Ямата-но Орочи

Глава 2. Новое поколение

7 июля 59 года от начала Эпохи Какурезато

Встав лицом к широкому панорамному окну в кабинете восстановленной администрации Хокаге, я с интересом наблюдал за жизнью Конохи. За восемь лет, как Лист оказался под моей властью, он не так уж сильно изменился, если подумать. Наверное, стал больше похож на ту какурезато, которую я помню из прошлой жизни. Грозди проводов, подобные лианам жилы различных трубопроводов на стенах, баки с водой на крышах, заборы из металлической сетки, яркие фонари, флажки и вывески. И граничащий с безумием многоярусный хаос в застройке.

Хотя все это и раньше было. Просто всякий раз по возвращении сюда бросается в глаза на контрасте с четко распланированной Отогакуре.

— Вот окончательный список прошедших экзамен учеников, сенсей.

Я не глядя взял протянутые мне несколько листов бумаги на планшете.

— В этом году их много, — Кизаши смущенно почесал заросший трехдневной щетиной подбородок. — Первый расширенный набор из школы выпустился. Не думал, что среди набранных со стороны детей будет столько толковых шиноби, но учителя рекомендовали многих к прохождению обучения на чунинов. За семь лет обучения даже отсеялось-то всего несколько человек. Хотя, если с теорией они справляются как и все, то в практических занятиях и в физических кондициях их уровень слишком неровный. Есть те, кто превосходит урожденных шиноби. А есть такие, что без слез не взглянешь.

Я слушал своего бывшего ученика вполуха, больший интерес вызывал предоставленный им список. В нем в сводной таблице были приведены имена учеников с итоговыми баллами за экзамен. Оценка по знанию теории и практики ниндзюцу, тайдзюцу, гендзюцу и букидзюцу. Отдельный столбец на баллы по фуиндзюцу, в оценку которого также входило знание черчения, иероглифов и других письменностей. Еще отдельно оценивалась склонность к ирьениндзюцу выставлением балла по навыкам первой помощи, самоспасания и знаниям биологии, химии и основ психологии. В числе прочего с этой же целью отдельно отмечался уровень контроля чакры и умение использовать ручные печати. Также выводилась средняя оценка уровня интеллекта и объема знаний по общим предметам, вроде истории, географии, математики, физики, астрономии, искусства и тому подобного. Далее следовало несколько параметров оценки физических кондиций: сила, выносливость, ловкость и скорость. Также была оценка психологического состояния и балл по дисциплине, выводимый по результатам полученных учениками при обучении в школе дисциплинарных взысканий и поощрений. В свете особенностей некоторых тактик Отогакуре еще отмечалась способность поглощать и передавать чакру. И в предпоследнем столбце таблицы указывалась сумма баллов, по которой ученики в списке и были отсортированы — от большего значения к меньшему. В последнем столбце были отметки о владении кеккей генкай или хиденом, если таковые у юного шиноби имелись.

Я скупо улыбнулся, увидев на первом месте списка знакомое имя — Учиха Итачи. Высший бал по ниндзюцу, гендзюцу, букидзюцу, интеллекту, контролю чакры, знанию ручных печатей и ирьениндзюцу, скорости, ловкости, психическому состоянию и дисциплине. Бонусом — пробужденный шаринган с официально зарегистрированными двумя томое. По полбалла сняли в тайдзюцу и фуиндзюцу. И всего тройка с половиной за силу и передачу чакры. И вообще два с половиной за выносливость. Да, в этом он похож на меня. В детстве у меня тоже были проблемы с физической силой и резервом энергии. Итого, у Итачи общий балл семьдесят два с половиной из восьмидесяти возможных. Второе место от него отстает на три балла.

— Наваки Сенджу, — найдя еще одно интересующее меня имя в середине списка, я удрученно покачал головой. — Еще один сын своих родителей. Всего один бал за дисциплину. Сколько же он получал взысканий за время обучения?

— А, лучше не напоминай, — поморщившись, откинулся в своем кресле Кизаши. — Я школой не занимаюсь, и то Наваки уже в печенках сидит. Драчун, хулиган и вандал — все в традициях Безумия Деревни. Его, кстати, уже ловили за подглядыванием в женской бане. Говорит, ему нужен был материал для новой техники. Правда, его мать этот довод не убедил, как мне кажется.

— Представляю, — кивнув, ответил я. — Однако со своей дисциплиной он все же не в самом конце списка. Пятьдесят четыре с половиной балла. Значит, талант все же есть. Отличные навыки тайдзюцу, превосходные сила и выносливость, а также умение передачи чакры. Неплохая ловкость и скорость. И есть потенциал ирьенина. Правда, с его контролем чакры не уверен, что ему удастся этот потенциал развить в полной мере.

— Думаю, полевой ирьенин выйдет из него неплохой. Еще бы руки прямые ему, а то при тренировке букидзюцу, говорят, ему страшно оружие в руки давать — не соседа, так себя порежет.

— Каждому свое, — философски произнес я. — Посмотрим, чего желает сам Наваки.

— На всех посмотрим, коль уж они экзамены вступительные осилили, — согласился Кизаши, — но я повторюсь, многовато желающих чунинами стать. Помнится, регент при дайме нашем был этим недоволен. Сейчас же каждый шиноби на довольствии. Появление шиноби из других сословий ляжет бременем на казну, а если они еще и учиться продолжат в Академии, то еще четыре года как минимум они к службе не приступят и толку для страны от них нет, одни расходы.

Я украдкой вздохнул, в очередной раз выслушав схожие по своей сути упреки. Уния Дракона, новая страна со множеством новых законов и правил — не все в ней нравилось некоторым группам и отдельным людям. Тот же регент с виду печется о казне всей Унии, так как все расходы армии на ней. Однако больше-то его свои проблемы беспокоят. В этом мире до недавних пор страна не у всех ассоциировалась с территорией. Точнее, не совсем с ней.

Для дайме, его окружения и вообще многих жителей этого мира страна — это не субъект права. Это просто вотчина своего правителя, его земля. И все договоры заключают не страны, а их правители. Можно сказать, что вступление в Унию Страны Огня было сугубо частным делом самого дайме и меня. Страна — это ее правитель. И вся земля в стране принадлежит исключительно феодалу, который на ней и царь, и судья, и бог, пусть военная сила подчинялась ему и опосредовано. Но за последние годы многое поменялось.

Дайме сохранил часть своего статуса, однако теперь его можно назвать главой лишь исполнительной ветви власти. Законы им приниматься не могут, судить он также власти не имеет, и помимо этого над ним еще и довлеет Цензорат Унии. И вишенкой на торте служит появление частной собственности на землю. А одним из способов крестьянам получить в свою собственность землю стал ее выкуп за счет службы их самих или родственников в рядах шиноби или самураев. Таким образом я планировал восполнить изрядно поредевшие по результатам нескольких войн ряды шиноби. Среди обычных людей часто встречаются личности с незаурядными талантами, которые в обычных условиях становиться шиноби не хотят. Немногие променяют спокойную и относительно сытую жизнь на вполне вероятную скорую и мучительную смерть в очередном конфликте.

Именно это, как мне кажется, беспокоит регента Страны Огня. То, что земли, которые крестьяне могли бы выкупить по тройной цене, придется отдать практически задаром. Да, аргумент, что армия начинает потреблять уж слишком много финансирования, тоже весом. Но пока, думаю, ее пополнение более важно. Тем более что государственная монополия на производство алюминия дополнилась еще и железом, восстанавливаемым с помощью водорода. Продажи самого горючего газа, удобрений тоже помогают. Как и обновленная система налогообложения.

Пришлось провести перепись населения и выдрессировать чиновников, к рукам которых вечно липнут деньги, но процесс с налогами пошел. Полный отказ от зернового налога в пользу денежного крестьянам пришелся не по нраву, так как изрядно усложнил им жизнь, но благодаря созданию государственных зернохранилищ удалось хотя бы избежать разорения землепашцев поддержанием круглый год стабильной цены на хлеб. А с коррупционерами пришлось мириться. Коррупция — это неизживаемая проблема. Какие бы строгие ни были законы и жестокие кары за их нарушения, все равно найдутся те, кто будут грести деньги за пазуху в непомерных количествах.

Поэтому, вспомнив кое-что из разговоров со своей женой из прошлого мира, мной было решено вовлечь чиновников в большую игру. Примерно подсчитав, какой процент коррупции можно терпеть без больших убытков, Цензорату — структуре, занимающейся надзором над чиновниками — было разрешено не замечать мелкие проступки. Но за преступление этих пределов следовала несоразмерно жестокая кара. В том же духе Цензорат регулировал превышение властных полномочий. Людям дозволялось играть в прятки — они втайне позволяют себе чуть больше положенного, я делаю вид, что этого не замечаю. Если же кто-то заигрывается, то Цензорат тут как тут.

За восемь лет, кажется, чиновники стали более-менее дрессированными. А вот регент… Ну, что же, даймё уже достаточно зрел, чтобы избавиться от опеки.

— Регент проявляет слишком много рвения для своих лет, — ответил я Кизаши, — думаю, ему пора на покой, иначе удар хватит от перенапряжения-то. Так что не обращай внимания, все, кто пройдет экзамен, смогут поступить в Академию. Тем более, если среди них есть такие, как номер два из этого списка.

— Гурен? — вспомнил, кто находится на втором месте по результатам выпускного экзамена из Школы ниндзя, Кизаши. — Да, талантливая девочка. Шестьдесят семь с половиной баллов, нет оценок ниже тройки ни по одному из параметров и очень редкий кеккей генкай. Почти второй Охеми.

— Она все же из деревни, в которой жило несколько семей бывших шиноби, так что наличие генома можно понять.

Хотя мне пришлось пережить неприятный разговор с Кушиной из-за нее. Узумаки была недовольна, что появилась куноичи с именем, похожим на позывной самой Кушины. И виноватым, почему-то, в этом оказался я. До чего же мои женщины бывают сложными… Но с Гурен повезло. Интересный и ценный кадр, который сам по себе нашелся.

— О, Хьюга Хината, — зацепился мой взгляд за еще одно знакомое имя. — Дисциплина всего два с половиной балла. Недалеко от Наваки ушла.

— Дочка пошла в мамашу, — закатив глаза, сказал Кизаши. — Будь я проклят! А ведь сначала Нами показалась мне даже воспитанной. Будь Хината более дисциплинированной, могла бы даже Сайзо у Фугаку обойти по баллам.

— Нами всегда была интересной девушкой, — хмыкнув, прокомментировал услышанное я, продолжив разглядывать список. — За ширмой прилежной дочери клана всегда скрывался тот еще беспокойный бесенок. Наверняка она хотела, чтобы ее дочь чувствовала себя свободнее.

— Я бы сказал иначе, — поморщившись и закинув руки за голову, не согласился со мной Кизаши. — Нами хотела прожить за свою дочь еще одну жизнь.

— Да? — удивленно перевел я взгляд на ученика.

— Ну, знаете, сенсей, — начал подыскивать слова, чтобы оформить мысль, Кизаши. — Нами — она слишком хороша в общении, может заполнить собой все внимание. Она слишком хорошая мать, чтобы быть хорошей матерью. У Хинаты в детстве не было необходимости отвлекаться на что-то или кого-то еще, все, что нужно в плане общения и внимания, могла дать Нами. Как знать, может, от этого у юной наследницы возникают недопонимания с людьми, а в результате и проблемы с дисциплиной.

Я словно вновь увидел своего ученика. Когда это он начал так разбираться в людях и в воспитании детей?

— Что? — заметив мой взгляд, сердито спросил Кизаши. — Я вообще-то уж девять лет, как отец!

— Ну-ну, — озадачено покачав головой, неопределенно высказался я. — Кстати, для Хинаты такой замкнутый мир и сосредоточенность на матери могли быть не так уж плохи. Хьюга с их Бьякуганом — им, знаешь ли, трудно в отрочестве найти личное пространство. Так что нынешняя Хината — еще не худшее, что могло вырасти.

— С этим соглашусь, до матери ей далеко, — с кислым выражением лица высказался Харуно, — но безотцовщина Итачи или полная сирота Гурен куда более приспособлены к жизни. Уже не в первый раз это замечаю, но они куда внимательнее ко всему вокруг. Пусть это и не всегда к лучшему. Эх… Может, уже со школы начнем переселять учеников в казармы?

— Обсуди это с воспитателями, — подумав, ответил я. — В этом вопросе я не лучший советчик.

— И то верно.

За восемь лет в жизни шиноби Унии Дракона произошло много изменений. Служба по постоянному контракту — это одно из немногих. Стали применяться новые тактики, отработанные при обороне Страны Звука, это потребовало изменения численности и структуры воинских формирований, а уже это потребовало изменения в количестве рангов шиноби и их подготовке. И так повелось, что с начала пятидесятых после семи лет в Школе Ниндзя, Ниндзя-гакко, чтобы стать чунином, шиноби должен получить более высокое и структурированное образование, а не просто нахвататься опыта и знаний от наставника. Тем более что с началом открытого набора учеников в школы, наставников-джонинов, количество которых к тому же снизилось после войны, решительно не хватало бы для традиционного обучения чунинов.

Так что теперь Чунин Шикен позволял пройти в Академию Ниндзя, Ниндзя-дайгако, после которой ниндзягакко-сей, ученик Академии, мог претендовать на офицерские, чунинские и джонинские звания, и на управление рядовыми формированиями шиноби численностью более взвода. Без этого обучения ниндзя мог претендовать только на младшие, унтер-офицерские чины. А учитывая, что я планировал сделать значительную часть воинских формирований шиноби отрядами специального назначения, которые как минимум должны будут состоять исключительно из образованных и подготовленных чунинов, то я надеялся привести армию своей страны к тому, что чуть более половины ее состава будет рангом не ниже чунина.

Поэтому большому количеству прошедших экзамен в Академию я был рад. И тому, что среди них много незнакомых имен тоже. Хотя много и тех, кого я помнил по прошлой жизни. Кидомару, например, ныне носящий фамилию Цучигумо. Инузука Хана, имеющая неплохие задатки стать ирьенином. Тентен, сумевшая закончить школу экстерном и единственная в списке, имеющая оценку за фуиндзюцу выше четырех баллов. Учиха Изуми, пока сумевшая избежать смерти. А вот отец Шибуки, глава Такигакуре, этого сделать не смог. Его сын теперь тоже собирается поступать в Академию и отучиться по новым стандартам Унии Дракона. Но психологическая устойчивость и приспособленность к работе шиноби у него по оценке учителей всего полтора балла. С дисциплиной тоже непонятно, как у него дела. Учился-то Шибуки у себя в деревне, и балл ему был поставлен, исходя из полученной в Такигакуре характеристики. Если он не собирается сходить с выбранного пути, то ему придется перешагнуть через себя.

— Интересное в этом году подобралось поколение, — вернув Кизаши планшет, произнес я и вновь посмотрел на панораму Конохи за окном. — Из Аме не было ответа?

— Все по-прежнему. В этом году у них нет намерения участвовать в Чунин Шикен Конохи.

— Понятно.

Конечно, надежда умирает последней, но за восемь лет уже пора смириться. Чунин Шикен по-прежнему открыт для всех. Деревни, не входящие в Унию, могут отправить своих генинов для прохождения экзамена, просто сделав их сразу по его завершению чунинами, без необходимости отправлять юных шиноби в академию. В целом программа экзамена не была сильно отличающейся от старого Чунин Шикен. Так, в какурезато Унии Дракона чунинами становились, например, куноичи Надешико, Такигакуре, Кусагакуре, Суны. Ива и Кумо тоже появлялись — официальный повод отправить шпионов в стан соперника упускать было бы глупо с их стороны. Но, кажется, в Аме что-то пошло не так, уже пару лет на Чунин Шикен они своих не отправляют. Переворот, и Ханзо, может быть, уже нет в живых? С одной стороны, жаль, мне казалось, я нашел с Саламандрой общий язык, с другой же — хорошо, что история идет своим чередом. Сейчас, когда я не в лучшей форме, желательно избегать ненужных конфликтов.

Этот никчемный Ооцуцуки монах с его Карой… Появился, как черт из табакерки, взбаламутил воду и пропал с концами. Надеюсь, его судьба сейчас незавидна. Своим появлением он многое изменил в моих планах. Утратив значительную часть силы, я вынужден был отказаться от рисковых идей. О Стране Снега и связанных с ней планах пришлось забыть, нет у меня возможности сейчас противостоять Кумо на севере. Страну Демонов бы отстоять, уже хорошо. Объединение со Страной Песка отложено, чтобы не вызывать раньше времени обеспокоенности прочих стран. Да и Сальма не рискует ввязываться в такую затею, не имея гарантий, что я проживу достаточно долго, чтобы проконтролировать весь процесс интеграции стран. И со Страной Пламени приходится быть аккуратнее, из-за чего не удается вмешиваться в ее дела. И я уже могу себя поздравить — мной был упущен момент, и Като Дан укрепился у власти, потеснив все еще существующего Хокаге Минато.

Должен признать, что Дан молодец — остановил начинающийся кризис, когда осколок Конохи был вынужден принять помощь остатков Страны Неба и объединиться с ними, а также он сохранил фиктивный двор дайме, не став открыто конфликтовать с мураджи и прочими феодалами. Однако фактически власть над Страной Пламени, в которую вошли южные провинции Страны Огня и остатки Страны Неба, теперь принадлежит Верховному лидеру Тайкену Като Дану. Дайме официально делегировал ему свои полномочия ввиду чрезвычайного положения, оставаясь правителем де-юре. Примерно то же самое был вынужден сделать южный Хокаге. В Стране Пламени сейчас, по сути, установилась военная диктатура, при которой сословие шиноби из полуразбойников, недалеко ушедших от маргинальных и неприкасаемых эта, возвысилось и стало элитным. В числе прочего, это помогло укрепить Като военную мощь, привлекая к себе новых ниндзя.

На этом фоне как-то теряется даже то, что Акацуки сформированы, и уже точно зафиксировано, что эта организация тоже набирает новых членов и расширяет свою деятельность, постепенно захватывая рынок услуг и забирая все больше высокооплачиваемых заказов.

Так что не только интересное поколение в этом году подобралось. Интересным было вообще очень многое в наше неспокойное время. Я, если честно, даже предпочел, чтобы жизнь стала чуточку скучнее. По крайней мере, пока я не восстановлю свою целостность.

— Ладно, скоро начнется вступительная церемония, — вздохнув, отвернулся я от вида Конохи к Харуно Кизаши. — Пойдем, поприсутствуем. Как раз встретимся там с дайме и регентом.

***

Близился полдень, солнце показывалось из-за крыш и освещало площадь перед замком Кикьё. Итачи заинтересовано осматривался по сторонам, невольно ощущая возбуждение от грядущего события.

Поступление в Академию Ниндзя.

Когда-то Итачи уже стоял перед старым замком, но тогда его ждало только поступление в Школу Ниндзя. В пору его молодости еще не было отстроено новое здание школы, и тогда обучение будущих генинов проходило здесь же. Но теперь в замке Кикьё была Академия. И Итачи вновь предстояло поступить в замок Кикьё.

Минуло всего полгода после выпуска из Ниндзя-гакко. Полгода тяжелых тренировок и подготовки ко вступительному экзамену. И вот он остался позади, а впереди ждет новая вершина, ждущая своего покорения. Запрокинув голову и увидев вверху, на крыше замка сверкающие позолотой скульптуры карпов, Итачи удовлетворенно кивнул сам себе.

Эта вершина тоже будет им покорена.

— Как настроение? — услышал Итачи вопрос, и одновременно с ним на плечо опустилась рука.

— Я в предвкушении, матушка, — уверенно ответил мальчик, подняв голову к лицу матери.

Микото тепло улыбнулась, сильнее сжав плечо сына.

— Ты справишься, братик! — воодушевленно воскликнул еще один человек, решивший проводить Итачи на вступительную церемонию.

— Конечно, Саске! — в том же духе ответил ему юный шиноби. — Подожди, скоро увидишь, как твой брат станет настоящим чунином!

— Ой, нашел чему радоваться, — встряла в разговор еще одна женщина. — Нужно держать планку выше! Меть в Хокаге!

— Обязательно, Кушина-оба-сан… Ай!

— Я тебе уже говорила! — сердито погрозила пальцем потирающему затылок после небольшой оплеухи Итачи Узумаки. — Не зови тетей! Я сестренка!

— Прошу прощения, — не особо чувствуя себя виноватым, извинился Итачи.

— Прошу прощения… — с намеком повторила Кушина, требовательно глядя на юного Учиха.

— Прошу прощения, Кушина-онэ-сан, — обреченно сказал Итачи.

— Вот, умничка, — довольно улыбнулась Кушина. — Давай, постарайся там. Сделай всех этих бездарей!

— Кушина… — недовольно осадила подругу Микото.

— Ой, ну ладно, — обиделась Узумаки. — Не все там бездари, Гурен ничего. Ей можешь поддаться, имя у нее красивое.

— Хорошо.

— И это… — неловко отведя взгляд, сказала Кушина. — Береги там себя, знаешь ли.

— Хорошо.

— Хорошо ему, — сердито надулась Узумаки и порывисто обняла Итачи. — Веди себя хорошо, чтоб тебе отпуск продлили и возвращайся скорее, ясно?!

— Кушина, он же не в другую деревню отправляется, — безнадежно покачала головой Микото.

— Ну и что, — упрямо ответила Узумаки, крепче обняв Итачи. — А вдруг полевые занятия на год? А вдруг практика на границе?

— Все будет в порядке, — уверенно сказала Микото. — Он уже не маленький.

Итачи неуверенно обнял в ответ Кушину и неловко заозирался по сторонам. Как-то неудобно перед друзьями, когда тебя так провожают, но перечить Кушине бесполезно, да и для здоровья вредно. Тем более никто, вроде, не обращает внимания. Недалеко Ко, Хината и Хибакари стоят со своими родственниками, они отвлечены расшумевшимися Ханаби и примкнувшей к Хьюга кушининой Тацуко.

Наваки снова глаза в пол перед отцом. Да и Цунаде со своей и Джирайи новой ученицей, Шизукой из Надешико но Сато, загораживают обзор. Кидомару разговаривает с двоюродной сестрой, Кагурой. Хана в окружении щенят Инузука и не видит ничего вокруг. Изуми с матерью общаются с прибывшим из Ото по случаю зачисления своего сына, Сайзо, Фугаку. И… Гурен криво ухмыляется, сложив руки на груди и глядя прямо в глаза Итачи. Можно было даже не сомневаться.

— Кушина-сан, я и в самом деле уже не маленький, — похлопал по спине Узумаки Итачи.

— Не маленький. Скажешь тоже, — недовольно ответила Кушина, но все же отстранилась, глаза ее при этом подозрительно блестели.

Итачи удивленно посмотрел на нее и на свою мать. Обе они по случаю зачисления Итачи оделись в форму шиноби. Черная свободная одежда простого покроя из плотной ткани и зеленый жилет разгрузки поверх нее. Волосы матери собраны в хвост на затылке, выбившиеся из него черные пряди обрамляют бледное спокойное лицо. На обоих рукавах формы нашиты эмблемы военной полиции и одинарные шевроны — знаки отличия джонина. У Кушины схожие нашивки, но вместо эмблемы военной полиции красный рисунок водоворота.

Мать, хоть и выглядит молодо, но ей уже больше тридцати пяти. И Микото было чуть больше, чем Итачи сейчас, когда ей пришлось выйти на поле боя в Великой войне. Кушина в этом возрасте была вынуждена стать джинчурики, и она прошла всю Третью войну от начала и до конца. Сам Итачи уже в пять лет видел, что такое война, но он понимал, что задел ее лишь самым краем. Мама лишь едва макнула его в ту боль, которую они сами пережили в полной мере. Боль, которой ни Саске, ни Тацуко даже не представляют.

— Спасибо, — поклонившись матери и Кушине, искренне сказал Итачи.

Он сын своей матери. И сын своего отца. Он должен взять их эстафету и постараться избавить от нее брата и единокровную сестру.

— Ах, паршивец, — отвернулась Кушина, покраснев и начав обмахивать лицо руками. — Иди уже.

Итачи так и собирался поступить, когда в него внезапно кто-то врезался.

— Хибакари! — раздался обозленный крик.

— Тупая Хината опять дерется! — из-за спины весело воскликнула девочка. — Итачи, спасай!

— А ну отстань от него, Хибакари, — с силой дернув на себя цепляющуюся за одежду Итачи девчонку, приказала подоспевшая Хината.

— То не смотри на него, то отстань от него, — обиженно ответила приемная Хьюга, покрасневшей и взволнованно косящейся на Итачи дочери Нами. — Нельзя быть такой ревнивой, Хината.

— Увянь, моль тщедушная, — недовольно скривилась Хината. — Ко, ты почему за ней не смотрел?.. Ко? Вот зараза, уже сбежал!

— Опять шумим и без меня?! — подскочил тут же появившийся рядом белобрысый Наваки, довольный, что наконец смог оторваться от родителей.

— Как с такими друзьями можно было занять первое место на экзамене? — словно ни к кому не обращаясь, сказала проходившая мимо Гурен.

Темноволосая девчонка усмехнулась, насмешливо стрельнув темными глазами в Итачи и отправившись дальше в сторону замка Кикьё вместе с несколькими другими учениками, среди которых Итачи приметил посмеивающегося Гозу и откровенно скалящегося Заджи.

— Эй, ты что-то сказала? — тут же метнулся вслед за Гурен Наваки.

— Что слышал, белобрысый!

Итачи тяжко вздохнул и настойчиво расцепил кулачки все еще держащейся за его одежду Хибакари.

— Пойдем уже тоже, — предложил он, первым шагнув в сторону замка.

Кажется, мама и Кушина успели что-то пробормотать вполголоса. Итачи показалось, что они сказали что-то про отца. Или что он похож на отца? Он хотел обернуться и переспросить, но в этот момент его отвлекла Тацуко.

— Заработай там деньжат, Итачи-нии-сан! Когда вернешься, я хочу много-много лапши!

Оглянувшись на нахально сверкающую желтыми глазищами из-под черной челки девчонку, Итачи только махнул рукой. Он надеялся, что к его выходным Тацуко забудет об этом своем желании.

— Что, Итачи, тебя хорошо подлечили после боев позавчерашних? — выглянув из-за настойчиво оттеснившей ее от Итачи Хинаты, спросила Хибакари. — Гурен неслабо тебя отделала на экзамене.

— Да отстань ты от него, — недовольно попросила Хината. — И кто там кого отделал? После суток сдачи нескольких практических тестов там все на ногах еле держались. Кто кого отделать мог?

— Но Гурен была бодрее, — уверенно заявила Хибакари, поднимаясь по короткой лестнице ко входу в замок. — Итачи, нельзя быть таким слабеньким. Ты же мужчина.

— Сказала Хибакари, которая только чудом дожила до конца экзаменов, — сердито дернув вторую Хьюга за косичку белых волос, заявила Хината. — Твоя выносливость — один балл! Ниже просто некуда!

— Я с детства слабенькая, — легкомысленно ответила Хибакари. — Зато двужильная.

— Я тя щас тресну, — вздохнув, пообещала Хината.

— Ну все, молчу.

— А ты нисколько не поменялась, Хината, — вмешался в перепалку Хьюга еще один человек.

— Сайзо! — радостно обернулся к нему Итачи — наконец-то, его спасение от этих девчонок прибыло.

— Эй, я тоже тут, вообще-то, — напомнила Изуми, шутя заметив: — Немного обидно, что мне ты так не рад, как Сайзо.

— Ну, ты все-таки не переезжала в Ото, — виновато улыбнулся Итачи, остановившись на пороге замка Кикьё и бросив взгляд назад.

Там родители, опекуны и родственники поступивших в Академию шиноби начинали медленно передвигаться к другому входу в замок. Микото и Кушина присоединились к Нами. Саске, Тацуко и Ханаби следовали за ними, весело переговариваясь. Рядом шли Фугаку и Хиаши. Но там не было его, Итачи, отца. А Итачи хотелось бы его там увидеть.

Печально усмехнувшись, Учиха отвернулся и шагнул в ворота замка.

— Эй, ты чего такой? — спросил ожидающий здесь Итачи и остальных Наваки. — От родителей отделались, радоваться надо, а ты чего тут тоску наводишь?

— Не все такие оболтусы, как ты, Наваки, — насмешливо сказала Хината. — Не всем от отца так часто перепадает.

— Уж кто бы говорил, — обижено возмутился Наваки.

— Не устраивайте только драки в первый же день, — пройдя мимо беспокойной парочки, посоветовал Итачи, входя наконец в замок Кикьё.

Его нервозность странным образом прошла. Да, впереди неизвестность, жизнь вне дома и семьи, в новом окружении, с новыми задачами и сложностями. Но это невеликая беда. Матери приходилось справляться с большими трудностями. И Итачи справится.

Впереди всех учеников ждал большой зал. На устланном татами полу были размечены места для поступивших юных шиноби, а впереди размещался помост, на котором должны были находиться учителя. Пока там было всего несколько человек. Места же для учеников были заранее размечены. Те, кто получил наивысший балл за экзамен, должны были занять первые ряды, ближе всего к трибуне.

— Тяжело было оторваться от маминой юбки? — только успев сесть на татами, сразу же услышал Итачи сбоку от себя любопытный голос.

Гурен, куда же без нее?

Девчонка с собранными в узел на затылке волосами, отчего они торчали над головой подобно вееру, была в такой же форме, как и прочие ученики. Черная роба без каких-либо знаков отличия, но зато на спине ее красовался камон — изображение лотоса. Гурен смотрела на Итачи, скрывая за невинно распахнутыми глазами ехидство.

— Это всегда тяжело, — согласился Итачи, усевшись на татами.

— Ох, настолько к ним привык, что у тебя этих маминых юбок аж сразу две? — не унималась Гурен. — Кто эта красноволосая женщина-то хоть?

— Это Кушина, известная, как Гурен, — глянув на свою соседку, ответил Итачи. — Если завидуешь, то можешь познакомиться с ней поближе. Ей нравится твое имя, наверняка понравишься и ты.

— Кто это завидует? — рассмеялась Гурен, но смех быстро оборвался. — Постой-ка… Та самая Алый Лотос Конохи, Узумаки Кушина?

— Та самая.

— А она… молодо выглядит, — неловко заметила Гурен.

— Ты уже семь лет живешь в Конохе, но не видела Кушину?

— Видела! Но не знала, что она — это она! — с этими словами Гурен оглянулась на второй этаж.

Зал, в котором собрались будущие чунины, занимал два этажа. И по периметру второго этажа шла широкая галерея, на которой сейчас собирались родители и опекуны, чтобы посмотреть на церемонию поступления своих подопечных. И, конечно, там сейчас была Кушина, которую, похоже, Гурен и выглядывала. Но увидела кого-то другого и улыбнулась ему, помахав рукой. Проследив направление взгляда девчонки, Итачи увидел светловолосую женщину в черно-белой одежде работников приюта. Якуши-сан, кажется. Эта женщина работала в сиротском доме. Именно ее деревня попросила помочь с работой интерната для отправленных учиться в Школу Ниндзя детей.

— Да, тяжело оторваться от маминой юбки, — нейтральным тоном вернул Гурен ее же собственные слова Итачи.

— Заткнись! — чувствуя свое поражение, смущенно ответила девчонка, но быстро забыла об этом.

Итачи заметил, как ее взгляд зацепился за что-то, после чего глаза Гурен стремительно округлились, а рот приоткрылся в искреннем изумлении. Глянув в том же направлении, Учиха понял причину такой реакции.

Из распахнутых дверей на помост для учителей и важных гостей вышел человек в простеньком белом кимоно с синим узором. Неровно подстриженные черные волосы опускались на плечи, на бледном лице ярко выделялись словно подведенные тенями ярко-желтые, почти как у Тацуко, глаза.

— Орочимару Восьми Ветвей, — благоговейно выдохнула Гурен, невольно подтянув ноги и приняв предельно выверенную позу сейдза. — Инари-сама…

Да, это был пятиликий ками: Инари, Рюджин, Наруками, Карасу но Огами, Тендзё но Шинсен. Это был человек, известный как Годай но Со — Прародитель Пяти Элементов. И шиноби, получивший прозвище Орочимару Восьми Ветвей за непостижимое владение пятью основными стихийными преобразованиями, недостижимое владение тайдзюцу и гендзюцу, овладевший сендзюцу и ставший Хакуджа Сеннином.

Это был его, Итачи, отец, Орочимару Рюсей.

Последние годы ходили упорные слухи, что он постарел, пережил серьезную травму и ослаб, хотя к своим почти пятидесяти годам выглядел в худшем случае лишь на тридцать. Итачи в это верил и не верил одновременно. Он помнил первую встречу с отцом, тогда он выглядел так же, но и в самом деле, был словно моложе. В последнее время постарели как будто его глаза, появилось во взгляде что-то такое, что сложно понять и описать. Но если отец сейчас ослабший, то каким же тогда он должен был быть сильным ранее? Ведь и сейчас, стоило ему появиться, как по рядам будущих чунинов словно волна пробежала, заставляющая их подтянуться и замереть в благоговейном трепете.

Да и не только ученики были поражены — по рядам гостей на втором этаже тоже прошла волна шевеления, люди склонялись в уважительном поклонах. На миг встретившись с ним взглядом, Итачи уловил на лице бледную тень ободрительной улыбки и поспешил склониться в поклоне, как и все прочие ученики. Сейчас перед ним был не отец. Это был ками, владыка Унии Дракона, Великая Тень шиноби и Шогун самураев. Через секунду голос юного Учиха слился с общим хором голосов:

— Приветствуем Дайкаге!