постоянное большое поселение не организовать, да даже маленькое и то будет нуждаться в снабжении, которое могу организовать только я сам лично. А как же станция наблюдения за Землей? Обслуживание ретрансляторов? Радиотелескоп на обратной стороне Луны? Поиски костей динозавров, в конце концов?

Результаты экспедиции были далекими от планируемых. Один из моих клонов недееспособен, и я не знаю пока, как его вернуть в строй. Если бы он просто умер, и то было бы проще. Я потерял людей в попытке освоить этот спутник. Привел сюда самого Денпа Танчики, который с помощью своих техник основал всю структуру военной связи на Земле и должен был продолжить ее на Луне. А в итоге получилось то, что получилось.

— Простите, Дайкаге-сама, — видя мое безрадостное выражение лица, произнес Хиаши. — Это было незнакомое устройство, мы использовали его, как могли.

— Да брось, — махнул я рукой. — В этом нет вашей вины.

Скорее уж во всем моя вина. Потому что я сам в теле Хибакари был тем, кто использовал Алтарь Тенсейгана против Урашики. Как только он появился, так сразу и погнал Хьюга к центру Луны. Не явно, конечно, но настойчиво. Поэтому и был так уверен в битве с Ооцуцуки. Вот только их еще как минимум двое осталось, а Алтарь Тенсейгана я планировал сохранить до встречи с Кагуей. Доброе слово и пистолет - все-таки хорошая комбинация для переговоров.

— Обычно для применения силы Тенсейгана требовалось не менее недели подготовки и ритуалов, которые проводили обученные группы жрецов. Все техники Алтаря были совместными и оказались утеряны полностью или частично, — тусклым тоном сообщил Тонери. — Я удивлен, что нам удалось им воспользоваться, хотя мне была известна лишь часть требуемых ритуалов.

— Эти ритуалы были похожи на техники передачи чакры, так что мы ими и воспользовались, — виновато качнул головой Хиаши. — Нам удалось соединиться с Алтарем. Но потом потребовалось убрать барьер с Луны, чтобы увидеть цель, а он был завязан на Тенсейгане... Хорошо, что Хината и Хибакари успели нанести удар, пока мы пытались взять под контроль чакру.

— Вообще-то я не хотела показывать свою новую технику так, — надувшись, Хината сложила руки на груди. — Она все еще не завершена.

— Ох, эта девчонка... — приложив ладонь к щеке, неодобрительно произнесла Нами. — Даже когда ее хвалят, она умудряется все испортить. И в кого только такая пошла?

Приманив пальцем несколько парящих вокруг Бьякуганов, я осмотрел их. Тьма мне в этом не мешала, как и сопровождающим меня Хьюга и Чиноике Канрю. Наши додзюцу с такой ерундой справляются. А вот большая часть из летающих в округе глаз уже вряд ли что-то увидят даже при самом ярком свете. И дело даже не в том, что их сложно назвать глазами с биологической точки зрения. Сейчас это аккуратные, круглые белые шарики с небольшой выпуклой линзой Бьякугана на поверхности. Изъятие этих глаз происходило не совсем обычным образом. С применением техник темной медицины. По сути, Бьякуган оставался связан с носителем, чакра продолжала накапливаться в глазах, питая Алтарь. Можно сказать, во время операции удалялась суть додзюцу, которая превращалась в аккуратные белые шарики, оставляя не уродливые шрамы на лице, а черные провалы в бездну на месте глаз лунных Ооцуцуки. И их можно было бы тому же Тонери при помощи все той же темной медицины вернуть.

Можно было бы, если бы в них осталась хоть какая-то чакра. Но она вся ушла на уничтожение Урашики. То-то он и испарился с концами, не оставив мне в награду за победу над собой ни единой клеточки для расшифровки генома. В бесчисленном сонме Бьякуганов, которые поколения Ооцуцуки складировали в артефакте, я мог уловить не больше десятка, в которых сохранилась хотя бы тень чакры. И даже она могла пропасть с минуты на минуту.

Поток воздуха промчался среди парящих глаз, выискивая все, в которых еще осталась чакра. Их было восемь. Из тысяч всего восемь. Может, среди них были даже глаза самого Хамуры, настоящий Тенсейган, который он пробудил когда-то. Но сейчас на едва ли не прозрачных шариках едва можно было различить хотя бы белое пятно Бьякугана. Слишком сильно истощены. Глаза упали мне на ладони кусочками обжигающе холодного хрусталя. Я со звоном перекатывал их из руки в руку, пытаясь согреть. Естественно, это не помогло. Похоже, мне ничего не остается, кроме как развести ладони и разделить глаза на две равные части.

Будет сложно, но мне нужно это додзюцу.

Чакра потекла неудержимым потоком по телу, вырываясь из тенкецу и растекаясь в пространстве черными линиями печати. На моих ладонях вспыхнуло зеленое пламя ирьениндзюцу, поглощая глаза лунных Ооцуцуки. Бьякуган начал плавиться, подобно металлу, стекаясь в две крупные капли.

Чикатсу Сайсей!

Техника Перерождающего Управления Жизнью — одна из сложнейших медицинских техник. И отнимающая уйму чакры. Обычно, для ее использования шиноби сменяют друг друга, проводя операцию по восстановлению пациента посменно. Я впервые применил ее один, исцеляя отца Микото. Потом были опыты по реставрации глаз Учиха, когда в одном органе соединялись клетки двух додзюцу, чтобы получить Вечный Мангекьё Шаринган. Этот метод уже отработан и совсем недавно я вновь использовал его на Итачи. Однако восемь Бьякуганов на моих глазах уже давно не совсем живы, а сейчас еще и практически лишены чакры. Их мало просто соединить. Их нужно напитать новой чакрой.

Голосом подзывать собственный клон нужды не было, но чтобы у зрителей не возникло никаких подозрений, я все же это сделал:

— Хибакари. Подойди.

Естественно, моя собственная просьба была выполнена без каких-либо возражений с моей же стороны, находящейся в ином теле. Вопросы появились у других людей.

— Сенсей, вы собираетесь... — Нами выступила было вперед и остановила рукой Хибакари, встревожено посмотрев на меня. — Нет, вы уверены, что это необходимо?

— Сегодня мне встретился уже второй Ооцуцуки, — ответил я Хьюга. — И он тоже видел в нашем мире лишь пищу для себя. Это опасные существа. Эти глаза нам нужны. Они могут дать большую силу. И могут помочь в борьбе с Мадарой.

— Может, лучше мне использовать их? — вызвался Хиаши.

— В Хибакари есть геном клана Кагуя. Ее тело крепче и выносливее, чем даже у тебя, Хиаши.

— Все нормально, — заявил я в Хибакари, опустив руку Нами. — Если так велит Дайкаге-сама, значит, так нужно.

— Это же безопасно? — неуверенно поглядела на родителей Хината.

— Если уж сенсей взялся за дело, то безопасно, — ответила Нами, все еще с сомнением глядя на Хибакари. — Просто... Хибакари всегда была слабой.

— Просто твое материнское сердце все еще видит в ней ребенка, — ободряюще опустив руку на плечо жене, сказал Хиаши. — Она уже давно выросла и уже не так слаба, как раньше, пусть и старается скрыть это.

Операция по замене глаз в этом мире вообще дело рядовое. Благо, Хьюга под управлением Хиаши отошли от практики клеймить побочную ветвь проклятой печатью. Мне она в любом случае не помешала бы, снимать ее я научился еще до изгнания из Конохи, но без нее всяко проще. Конечно, непривычно немного работать с такими странными органами, как утратившие органическую основу шарики Бьякугана, но это не такая уж большая сложность. Наложить руки на лицо Хибакари, медицинская чакра вспыхнула бирюзой. Несколько секунд работы Скальпелем Чакры, пережать сосуды и меридианы, рассечь ткани и все — даже крови не пролилось. Вставить на освободившееся место и вживить старые глаза из Алтаря было сложнее, но и на это ушло не много времени. Вскоре я уже смотрел на мир новыми глазами в теле Хибакари.

— Аккуратнее циркулируй чакру! — с тревогой предупредил Хиаши. — Глаза впитывают ее, как губка.

— Все нормально, — ответил я в Хибакари. — Хотя как-то странно...

— Больно? — с сочувствием спросила Хината, подойдя ближе.

— Да не. Как будто песок в глаза насыпали. И видно теперь похуже.

— Нужно время, чтобы привыкнуть, — заметил я. — И пока нельзя использовать додзюцу. Даже с геномом Кагуя повышенное кровяное давление может порвать регенерирующие сосуды.

Обычно после такой операции нужно хотя бы сутки-двое, чтобы полностью восстановились иннервация и кровеносные сосуды. В это время лучше на глазах держать противовоспалительный компресс, чтобы помочь организму подстроиться под чужеродный орган. А потом еще неопределенное время необходимо мозгу, чтобы адаптироваться к новому органу чувств. Параллельно этому, разнородная чакра в организме начинает смешиваться. Весь процесс сопровождается лихорадкой и общим недомоганием, но «Хибакари» — биологический конструкт, к подобным стрессам адаптированный. Вот второму пациенту будет сложнее.

Отвернувшись от Хьюга, я перевел взгляд на молчаливо наблюдающего за всем происходящим подростка:

— Тонери, — позвал я его.

Он без лишних слов догадался, что я планирую сделать теперь.

— Вы уверены в этом? — Ооцуцуки наклонил голову, словно прислушиваясь к спрятанным в моих ладонях Бьякуганам.

Сейчас он стоял передо мной лично, не прикрываясь очередной куклой — все марионетки без Алтаря все равно перестали функционировать. Лицом к лицу Тонери предпочитал говорить более почтительно со мной. Хотя я чувствую также, что он проникся уважением к моей силе, которую он смог ощутить во время боя с Урашики. Шиноби даже на Луне остается шиноби, пусть он и рос в совершенно иной культурной среде. Генетически, что ли, это заложено? Хотя это часть человеческой природы в целом, чего уж удивляться.

— Ты слышал слова Хамуры. Защищать наследие его брата, Хагоромо — это зарок, оставленный твоему роду. Наши враги слишком могущественны, чтобы пренебрегать силой глаз, которые ты можешь получить.

— Даже если моими глазами буду смотреть не только лишь я? — спросил Тонери.

— Даже если это так.

После того, как мне пришлось стремительно умчаться, чтобы встретить Урашики, Хамура успел поведать еще немного о прошлом. По всей видимости, главная ветвь Ооцуцуки не в курсе, что Кагуя давно запечатана собственными сыновьями. И даже о том, что она расправилась с Исшики. Но у них была необходимость за ней следить, поэтому сделка Хамуры с Ооцуцуки заключалась в том, что они наблюдали бы за деятельностью Кагуи глазами Хамуры и его потомков. А Кагуи-то уже к тому времени не было. Вот так и началась на Луне традиция запечатывать глаза в Алтаре Тенсейгана.

Для меня сами Ооцуцуки до сих пор остаются загадкой. Внутренняя структура клана, отношения с людьми и друг с другом, как они живут и как мыслят. Однако для них, видимо, нормально, когда какой-то член рода пропадает на тысячу-другую лет. На жизнь у них явно иной взгляд, нежели у меня. Я, с моим стремлением поглядеть на этот мир сотню-иную лет и пойти дальше, смотрюсь как-то блекло на фоне существ, которые мыслят масштабами тысячелетий. Но кое-что понять о них можно.

Они жадны до чакры. Можно сказать, они вампиры, для которых жизнь на планете — лишь пища и способ продлить свое бытие. При этом мне не совсем понятно, одни ли они такие в этой вселенной. С одной стороны я встретился с Исшики — существом запредельно сильным, но не наученным сражаться. С другой же стороны есть Урашики — он был существенно слабее, однако боевые навыки у него заметно выше, чем у Исшики. И если по первому можно сделать выводы, что клан Ооцуцуки не имеет равных противников, которые могли бы навязать им борьбу и конкуренцию, то, судя по второму Ооцуцуки, все же они не одни такие во вселенной. Хотя это может быть внутренняя конкуренция. Но Исшики говорил, что когда-то его клан с кем-то вел войну. И с этим кем-то могу быть связан я.

Было бы забавно, если этот мир оказался сконструирован по типу сказаний о бессмертных, когда над одним небом скрывается второе. И я иду по пути героя романа в стиле сянься, который, достигая высот силы на своей планете, внезапно осознает, что есть мир выше, в котором его сила лишь на самом низшем уровне иерархии. И нужно вновь стремиться вверх, чтобы выжить самому и помочь выстоять своей родине. Пока головой не будет пробит очередной потолок. И так бесконечно.

Ну, так или иначе, Ооцуцуки — это проблема, которую когда-то придется решать. Мирно ужиться с ними вряд ли получится. А это значит, что Тенсейган совершенно точно не будет лишним. А вот будет ли он у Тонери, или у меня — это уже решать мне. Потому что глаза, которые я собираюсь пересадить ему — это глаза Хибакари. То есть, по сути, это мой Бьякуган.

— Хиаши? — вопросительно посмотрела на мужа Нами, когда ко мне молча подошел Тонери.

Глава Хьюга слегка нахмурился, уже понимая, о чем намекает Нами..

— Если на то воля Дайкаге-сама, то пусть будет так, — решил он.

— Старейшины опять будут ворчать, — вздохнула Нами. — Хорошо, что ты отбился от них и никого не взял с собой на Луну.

— Если что, это глаза Хибакари. Мы всегда можем сказать, что она Кагуя, а не Хьюга, — пожал плечами Хиаши.

— Ты так легко откажешься от своей дочери? — насмешливо спросил я через Хибакари.

— Дочери для того и рождаются, чтобы передавать их в другую семью, — находчиво парировал Хиаши.

— Угу, кто бы говорил, так уж точно не глава Хьюга, — ткнула в бок мужа Нами.

Тем временем Бьякуган Хибакари оказался в черных провалах глазниц Тонери. Было видно, как чакра изливается из кейракукей и втекает в глаза еще до того, как они оказались на месте. Такое чувство, будто меридианы жадными щупальцами тянулись к давно утраченному органу. На самом деле, для системы циркуляции чакры додзюцу было утеряно недавно, она у Тонери оставалась связана с Бьякуганом в Алтаре. Так что в этом плане орган приживется успешно. Хотя из-за утраты оригинальных глаз парня на пробуждение Тенсейгана может уйти больше времени, если механизм схож с превращением Мангекьё Шарингана в Вечный Мангекьё Шаринган. Там тоже обычная пересадка глаз от родственника к родственнику не дает моментальную фиксацию додзюцу в высшей эволюции. Для получения Мангекьё нужно слить две пары глаз в одном теле если не физически, то хотя бы на уровне чакры.

— У тебя уйдет больше времени, чтобы тело приняло глаза, чем у Хибакари, — сообщил я Тонери, отняв от его лица руки, на которых гасли последние всполохи сияния техники Мистической Руки. — Нужно время, чтобы атрофированные сосуды вернули свой тонус и чтобы проросли новые. Нервной системе тоже нужно время для адаптации. Будь осторожен с чакрой, не рискуй сильно истощать себя — в первое время чакра будет блокировать отторжение глаз. Будем наблюдать, как пойдет дальше. Может, тело примет их, такое бывает, а, может, придется использовать препараты.

Я устало вздохнул, проверяя состояние глаз Тонери. На первый взгляд все в порядке. Но нужно будет потом внимательнее проверить. Не знаю, как работает это подглядывание чужими глазами от Ооцуцуки, но с этим нужно быть осторожнее. Тот же Урашики, как я понимаю, явился на Луну, когда дух Хамуры увидел нас. Или конкретно меня. Паршиво, если техника работает даже с глазами давно отошедшего в мир иной духа. Только сейчас я уже не в состоянии в полной мере оценить процессы в имплантированных глазах. Не в основном теле. Придется положиться на сенсорные навыки в Хибакари, но там после замены глаз все не очень хорошо с этим. По уму бы отложить операции на потом, но Бьякуган из Алтаря был слишком истощен. А теперь так же истощен и я.

Транспортировка людей на Луну, постоянная поддержка связи между тремя клонами, расширение и стабилизация гендзюцу Хамуры, битва с Урашики, призыв трех демонов, контроль чакры Алтаря, реставрация глаз и их пересадка — а мне ведь еще домой всех вернуть надо. Как же все-таки не задался день. Хотя... У меня теперь потенциально есть две пары Тенсейганов. Тонери, как реинкарнация одного из детей Хамуры. И Хината, которая получила чакру Хамуры. Правда, из-за последнего престарелого духа больше ни призвать, ни допросить не удается. Вот же дернуло его так срочно расстаться с чакрой!

И, что характерно, передал он ее только Хинате. Я поглядел на девчонку. Она только-только закончила с перевязыванием глаз Хибакари, и теперь в ее руки попал Тонери. А ведь так на первый взгляд не скажешь, что в ней что-то кардинально поменялось. Чакра течет своим ходом. Да, у нее изменился оттенок и плотность, но все в пределах нормы. Такое случается в стрессовых и пограничных ситуациях. Выброс адреналина и остеокальцина, связанный с этим временный рост физических показателей, смена эмоционального фона — все это так или иначе сказывается на том, как ощущается чакра. Все-таки она несет в себе духовную энергию. Но тут причина в ином. Может, поэтому Хамура и выбрал для носителя своей чакры Хинату — ее собственная энергетика максимально совпадает с таковой у Хамуры?

Даже я и родители девчонки заметили что что-то не так, только когда она воплотила технику Джухо Сошикен, которую создавала параллельно со мной и в подражании моей Хибакари. Вместо пары голов львов из синей чакры Хината выпустила темную, фиолетовую чакру, которая была куда более разрушительной, чем раньше. И она даже повлияла на нашу совместную технику, которую я с Хьюга обрушил на Урашики, придав свою природу черпаемой из Алтаря Тенсейгана силе.

— Хината, — позвал я девчонку, внезапно заметив кое-что странное на ее руке. — Откуда у тебя эта метка?

— Что? Метка? Какая метка? — не поняла Хината, поднеся руку к глазам и начав ее разглядывать со всех сторон. — О... И правда.

— Что это? — неуловимым образом оказавшись возле дочери, Хиаши взял ее за руку и впился взглядом в едва заметное темное пятно на тыльной стороне правой ладони. — Печать Бьякуго?

— Чего? Что за печать? — непонимающе глядела то на отца, то на меня Хината.

— Это не Бьякуго, — покачав головой, ответил я Хиаши.

— А что тогда, сенсей? — взволнованно спросила Нами.

— Точно не знаю, но эта печать связана с Ооцуцуки. Тонери?

Парень, которому Хината все же успела наложить компресс на глаза и перевязать их, уверенно шагнул к девчонке и осторожно коснулся ее руки, на которой появилась метка в форме ромба.

— В ней ощущается чакра. Это фуиндзюцу. Наверное. Но... — неуверенно ответил Тонерии. — Я не знаю, что это за техника.

— Значит, техника неизвестна и здесь. Гм...

— Я немногое знаю об Ооцуцуки, — склонил голову Тонери. — Мне всегда казалось, что клан закончится на мне. Но я был лишь лягушкой на дне колодца. Слишком многое оказалось забыто.

— К чести твоих предков скажу, что забыли они куда меньше, чем потомки Хагоромо на Земле, — заметил я. — Хотя и не все.

— Вы уже сталкивались с чем-то подобным, Дайкаге-сама? — пытливо спросил Хиаши.

— Да.

В прошлый раз из подобной метки вылез Исшики. И ничем хорошим это не закончилось.

— Позволь-ка взглянуть... — попросил я было, приближаясь к Хинате, и внезапно почувствовал, как волосы встали дыбом.

Чужое духовное давление. Мощное, но не направленное на кого-то конкретного.

— Ах! — воскликнула Хината, неизвестно когда успевшая оказаться сидящей на полу. — Что за...

Я замер, с удивлением прислушиваясь к собственным ощущениям. Волна духовного давления накатила и пропала. Никто ее, кроме меня, не заметил. Но и я сам, кажется, многое пропустил. Природная энергия была беспокойна. И ее течение, словно прерывалось. Я... Пропустил около минуты времени?

— Что произошло, Хината? — шуншином сдернув себя с места, я оказался возле девчонки и протянул ей руку, помогая встать на ноги.

— Странный тип! Вы не видели его?! — ошарашенно спросила Хьюга.

— Кого? Опиши, — потребовал я, жестом попросив остальных пока помолчать.

— Бледный... как Тонери. И волосы белые, как у него и Хибакари. И рога... такие, — Хината растерянно руками показала, какие были рога у увиденного ею типа. — Еще глаза белые. Бьякуган.

— Прическа короткая?

— Да... Такая растрепанная. И рожа надменная. Кирпича просит...

Хината еще дополнила облик более конкретным описанием внешности, но его я выслушал лишь краем уха. И так понятно, кто это был.

— Он что-то говорил тебе?

— Он сказал, что кто повергнет бога — не может остаться обычным человеком. И что... — Хината с тревогой посмотрела на меня, потом стрельнула взглядом на Хибакари. — Что Дайкаге-сама... Рюджин-сама не сможет забрать себе все души. Что-то получит и он, тот тип.

— Вот как, — я помог все ж таки Хинате подняться, но не отпустил ее руку, на которой и была та самая злосчастная метка.

Печать. И в самом деле печать. Сложная и запутанная. Незаметная, ее хуже видно, чем перемены в чакре Хинаты. И даже заметив, ее суть так с наскоку и не разгадать. Слишком плотная чакра. Элементы техники запакованы и закручены так, что и разобрать-то ничего невозможно даже с моими глазами и моим сендзюцу. Но я вижу, что печать — не просто метка на коже. Она прорастает внутрь. Прямо сейчас чакра движется в ней, постепенно проникая в клетки дермы Хинаты и углубляется в плоть. Несмотря на некоторую схожесть с меткой Стихии Тьмы и Бьякуго но Ин, это иная техника.

Если сравнивать со Стихией Тьмы, то в метке, которая есть у меня в теле Чоды, как будто отсутствует некая часть печати, она вырвана и деформирована. С Бьякуго вообще сложно — фуиндзюцу Цунаде на фоне кажется слишком простым и словно собранным методом обратного инженеринга на основе отдельных элементов печати на Хинате.

— Гм... Тот, кого ты видела, назвался Ооцуцуки Урашики, Хината, — отпустив, наконец, девчонку, сказал я ей. — И именно с ним мне пришлось сражаться сегодня, на него была направлена ваша совместная техника. Ооцуцуки склонны именовать себя богами. Так что в глазах Урашики вы убили бога — его самого. Значит, после этого ты уже не можешь остаться обычным человеком, да?..

— Насколько все серьезно, Орочимару-сенсей? — подойдя к дочери и обняв ее со спины, спросила Нами.

— Не знаю пока, — честно ответил я.

Вообще, если так подумать, то метка на руке Хинаты очень плотно запакована. Поэтому в ней сложно ощутить чакру — она просто не может вырваться. Отлично оптимизированная техника. Нечто подобное я встречал только в додзюцу Мангекьё Шарингана. И Риннегана. Техники, которые создаются глазами едва ли не по наитию, словно это вложенное в них знание, почти совершенны по своей сути, пусть иногда и просты. Но сейчас передо мной не додзюцу, а печать, которая, если честно, больше всего мне напоминает клеточное ядро. Запакованные и скрученные хромосомы — они тоже плотно упакованы, что при митозе, что в интерфазе. Для считывания с ДНК информации они частично раскручиваются, выпутываются из плотной укладки. Здесь сейчас происходит нечто подобное. Наверное. Точно сказать-то нельзя без более тщательного изучения.

Да и в печати все-таки упакована чакра, а не органика, не молекулы нуклеиновых кислот и белков. Но, если вспомнить то, как преобразился Урашики после поедания чакры из кувшина и собственных глаз, то упаковка чакры и использование ее для кодирования генетических программ не выглядит чем-то сверхъестественным. После трансформации Ооцуцуки в клетках его ядер наблюдались процессы, в которых участвовала чакра.

Может ли эта метка на Хинате быть чем-то вроде зиготы Ооцуцуки? Дзюцушики Хирайшина тоже по своей сути сохраненная в виде фуиндзюцу копия шиноби. Может, через эту метку Ооцуцуки сможет воплотиться? Через нее в свое время явился ко мне Исшики. Или это джуиндзюцу преображающего ее тело и содержащего душу погибшего Ооцуцуки? Как заражение от Шутен-доджи. Или мои проклятые печати.

Хината во время атаки на Урашики могла заметить его Бьякуганом. Скорее, обратила внимание тогда на кейракукей Ооцуцуки, а не на его внешний вид, который с помощью додзюцу заметить сложнее. Но описала она именно его внешность. И раз Хинате привиделся призрак, если он с ней говорил, то его сознание точно связано с девчонкой. Значит, возможен последний вариант...

— Это может быть опасно, — кивнув, признал я. — Есть вероятность, что ты заражена Ооцуцуки. Твоя чакра может преобразиться. Или сознание окажется под влиянием чужой воли. Ничего хорошего не произойдет точно.

— И что теперь делать? — взволнованно спросила юная Хьюга, и такой же вопрос читался в глазах ее родителей.

— Дай мне руку, Хината, — попросил я. — Нет, ту, которая без метки. Поспешно удалять печать не стоит, это может навредить тебе больше. Ограничить ее действие еще одним фуиндзюцу, думаю, тоже будет сложно, не навредив тебе самой — техника запечатает каналы чакры. Для начала необходимо изучить метку. А пока я дам тебе свою силу и волю, которые помогут справиться с порабощением твоих души и тела Ооцуцуки, если таковое произойдет. Однако...

— Это джуиндзюцу? — догадался Хиаши. — То же самое, которое стоит на некоторых мико Рюджинкё?

— Джуиндзюцу, — согласился я, — но более совершенное, сильное и опасное, чем у мико. В нем будет часть моего сознания. И эта проклятая печать точно может превратить носителя в мою марионетку. Однако моя воля в ней помешает сделать это кому-либо другому.

— Я не... — нахмурившись, собирался что-то возразить глава Хьюга, но был остановлен женой.

— Хиаши, — подхватила мужа за руку Нами. — Доверимся Дайкаге-сама.

— Гм... — хмуро посмотрел на жену Хиаши, после чего глянул на дочь. — Хината?

— Я не против... Наверное.

— Ты просто не понимаешь сути этой проклятой печати. Но выбора у тебя пока нет, — пожав плечами, заметил я. — С другой же стороны джуиндзюцу поможет стать тебе сильнее. Все-таки, ты получишь мою чакру.

— Тогда чего мы ждем? — загорелись глаза юной куноичи.

— Обещаю использовать ее лишь для твоей защиты, Хината, — сказал я и прикоснулся пальцами к тыльной стороне левой ладони девчонки, вводя чакру и свои живые клетки в ее тело.

Чи но Джуин.

Еще одна затратная по чакре техника. Что за день-то такой?

Проклятая Печать Земли проявилась на коже тремя тонкими полукруглыми лепестками, на миг озарив тьму багрянцем и заставив Хинату болезненно засипеть. Клетки моего основного тела не менее опасны, чем клетки Хаширамы. Они также активны и способны пожрать носителя, если их имплантировать напрямую. Джуиндзюцу их контролирует, так что Хината не погибнет сразу, однако...

— Впредь контролируй чакру и не истощай себя сверх меры, — посоветовал я, отпустив руку Хинаты. — Я постараюсь найти способ, как избавиться от метки Ооцуцуки. Но сейчас вряд ли у меня будет на это время.

Вздохнув, я вновь оглядел погрузившиеся во мрак внутренние просторы Луны. Скоро возвращаться на Землю, а там Мадара, собрание Каге, совет Дайме и близящаяся война. Может, на время хотя бы переселить биджу сюда? И достать сложнее, чем на любом острове Земли, и заменить могут Алтарь Тенсейгана.