21 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато
Один кивок, а с души словно камень свалился. Я позволил себе слегка перевести дух. И внезапно поймал себя на мысли, что повисла неловкая тишина. В этом странном измерении даже ветер толком не дул. В небе за желто-зелеными облаками не видно было солнца, но цветные слои скал вокруг были словно аккуратно срезаны и не имели следов вымывания или выветривания. Еще один мертвый мир, похожий на тот, в котором мне пришлось сразиться с Исшики. И таких у Кагуи шесть связанных. Они отсечены от реального мира сильнее, чем Мьёбокузан или Рьючидо, но все еще связаны с ним. Когда-то были его частью и сейчас в каком-то смысле остаются ею. Здесь сложное искривление пространства и времени, так с разбегу я в нем не разберусь. Могу только разбить ее техникой Йомидзи, как пробивал себе путь с Земли на Луну.
— Мы... — неловко нарушил я тишину и замешкался. — Можем обсудить личное потом. Сейчас на это может не хватить времени. Я вижу неблагоприятные варианты, если мы задержимся здесь. Наш мир может пострадать.
Кагуя поджала губы и слегка вскинула голову, продолжая сверлить меня взглядом. И почему именно ее мысли мне не удается прочитать? Моя техника чтения мыслей ведь достаточно неочевидная, чтобы кто-то без достаточного образования мог ей противостоять. К счастью, у меня сейчас иное преимущество перед Кагуей. От него уже болит голова, но третий глаз, Шинган, как его назвала Кагуя, все еще открыт. С помощью Глаза пророка можно выбрать более-менее удачный путь, чтобы решить проблемы миром.
Выйти на рут Кагуи... Эх, а я ведь попал не в мир отоме-игры и совсем не главным героем, почему же все так странно пришло к гаремной концовке?
— Твоя сила нестабильна из-за биджу с их собственными желаниями и стремлениями, — предупредил я Кагую. — Хагоромо наделил каждого Хвостатого индивидуальностью. Их чакра всегда была полна ненависти Десятихвостого, но у каждого биджу она была своя, не похожая на остальных. Это не даст тебе в полной мере контролировать ее. Кроме того, я обещал Хвостатым, что они станут частью моего мира. Их нужно вернуть.
С каждым словом лицо Кагуи все сильнее искажалось в гневе. Можно было без труда ощутить негодование и сопротивление моим словам в ее душе. С таким количеством чакры эмоции могли раздавить простого человека.
— Вся чакра... Принадлежит мне! — произнесла Кагуя, как будто с трудом выдавливая из себя цельное предложение. — Она снова должна стать единым целым!
— Чакра Шинджу — не твоя, — не согласился я. — Эта чакра отобрана у мира. Забрав ее, ты убиваешь дорогую тебе землю. Я могу помочь тебе усвоить чакру Джуби, сделать ее полностью своей. Хотя лучше взрастить собственную чакру. Одержимость чакрой вашего клана выглядит слишком болезненной. Особенно сейчас, когда я узнал о нем больше.
Хотя я едва не подтолкнул мир к рождению еще одного такого клана, как Ооцуцуки. Чакра — это удобная в использовании энергия. Ее основная проблема в том, что ее источником являются люди. Я хотел использовать силу шиноби в мирных целях, развить чакру у обычных людей и поставить на службу своей Унии. Но дело в том, что для развития емкости своей кейракукей шиноби тренируются едва ли не постоянно. И их тренировки — это не просто гимнастика. Тело Райкаге – это не только генетическая предрасположенность, оно же нечеловечески прочное благодаря многолетним усилиям Эя. Живой ум Хирузена, который мог мгновенно просчитать количество чакры, чтобы использовать принцип противовеса в бою, тоже не результат одного лишь врожденного таланта.
Если работой человека является не война, ему сложно будет поддерживать свое тело и разум в нужных кондициях, чтобы иметь достаточно чакры. Не всем шиноби-то это удается. Большинство генинов от обычных людей недалеко ушло, и толку от них в мирной жизни не особо много. Меня это не устраивало, пример Роурана, который имел свой источник чакры и который был перестроен с помощью нее, был слишком заманчив. Я ведь думал, что можно создать некое средство накопления чакры, использовать технологии Страны Снега, например. Или собирать чакру в печатях. В таблетках. В Пилюлях Бессмертия, как это делают Ооцуцуки. И что было бы в итоге? Пока есть я, то, может, система бы работала нормально. Но люди не равны. Всегда есть те, кто хочет получить все, не прилагая усилий. И в благополучном обществе у них на это больше шансов. У людей есть главный страх — страх смерти. И главная страсть — жажда власти. За эликсиры молодости знать зачастую готова была продать свою страну. За возможность получить могущество, сравнимое с сильнейшими шиноби, они тоже могли бы что-то предложить. А потом это могущество и преумножить с помощью уже полученной силы.
Если бы я создал свой аналог Пилюль Бессмертия, то однажды в мире кто-то бы непременно собрал всю чакру и даже все кеккей генкай в своих руках. Это ли были бы не Ооцуцуки? Наверняка однажды это и произойдет даже без моего участия, если все те же Ооцуцуки вовремя не найдут и не поглотят возможных конкурентов. Ну, хотя бы я не ускорил этот процесс. Все-таки источник энергии в виде горючего газа выглядит немного безопаснее. Его хотя бы нельзя присвоить единолично и использовать исключительно в личных целях.
Я вздохнул и снова посмотрел на гневную Кагую. С ней нужно как-то договариваться. Может, стоило сначала все же поговорить о личном. Пустить в ход свое обаяние и вить из нее веревки? Ох, ну и бред...
— Ты можешь отпустить лишь часть чакры каждого биджу, который еще не имеет своего тела для начала...
***
В облаке электрических разрядов и окутанная янтарной аурой Стихии Ветра, Микото жестко затормозила об один из многочисленных корней. Обугленная корка брызнула у нее из-под ног. Еще один прыжок — и ступни коснулись твердой земли. Глаза обожгло изнутри жаром, когда алое сияние Шарингана сменилось глубокой рябью Риннегана. Учиха жадно впилась в пространство взглядом. Риннеган — это одно из сильнейших додзюцу, известных шиноби. Но даже с его помощью не удавалось найти ни следа чакры Орочимару.
Он просто пропал!
Только что на этом месте ощущалась могучая и поражающая воображение чакра, но теперь не было ничего. Только расчищенное взрывом пространство и странный сад в его середине. Деревья из серых костей тянулись в небеса из алой травы, на голых колючих ветвях загадочно мерцали лазурным цветом небольшие капли росы.
В воздухе раздался едва слышный хлопок, который полностью утонул в громком грохоте сминаемого воздуха. Неподалеку от Микото почти одновременно появились Минато и пара окутанных янтарным пламенем Третьей Активации Шичи Тенкохо членов клана Кагуя. Намиказе в тот же миг припал к земле и коснулся ее пальцами. Судя по хмурому лицу его сенсорная техника тоже не могла ощутить следов ни Орочимару, ни его противника. Микото молча перевела взгляд с него на Кагуя. Те в свою очередь не сводили взгляд со странных костяных деревьев.
В глазах членов этого клана Микото всегда виделась искорка безумия. Но сейчас она словно превратилась в пожар. Восхищение и одержимость на лицах Кагуя смешались, они без особого успеха пытались сдержать свои эмоции. Тайши, глава клана, первым почувствовал на себе чужой взгляд и обернулся в сторону Микото.
— Великий предок вернулась, — без лишних слов поведал он. — Как и предсказывал Рюджин-сама.
— Орочимару предвидел это? — тут же навострил уши Минато.
— Да, — кивнула Микото. — Возрождение древней богини могло произойти при попытке использования Муген Цукиёми. И это произошло.
— Древняя богиня? Значит, это была ее чакра? — нахмурился Намиказе. – Она была сильнее, чем у Мадары и Орочимару. Куда они пропали? К чему нам готовиться?
— Переместились в иное измерение, — без подробностей ответила Микото. — Орочимару предупреждал, что такое возможно.
С этими словами она нахмурилась. Риннеган мог позволить видеть дальше и больше, чем Бьякуган и Кецурьюган. С помощью него можно было посмотреть за границы этого мира. Но это нужно было уметь делать. Несмотря на предупреждения Орочимару о его вероятной пропаже в ином измерении, у Микото до недавнего времени не было возможности научиться проникать взглядом в иные миры и перемещаться в них. Риннеган давался ей с большим трудом, и только после поглощения чакры из клона Мадары контроль над чакрой, поступающей из двух проклятых печатей, стал проще. Но и сейчас она жгла меридианы изнутри, проникала в тело неприятными щупальцами. Такое уже было не раз. Стоит Микото ослабить контроль, и ее руки превратятся ветви, а ноги — в корни. Дикая чакра Хаширамы сделает из нее дерево меньше, чем за секунду, а темная чакра Мадары погрузит в гендзюцу.
Куноичи пришлось собрать волю в кулак и подавить проклятые печати. Черные лини джуиндзюцу на ее теле вспыхнули тревожным багрянцем и потекли по коже, втягиваясь обратно в два небольших символа. Сквозь рябь Риннегана проступил алый огонь Шарингана.
— Пока нужно довериться Дайкаге, — ответила Микото на молчаливый вопрос в глазах Минато. — Если в этот мир вернется он, значит, можно расслабиться и праздновать победу. Если же нет, то сейчас стоит отдохнуть и набраться сил перед новым сражением.
Намиказе слегка нахмурился и задумчиво запрокинул голову к небесам. Там в бескрайней темноте загадочно мерцали звезды, на востоке они тускнели. Небо там начинало светлеть. С приближением лета утро наступало все быстрее. И даже эта неимоверно долгая ночь подходила к концу. Но над головами по-прежнему черным пятном выделялась черная Луна. Она до сих пор не показалась и оставалась скрытой.
— В битве, когда на небесах пропадают спутники и появляются новые, от меня будет не много проку даже сейчас, — иронично улыбнулся Минато.
— От Усаги но Мегами не скрыться в этом мире. Некуда бежать. В этом наша сила, — невпопад ответил ему Кагуя Тайши. — Только сражаясь за Рюджина-сама мы победим, даже если умрем. Врата Сада Слез открыты для нас.
— Причем в обе стороны, — неожиданно поддержал Кагуя Намиказе.
Микото посмотрела на Минато. В его чакре до сих пор были видны изменения. После своей смерти, когда он был воскрешен Орочимару, кейракукей Намиказе была повреждена. Не так сильно, как Майто Дая, но все равно Хокаге Южного Листа был не так силен, как прежде. Однако сейчас он словно переродился. Хотя цвет его чакры изменился. Примерно то же самое произошло со многими шиноби. Им была передана чакра и умения давно погибших ниндзя. Врата Сада Слез в эту ночь и в самом деле открыты в обе стороны.
В этот момент она вспомнила об Итачи. Он сегодня тоже едва не переступил эти врата. Микото, подобно Намиказе, запрокинула голову к небу. Туда, где неспешно плыл храм-корабль. Но вместо него она заметила кое-что другое, от чего у нее невольно задергалось веко. Учиха рефлекторно подобралась, и это не ускользнуло от внимания троих шиноби рядом с ней. Вскоре уже все они могли видеть парящий в небесах силуэт. Тусклый звездный свет не позволил бы обычному человеку рассмотреть его отчетливо. Но сгусток тусклого красного света хорошо подсвечивал его. И тьма не мешала додзюцу Микото увидеть чакру.
Этот силуэт на самом деле был парой человек. Один мощный громила под два с половиной метра ростом и немногим меньше в ширину. Его руки были потолще самой Микото. Второй из новоприбывших был меньше и вряд ли бы выделялся своими габаритами в армии шиноби, он сидел на плече у первого. За его старомодной одеждой Шаринганом читалось мужское телосложение, но слишком утонченное. Его можно было бы перепутать с женщиной, которая укрывала голову вуалью на манер роурановских кокеток. Однако не это бросилось в глаза Учиха, а могущество их чакры, которой она даже не ощутила, пока не подняла взгляд вверх. От внезапно появившейся тревоги по коже пробежало стадо мурашек.
— Ооцуцуки, — тихо пробормотал Кагуя Юичи.
Их клан всегда считали диким и несдержанным. Да и сами Кагуя всегда старались поддерживать такой образ. Однако, после присоединения к Ото, это и в самом деле был лишь образ. Несмотря на появление противника, ни Тайши, ни Юичи не спешили атаковать его. Они пока даже не активировали Шичи Тенкохо, выжидая и внимательно наблюдая за незваной парочкой гостей.
Микото ранее не встречалась с Ооцуцуки, но была предупреждена о них. Белые волосы, белая одежда, которая больше напоминает покров из чакры. Бьякуган, бледная кожа и серые рога. Внешнее описание довольно короткое, но отличительные признаки слишком бросаются в глаза. Орочимару предупреждал, что они могут явиться вместе с возвращением Кагуи. И если не он, то кто-то другой должен будет остановить кого-то из Ооцуцуки. Кто-то, имеющий сильные додзюцу, уникальную чакру и нечеловеческое могущество. Всего было две таких группы. Одна была собрана на корабле-храме. Вторая, резервная, состояла из биджу, джинчурики и их прикрытия — Каге и нескольким равным им по силе шиноби из Унии, вроде Тайши и Юичи Кагуя.
Орочимару кое-что узнал об Ооцуцуки от одного из них, который напал на него во время миссии на Луне. И еще о них рассказала Хикава. Тот, что поменьше, Ооцуцуки Момошики, побольше — Киншики. Вместе с третьим, Урашики, они наблюдали за этим сектором.
— Потомки Кагуи? — брезгливо посмотрел на Тайши и Юичи Момошики. — Наследие ее блуда с тем ублюдком. Вы унаследовали силу Ооцуцуки, но ваша кровь слишком грязна. И вы все равно слышали о нас. Это занятно.
Пара Ооцуцуки плавно опустилась на землю. Меньший из них легко спрыгнул с плеча громилы. Закрепленная на его рогах вуаль невесомым облаком разметалась по воздуху, надменный взгляд белых глаз медленно скользил по Микото и остальным. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы понять, что ни о чем с такими гостями договориться не удастся. Люди с такими глазами не склонны к дружбе и переговорам, они не чувствуют свое превосходство в силе — они знают о нем. И готовы им пользоваться. Ничем хорошим визит Ооцуцуки обернуться не мог, и их нужно было остановить, в этом Орочимару был прав. Однако их силой можно было бы попытаться воспользоваться. Если бы на месте Микото была Сальма, она бы точно смогла это сделать. Натравить одних Ооцуцуки на других. Микото была не уверена, что справится с этим. Орочимару говорил, что Кагуя готовилась к вторжению своего клана и собирала армию для защиты. Но не объединятся ли они против самого Орочимару? Сможет ли он тогда сбежать обратно в этот мир, чтобы объединиться со своими шиноби?
Стоит ли того риск?
— Искривление пространства гораздо сильнее, чем мы думали. Более двадцати семи, — басовито произнес Киншики фразу, смысл которой от Микото ускользнул. — Исшики и Кагуя должны были давно доложить об этом клану.
— Похоже, у них возникли проблемы с низшими формами жизни, — пренебрежительно ответил Момошики. — Хотя Кагуя вновь могла выбрать неповиновение. Это из-за ее характера? Или...
Взгляд белых глаз Момошики остановился на странной роще из костяных деревьев с капельками лазурной росы на серых ветвях.
— Вижу, что Кагуя пыталась собрать чакру, но это у нее не получилось, — женоподобный Ооцуцуки вновь обернулся к шиноби. — Кто ей помешал? С кем она сражается?
Микото быстро переглянулась с Намиказе и Кагуя. Сейчас очень не хватало способности Омойкане Юко, чтобы обменяться мыслями.
— Вы можете сами это проверить, заглянув в ее измерения, — после паузы, наконец, сказал Тайши со внезапно проступившей на губах недоброй усмешкой.
Микото едва не скривилась от слов главы клана Кагуя. Сначала она посчитала, что тот нашел самое неудачное время, чтобы показать норов своего клана. Но скоро поняла, почему тот так поступил. Это все равно было глупо, но реакция Тайши хотя бы стала ясна. Ооцуцуки боялись. Это было не заметно, но от Шарингана сложно скрыть даже самые мелкие эмоции. Может, это был даже не страх, а просто легкое опасение, но они испытали нерешительность.
— О-о, — многозначительно протянул Момошики. — Неужели букашки посчитали, что уже выросли достаточно, чтобы дерзить?
— Называть букашками и низшими формами жизни тех, от кого сам недалеко ушел, очень смело, — холодно ответила Микото. — Для высшей формы жизни вы, Ооцуцуки, слишком примитивны по своей сути. Паразит, сколь бы ни был он силен, остается паразитом и всегда деградирует, потому что развиваться ему не нужно.
— Что ты, ничтожество, можешь знать о богах? — колкость Микото прошла мимо Момошики, его самомнение оказалось достаточно велико, чтобы проигнорировать насмешку.
— Я немногое знаю о вашем «небесном» клане, но по тому, что вижу, он не сильно отличается от любого земного и выделяется только своей неприкрытой бесчеловечной и людоедской сутью, — ответила куноичи. — Один или два Ооцуцуки приносятся в жертву Джуби, чтобы породить Божественное Древо. Оно поглощает энергию из мира, души и плоть его обитателей, чтобы родить Плод Чакры. И вы их либо поглощаете, либо перерабатываете в Сендан — Пилюли Бессмертия. Если забыть о силе и не обращать внимания на раздутое самомнение, то ты и Киншики — что сборщики податей на службе даймё, которые собирают налог рисом с крестьян. А Исшики и Кагуя — крестьяне, которые этот рис выращивают. Всего-то разницы, что вместо риса - Пилюли Бессмертия.
— Ты знаешь много для земного скота, — раздраженно сощурился Момошики. — Наши имена. И о Пилюлях Бессмертия. Об этом вам рассказала Кагуя? Или кто-то другой?
— Еще раз скажу, ты можешь войти в соседнее измерение и спросить об этом великого предка, — уже в открытую насмехаясь, напомнил Тайши.
— Их спесь раздражает, но поступаете вы глупо, — пробормотал Минато, наблюдая, как искажается в гневе лицо Момошики.
— Я могу поступить проще, — тем временем зло прошипел Ооцуцуки. — Просто спросить вас так, как вы того заслуживаете!
Момошики резко вскинул руку. В ней мелькнули мелкие алые бусины. Те самые Пилюли Бессмертия? Рядом с Микото раздался оглушительный хлопок воздуха — Пара Кагуя словно бросилась вперед без долгих раздумий. Они не спешили и использовали лишь Вторую Активацию Шичи Тенкохо, но даже так врезались в воздух быстрее звука. И все равно оказались недостаточно быстрыми, чтобы остановить Момошики. На их пути вспыхнуло алое сияние. Пурпурной молнией в воздухе промчался Киншики. Большой топор на длинной рукояти, полностью созданный из алой чакры, широкой дугой прорезал пространство. Грохот — алое лезвие врезалось в костяные лезвия, выросшие из рук Юичи. Осколки белых костей брызнули в стороны. Могучая фигура Киншики встала на пути пары Кагуя. Вспышка алого света — вокруг Оцуцуки из алой чакры сформировались несколько мечей и копий. И в тот же миг одно из них задрожало и с треском раскололось надвое, когда по тускло сияющему древку пришелся удар покрытой костяной броней руки Тайши.
Отвлекаться на сражение Кагуя с Ооцуцуки у Микото больше не было времени. Небольшие пилюли кровавого цвета попали в рот Момошики. И без того чудовищно могучая чакра в его теле словно взорвалась. Обычный человек не смог бы удержать такой ее прилив в узде, но Ооцуцуки изящно подавил возросшую мощь и направил ее наружу техникой. Меньше секунды - и над его воздетой вверх рукой раздувается шар из черной густой энергии, по телу которого изредка пробегают белые тусклые молнии. Неимоверного могущества техника была создана за считанные мгновения. Чакра сконденсирована и сформирована одним движением мысли. Этот шар напоминал больше всего по своей сути Биджудама, от Шарингана сложно было скрыть это сходство. Но даже биджу - существам, состоящим из чакры - на формирование подобной сферы нужно гораздо больше времени.
Глаза Микото кольнул внутренний огонь. Чакра промчалась по меридианам приятной прохладой, додзюцу Фуджин позволило придать чакре Футона такую природу, которой куноичи не могла добиться без Мангенкьё Шарингана. Глубокий вдох — на выдохе с уст Учиха срывается мощный поток яркого пламени. Ночь озарилась ослепительным светом. Ревущий поток огня буквально вгрызается в воздух, поджигая его, и рвется вперед широким огненным фронтом. Созданная Орочимару техника Касайрью порождала очень активный газ, в котором сгорало буквально все. Даже черная корка на гигантских обугленных корнях вновь вспыхнула жарким пламенем.
Поток Касайрью прервался, оставив после себя поле горячего камня и объятые огнем извилистые корни. Техника Мокутона, использованная Мадарой, была остановлена и высушена светом девяти солнц Орочимару. Она охотно поддалась пламени, озаря ночь заревом стремительно разгорающегося пожара. Жар пламени взметнулся к небесам, мириадами новых звезд потянулись искры в клубах едкого дыма. Однако едкое пламя и ядовитый газ лишь завихрились вокруг бледной фигуры Момошики. Они словно втянулись в ладонь Ооцуцуки, на которой багрянцем сиял покрытый концентрической рябью глаз.
У Момошики был Риннеган. Алые, подобно Шарингану, но с рисунком Риннегана, глаза сияли на ладонях Ооцуцуки. Микото холодно отметила способность противника поглощать чакру из техник. Это было ожидаемо, и первая ее атака была лишь подготовкой. Через мгновение после того, как поток Касайрю прервался, куноичи уже направила чакру к проклятым печатям на своем теле, готовясь выпустить заключенную в них чакру. Гигантский черный шар Биджудама нависал над головой и грозился рухнуть в любой момент. Микото готовилась поглотить его своим додзюцу Риннегана, чтобы совершить неожиданную контратаку. Но тут перед ней с хлопком и во вспышке желтого света появился Минато.
Холодно блеснули острые кромки лезвия куная. Стремительно опускающийся шар из черной чакры врезался в тонкую и едва видимую паутину печати, которая повисла прямо в воздухе. И пропал в исказившемся пространстве. Где-то вдалеке ночь озарилась яркой вспышкой. Грохот взрыва не успел еще долететь до Микото, когда она в объятиях Стихий Ветра и Молнии прыгнула вперед. Воздух расступился, пропуская ее вперед, и уплотнился под ногами. Микото вынырнула в облаке электрических разрядов сбоку от Ооцуцуки. Тот успел среагировать и отшатнуться в сторону. Хлопок — в ладонь куноичи упала рукоять извлеченной из печати сабли. Резкое движение кистью — режущий удар клинка угодил по черному жезлу, появившемуся в руке Момошики.
Острое лезвие сабли срезало черную стружку с оружия Ооцуцуки. Чакра из него прокатилась по стали — резкая боль прострелила запястье Микото, заставив ее отдернуть оружие. Из-за этого она замешкалась со следующим выпадом. Всего мгновение, но этого хватило для того, чтобы на ладони Момошики вспыхнуло знакомое едкое пламя. В лицо Микото дохнуло знакомое ядовитое дыхание Касайрью. Проклятые печати алыми линиями вспыхнули на коже Учиха, чакра ожгла ее глаза. И буйное яркое пламя лишь бессильно лизнуло пространство вокруг куноичи, бесследно пропав в нем.
— О, значит, Риннеган, — недобро сощурился Момошики, увидев рисунок в глазах Микото.
И тут же отшатнулся, когда лезвие сабли едва не рассекло ему сосуды под мышкой. Микото ощутила мягкий удар в живот. Покров Стихии Воздуха сдержал силу Ооцуцуки, но ее тело смело с места. Танцующее пламя на толстых корнях деревьев слилось на секунду в сплошную алую полосу, пока куноичи не смогла затормозить. Она тут же поймала взглядом противника. И увидела, куда направлен его взгляд.
Момошики смотрел в небо, а в его ладони сверкали искры огня. Мелькнула желтая молния. Ооцуцуки раздраженно поморщился, когда вороненое лезвие куная полоснуло по его груди и разорвало белую одежду. Но атака Минато не остановила Момошики. Резкий взмах руки — пламя пожаров вокруг словно сдергивает с остовов древесных корней. Языки огня сплелись в единый поток и закрутились в водовороте. Микото не раз видела подобное, когда Орочимару подхватывал природное пламя и придавал ему форму. Только сейчас огонь превратился не в крылатого драконоподобного льва Хикю, а в огромную алую птицу, напоминающую Судзаку.
Техники были похожи, однако ниндзюцу Момошики отличалось и скорее напоминало киндзюцу Ивагакуре, которое позволяло смешивать чакру с землей. Кирин и Хикю лишь управляли природной стихией, техника Ооцуцуки же подчиняла и напитывала чакрой огонь. Гигантская птица, словно живая, взмахнула ярко пылающими крыльями, пламя ревело, раздуваемое воздухом. От жара ниндзюцу ветерок тяги стал сильнее и начал трепать волосы Микото. Мгновение - и огненное создание умчалось вверх. Учиха знала ее цель, просчитать ее было несложно — корабль-храм висел в воздухе совсем недалеко. Но дергаться и пытаться защитить его Микото не стала.
Парящий в воздухе храм сбросил маскировку и попался на глаза Ооцуцуки только из-за того, что глазам Юко нужно было увидеть Микото и остальных. Мир расширился перед внутренним взором куноичи, когда ее сознание было втянуто в сеть Омойкане. Привычная связь связала ее с другими шиноби, позволяя чувствовать их и видеть их глазами. На мгновение Микото переглянулась с Минато. Понимание было достигнуто мгновенно. Намиказе пропал в желтой вспышке, сама Учиха взрезала пространство своим телом, чтобы вынырнуть в облаке электрических разрядов возле Ооцуцуки. Перед ней на фоне черного, усыпанного звездами неба замаячила могучая и удивительно верткая для своих габаритов фигура Киншики.
Где-то в стороне раздался грохот ударной волны — Момошики оказался под ударами сразу двух Кагуя, использовавших Третью Активацию Шичи Тенкохо. А по сабле в руке Микото заскользили едва видимые потоки воздуха. Треск! Ветер зло завыл вокруг стального клинка. Куноичи с силой ударила по алому громоздкому топору из чакры, отчего по тому побежала сеть трещин. Из-за разницы в весе она скорее сама отскочила в сторону от едва не обрушившегося на нее вертикального удара, чем отвела его в сторону. В свободной руке Микото вспыхнула чистая белая энергия Райтона. Длинные и частые разряды электричества застрекотали подобно щебету птиц.
Выпад. Киншики успел отшатнуться назад от техники Райтона в руке Микото. Но у той перед глазами на миг вспыхнул желтый свет. Хирайшин Минато перенес ее в новое место, от этого на миг куноичи ощутила тошноту. Картина перед глазами резко сменилась — вместо лица Киншики, Микото теперь видела его спину и висящее за ней кольцо из алой чакры. Справившись с дезориентацией после перемещения, она завершила движение — сгусток райчакры разбил появившийся из алого диска клинок и вонзился в плоть Ооцуцуки.
Об этом упоминала еще Хикава, но после встречи и короткого боя с Ооцуцуки, Микото еще больше удостоверилась в том, что Киншики и Момошики имеют разные способности и слабости. Первый имел крепкое телосложение и отличные рефлексы. Судя по току чакры, он еще и с помощью ниндзюцу усиливал и ускорял себя. У этого Ооцуцуки было достаточно навыков и мастерства, чтобы с успехом противостоять паре Кагуя на Третьей Активации Шичи Тенкохо. Однако у него не было Риннегана и, по всей видимости, он не мог поглощать ниндзюцу, в отличие от Момошики. Который, в свою очередь, не показывал выдающихся умений в тайдзюцу.
Микото не надеялась, что ее техника нанесет достаточный урон противнику — его тело было слишком уж крепким. Тем более Киншики все же успел сместиться с траектории удара — Бьякуган позволял видеть атаку со всех направлений. Окутанная молниями ладонь Учиха вонзилась не в грудь, а лишь в широченный трицепс руки. Белые одежды Ооцууцуки брызнули в стороны, разорванные частыми электрическими разрядами. Под ними обнажилась кожа, неожиданно насыщенного алого цвета, словно ошпаренная кипятком. Лезвие из райчакры вонзилось в плоть. На красной коже тлеющими линиями вспыхнул ветвистый рисунок электрического ожога. В нос Микото ударила вонь обожженной плоти, пока все перед глазами вновь не утонуло во вспышке желтого света.
Разряды райчакры обожгли тело и проникли в меридианы, на мгновение парализовав огромного Ооцуцуки. Этого мгновения хватило, чтобы тот не успел сбежать от обрушившейся на него огненной лавины. Та самая огненная птица, которую создал Момошики, успела настигнуть парящий в воздухе храм и наткнулась на невысокую фигурку девочки-подростка. Окруженные сетью вздувшихся вен глаза Хинаты охватили взглядом все тело пламенной техники, ее руки, на которых багрянцем и лазурью пылали две печати, подхватили потоки огня и закрутили в водовороте, возвращая ниндзюцу обратно к земле.
Хината впервые повторяла технику Кодекса Перемен Орочимару и сделала это успешно. Огненная лавина обрушилась на парализованного Киншики. Тот взревел, через силу заставляя себя двигаться. Белые одежды обуглились и начали осыпаться черными обрывками, обнажая алую кожу Ооцуцуки. Боль на миг ослепила его, но вокруг тела вновь начало появляться пурпурное сияние. Похоже, это было внешнее проявление его техники передвижения, позволяющей практически телепортироваться на короткие расстояния.
Микото не могла упустить шанс. Глаза обожгло жаром. Она резко хлопнула в ладоши, замыкая течение чакры. И когда она развела руки, меж ладоней черным пятном сгустилась сердцевина техники, тут же умчавшаяся вперед. По земле под ногами Киншики пробежала рябь. Его ноги внезапно словно провалились в скалы, Ооцуцуки уперся огромными руками в землю, чтобы не провалиться дальше. Однако это не он падал вниз, а земля поднималась вверх, к черному шару над головой Киншики. Микото сжала зубы, чувствуя, как техника Шин: Чибаку Тенсей словно вытягивает из нее все жилы. Земля продолжала трещать и стонать, раскалываясь на куски и с грохотом обрушиваясь друг на друга, формируя комок из камня вокруг Ооцуцуки.
Киншики с натугой заревел, когда он сам головой упал на черную сферу техники Микото. Сверху на него тут же свалился увесистый валун. Невидимая сила начала сжимать Ооцуцуки. Мышцы на огромном теле вздулись. Киншики силился выбраться из техники, но безуспешно. Он ненавидящим взором уставился на Учиха и быстро взглянул в сторону Момошики. И на широком лице Ооцуцуки появилась странная улыбка. Нет, не улыбка... Широкий звериный оскал.
Формирующийся шар из камней внезапно лопнул, тело Киншики вырвало из него непреодолимой силой так же, как совсем недавно его туда втягивало. И еще в полете тело Ооцуцуки начало преображаться, вытягиваться, истончаться и, наконец, сжиматься в алый сгусток. В мясистый кровавый плод, напоминающий сердце. С влажным звуком он упал в руку с Риннеганом в середине ладони. И вскоре белые зубы Момошики впились в алую плоть. Чакра брызнула подобно крови и потекла по бледным щекам Ооцуцуки, почти моментально впитываясь в белую кожу.
— Вот из чего слеплен клан Ооцуцуки, — мрачно пробормотала Микото.
Момошики просто пожирал своего напарника. Не только чакру, но и его плоть, его суть. Резкий взрыв силы, разбушевавшейся чакры в теле Ооцуцуки выплеснулся наружу, раздробив землю и подняв столп пыли. Ударная волна заставила куноичи отшатнуться. Волосы на голове невольно встали дыбом от ощущения животного ужаса перед непреодолимой силой.