Ямата-но Орочи

Глава 8. Семейные посиделки

27 октября 59 года от начала Эпохи Какурезато

Сложив все шесть рук за спиной, я с легкой улыбкой рассматривал растянувшуюся на всю стену длинного коридора королевского дворца Роурана роспись. Недостаточно хорошо разбираюсь в техниках настенной живописи, поэтому не знаю, фреска это или еще что-то, но неважно. Главное было в содержании. Хотя не скажу, что оно было каким-то захватывающим дух. Техника простая, стиль слишком специфичный, мотив в целом знаком. Уточню. Знаком мне, однако забыт многими жителями этого мира.

Росписи были срезаны со стен руин в землях за Корьюзаном и перенесены по частям в Роуран, где и реставрированы. Долгое время краски от ветра, солнца и воды были защищены древним камнем стен, но землетрясение обрушило старые постройки и обнажило написанные в древности картины, отчего те теперь были местами подпорчены, но все же оставались узнаваемыми.

На панно были последовательно отображены несколько разных событий, соединенные одним мотивом — деревом. Гигантским деревом, которое изображалось возвышающимся над многочисленными зелеными горами. Ровный ствол, раскидистая крона и лишь один плод, напоминающий раскрывшийся спелый каштан. У корней дерева изображены мелкие человеческие фигурки с направленными друг на друга копьями — две противоборствующие армии, надо полагать. Следующая композиция показывала этот самый плод уже в большем масштабе и рядом с ним фигуру женщины, размером с сам плод. Детализация рисунка невелика, поэтому узнать ее было бы сложно, если бы не два четко угадывающихся рога на голове.

Поглощение плода, преображение Кагуи и многочисленные поклоняющиеся ей люди, она же с младенцем на руках — все это отображено на фоне дерева в следующих частях рисунка. А вот дальше дерево пропадает, и появляется странное одноглазое существо, напоминающее, скорее, один стержневой корень с десятью ответвлениями, словно перевернутое растение. И против него сражается человек в плаще с десятью томоэ на спине и с посохом в руках — появление Джуби и сражение с ним Хагоромо. Не все подробности давно минувших лет запечатлены в деталях, но зато нагляднее, чем лаконичный пересказ событий от Хагоромо на плите в святилище Нака. И, для того чтобы рассмотреть эти картины, не нужно иметь додзюцу.

Не уверен, кто и когда создал этот ценный исторический артефакт. Сальма говорит, что те руины, в которых он был обнаружен, некогда были одним из городов старой империи, который должен был прийти в запустение около восьмисот-девятисот лет назад. Значит, не исключено, что художник лично был свидетелем многих изображенных им событий или был знаком с теми, кто наблюдал за возвышением и падением Кагуи.

— Вижу, ты доволен подарком, — удовлетворенная моей реакцией на картину, произнесла Сальма.

— Приятно видеть еще одно подтверждение не только предреченным собою событиям, но и тому, что казалось давно забытым. Раз несколько несвязанных источников указывают на одни и те же факты, значит, они и в самом деле имели место, а моя память о них не ложна.

— Память? Хочешь сказать, что знаешь, что здесь изображено? — полюбопытствовала королева. — Мои люди случайно нашли древнюю диковинку, и я решила подарить тебе ее на день рождения, просто потому что знала твою любовь к подобному. Но не ожидала, что настолько угадаю с подарком.

— Спасибо, — кивнув, ответил я королеве. — Да, картины выглядят знакомо. Это события тысячелетней примерно давности. Знаешь легенду об Усаги но Мегами?

— Гм… — Сальма мило нахмурилась, пытаясь вспомнить не самые распространенные даже на востоке, не то что на западе, легенды. — Кажется, в Летописи минувших лет что-то было о Заячьей богине...

— Ее звали Кагуя, — пальцем указал я на изображенную на картине фигуру женщины, окруженную исходящими от ее лучами, символизирующими то ли силу, то ли Муген Цукиёми. — Считалось, что она - прародительница всякой чакры на земле. Съев плод с Божественного древа, она обрела несравненное могущество и остановила войны на земле. У нее родился сын, — мой палец скользнул к следующему изображению, на котором были запечатлены мать и младенец, — Рикудо Сеннин. Сама Кагуя погибла, когда Божественное древо пожелало вернуть чакру себе и превратилось в десятихвостого монстра, но Рикудо его остановил.

— Да, у нас эти сказки отличались, но звучит знакомо.

— Чем отличались? — полюбопытствовал я.

— Чакра. Ее прародительницей она быть не могла, потому что Рюмьяку - основа мира, драконьи жилы были до появления Усаги но Мегами.

— Не исключаю, что так и есть, — не стал отрицать я. — Легенда слишком уж полна неточностей. Например, у Кагуи было как минимум два сына. А Узумаки приписывают ей наличие еще и дочери, а то и не одной. Любопытно, что и сам Хагоромо в оставленных им лично записях не упоминает ни сестру, ни даже своего брата-близнеца. Так что сведения о делах былых слишком обрывчаты и искажены.

Думается мне, что в ту пору многим казалось бессмысленным вести хронику. Ниншу Рикудо было в расцвете, знание распространялось без преград. Наверное, многие непосредственно знавшие Хагоромо жили в ожидании скорого счастливого царства всеобщего блаженства. Но их Мессия ушел, а его сыновья и последующие потомки утонули в пучине братоубийственной войны. Диво, что вообще хоть какие-то легенды сохранились. И то в немалой степени оттого, что сам Рикудо решил оставить завещание потомкам. Впрочем, и оно насколько монументальное и нерушимое, настолько же сложно читаемое.

— Может, легенды и не точны, но кое в чем можно не сомневаться, — Сальма подошла ближе к картине, к ее части, повествующей о событиях, предшествующих появлению Кагуи. — Есть у людей чакра или ее нет, но воевать они не перестанут никогда.

Я тоже посмотрел на изображение двух противоборствующих армий и пожал плечами.

— Странно ожидать иного. Жизнь — это эволюция, а эволюция — вечная борьба. Отбору подвержена не только биологическая часть живых существ, но и социальная. Поэтому пока мир жив, настоящего мира в нем не будет никогда.

— Но мы попробуем его создать? — обернулась ко мне Сальма. — Ты обещал мне.

Я с интересом посмотрел в глаза требовательно глядящей на меня королеве.

— Сейчас ты напоминаешь Кагую, — попытался уклониться я от ответа, — которая считала землю своими угодьями и пожелала запретить в них всякое кровопролитие.

— Мир, скованный железом, кровью и любовью. Ты обещал, — настойчиво повторила Сальма.

— Сковать народ законом и железом оружия, за ним стоящим, можно. Связать врагов узами крови и породнить их тоже, хоть для этого уже требуется моральное усилие. Но с любовью сложнее. У Рикудо это не получилось, — я вновь пожал плечами и улыбнулся. — Я пока пытаюсь.

— Пытаешься, начав еще одну войну?

— Война идет давно, пусть и без открытых сражений, — вздохнув, покачал я головой. — И вообще-то ничего я не начинал — это на мою Унию напали.

— Конечно, охотно верю. И я понимаю мотивы, побудившие тебя спровоцировать Страну Пламени, но мог бы попытаться ослабить ее, если это нужно было, стравив с бесполезными шиноби Юмегакуре, например.

— Сальма…

— Что? Хочешь сказать, что я слишком жестока и цинична? — с ироничной улыбкой спросила королева. — Да, так и есть. Я всего лишь королева, а не ками. Жизни людей из других стран для меня имеют меньшее значение, чем мои подданные, которых ты пытаешься теперь втянуть в эту войну.

— И с таким подходом ты просишь меня подарить тебе мир? — рассмеялся я.

— Именно потому что ты никогда не последуешь таким моим советам, я и верю, что у тебя это получится, — улыбнулась в ответ Сальма. — Кстати, в последнее время ты стал веселее. Дело же не только в дне рождения. Что-то произошло?

— Возможно… — ответил я, не став вдаваться в подробности, потому что заметил приближающегося слугу, который скоро сообщил:

— Ваше величество, Казекаге прибыл в Роуран.

— Хорошо, Майкеру, — кивнув, отозвалась Сальма, сказав уже мне: — Ну, пойдем встретимся с зятьком Орочимару Рюсея.

— Да, точно… Зятек, — следуя за Сальмой, я вспомнил об одной раздражающей мелочи и активировал Бьякуган. — А где Ее высочество? А, вот она. Отлично.

— Что моя дочь опять сделала не так? — коварно усмехнувшись, спросила Сальма.

— О, Сара самый чудесный ребенок на свете, единственное, что меня смущает — это ее вкус.

— Гм. А мне кажется, что у нее замечательный вкус.

— Не исключаю. Во всем, кроме мужчин.

— Ох. Это у нее наследственное.

Я скептически посмотрел на Сальму. Она в ответ с нескрываемой иронией на меня. Мне оставалось только обреченно вздохнуть. Да, на мой взгляд, Сара поступила очень глупо. Но сделанного не вернешь. Раз ей так хочется, то пусть так и будет.

— Знаешь, выбор будущего принца-консорта - дело не легкое, — решила развить тему Сальма, глядя вдаль сквозь окна дворцовой башни. — Рюмьяку — большой соблазн для многих. Слишком большой. Он может помутить разум самым честным людям. Нужно быть осторожной. И нужно оставаться меркантильной — брак должен принести пользу государству. Редко удается найти мужа, который не соблазнится доступной чакрой, чтобы брак с ним пошел на пользу всей стране. И чтобы супруги любили друг друга. Не многим так везет. Я не самая везучая королева, но моей дочери удача улыбнулась — это замечательно.

— Не самая везучая королева? — возмутился я. — Во-первых, это ранит мою нежную душу. Во-вторых, ты первая королева, ставшая бабушкой, за всю историю Роурана.

— Ох, какой ценой мне это далось, — сокрушенно воздела руки к небесам Сальма. — Мой возлюбленный муж погиб.

— Это были временные трудности.

— Он полнейший остолоп!

— Благодаря которому ты выглядишь на пару десятков лет моложе своего возраста.

— Ох, он еще и бестактная скотина, позволяющая себе иметь нескольких жен на стороне.

— Подарившая тебе Сунагакуре скотина.

— У него завышенная самооценка, — нахмурилась королева.

— Ками это позволительно.

— У него чрезмерно завышенная самооценка, — неодобрительно цокнула языком Сальма, — для того, кто не может даже притащить сюда свое тело.

— Как будто тебя это сильно заботит.

— Пф!

На этом спор угас, Сальма замолкла, загадочно улыбаясь и глядя на пейзажи за окном. Там, за частоколом башен, открывался вид на жиденький лесок. Он не шел ни в какое сравнение с густыми чащами Страны Огня, в которых по ветвям вековых деревьев шиноби могли скакать пуще обезьян. Нет, здесь деревца тоньше, зачастую усыпаны колючками. Хотя среди них встречались и более внушительные растения, чьи стволы напоминали бочки. Пустыня с минимальным уровнем осадков была не самым благоприятным местом обитания для деревьев. Чтобы вырастить их здесь, пришлось редактировать геном. В итоге получились некие подобия янтака, саксаула да баобаба. Но королеве, любимой комнатой которой во дворце всегда была оранжерея, такой пейзаж нравился куда больше песчаных дюн, зачастую одаривающих город пылевыми бурями.

Думаю, за один только этот лес она готова простить мне многое. И уж тем более простит отсутствие оригинального тела. В этом мире распространена вера в реинкарнации, колесо сансары и все такое прочее, присущее восточным традициям. О нем, о перерождении, бытуют разные представления. Есть теория о нечестивости физического тела и необходимости его умерщвления и истязания ради духовного освобождения. Зачастую тело рассматривалось временным вместилищем, в котором нужно было хорошо себя вести, чтобы попасть в Чистый мир для блаженного в нем существования перед новым рождением. Но так или иначе, здесь физической оболочке придавали меньшее значение, чем в привычной мне культуре, в которой доминировало представление о вечной жизни именно в своем теле. Это впитывается с молоком матери и языком отца. Поэтому для местных в большинстве случаев физическая оболочка не более, чем временный скафандр, которому придается значительно меньшее внимание, чем душе.

Семейный культ Сальмы не исключение, поэтому она легко приняла меня в другом облике. Зато исключением из прочих культов и учений в некотором роде стало порожденное мною Рюджинкё, как ни странно. В нем постулируется вечная жизнь пусть и не в своем материальном воплощении, но душа связывается с обликом, и конечной целью в посмертии является не перерождение, не растворение в ничто, а продолжение жизни в стремлении к духовному совершенству с сохранением индивидуальности. В общем, это на пальцах объяснить сложно, но итогом стало то, что Кушина не до конца воспринимает клонов как меня, хотя это я и есть, просто в других «скафандрах».

В общем, сложно все это. Нужно Кушину отправить в Роуран на лето, чтобы Сальма ей мозги промыла. Хотя… Как бы обратного не произошло. От Кушины можно всякого ожидать.

— Ох, матушка! Опять ты задерживаешься!

Эти слова Сара произнесла вместо приветствия сразу, как только мы с Сальмой вошли в один из залов дворцовой башни, где предполагалось встретить Казекаге.

— Уж кто бы говорил, дочь, — неодобрительно ответила Сальма. — Вы должны были вернуться еще вчера.

— Погода задержала на побережье, — придерживая катану рукой, Сара поднялась с кресла, чтобы поприветствовать мать.

Выросшая в окружении самураев девушка предпочитала в своей одежде восточный стиль, что в последние годы для Роурана было уже не дикостью. С устранением политических преград на пути из Звука в Роуран связи двух краев континента укреплялись. Страна Песка непосредственно граничила с Унией Дракона, став фактически самой крупной страной во всей известной Ойкумене. Большие территории, пусть и слабо населенные и по большей части безжизненные, требовали связей и сообщения. Без связи и дорог империя существовать не может, поэтому что в Унии Дракона, что в Стране Песка вкладывались значительные ресурсы в инфраструктуру. Трансконтинентальная магистраль еще не закончена, да и рек, которые могли бы быть транспортными артериями, в пустыне нет, но и обычные дороги позволяют начать смешение разных культур.

Персикового цвета, украшенное цветами и журавлями кимоно приятно сочеталось с алыми волосами Сары, но когда дочь обнимала в приветствии мать, облаченную в более традиционную для Роурана одежду, это выглядело немного странно. Отстранившись от Сальмы, Сара вопросительно посмотрела на меня. В ответ на ее взгляд я просто развел руки в стороны, позволив дочери обнять и меня. Широко улыбнувшись, Сара этой возможностью и воспользовалась.

— С днем рождения, папа!

— Спасибо, но оставлять свою дочь на попечение бабушки и дедушки в качестве подарка на день рождение очень малодушно, — похлопав девушку по спине, ворчливо заметил я.

— От тебя слышать подобное особенно смешно, отец, — обиженно ткнула меня кулаком в бок Сара.

— Даже Рикудо Сеннин покидал жену с малолетними сыновьями, дабы получить откровение и сформировать ниншу, — важно подняв палец, наставительно произнес я.

— Ты совершенно бессовестный человек, — обличающе заявила Сара, не разрывая объятий заглянув мне в глаза.

— И ты целиком и полностью кровь от крови и плоть от плоти моей, — постучав пальцем по лбу тут же нахмурившейся Саре, ответил я и обратил свой взор на еще одну личность, присутствующую с нами в комнате.

Эта самая личность усиленно делала вид, что ее тут и рядом не стояло, отчаянно стараясь прикинуться ветошью. Но, встретившись с моим взглядом, была вынуждена нарочито тяжко вздохнуть и поклониться.

— Приветствую матушку и батюшку.

При приветствии зять использовал крайне своеобразные формы обращения, чем старался показать свое почтение. Я даже не уверен, как это можно перевести, потому что если моя приемная дочь называла меня очичиуэ-сама, что можно интерпретировать как «великий господин и отец мой», то зять обращался к Сальме ота-сама, а ко мне — омо-сама. Форма обращения архаичная и считающаяся возвышенной даже среди дайме. Простыми словами, зять пытался выглядеть крайне прилежным и достойным мужем нашей дочери.

Только меня его смиренно склоненная голова и почтительное отношение нисколько не сбивали с толку. Несмотря на то, что перед моими глазами предстает юноша, предельно милого облика и на вид едва достигший отрочества, но за невинным лицом в обрамлении песочного цвета волос с черными линиями печатей скрывалось существо куда более интересное, чем просто человек. И черные глаза с золотистой радужкой и крестообразным зрачком только подчеркивали этот факт.

— Шукаку, — пробормотал я, сокрушенно покачав головой.

— Ну, что опять? — мгновенно набычился биджу, быстро забыв о почтительности.

— Я тебе не для того тело давал, мелкий ты паразит, чтобы ты мою дочь развращал, — вздохнув, посетовал я.

— Ох, не обращай внимание на этого ворчливого старика, дорогой мой, — коварно улыбаясь, попросила Сальма Шукаку, одобрительно похлопав того по плечу. — А ты, милый мой, не начинай снова свою старую песню.

— Некоторые раны сложно забыть, — хмыкнув, заметил я, — особенно, если нанесены они тем, от кого совсем не ожидаешь подвоха.

Шукаку в ответ только сложил руки на груди, высокомерно фыркнув.

Да, моим зятем и мужем Сары стал Однохвостый биджу, Шукаку. Как бы это ни было неожиданно для меня самого. Я создавал его тело таким, чтобы оно минимально влияло на разум плотскими страстями. Успокоенный вполне умеренным поведением Чомея, я ожидал подобного же от Шукаку, но тот оказался более склонным к очеловечиванию.

За прошедшие девять лет внешне биджу не поменялся. Для того и не было предпосылок, его тело не склонно к старению и даже взрослению. Его состояние можно назвать неотенией. Правда, я не учел, что при этом все половые функции в целом в организме были рабочими. Так что, когда потребовалось перевести биджу в Роуран для ряда отдаленных от города операций, и Шукаку в процессе познакомился с Сарой, то знакомство в итоге вылилось в появление потомства.

Внучка, милая девочка, по возрасту чуть младше Саске и Тацуко, не унаследовала внешности ни одного из своих родителей, больше напоминая Сальму, но несомненно была дочерью Сары, а та понесла ее именно от Шукаку. Инцидент, прямо скажем, не рядовой. Биологически Рейра, если произносить имя на местный манер, или Лейла, если использовать принятую в королевской семье Роурана фонетику, была совершенно стопроцентным человеком, что неудивительно — генетически оба родителя были людьми. Но чакра имеет свойство иногда преподносить сюрпризы. Однажды из-за силы Рюмьяку и вопреки моему желанию была рождена сама Сара. Что могло получиться от женщины, связанной с Рюмьяку, и мужчины, являющимся сосудом для биджу — вопрос интересный. Пока, по наблюдениям, отклонений не замечено, но ожидать стоит всякого.

Стоит еще и потому, что тело биджу было спроектировано со своими особенностями: с неотенией, с отредактированным гормональным фоном и психически предельно непробиваемое. И опять же, пока моя внучка растет обычной девочкой, но что будет дальше? Но если оставить эти переживания в стороне, то тело биджу мало подвержено плотским страстям, но любовь — это чувство более сложное. Если чувства биджу к Саре вообще можно назвать любовью. Мне было сложно дать им точную оценку, но Шукаку нравилась Сара, а Саре нравился Шукаку. Она любила его, что вызывало у меня уже родительскую печаль. Моя дочь соблазнилась мальчишкой!

Каков же разврат и позор! Хотя не мне ее судить, конечно. Это печалит еще сильней.

Истинная природа Шукаку была известна Саре и Сальме. И обе они не были против нее. Как королева уже сказала, биджу был идеальным кандидатом для принцессы Роурана. Шукаку точно не соблазнит мощь Рюмьяку — он сам по себе источник чакры. И он был выгодной партией, потому что считался важной шишкой в Рюджинкё. Это было полезно для формальной модернизации династийного культа королевского дома Роурана, предметом почитания которого был обожествляемый предок. Теперь, при кровных узах с Шукаку и со мной, как Рюджином, династийный культ мог обрести новую форму. И сподвигнуть население охотнее приобщаться к Рюджинкё, снизив градус неодобрения новым пришедшим с востока учением.

Одни сплошные плюсы от данной партии, но… Шукаку в качестве зятя? О-хо-хо… Его же теперь Шинджу точно не скормишь.

— Будь осторожен и приглядывай за Яшимой, Шукаку, — снова покачав головой, попросил я биджу, садясь в одно из кресел.

Встреча с Казекаге планировалась с целью обсуждения возможной помощи Сунагакуре Конохе в затянувшейся войне двух Листов, поэтому мое присутствие, как представителя Унии Дракона, не должно было удивить Тенрая.

— Чего за ним смотреть-то? — ворчливо поинтересовался биджу, уже автоматически протянув ладонь, в которую тут же опустилась рука Сары.

Влюбленная парочка сидела рядом друг с другом, что позволяло поддерживать физический контакт.

— Я предупреждал вас, что скоро начнется охота, — напомнил я Ичиби. — За все три месяца войны я не смог нанять Акацуки для сражения с Кинохой, хотя суммы были озвучены немалые. И против меня Като их тоже не выставил. Это необычно. Как правило, Акацуки от таких жирных заказов не отказывается. Все деревни, кроме Кумо, так или иначе пользовались их услугами, оставляя заказы и всегда получая качественное исполнение за умеренную плату. Но сейчас они заказ не приняли. Вообще, после убийства Мизукаге они больше не показывались. Значит, у них появились иные задачи.

— Мизукаге же был джинчурики, — вспомнила Сара, непонимающе посмотрев на меня и на мужа. — Убив его, Акацуки не поймали Исобу?

— Мизукаге погиб не непосредственно от их рук, — не вдаваясь в подробности, ответил я. — В тот момент они не были готовы к изъятию биджу. Теперь им придется дождаться, пока Треххвостый воплотится вновь.

— Исобу приноровился это делать быстро, — почесал затылок Шукаку. — Паршиво. Может, ему не торопиться?

— Возродиться ему стоит и сразу же сообщить свое местоположение тоже, чтобы попытаться организовать защиту, — ответил я биджу. — Ты можешь сказать, где сейчас Кокуо или Сон Гоку?

— Нужно спросить, они в перемещении не самостоятельны сейчас, так что не всегда могут сориентироваться… — неуверенно ответил Ичиби. — Где-то на севере — это точно. Но ты и так в курсе.

— Страна Земли не особо бережет своих джинчурики, — нахмурившись, заметил я. — Они даже в Иве годами не появляются, больше напоминая отшельника и наемника, поэтому могут быть и не в своей стране. И именно поэтому, скорее всего, с них начнется сбор. Это привлечет меньше внимания. Предупреди об этом их. Особенно Кокуо.

— Просто предупредить? — посмурнел Шукаку.

— Вызволить их будет непросто, — помассировав висок, ответил я. — Я подумаю еще, что можно сделать. Роши выглядит смышленым малым, с ним можно попробовать договориться, но он упрям, как Оноки. Хан? Его я знаю меньше. Но так или иначе говорить они со мной даже не подумают, пока хотя бы один из биджу не будет пойман Акацуки. Сайкен пока запечатан, не знаю, как к нему будут подступаться Акацуки. За Гьюки, а, точнее, за своим названным братом Четвертый Райкаге присматривает плотно, так что он будет атакован одним из последних. Мататаби… Я присмотрю за ее джинчурики. Но в Кумо трения между кланами из-за разногласий Третьего и Четвертого Эя, и клан Нии сейчас не в фаворе. И в Акацуки угодил Сасори, так что они могут рассчитывать на его шпионов в Суне, которых Казекаге пока держит в надежде выманить своего врага. Также считается, что Яшима еще не до конца исцелился. Так что именно Мататаби в Нии Югито и ты в Яшиме будут одними из первых целей наряду с джинчурики Ивы, как мне кажется.

Будь Чомей в Такигакуре, которая тоже своим джинчурики тяготилась и не могла найти ему применение, то он бы тоже был одной из первых целей. У Акацуки помимо Сасори еще есть Шисуи, поэтому и Курама мог бы быть одним из первых в списке на поимку, но сейчас Кьюби, в отличие от канона, сидит не в мальчишке-неумехе, а в опытной куноичи, так что это может быть сдерживающим фактором. Чомея пока вовсе никто не должен знать в лицо, поэтому была создана обманка в виде юного лже-джинчурики Семихвостого, чтобы стимулировать Акацуки к действию.

Правда, кажется, упоминалось, что биджу нужно запечатывать в Гедо Мазо согласно какому-то порядку, но в итоге ловили их все-таки как попало.

— Я Ичиби и всегда первый, — тем временем криво ухмыльнувшись, гордо выдал Шукаку.

— Дорогой, — с укоризной посмотрела на него Сара, заставив биджу смущенно закашляться. — Папа, раньше ты планировал отдать Акацуки по части хвостатых, сымитировав целого биджу. Сейчас это не получится сделать?

— Думаю, в Акацуки не дураки и заметят подвох, — ответил я дочери. — Один-два половинчатых биджу они могут стерпеть, но больше — не знаю. Сейчас меня бы устроило, если бы Акацуки смогли собрать лишь малую часть чакры биджу.

— Вообще не понимаю, зачем позволять этой шайке получить хоть какую-то силу, — резко высказалась Сальма. — Если и передавать им чакру, то прошедшую стихийное преобразование — залить неугасимым огнем и дело с концом.

— Заманчиво простое решение проблемы, — согласился я, — но мне не кажется, что оно станет окончательным.

— Опять твои пророческие видения? — полюбопытствовала Сальма.

— Можно и так сказать.

— Если бы ты согласился раскрыть мне их содержание, то я могла бы дать тебе совет, — с намеком произнесла королева.

— Сомневаюсь, что ты понимаешь лучше меня сущность материализованной воли и способы ее ликвидации, — невесело улыбнувшись, ответил я ей. — Но в любом случае, Я считаю необходимым, чтобы Акацуки собрали некоторую часть чакры всех биджу и завершили свой проект.

— О, ну только не это, — скривился Шукаку.

— Однажды это все равно произойдет, — отмахнулся я от биджу.

— Что произойдет? — вопросительно вскинула бровь Сальма. — Насколько я помню, ты говорил, что цель Акацуки — это Муген Цукиёми, вечная иллюзия, создающая желанный земной рай. Ты хочешь, чтобы они все-таки смогли захватить людей в это гендзюцу?

— Ну, на взгляд не такого уж малого числа, Муген Цукиёми — это не так уж и плохо, — скупо рассмеялся я.

И был недалек от истины. Я уже вспоминал недавно местную культуру. В ней не только отношение к материальному своему организму своеобразное, но и ко всему феноменальному миру, то есть материальному окружению тоже. Есть учения, которые отрицают сам факт его существования. Есть несколько концепций, но общими словами они все сходятся в том, что мир явлений считается иллюзорным, в то время как истинный мир, духовный, непостижим, и слияния с ним нужно добиться. Либо и духовного мира нет, и вообще ничего нет - вокруг лишь колебания двух частей единого бога, инь и янь. Последнее утверждение, кстати, скорее всего, растет из учения Рикудо, потому что на его скрижали эта мысль повторена едва ли не дословно. В общем, с таким мировоззрением принять жизнь в Муген Цукиёми достаточно просто. Если есть возможность поменять одну иллюзию, полную боли и страдания, на другую - счастливую и беззаботную, то выбор очевиден.

— Проект Акацуки и в самом деле состоит в сборе всех биджу для создания Вечного Цукиёми. Это мечта Мадары, идейного вдохновителя организации, — со вздохом пояснил я внимательно прислушивающимся ко мне Сальме и дочери, даже Шукаку это было небезынтересно, потому что прошлое он помнил не лучше Курамы. — Но между сбором биджу и Муген Цукиёми есть еще несколько этапов. Хвостатые звери — все части одного Десятихвостого. Если собрать их, то будет воссоздан Десятихвостый. Сам Десятихвостый — это Шинджу, Божественное дерево. И вместе с тем — это Кагуя.

— Мегами но Усаги? — задумчиво переспросила Сальма. — Знаешь, это похоже на ту сказку, которую ты рассказывал мне в молодости. Про бессмертного, который прятал свою смерть в разных животных. Кагуя в Десятихвостом, Десятихвостый в Божественном дереве... Утка в зайце и так далее.

— Может быть, — улыбнулся я странной ассоциации Сальмы, — только эта сказка реальна. На той картине, которую мы только что рассматривали, было изображение того, как Рикудо сражается именно с Десятихвостым. Но к тому времени Кагуя была… Ну, можно сказать, что она была джинчурики Десятихвостого. И не зря Узумаки зовут Рикудо и его брата Матереубийцами. Вместе с Десятихвостым они запечатали свою мать. Поэтому в процессе сбора биджу можно вернуть к жизни Десятихвостого, а вместе с ним и Кагую.

— Я не слишком хорошо помню детство, — озадаченно нахмурившись, пробормотал Шукаку, — но я припоминаю, что мать Старика была не самых приятных нравов, об этом он упоминал. Кажется…

— И ее ты хочешь возродить? — выслушав Шукаку, скептически поинтересовалась Сальма у меня.

— Да, у Кагуи есть свои неприятные стороны, — согласился я, — и именно поэтому я хочу попытаться завершить ритуал слияния биджу лишь с малой частью их чакры, возродив Десятихвостого ослабленным. Если это получится.

— Допустим… И зачем тебе это?

— Ох… Ну, просто интересно?

— Не смеши меня.

— Ладно. Есть некоторые упоминания, что Кагуя готовила армию. И я считаю, что она готовилась к нападению кого-то достаточно сильного, способного напугать даже ее — на тот момент Усаги но Мегами, всесильную богиню. И недавний инцидент с тем странным монахом подтверждает, что опасения ее могли быть реальными, — наконец выложил я свои мысли. — Мне нужно знать, к чему готовилась она, чтобы быть готовым самому. Предупрежден — значит, вооружен.

— После встречи с монахом ты ослаб сам, — неодобрительно покачала головой Сальма. — Не совершай необдуманных действий, пока не восстановишься.

— В том числе и из-за этого я пока и не тороплю события, — согласился я с королевой. — Насколько я помню, Кагуя была непреклонной в своих решениях и несклонной прислушиваться к чужим словам. Нужно быть как минимум равным ей по силам, чтобы попытаться наладить диалог. Но, как я и говорил, вы с ней похожи, Сальма.

— Даже не знаю, лестное это сравнение или нет, — насмешливо ответила королева.

— Кагуя тоже хотела установить мир и защитить его. И это значит, что в целом-то у нас общие цели. Это уже неплохо.