Ямата-но Орочи

Глава 45. Сын

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Итачи завороженно наблюдал, как на севере по небу расползалась гигантская туча поднятого в небеса земного праха. Взрыв такой мощи… Там, вообще, остался хоть кто-то живой? Рокот рушащихся гор прервал его любование, заставив обернуться. С высоты парящего в небесах корабля-храма было видно, как обваливаются на юге каменистые склоны хребтов. И, как волны, катятся по земле, словно внизу море, а не покрытые лесами горы.

Эта мощь за рамками человеческого понимания.

Вокруг тревожно загалдели своими скрипучими голосами вороны. Черные птицы не реагировали на взрывы, но сейчас подали голос. Этих союзников отец привел с далекого востока, как и жрицу Страны Демонов. И сейчас они предупреждали о нарушении защитных печатей. Пусть посетитель был знаком, но и он не мог явиться незамеченным.

— Намиказе-сан, — Итачи поспешил встретить тяжело спрыгнувшего со спины огромного ворона Минато, которого тут же подхватил подоспевший раньше Акимичи Чоза.

Чакра обожгла глаза, в голове на мгновение смешались мысли, но Итачи привычно подавил это чувство. Дикая и бушующая энергия рванула по меридианам, смешиваясь с чакрой. Сила его Мангекьё Шарингана, Кайтакусанджин, поглотила природную энергию и влила ее в тело, пронизывая каждую клеточку искрами черных молний. Минато заметил его и кивнул, разрешая помочь. Итачи быстро опустил ладонь на плечо бывшего Хокаге Южного Листа, направляя в его тело чакру. Черные молнии дугами загудели над пальцами Итачи, Намиказе поморщился от боли, но лишь сцепил крепче зубы. Всего секунда — и вокруг глаз Минато вновь проступили оранжевые тени, а зрачок в глазах растянулся по горизонтали. Желтые волосы словно напитались энергией и стали более блестящими.

После кратковременной смерти во времена раскола Конохи Намиказе не утратил своих навыков, со временем даже стал более опытным и ловким в использовании ниндзюцу и сендзюцу. Однако он не мог похвастаться выносливостью. Перенаправив всего одну Биджудама, Минато потратил много сил и нуждался в отдыхе. Или подпитке за чужой счет.

— Спасибо, — Намиказе благодарно хлопнул Итачи по плечу.

Минато отстранился от Акимичи и, словно прислушиваясь к себе, сделал пару шагов вперед. Лишь уверившись в собственных силах, он направился к краю парящего корабля, чтобы осмотреть простирающиеся внизу земли.

— Передача чакры — это хорошо, но нормально отдохнуть тоже стоит, Минато, — укоризненно сказал Акимичи, следуя за Намиказе.

— Я в порядке, Чоза, — ответил Минато и спросил уже у стоящих возле борта корабля Шикаку и Иноичи. — Что там?

— Суна прибыла, — указал на северо-запад Шикаку. — Вместе с Ивой они сдавили с флангов крупное скопление сил врага. Думаю, если все пройдет удачно, то они продавят фронт в том направлении. Зная Кизаши, дальше он направит Песок развивать наступление, а Камень должен будет поддержать Лист.

— Полки Унии уже развили наступление — проходили сообщения, что на юге в бой введены резервы, — заметил Иноичи. — Кизаши сильно рискует.

— Не думаю, что у него сейчас есть выбор, — мрачно поглядел на затянувшую небеса пелену праха Шикаку. — На севере что-то пошло сильно не так. Десятихвостый еще не должен был пробудиться. Или Орочимару ошибся, или солгал нам.

— Природная энергия в полном хаосе, не могу понять, что там происходит, — нахмурился Минато. — Итачи, есть, что сказать?

Итачи удивленно посмотрел на вспомнившего о нем Намиказе. Задачей Учиха была поддержка Минато и в крайнем случае защита корабля. Конечно, бывшего Хокаге Южного Листа интересовала тактика и стратегия, которой придерживались в Унии, поэтому он держал Итачи при себе. По крайней мере, так он говорил. Но самому Учиха казалось, что это просто красивая ложь, а на самом же деле из него хотели сделать рекламу для других шиноби, которые хотели бы примкнуть к Намиказе.

— Я думаю, Орочимару ожидал, что противник сможет атаковать Бомбами раньше расчетного времени, — после паузы ответил Итачи. — Это не ошибка и не ложь. Просто у Мадары был какой-то козырь в рукаве, раскрытия которого ждал Дайкаге. Просто не все имели допуск к этим знаниям.

— И когда козырь был раскрыт на том фронте, стало возможным увеличить темпы наступления здесь? — предположил Шикаку. — Опять это его предвиденье!

— Ха! В пору войны за Страну Пламени помню я, как ты сходил с ума, — припомнил Акимичи. — Всегда ждал, что все стратегии уже известны северянам. Дошло до того, что в итоге именно ты первым начал соглашаться на сговор с Орочимару.

— Непросто сохранять холодный рассудок, когда противник может знать твои шаги раньше тебя самого, — недовольно ответил Нара.

— Мне кажется, что слухи о предсказаниях Дайкаге преувеличены, — заметил Итачи. — Он не видит будущее в деталях — это точно. Зато понимает настоящее очень хорошо. Его глаза и уши везде. В ставке еще до войны знали, где и сколько в Стране Пламени хранится провианта, куда движутся денежные потоки, где сосредоточены войска, их моральную готовность к войне, какие отношения между Верховным лидером Страны Пламени и Тенью Огня и многое другое. Уверен, что еще до раскола Конохи и Страны Огня среди ваших сторонников уже были его шпионы. Так и с Акацуки — среди них были и, может, есть до сих пор те, кто работают на Орочимару. Он многое знает о планах и секретах Мадары.

— Звучит даже слишком хорошо, — поморщился Шикаку. — Хотя бы понятно.

Итачи молча кивнул и задумчиво посмотрел вниз. Там сквозь дымку в воздухе проступило золотое сияние. Две гигантские фигуры — сияющий образ Райго: Сенджусацу и пылающий скелет Сусаноо — замерли на месте, а меж них две столкнувшиеся техники крушили землю. Руки невольно сжались в кулаки. Может, он мог бы быть там. Его молот, Учиде но Кодзучи, отражает атаки противника. Если вовремя его использовать, то можно подловить даже Мадару. Однако отец не спешит бросать против него все свои силы. Фугаку, Юко и мама — все рыскают и устраняют воскрешенных мертвецов. Кушина где-то на севере. Сильнейшие из клана Кагуя там же, как и Мейро Чиноике. Сам Орочимару тоже не торопится действовать. Чего он ждет?

Что бы ни говорил Шикаку, но действия отца не становились понятнее, хоть предсказывает он будущее, хоть просто хорошо его прогнозирует.

— Значит, сейчас все под контролем? — уточнил Минато, тоже прекрасно видящий битву внизу.

Итачи вновь с удивлением посмотрел на Намиказе. В этот раз он удивился тому, что, кажется, его новый командир разделял его, Итачи, чувства. Ведь там внизу сейчас сражался с Мадарой Джирайя, учитель Минато. Наверняка у него тоже было желание оказаться там, внизу. Попытаться помочь.

— На войне все не может быть под контролем, — ответил Итачи. — Я не знаю, что произошло на севере, но здесь операция проходит пока удовлетворительно. Первый эшелон и диверсионные отряды выполнили часть поставленных задач — заблокировали природную энергию. Это видно по умирающим лесам на севере.

— Только это не замедлило пробуждение Десятихвостого, — указал на очевидное упущение Шикаку.

— Он мог пробудиться ослабленным, — пожал плечами Итачи. — Это и не важно. Главное, что первый эшелон принял на себя удар мертвецов. Большую их часть удалось обнаружить и связать боем до прибытия запечатывающих отрядов.

— В первой линии были не самые сильные шиноби, — с досадой сказал Иноичи. — Генины — их много, но их способностей хватало на Зецу, а не на призванных с того света бессмертных ниндзя. Слишком многие не пережили этой встречи.

— Так и должно было случиться, — кивнул Итачи.

— Кизаши нарочно подставил людей под удар? — пытливо глянул на Учиха Шикаку.

— Чтобы уменьшить общие потери, приходится жертвовать малым, — постарался спокойно объяснить принятую в Унии военную науку Итачи, хотя бы так, как он сам успел ее понять. — Во втором и третьем эшелонах находятся самые боеспособные полки. Их не так много, и их силами нужно уметь правильно распорядиться. Неожиданный удар воскрешенных мог заставить потратить больше чакры и понести большие потери — это ослабило бы коалицию шиноби больше, чем гибель ниндзя из передовых полков. И смертей в итоге могло быть тоже больше.

Итачи бегло посмотрел на шиноби из южного Листа, пытаясь понять, насколько они приняли его мысль. В целом не похоже, что они удивлены услышанным. Наверняка уже имели общее представление о военном деле Унии. Но и восторга, естественно, не испытывали.

— Вот какая, значит, Воля Дракона, — вздохнув, произнес Иноичи. — Принять ее может быть не просто.

— Это нужно знать, раз вы приняли условия Дайкаге, — добавил Итачи. — Его действия могут казаться благородными, но в основе их лежит расчет. Если цели можно достичь простым путем — он выберет его, легко выбирая из нескольких жертв. Жизнь сильных шиноби важнее жизни слабых. Жизнь ниндзя Унии важнее жизни других ниндзя.

— Я догадывался, что мы, как независимая Коноха, нужны Унии как пушечное мясо, — кивнув, согласился Минато. — Смерть ниндзя, служащего Унии, дороговато ей обходится. Дело даже не в деньгах, которые платят родственникам. Слишком размылись границы сословий, сейчас смерть шиноби — это не личное дело какурезато, а всей страны. Потери будут бить по морали.

— Пока в самое пекло наших не бросают, но это вопрос времени, да, — безрадостно сказал Шикаку.

Итачи молча взглянул вниз. Там наступило временное затишье, но не это заинтересовало парня. Просто нужно было отвлечься, чтобы не сболтнуть лишнего. Он понимал, что в этой войне у Орочимару для каждого инструмента расписано свое время. В этой войне время Конохи Намиказе пока не пришло. Пока есть инструменты, созданные специально для этого дня. Потому что, выбирая между жизнями людей, его отец предпочтет поставить на кон жизни тех, кого специально вырастил для этого дня. Итачи перестал обольщаться по поводу своего родства с Орочимару давно. Он не достигал его силы, не достигал силы матери. Но день, когда на Коноху напали Акацуки, расставил многое по своим местам.

Может, предсказания отца и не всегда точны, но что-то о судьбе Итачи он знает. И сила, которую Орочимару пробудил в своем сыне, потребует своего применения. Слишком много времени прошло с тех пор, как Итачи впервые увидел своего отца. Слишком многое о нем понял. Лучше быть любимым им на расстоянии, быть любимым, как приемный сын, как последователь Рюджинкё. Отеческая любовь Орочимару слишком тяжела и требовательна. Уход к Намиказе был попыткой сбежать от нее, но вряд ли ее можно считать успешной. Если так, то Итачи хотел хотя бы предостеречь остальных от доверия к Дайкаге. Пока они не часть Унии, не часть Воли Дракона, они имеют больше свободы. Однако за такую свободу придется платить кровью.

— Орочимару действует в привычной логике, — тем временем заметил Иноичи, — для того, кто шантажировал нас жизнями мирных жителей Страны Пламени.

— Намерения и поступки Орочимару сложно назвать добрыми, но в итоге они приводят к неплохим результатам, — на этот раз слова Минато удивили не одного Итачи. — По крайней мере, в пределах своей страны он построил новый мир. Не тот, о котором многие мечтали, но куда лучший, чем был раньше. В отличие от моего учителя, Орочимару куда лучше понимает, воплощения каких грёз можно добиться, а какие так и останутся лишь строками в романе.

— Ну, и в отличие от Дана, он знает не только, чего хочет добиться, но и как это сделать, — невесело добавил Шикаку. — Иначе Страна Огня ничем бы… — завершить свою мысль Нара не успел. Его лицо внезапно застыло, а глаза расширились от удивления. — Это еще что такое?!

Итачи тоже заметил то, что так поразило Нара. И тоже почувствовало внутри невольный холодок. Он знал эту технику. Более того, сам мог пользоваться более сложной и совершенной ее вариацией. Но мощь ниндзюцу Мадары поражала даже его.

— Завершенное Сусаноо, — вымолвил он.

Могучая фигура сотканного из синей темной чакры гиганта была отлично видна с высоты парящего в небесах корабля. Хотя сейчас Итачи не уверен, что можно говорить «с высоты». Голова Сусаноо еще немного и была бы на одном уровне с ними. Оно было больше, чем у самого Итачи. Больше, чем у матери, Фугаку или Юко. Далекая битва, которая проходила на земле, внезапно стала заметно ближе. А желание в нее вмешаться уменьшилось. Ощущение чужой мощи заставило Итачи невольно ссутулиться, словно чья-то тяжелая рука придавила к земле. Раньше такое давление он ощущал лишь от отца. Но это было даже не сакки — просто темная чакра была настолько отчетливо ощутима, настолько тяжела, что сама по себе подавляла окружающих.

Когда один из мечей в руках Сусаноо резким движением вспорол воздух и обрушился вниз, неприятные ощущения только усилились. Слишком огромная мощь для одного человека! Снизу раздался треск раскалываемой земли. Но меч так и не достиг цели. Итачи замер, впившись взглядом в происходящее на земле.

— Орочимару вернулся, — в голосе Иноичи легко можно было различить облегчение.

— Не чувствую его чакру, — хмуро сказал Минато.

— Чакру его и раньше сложно было ощутить. Но его сакки я ни с чем не спутаю, — заверил Яманака.

— Я вижу его, — сообщил Итачи.

Отец был внизу. Древесные руки мокутондзюцу остановили атаку Мадары. Стихия Дерева — не слышно было, чтобы Орочимару сам владел ею. Но глаза Итачи совершенно точно видели отца. Может, клон, как Хибакари? Еще одно тело, но с Мокутоном, а не Бьякуганом и Стихией Скорости.

Охеми?

Итачи почувствовал, как жжет глаза. Чакра бежала по меридианам горячим металлом. Она жгла изнутри, заставляла гореть каждую клеточку тела. Пришлось зажмуриться и на время погасить додзюцу. В этот момент он неожиданно для себя понял, что его руки крепко вцепились в борт. Парень опасно навалился на него, балансируя на краю. Если бы отец задержался, то еще немного — и Учиха просто спрыгнул бы вниз, закованный в чакру собственного Сусаноо.

— Как-то неуютно здесь, — недовольно заворчал Акимичи. — Стоим тут без дела, как незнамо кто.

— Думаешь, внизу толк от нас будет? — с сомнением спросил Иноичи. — Мы с вами застали несколько войн. Настолько паршивых и масштабных, каких мир ранее не видывал. Но так сражались наши предки, и я там просто пылью у ног буду.

— Вместе можно было бы посопротивляться, — усмехнулся Акимичи.

— Не торопись, посмотрим, что предпримет Орочимару, — посоветовал Шикаку.

И, словно в ответ на его слова, снизу на остров нахлынул приглушенный раскатистый гром. Низкие перекаты ударили по ушам и вибрацией отдались в груди. Звук всполошил облепившую корабль воронью стаю. Отдаленный грохот утонул в криках загалдевших черных птиц и в хлопках их широких крыльев. Итачи отмахнулся от медленно падающих перьев и проводил взглядом закруживших вокруг корабля воронов. Птицы словно вили хоровод, беспрестанно крича. А над изогнутыми крышами небольшого храма, над сердцем корабля в воздухе вспыхнуло сиреневое сияние. Оно пляшущими язычками пламени побежало в стороны. Брызнуло в стороны и застыло, приняв образ мягко светящихся торий.

Итачи завороженно наблюдал за изящной техникой Верховной Жрицы Страны Демонов. Ее необычная чакра дарила странное тепло, смешанное с потусторонним холодом. Она отодвинула в сторону ощущение давящей мощи Мадары, ее сияние окутало Итачи со всех сторон и словно отстранило от всего мира. Тории из чакры замерли в воздухе, а за ними продолжали танцевать языки огня.

— Ого! Это же Энма!

Кажется, это воскликнул Чоза. Было сложно разобрать, чей прозвучал голос, уж слишком усердно кричали птицы. Но без труда можно было понять, о каком Энме шла речь. Огромный черный столп прямо впереди не заметить было невозможно. Его золотое оголовье было почти вровень с парящим в небесах кораблем. Оно сверкнуло в лучах клонящегося к горизонту солнца и дернулось в сторону. Снизу вскоре донесся грохот сминаемой земли. Гигантский посох отбил в сторону удар меча Сусаноо и замер. И рядом с ним внизу появился еще один гигант — на этот раз древесный.

— Это же призыв Третьего! — воскликнул Иноичи. — Он же запечатал себя в Обратной Печати Четырех Символов!

— А потом печать разрушили, когда похитили запечатанного вместе с Третьим биджу, — хмуро вглядываясь вниз, припомнил Шикаку. — Проклятье! Неужели он призвал собственного учителя с помощью Эдо Тенсей?..

— Это не Эдо Тенсей, — уверенно заявил Минато.

— Тогда откуда?..

Окончание вопроса Шикаку утонуло в грохоте сминаемых ступнями Сусаноо скал. Стремительное движение сплетенного из синей чакры гиганта — один отточенный выпад, и пара мечей разрубает Древесного Голема. Пылающие клинки сминают деревянную плоть. И резко вырываются из нее, когда подпирающий небеса черный столп внезапно пропадает, чтобы появиться вновь внизу. Посох в руках почти незаметного на фоне гигантских фигур Джирайи ударяется в грудь Сусаноо. В сравнении с техникой Мангекьё Шарингана человеческое тело почти не заметно, удар Отшельника поволок Мадару назад.

Даже сам Учиха словно не ожидал такой силы в противнике. Ноги Сусаноо пропахали в холмах и скалах две глубокие борозды прежде, чем Мадара локтем сшиб в сторону посох с груди. Глаза Итачи вновь ожгло внутренним огнем. Он впился взглядом в стремительно переплетающиеся пальцы старшего Учиха и пытался уследить за током его чакры. Стихия Огня! Да, точно!

Внизу изо рта Сусаноо на землю полился яркий поток огня. Техника Великого Огненного Уничтожения толстой струей ударилась в камни скал, рождая с ревом рвущийся вперед широкий огненный вал. Пламя яростно испепеляло переломанные деревья и обугливало остатки древесных техник. Черный чад переплелся с рыжим огнем и устремился вверх в потоках плавящегося воздуха. Быстрое движение глаз — Шаринган Итачи позволил увидеть Джирайю, завершающего последние ручные печати техники.

Ручная печать Тигра?

Итачи не успел удивиться тому, что Жабий Отшельник решил использовать в ответ на технику Мадары собственное катондзюцу, как навстречу завесе огня устремился поток ревущего пламени изо рта Джирайи. Языки пламени переплетались и стелились по воздуху изящными живыми изгибами драконьего тела, которое тут же врезалось в созданный Мадарой огненный вал. Две техники встретились и начали пожирать друг друга. Пламя набросилось на пламя, чтобы быстро истаять без следа, заставив Итачи восхищенно распахнуть рот. Даже отец не мог настолько изящно и точно использовать принцип противовеса, когда две техники одной стихии с одинаковым количеством вложенной в них чакры взаимно уничтожаются.

В следующую секунду рядом издал странный низкий звук Чоза, когда тело Джирайи внезапно начало расти.

— Наш хиден… — как-то растерянно пробормотал Акимичи, когда фигура отшельника за мгновения почти сравнялась по размерам с Сусаноо.

Гигантский посох в его руках с низким угрожающим гуденьем раскрутился в воздухе, сшибая в сторону клинки Сусаноо. Но вместе с Джирайей увеличился не только превратившийся в оружие призыв Энмы. Пара жаб на его плечах теперь были размером с самых больших жителей Мьёбокузана. И их голос стал значительно громче. В отличие от Минато рядом, который сразу же закрыл уши ладонями, Итачи не сразу понял, какую технику готовят старейшины жаб. А потом стало поздно. Широкие пасти распахнулись, и воздух смялся под напором жабьих криков.

Итачи выпучил глаза, когда его тела коснулись отзвуки жабьей песни. Все тело словно завибрировало в ответ. Попавший же в самый эпицентр сдвоенной звуковой атаки Мадара отшатнулся и замешкался. Как раз настолько, чтобы пропустить свалившиеся на него сверху деревянные тории. Техника Мокутона обрушилась на загривок Сусаноо. Древесная арка, кажется, была тяжелее, чем казалась на первый взгляд. Ноги созданного из синей чакры гиганта почти в тот же миг подкосились. А вслед за первыми ториями на него посыпались следующие. С грохотом они упали на плечи Сусаноо, прижимая его еще ниже к земле и заставляя склонить колени. Еще пара врат упали на лодыжки, впечатывая технику в землю. Мгновения — и скованными оказались две пары рук.

А в руке Джирайи уже пылало ярким пламенем кольцо из огня, бешено крутящееся вокруг темного ядра. Стремительный выпад Отшельника — его техника врезается в лицо Сусаноо. Огонь брызжет во все стороны, слепя глаза. Но Итачи уже увидел, как по деревянным ториям змеится сеть трещин. А техника Джирайи лишь бессильно пропадает, втягиваясь в проявившуюся едва видимую сферу вокруг Мадары.

И без Шарингана было видно мелькнувшее на лице Джирайи удивление. Его гигантская фигура пропала, словно лопнувший шарик. В нескольких метрах над землей осталось лишь привычных размеров тело Отшельника, которое стремительно окуталось в белый, ощерившийся иглами шарик из волос. И его в тот же миг смело в сторону силой, которую Итачи даже не мог разглядеть. Вынырнувшая из земли древесная ладонь поймала Джирайю, но тории на теле Сусаноо начали осыпаться мелкими щепками.

Сквозь пламенеющую завесу техники Мангекьё Шарингана Итачи видел, как шевелятся губы Мадары, но не мог различить слов. Звуки тоже не долетели до корабля. Однако выражение лица Учиха не говорило о том, что у него были проблемы. Скорее он испытывал радость. Безумную радость от битвы. Очертания фигуры Сусаноо подернулись рябью и исказились. Мадара завершил серию печатей и направил ладонь вниз. В землю ударил древесный ствол, начавший стремительно расширяться и разрастаться. Секунды — и ствол мокутондзюцу обратился в человеческую фигуру, а мириады ветвей — в тысячи рук, кольцами расходящиеся за ее спиной. По появившейся статуе тут же пробежали всполохи синего пламени, чакра Сусаноо покрыла ее, облачая в сияющие латы и вкладывая самое разное оружие в бесчисленные ладони.

И одновременно с этим напротив одной многорукой статуи выросла вторая такая же. Две гигантские техники размером с биджу застыли друг напротив друга. Вокруг одной из них последние всполохи синей чакры обретали форму. На голову второй, на которой Итачи заметил фигуру Цунаде с растрепанными светлыми волосами, приземлился Джирайя. Его руки замерли в знакомом Итачи положении. Печать Райго: Сенджусацу завершилась, и в ответ на нее вокруг многорукой статуи из дерева вспыхнуло золотое сияние.

— Это просто безумие, — севшим голосом произнес Шикаку, застывшим взором наблюдая за двумя сияющими техниками.

— Безумие впереди, — заверил его Итачи, уже видя складываемые созданной Мадарой статуей печати.

Коза, Змея, Птица — простая комбинация, но отец уже рассказывал о ней. Итачи вовремя успел поднять взгляд в небеса, чтобы заметить в темнеющих небесах освещенную солнцем небольшую точку. Которая за секунды приблизилась, оказавшись рушащейся на головы Джирае и Цунаде горой. Метеорит!

Рядом вспыхнула короткая желтая вспышка, за которой тут же последовал резкий хлопок. Итачи краем глаза заметил, как дернулись потревоженные пылинки в воздухе, когда Минато использовал Хирайшин. Первая мысль была о том, что Намиказе вознамерился повторить тот же прием, что и с Биджудама. Поймать падающий метеорит в сети пространственно-временной техники и переместить на безопасное расстояние. Однако у Минато была иная цель.

Весь корабль-храм был заранее размечен бывшим Хокаге метками для телепортации. И сейчас Минато появился в паре десятков метров в стороне, желтые волосы растрепаны ветром, лицо сосредоточено и лишено эмоций. Для восприятия Шарингана Намиказе словно на миг замер в паре метров над палубой — тело скручено для удара, на ладони закручивается смерч из сияющих потоков чакры. А под ним совершенно спокойно стоит фигура в потрепанной одежде. Оголенный торс поджарого и сильного шиноби, черные волосы, холодное лицо. И еще одно лицо на груди. Оба они были знакомы Итачи.

— Мадара!

Кажется, Итачи все же успел выкрикнуть это имя первым прежде, чем неподалеку раздался оглушающий грохот. Метеорит, похоже, достиг цели, но невольным зрителям было уже не до того. Мадара! Клон это был или настоящий? Подумать об этом времени уже не было. Минато почему-то не завершил удар, снова пропал во вспышке желтого света. Глаза Итачи ожгло огнем, и в тот же миг по телу пронеслась волна болезненного жара. В груди вспыхнуло и тут же погасло пламя гнева. Черные молнии пробежали по телу.

Райго Санменсацу: Коку!

Черные молнии впились в тело и на миг ослепили сознание болью. Итачи зарычал, когда его кожа стремительно чернела, словно обугливалась. Мышцы вздулись буграми, по рукам пробежала волна судорог, от них отделилось еще две пары дополнительных конечностей, разрывая ткань одежды. Метаморфоза завершалась уже во время длинного прыжка. Усиленные мышцы ног бросили обратившегося в шестирукого демона парня вперед. На лице Мадары мелькнуло удивление. Из его оголенной спины быстро мельтеша лепестками металла выросла еще одна рука. Механическая конечность не успела собраться до конца. Под раскрытыми пластинами, которые должны были стать кожей, вились металлические гибкие приводы и с щелчками двигались разные блоки. Словно перемешанные детали сложнейшей марионетки. И когда они замерли, в лицо Итачи смотрело черное широкое дуло монструозного орудия, во чреве которого зарождалось яркое пламя.

Это была очень странная техника. Правый глаз Итачи ожгло болью, по щеке скользнула горячая капелька, оставляя за собой почти незаметную на почерневшей коже алую дорожку. И в дуле превратившейся в пушку третьей руки Мадары яркое пламя перемешалось с черными языками огня. Аматерасу впилось в металлическую плоть. Но слишком медленно. Новые иглы боли пронзили все тело, когда над головой Итачи угрожающе затрепетала алая чакра. Из пушки вырвался ослепительный луч энергии как раз в тот момент, когда алая чакра сформировалась в костлявую руку, в ладони которой был зажат широкий круглый молоток на короткой ручке.

Итачи успел подставить Учиде но Кодзучи под удар Мадары. Белое сияние вспыхнуло на киянке, луч техники Мадары утонул в нем, чтобы через миг вырваться наружу уже в обратном направлении. И пропасть в едва заметном барьере вокруг незваного гостя корабля-храма, в котором уже тонули последние черные язычки Аматерасу и живые тени Нара. На лице Мадары мелькнула легкая тень раздражения. Итачи почувствовал резкую боль в животе. Ноги внезапно перестали слушаться, подкосились, и парень по инерции едва не покатился по земле, в последний момент успев опереться на нижнюю пару рук и отпрыгнуть на ней в сторону.

И за мгновение до этого желтая вспышка поглотила начавшего увеличиваться Акимичи, унося его прочь. И стоило только сиянию Хирайшина погаснуть, как на том месте, где только что был Чоза, деревянный настил палубы парящего корабля брызнул в стороны длинными щепками.

В стремительной стычке наступила пауза. Яростный грай воронья перемежался редкими ударами сыплющихся на палубу корабля и крышу храма камней — остатков разнесенного на осколки Рассенганом метеорита.

— А ты резвый парнишка, — раздался насмешливый голос Мадары сквозь крики воронов. — Твоя чакра кажется мне знакомой — в тебя, значит, он поселил Тобираму? Думаешь, сейчас ты сможешь защитить всех?

— Сейчас — смогу, — холодно ответил Минато.

И над палубой корабля пронесся один длинный протяжный звук. Низкий гул ударил по ушам Итачи, ввинтился в разум. На секунду парень потерял ориентацию в пространстве. Мир перед глазами закружился, обед подкатил к горлу. Звук так подействовал не только на него. Побледнел и Шикаку, Иноичи лишь поморщился, но из его носа внезапно потекла струйка алой крови. Однако основной удар пришелся не на них. Мадара замер, крепко сжав кулаки и болезненно оскалившись. Кровь шла у него не только из носа — она стекала алыми слезами из глаз и капала из ушей.

— Курама!!! — сквозь зубы зарычал Мадара, вперив взгляд Риннегана вперед.

Минато более не привлекал его внимание. Взгляд был устремлен ко входу в небольшой храм, на пороге которого в облаке тяжелого тумана стояла девушка в одеждах жрицы. Босые ноги с безупречными перламутровыми ногтями, чистая кожа ярко контрастировала с алыми хакама, а яркие огненные волосы — с белоснежным шелком кимоно. Безупречное лицо искажено гневом, глаза широко распахнуты. На ярком красном фоне радужки вертикальные зрачки сжались в почти незаметные щели. Изящные ладони с силой сжимают аккуратный лук, тетива которого продолжала вибрировать, источая оглушивший всех звук.

Итачи знал Кураму, великая жрица Рюджина никогда не отличалась кротким нравом. Но о ее силе ходили легенды. Однако кто она такая, откуда родом, почему следует за Орочимару — ничего из этого не было никому известно. И не известно, что ее связывало с Мадарой. Оба они, похоже, прекрасно знали друг друга и питали взаимную ненависть.

— Мадара!

Никакой женственности в полном ярости голосе не было. Тонкая рука выброшена вперед, словно Курама намеревалась вырвать кадык Мадаре. Изящные пальцы с перламутровыми ногтями согнуты в хищном жесте и дрожат от напряжения. Синие и красные капельки чакры сорвались с кожи и сплелись в миниатюрный черный шарик. Из которого в сторону Мадары вырвался мощнейший луч энергии.

Ударная волна пронзившей пространство техники вжала Итачи в палубу и оглушила, в глазах потемнело. И не успел он прийти в себя, как рядом вспыхнул желтый свет. Короткое мгновение дезориентации — и мир вокруг внезапно сменился. Темнеющая синева неба сменилась зеленым сводом из крон деревьев.

— Намиказе-сан?.. — непонимающе позвал Минато Итачи и попытался подняться на ноги.

И понял, что по-прежнему их не чувствует. Ни ног, ни всего, что ниже груди. И техника метаморфозы почему-то ослабла — из шести рук осталось лишь две, и те слушались с трудом.

— Лежи, — коротко приказал Минато, жестко придавив Итачи к земле и бросив куда-то в сторону. — В госпиталь его! Срочно!

— Что та… Итачи?! Что с ним? — знакомый голос требовал ответов, но Минато уже пропал во вспышке желтой молнии.

Перед глазами Учиха появилось знакомое лицо. Гурен была испугана. Такой бледной он не видел ее… Наверное, никогда не видел. А его взгляд частенько останавливался на ней.

— Итачи! Боже мой! Ты… Ты… — Гурен упала на землю возле него и панически что-то искала в разгрузке, голос ее прерывался, на щеках пролегли блестящие дорожки слез.

— Почему ты плачешь? — Итачи попытался поднять руку, чтобы стереть слезы, но не смог.

В руках Гурен появился свиток. Перед темнеющим взором Итачи забрезжил тусклый бирюзовый свет медицинской техники.

— Живи, Итачи! Умоляю, живи!!!

Эти слова впились в саму душу Итачи. Он ощутил весь страх, всю любовь Гурен. Это напоминало сакки по своей сути — духовная техника, но вселяющая не ужас, а умиротворение и желание жить. То, чему научили Гурен на Кумотори. Но даже эта техника не удержала сознание Итачи в этом мире. Картина перед глазами сузилась до мутного белого пятна, но этого Итачи уже не заметил. Он словно заснул, чтобы тут же проснуться и увидеть над головой безграничный темный океан. Руки почувствовали прохладное касание алой травы. Итачи не видел ее, но знал, что она алая. Иной она здесь быть не могла.

— Это не похоже на загробный мир.

— Ты уже знаком с ним? Посмертие бывает индивидуально. Не думаешь ли ты, что просто заплутал по пути в загробные чертоги своего отца? И твое сознание создало тебе собственный ад из твоего же внутреннего мира?

Голос был спокойным и размеренным. Он явно принадлежал мужчине, чьи годы расцвета минули достаточно давно. И этого самого мужчину Итачи быстро нашел взглядом. Старик в белом плаще с черными томое на вороте парил над водой, скрестив ноги и словно сидя на воздухе в гнезде из черных сфер. Седые волосы коротко острижены и собраны в старомодную прическу, которой сейчас щеголяли лишь Кагуя и некоторые представители старой знати. Лицо испещрено морщинами, жидкая борода свисает с подбородка едва ли не до низа живота. Но это Итачи отметил лишь краем глаза. Первое, что привлекало внимание — это небольшие рога на лбу и алый глаз между ними. Это был Риннеган, но красный, подобно Шарингану. А вот пара глаз, которые находились на положенном им месте, имела уже привычный Риннеган — такой же, как у Мадары.

— Отец рассказывал о тебе, — сев на мягкую траву, вспомнил Итачи и уважительно поклонился. — Приветствую Рикудо Сенина, Ооцуцуки Хагоромо-сама.

— Если мне, умеющему читать знаки и знамения, было ведомо о нашей встрече, то пишущему их — и подавно, — слегка наклонился вперед Хагоромо. — Он рассказал тебе достаточно, потому что сделал все, чтобы ты оказался здесь, Итачи.

— Это похоже на моего отца, — без удивления ответил Учиха, смиренно вздохнув.

— И это удивительно. Ты так похож на моего сына и в то же время совершенно отличен от него. Но все же наша встреча свершилась.

— Возможно, если бы вы знали лучше Орочимару, то не удивлялись бы этому.

— Возможно, — легко согласился Хагоромо. — Я бы хотел лучше его знать, если бы когда-то давно, века назад, у меня была такая же возможность быть знакомым со своим отцом, как у тебя.