Ямата-но Орочи

Глава 54. Кагуя

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

В грохоте раскатов грома я приземлился на ближайший гигантский корень. Из-под ног брызнула в стороны растрескавшаяся и обугленная и все еще тлеющая где-то в глубине древесина. В густой ночной тьме яркими искрами засияли угольки. Тусклый в обычных условиях свет сейчас резал привыкшие ко тьме глаза. Но я не спешил их закрывать, неотрывно наблюдая за повисшим в воздухе Мадарой. В его груди зиял черный провал. Ни капли крови не пролилось из раны. Там, где должно было находиться сердце, пульсировала черная масса.

Раскаты грома техники Тенсо пропали и растворились меж корней Божественного Сада. Секунда тишины — и ночь разорвал оглушающий и совершенно нечеловеческий крик. Мадара выгнулся дугой, словно все тело свело судорогой. По белому покрову джинчурики Десятихвостого начали прорастать черные жилы чужой для Учиха воли. Подобно кровеносным сосудам они ветвились от раны на груди и проникали в плоть. Но главные изменения происходили в чакре. Ее потоки бушевали в меридианах. Чакра не могла успокоиться, ее оттенки постоянно менялись. Медленно сквозь пеструю картину красок начал проступать один цвет. Он словно поднимался из глубин на поверхность, захватывая всю кейракукей.

Дерево под моими ногами начало стремительно рассыпаться невесомым прахом. Вложенная в технику чакра возвращалась обратно к источнику. Божественным Садом не были захвачены люди, неоткуда было выкачивать чакру и техника просто разрушилась. Однако из второго Джуби Мадара смог получить достаточно энергии, чтобы начать трансформироваться. Чакра второго Десятихвостого стремительно всасывалась в его тело. Оно начало раздуваться, словно нелепый воздушный шар, туго перетянутый прочной веревкой — черными жилами чужой воли. Я практически видел, как в глазах на искаженном лице Учиха тает его сознание. Из бесформенной массы плоти, в которую превратился Мадара, стремительными щупальцами проросли белые локоны. Волосы хищно хлестнули воздух и выстрелили в мою сторону. Пришлось отступить еще дальше, отталкиваясь уже от воздуха. И тут же растечься в воздухе туманом, чтобы ускользнуть от следующей атаки.

Сквозь ночь стремительно пронеслись серые обломки костей. Они с шумом вспороли воздух и оставили дыры в дыме, в который я успел превратиться. Неприятный холод ожог внутренности. Словно нож вонзили в тело. Разрушающая чакра Пепельных Костей проникла в тело и вызвала неприятный зуд. Даже геном Ибури не позволил полностью избежать атаки. Вернувшись к привычному виду, я мог заметить серые язвы на белой чешуе кожи. Они, как гниль, медленно расползались по груди, пока лазурная чакра не подавила разрушение, и регенерация не восстановила клетки.

Опасная техника. С ней было бы сложнее справиться, если бы атака была направлена на меня. Однако кости просто летели во все стороны из содрогающегося сгустка плоти и чакры, в которую превратился Мадара. Рождение Кагуи затягивалось. Черная субстанция, из которой состоял Зецу, очень медленно покрывала пульсирующий кокон, из него то и дело вырывались морды и хвосты биджу. Цвет чакры смешивался, ее буйство топило внутри единую волю.

Хагоромо был не глуп, когда разделил чакру Джуби на девять частей. Даже объединившись вновь в изначальном теле, она по-прежнему сохраняла индивидуальность каждого из девяти биджу, их воля и духовная энергия отравляла Джуби, как когда-то ненависть Десятихвостого отравляла Хвостатых. И добавление чакры еще одного Джуби только усугубило дело. Контроль над таким коктейлем духовной энергии был сложен. Не зря всё же Зецу не решился объединить двух Десятихвостых. Эдак Кагуя может и не возродиться. Ее сознание может быть подавлено другими.

Другим. Интересно, есть ли сознание у Джуби, который по сути своей лишь Шинджу — просто дерево? Проверять сейчас мне это не хочется. Рокот грядущего в голове намекает, что эксперимент может обернуться катастрофой. Пришлось снова подавить вспыхнувший в сознании калейдоскоп картин будущего.

Не сказал бы, что рассчитывал на то, что с возрождением Кагуи возникнут проблемы. Большую часть своей новой жизни я думал над тем, как избежать этого, а не как поспособствовать. Вообще, была надежда, что Кагуя сама в достаточной мере позаботилась о собственной безопасности и пробуждении, оставив в мире частичку своей воли. Однако она, похоже, со своей задачей не справлялась. Что ж, у меня были варианты пробуждения Кагуи без помощи Зецу. Я совсем не уверен в их эффективности, поэтому предпочел все же довериться скользкой тени. Сейчас выбора не осталось.

Болезненный жар распространялся по лбу от третьего глаза. Подавление его силы не идет мне на пользу, как и его использование. Но сейчас он мог мне помочь сделать лучший выбор.

Хлопок ладоней вызвал легкую рябь тьмы вокруг. На голову обрушилась давящая тишина. Звуки словно обрезало. Оборвались сдавленные крики Мадары, прекратился рокот сминаемого кома из чакры и плоти. Во мраке ночи вспыхнули багряные искры. Они словно танцевали на ветру и превратились в лепестки цветов. И они задрожали, когда оглушительная и сводящая с ума тишина наконец была нарушена звуком хора женских голосов.

— Расцветай!

Слово пронеслось по округе и впилось в перемешанную и слитую воедино чакру нескольких существ. Это было гендзюцу, еще одна иллюзия, проникающая в чужую кейракукей и направляющая чакру. Я не мог направить ток энергии так, чтобы в итоге Кагуя смогла взять ее под свой контроль. Но я мог помочь пробудиться ее сознанию. Тишину снова нарушил хор, в ночи разнеслись слова песни.

Цветок ли я в твоем саду? Бабочка иль, может, демон я? Должна ли я тревожиться о себе иль мире сём? Красные цветы в руке обратятся в лезвие – Достойна ль я твоей хвалы? Хвали меня, хвали меня, хвали меня!

Этими словами встречали меня в Отомуре, как Рюджина, как ками этого мира, меняющего будущее пророка. Песня эта настолько древняя, что сами ее истоки терялись в истории. Но она была важной в культах восточного побережья, в том числе у Узумаки, Шиин и Кагуя. Когда Мейро по крупицам собирала Рюджинкё, стараясь, чтобы новое учение нашло отклик в сердцах людей, она собирала местные традиции. И песня показалась ей подходящей, чтобы утвердить приоритеты новой религии, показать ее отличия от культов Джашина и учения Рикудо. Рюджин явился к людям не для себя, а для них. Они были избраны, и эта песня была о людях.

Я так рада расцвести, лепестки мои остры, Но цветы обречены все однажды отцвести. Сломанное лезвие не оборвет ребенка жизнь, Если он порежется – мне дорога только в ад. Хвали меня, хвали меня, хвали меня!

Буйство чакры начало успокаиваться. Слова продолжали течь в ночи. Лишь иллюзия, но она была наполнена смыслом и проникала в спящее сознание Кагуи, пробуждая ее и помогая совладать с вырывающейся из-под контроля чакрой. Потому что эта песня была ее, Кагуи, песней. Она была о ней. О той, кто должна была слиться с Джуби и обратиться Шинджу, расцвести на нем алым цветком. О той, кто предал клан, убил Исшики и принял этот мир своим. О матери, ставшей демоном и дважды поднявшей руку на своих детей, обреченной быть запечатанной ими в своем личном аду.

Плоть и чакра наконец начали обретать форму. Густая сеть черных сосудов оплела плотным коконом белое вздувшееся тело джинчурики Десятихвостого и полностью поглотила его, превратив в почти ровный черный шар, сверху которого копной белели длинные волосы.

Я увяла, как цветок, из бутона демона, Но не могу я прекратить окрашиваться в алый. Мне не нужны ни тот ребенок, ни красный цветок, Просто позволь мне вновь бутоном стать... Чтобы ты хвалил меня, хвалил меня, хвалил меня!

Это была песня той, кто помнила о своей любви и просто хотела вернуть ее. И сейчас слова песни помогли вернуться той, с уст которой они впервые сорвались. Черный шар сжался, обретая человеческую форму. В беспорядке разбросанные белые волосы легли мягким плащом на плечи, сквозь них проступили похожие на кроличьи уши рога. На все еще черном фоне над белыми пятнами круглых бровей вспыхнул алым Ринне Шаринган, его тяжелый взгляд упал на меня, его можно было ощутить кожей. На мгновение все затихло. Пока ударная волна не сотрясла воздух. Она прокатилась по земле, в очередной раз терзая ее и выворачивая камни. Подхваченное ей облако пыли накатило на меня, но я лишь укрылся от него покровом Чакры Стихии Ветра, неотрывно наблюдая за тем, как пропадает черная пленка чакры, и в ночи, словно собственным светом, начинает сиять белоснежная кожа девушки.

Большие раскосые глаза... Несмотря на Бьякуган в них, я мог точно сказать, куда устремлен их взгляд. И причина рассерженно поджатых алых губ мне тоже понятна. Богиня вернулась в этот мир явно не в добром расположении духа. Ооцуцуки Кагуя... Наконец мы с тобой встретились. Она и в самом деле словно сестра-близнец Курамы в его человеческом теле. Как так вышло, интересно?

И есть ли у меня сейчас время размышлять над этим?

Наши взгляды встретились. Кагуя нахмурила округлые белые брови, вокруг ее жемчужных глаз на коже проступила сеть вздувшихся вен, бусины томое на концентрических кругах Ринне Шарингана словно задрожали, готовясь сделать оборот. Мои глаза обожгло прилившей к ним чакрой. Вспышка осознания грядущих мгновений ослепила. Когда волосы Кагуи резко бросились в мою сторону, им навстречу из моей спины вырвались десятки змей. Белые локоны переплелись с белыми гибкими телами, нити волос до скрежета впились в чешую, переплетаясь в плотный клубок. Меня потянуло в него, так же как и Кагую. Секунда — и мы с ней уже парили в воздухе лицом к лицу. Шелковые нити обрывков волос медленно падали между нами, словно хлопья невесомого снега. Капли лазурной крови из разорванных змеиных тел тянулись к земле дождем.

На миг они зависли в воздухе, пока волосы и кровь по нашей воле не превратились в острейшие иглы и не обрушились вниз смертельным градом. Резкое движение рукой, я успел подхватить воздух и увести в сторону снаряды Кагуи. Она тоже смогла защититься, ударив перед собой по воздуху и разорвав кровавые сенбоны.

Мгновение все три мои глаза были менее чем в полуметре от трех глаз Кагуи. Можно было рассмотреть дрожащие веки, длинные ресницы, словно покрытые белым инеем, и жемчужные переливы на белой радужке Бьякугана. Потоки чакры прекрасно читались моими глазами. И когда гендзюцу Кагуи было готово ворваться в мой разум, моя иллюзия тоже была близка к завершению. Резкая боль в глазах отдалась головокружением. Две техники столкнулись и переплелись. Чакра в гендзюцу и природная энергия взорвались, просочились в ткань реальности. Исказившееся пространство между мной и Кагуей отбросило нас в стороны. Дрожащее марево разорвало остатки белых локонов и змей. Из него медленно показалась алая дрожащая трава и торчащие из нее изломанные деревья из пепельных костей, на ветвях которых небесной лазурью дрожали капли росы.

Я оперся телом на сгустившийся воздух и погасил инерцию полета, чтобы мягко приземлиться на холодные камни. Напротив меня то же сделала Кагуя. Между нами вырос странный сад из пепельных костей и кровавой травы — две смешавшиеся иллюзии, ставшие реальностью. Первый контакт с возрожденной богиней, а уже свершилось чудо. Вот только сам контакт вышел далеко не мирным.

Несколько томительных секунд тишины, пока я боролся с накатывающими на разум образами и рокотом грядущего. Первой молчание нарушила Кагуя. Строго поджатые алые губы шевельнулись, в воздухе раздался глубокий и холодный женский голос:

— Сын Хагоромо? Нет, у него должны были родиться близнецы, Индра и Асура. Ты... не можешь быть им, — на лице Кагуи почти невозможно было увидеть эмоций. — Откуда у тебя Шинган? Этот глаз должен был исчезнуть.

Шинган? Она про мой третий глаз, я так понимаю. Что могло бы означать «шин» в данном случае? Может, конечно, Божественный Глаз, но, скорее — Глаз Читающий Знамения, Глаз Пророка. Теперь хотя бы знаю название этого додзюцу. Только это вряд ли поможет мне взять его под полный контроль.

— Я родился и вырос в этом мире, — почти не соврал я. — И все, что имею, приобрел здесь. Думаю, Зецу способен подтвердить мои слова.

Черная тень в одном из рукавов Кагуи зашевелилась, в ней распахнулась пара желтых глаз и белая полоска рта.

— Его глаз раскрылся после того, как он поглотил меч Кусанаги, мама, — донесся до меня шепот Черного Зецу. — Будь осторожна. Он готовился к твоему возвращению и ждал его. Он разбудил тебя, когда чакра двух Десятихвостых смешалась и начала подавлять твое сознание.

— Ооцуцуки возвращаются, и они нацелились на твой драгоценный сад, Кагуя. Защитить его — наша общая цель. Мы можем помочь друг другу.

Кагуя слегка наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. Возможно, Зецу сейчас делился с ней воспоминаниями. Хотел бы я, чтобы она имела возможность узнать разные точки зрения, а не выслушивала только одну, но помешать Зецу сейчас, не применяя силу, я не могу. И прочитать мысли Кагуи тоже. Мне сложно их услышать. Предсказания же... Слишком много вероятностей. Слишком сложно смотреть на Кагую. Руки уже начинали чесаться, чтобы просто выдавить этот треклятый третий глаз. Но от него все еще была польза.

Кагуя и в самом деле была красива. Я создавал тело для Курамы, ориентируясь на собственные представления о красоте. И в итоге, получается, воссоздал Кагую. Совпадение ли это? Теперь я сильно в этом сомневаюсь. И, наверное, именно из-за красоты Кагуи я едва не пропустил ее атаку.

Искажение пространства было слишком стремительным. Мир вокруг преобразился, словно декорации сменились. Ночной мрак сменился ярким заревом лавового моря. Вместо небес над головой — неровный каменный свод, усеянный частоколом каменных сосулек. Они стеклянно блестели острыми гранями, и в них отражались отблески бурлящей внизу лавы. В лицо тут же ударил едва терпимый жар. Потоки горячего воздуха взметнули волосы, от тяжелого смрада серы и вулканических газов тут же запершило в горле. Я очутился в воздухе в нескольких десятках метров от расплавленных горных пород. И гравитация стремительно потянула меня вниз. Пришлось зависнуть в воздухе, как и Кагуе, глядящей на меня сверху вниз.

— Ты можешь помочь мне, вернув чакру, — несмотря на рокот и гул вулкана, голос Кагуи был слышен отлично. — Вернув все, что ты забрал у него!

Через миг в этом огненном царстве словно началась метель. Град игл из белоснежных волос обрушился плотным потоком. Хлопок! Раскаты грома Хататагами ударили по воздуху, сбивая и разрывая сенбоны из волос. Звуковая волна покатилась в стороны, крошащиеся камни стремительно осыпались песком в мелко дрожащую лаву. Но раскаты Грома гаснут, тонут в уплотнившемся воздухе, так и не достигнув Кагуи. У нее есть контроль над природой этого измерения?

Хлопок и вспышка молнии. С помощью Тенсо перемещаюсь ей за спину и рассекаю пространство перед собой ладонью. Янтарное марево и сжатые вихри Хекиреки с грохотом разрубают пустоту. Не найдя цели, энергия удара разрезает воздух и ударяет по лаве внизу, рассекая ее. Густая расплавленная порода тяжело ухнула и вязкими волнами разошлась в стороны. Из образовавшегося огненного разлома вверх рвется раскаленный газ. Но он не причиняет никакого вреда Кагуе, которая оказалась на том месте, где только что находился я. За ее спиной бесшумно сошлись края черного провала в пространстве.

Это что, пример того, как у дураков сходятся мысли?

Шутка не уместная, потому что ситуация не самая простая у меня сейчас. Эти измерения огромны, фактически это целые миры, возможно, планеты в других системах, но их происхождение сейчас не так важно. Важно то, что они подчиняются воле Кагуи. Может, она планировала использовать их против других Ооцуцуки? Дать им бой на своей территории, на которой не только нет угрозы разрушений для ее «драгоценного сада», но и у нее есть заведомое преимущество. Но чем бы ни были эти измерения, они созданы не из чакры. Они материальны, значит, могут быть и в моей власти.

Пальцы сплетаются в печати Быка. Вокруг меня на мгновение вспыхивает белое пламя Мудреца, но быстро истаивает, растворяется в пространстве и проникает в него. Природная энергия и моя жизненная сила пропитывают горячие камни и лаву, умащающие вулканические газы и раскаленный воздух.

Сенпо: Муки Тенсей!

И мир сходит с ума, когда неживая материя обретает жизнь и становится продолжением меня, частью моего тела. По моей воле лавовое море под ногами заволновалось, огненные водопады полились вверх, сопротивляясь гравитации. Потоки расплавленных пород взмывают вверх и мчатся к Ооцуцуки, но расшибаются о ее тайдзюцу. Через мгновение сквозь раскаленный воздух живыми реками в мою сторону устремляются потоки волос. Глубокий вдох и долгий выдох. С моих уст вперед широким фронтом мчится густой бледно-зеленый туман, мгновенно вспыхивающий ярким пламенем. В потоке хлора, фтора и их соединений горел сам воздух, все вулканические газы, лава, камни и волосы Кагуи. Белоснежные локоны осыпались черной сажей, не в силах добраться до меня. Но и моя техника Касайрью бессильно рассыпается, достигнув Кагуи.

Поглотить чакру из ниндзюцу для нее было не сложнее, чем для Мадары, но смотрела она на меня очень недовольно. И тут уже пришлось уже мне отмахиваться от потоков лавы. Когда это она успела перехватить контроль?! Лава застыла в воздухе дрожащими волнами, мы же с Кагуей на мгновение уставились друг другу в глаза. Едва заметное движение чакры в ее меридианах, и я срываюсь с места, воздух расступается под давлением Стихии Скорости. Стихия Молнии насыщает все тело и с грохотом грома, я появляюсь возле Кагуи за миг до того, как она пропадает в портале. Она ловит удар на жесткий блок. Хруст костей — раскалывается лишь внешняя броня из пепельных и белых костей на нашей коже. Но руку простреливает легкой болью, на миг она как будто даже отнялась. В следующую секунду уже мне приходится ускользать с траектории ее удара. Ловлю ее руку и едва успеваю оторвать устремившуюся ко мне черную массу материализованной воли. В то же время увожу в бок ее удар ногой. Взрыв — где-то справа от меня разлетается вдребезги скала.

Пытаюсь заломить руку, одновременно пробую нарушить ток жизненной энергии и чакры в руке, пробивая своей энергией ее тенкецу. Кагуя в это время пробует попасть по моим тенкецу чакрой, исходящей из тела, но промахивается, поражая ложные меридианы, выстроенные Кецурьюганом. Поняв, что ее атака не сработала, Кагуя применила грубую силу. Чакра ударила из всего ее тела и прокатилась по мне катком. Сила удара смела меня в сторону, заставив тормозить о воздух. Но противница тоже не осталась невредимой. Ее левая рука, в которой я нарушил ток энергии и крови, повисла плетью. Удовлетворенно усмехнувшись, я повел плечами. Атака Кагуи была сильна и я не успел ее заблокировать толком, из-за чего заработал контузию внутренних органов. Регенерация справилась с этим моментально, но все равно неприятно. Только вот способностью исцеляться владею не только я — Кагуя тряхнула парализованной рукой, поток чакры пробил заторы в меридианах, а сосуды и нервы восстановились, возвращая подвижность конечности.

Чакра вновь резким рывком промчалась по меридианам Кагуи, чтобы вырваться сквозь тенкецу по всему телу. На ее лице появилась зловещая самоуверенная ухмылка. Воздух исказился, когда в мою сторону сквозь него помчался столп синеватой энергии. Техника выглядит знакомо и ее исполнение тоже. Явное родство со стилем Хьюга, вот только сила и мастерство Кагуи не сравнится ни с каким человеком, и техники у нее соответствующие. Ясогами Кугеки — Небесный Удар Восьмидесяти Божеств. Целый град ударов готов был обрушиться на меня, вбивая в густую лаву под нами.

Экикё: Джуёки!

Навстречу напоминающему обрушивающиеся вниз небеса лазурному фронту из бесчисленных столпов энергии техники Кагуи от меня вверх вырвалась ответная волна чакры. Исказившийся воздух задрожал, проминаясь под Десятью Крыльями Кодекса Перемен. По ушам и по всему телу прокатился гром разорванной атмосферы. Две техники встретились над моей головой. Взрывная волна бросила меня вниз, в бурлящее пекло. И она же рванула вверх, просто сметая с пути усеянный сосульками свод лавовой пещеры. На мгновение вверху показалось темное, затянутое дымом небо, в котором зловеще сверкали молнии. Но вскоре оно пропало за плотной завесой обратившегося в пыль камня.

Внутри меня шевельнулась темная чакра Морё. Силы четырехглавого дракона и Когенрю вырвались наружу, когда штаны уже начал опалять жар лавы. Но стопы мои коснулись лишь холодного камня. Густая лава застыла так же быстро, как сила Морё обращала в лаву обычную землю. Раскаленное и пышущее жаром море расплавленного камня вокруг меня стремительно остывало. Пятнышко холодного камня мгновенно выросло в гигантское обсидиановое поле, усеянное неровными волнами, острыми осколками и трещинами. Однако жар не пропал без следа.

От остывающей лавы вверх неистовым потоком рвались горячий воздух и пламя. Мои пальцы застыли в одной печати, чакра пронеслась по меридианам и вырвалась наружу крохотными искрами, смешиваясь с природной стихией, подчиняя ее и придавая форму. Ревущие в воздухе пламя и жар заплясали в танце, сплетаясь друг с другом и обретая форму. Из языков огня выросли мощные ноги и клыкастая пасть, пламенные крылья распростерлись по всему пространству пещеры, тлеющими углями и чадным дымом запылала чешуя и грива.

Шакутон: Хикю!

Яростный рев Хикю сотряс воздух и разметал в стороны осыпающиеся камни от обвалившегося свода пещеры. Стены пещеры начали плавиться и стекать вниз, а камень под ногами вновь начал нагреваться от нестерпимого жара техники, вобравшей в себя всю мощь вулкана и сконцентрировавшей ее в одной точке. Легкое движение пальцев — крылатый огненный лев с драконьей мордой взмывает вверх, чтобы окружить Кагую.

И пламя сменяется обжигающим холодом. Измерение вновь сменилось. Огненный ад уступил место ледяному. Кагуя скакала по измерениям вместе со мной, словно листала страницы книги. Здесь не было и капли той тепловой энергии, что в прошлом измерении. Но была масса чистейшего льда, которая окружила меня и сковала все тело. И здесь была Кагуя. Она как призрак выплыла из черного зева портала в нескольких метрах передо мной. Белоснежные волосы, подобно божественному ореолу, парят за ее спиной. Ее как будто боится касаться ветер — ни одна складка ее одежд не шелохнется. Жемчужные глаза устремлены прямо на меня, и в их уголках сверкают слезы. Влага скатывается по щекам, быстро замерзая и облетая снежной пылью с белых щек.

— Вся чакра должна принадлежать мне, — произнесла она холодно, пока внезапно не сорвалась на крик: — Чтобы защитить наш сад, в этот раз вся чакра должны быть единой!!!

Кагуя протянула ко мне руку. Белоснежная кожа была покрыта пленкой из черной субстанции. Она напоминала нефть, которая словно живая тянулась ко мне и медленно покрывала лед. Чакра обдала меня холодом изнутри. Ледяная тюрьма рухнула, обвалилась под своим весом и расплескалась, чтобы выстрелить прозрачными щупальцами и обвить черное воплощение воли Кагуи.

Она пыталась отпрянуть. Позади Кагуи распахнулся черный зев портала, в который она почти успела нырнуть, но я успел сделать шаг вперед раньше. Ладонь с трудом прошла сквозь плотную черную жидкость. Она обдала было холодом и потянулась к моей чакре, но быстро отпрянула, когда наткнулась на скрытую во мне самом голодную тьму. После поглощения Стихии Тьмы, Роена и Самехады пожирать чакру у меня получается лучше многих.

За покровом из темной жидкости я смог нащупать небольшую ладонь Кагуи, чтобы схватить ее. Прикосновение прохладной кожи едва не обернулось неприятностями. В ладонь кольнуло что-то острое и обожгло, словно ядом. Всеразрушающие Пепельные Кости. Если бы у меня не было собственного генома Шикоцумьяку и нескольких стихийных техник укрепления наружных покровов, то заблокировать эту атаку было бы сложнее.

— Твой способ защиты мира уничтожает его самого. Чем ты отличаешься от других Ооцуцуки, если так стремишься получить больше чакры, захватить ее всю, а сам мир законсервировать в корнях древа, как экспонат в музее? Почему не ищешь сильных союзников? Почему не растишь их? Может, твоя цель не защита, а смерть? Ты живешь в ожидании собственной смерти.

— Не делай вид, что знаешь меня!

Черный зев портала открылся возле свободной руки. Серые кости выросли из спины Кагуи изогнутыми и массивными дугами. Штырь пепельных когтей вырвался из ладони и пропал в портале. Вижу, что чакра ей моя уже не нужна. Сочла достаточно опасным, чтобы попытаться убить сразу. Или Зецу ей это нашептал.

Второй открывшийся портал за спиной я почувствовал сразу. Вылетевший из него снаряд получилось отшвырнуть не глядя, только покрытую костяной броней ладонь обожгло смертельным холодом. Отвлекся меньше, чем на мгновение, но ледяная гора под ногами заходила ходуном. Черная субстанция на руке Кагуи всколыхнулась и шипами выстрелила в меня, разбиваясь о лед. Короткая едва ощутимая боль — Кагуя упорхнула в портал за спиной. В широких ее рукавах пряталась жидкая тьма, из них на меня злорадно смотрели желтые глаза Зецу. А ладонь Кагуи продолжала сжимать моя рука. Ровно отрезанная примерно в районе запястья. Просто отсекла ее своей пространственно-временной техникой, прикрывшись материализованной волей. Кисть моя уже восстановилась, но все же Кагуя смогла воспользоваться неплохой уловкой.

Лед под ногами провалился. Я оттолкнулся от воздуха и взмыл вверх, ускользая от выросших по бокам и грозящих задавить меня торосов. Мир вокруг ожил и словно поставил перед собой цель убить меня. Изо льда вырастали глыбы и грозились упасть на меня. Измерение содрогалось, ледяная пыль начала заволакивать всю округу.

Короткая серия одноручных печатей. Чакра ледяным ветром пронеслась по телу и заструилась вокруг него едва видимым белесым покровом, чтобы растечься по пространству. Блеск бесчисленных граней беспорядочного нагромождения льда изменился, стал глубоким. И в каждом из них мелькали мои отражения. Мне оставалось лишь нырнуть в одно из них и помчаться по льду вслед за Кагуей. В отражениях я видел ее. И попытки скрыться в порталах не помогли ей сбежать. Все ледяное измерение стало моими Демоническими Зеркалами.

Взрыв!

Сотни и тысячи ледяных кристаллов лопнули разом, облако ледяной пыли взметнулось в небеса по воле владычицы этого места. Кагуя решила просто уничтожить ледяные зеркала. Мне пришлось вынырнуть из них. И десятки тысяч мелких белых игл из волос пронзили ледяное облако, когда мои руки застыли в печати Лошади. Белые волосы утонули в тумане и стремительно начали чернеть, превращаясь в сажу. Лед в одно мгновенье обернулся сильнейшей кислотой техники Стихии Пара. Считанные мгновенья — и Кроличьи Волосы осыпались на землю черным прахом. Новый цвет в бесконечной пустыне, в которой не было ничего, кроме белого снега и голубого льда.

Ручная печать сменила форму. Грохот грома. Ударная волна пробила в кислотном тумане брешь. Серые тенета дымки закружились и рванули вперед, обретая форму тигра. Гигантские лапы сметали со своего пути ледяные торосы и горы. Техника Бьякко оставила за собой ровный проход в нагромождении льда. И разбилась, встретившись с тайдзюцу Кагуи. Взрыв от столкновения техник сотряс измерение. Тяжело задрожали горы и начали оползать вниз. Взрывная волна вновь прокатилась по земле и сравняла неровный рельеф. На месте столкновения образовался огромный разлом и ровная пустошь вокруг него.

Но на этом я не остановился. Серия печатей — я остановил ладони напротив груди. Меж ними загорелся крохотный белый огонек. Который через мгновение превратился в гигантский сияющий луч. Воздух заревел, когда из пространства начали пропадать тонны вещества. Луч света прорезал огромную брешь в ледяном тумане и превратил в ничто торосы. Кагуя резко выбросила вперед руку, блокируя технику. Сияние Джинтона обтекало ее, словно натыкаясь на невидимую стену. Она не поглощала всю чакру из техники, я же не переставал вливать ее. Несмотря на холод, по лбу прокатилась капелька пота, руки задрожали от напряжения. Луч Стихии Пыли превратился в расширяющийся поток. Снежный ландшафт неумолимо исчезал, превращаясь в ничто. Пока на второй ладони Кагуи не появился шар из черного вещества.

Сознание ослепила картина будущего. За мгновение я успел сменить положение пальцев и влил в чакру Джинтона новый элемент, используя силу Когенрю. Белесое сияние Стихии Пыли превратилось в ослепительный солнечный свет. Сияние моей техники встретилось с черным веществом Гудодама.

И мир вокруг вновь преобразился.

Ледяная пустота осталась позади, мое тело швырнуло вниз невидимой силой. Я с грохотом упал на бескрайнее поле, усыпанное бесчисленными невысокими пирамидками. Выросшая сила тяжести давила на тело и вминала в землю.

Корью!

От меня в радиусе метра по земле пробежала волна, которая заставляла пирамидки взрываться, словно попкорн, но через миг их вновь смяла местная гравитация. Но давление на мое тело пропало. Сила этого тайдзюцу позволяла управлять весом и инерцией собственного тела, а также гравитацией. Это позволило легко шагнуть в сторону от промчавшихся по кривой траектории двух пепельных костяных штырей.

— Я знаю о шести твоих измерениях, — легко прыгая с одной вершины пирамиды на другую, поведал я Кагуе. — Каждое из них имеет свои особенности, которые должны давать тебе преимущества. Но это не сработает против меня. Меня прозвали Прародителем Пяти Стихий. Природа всех твоих измерений обратится против тебя же.

Здесь была другая атмосфера, плотная, как вода. Здесь было тяжело дышать и говорить. И звуки в ней расходились совершенно непривычным образом. Но Кагуя меня поняла. Гравитация собственного измерения поставила ее на колени, волосы тяжелым плащом упали на плечи, складки одежды плотно облегали тело. Женщина раздраженно скривила губы. Пропала самоуверенная ухмылка, пропали слезы — ее эмоции меняются слишком быстро и мечутся из одной крайности в другую. Не думаю, что это нормально, но, кажется, я понимаю, почему Кагуя стала такой.

Когда мне оставалось несколько шагов до нее, под ее ногами появилась черная дыра, в которую Кагуя просто провалилась. Сила притяжения этого мира увлекла Кагую в новый портал стремительно. И его зев закрылся сразу за ней. Прыгать за ней было неблагоразумно. Она рассчитывала оставить меня здесь, пока я не устану сопротивляться гравитации? Наивно.

Чакра обожгла глаза. В них на смену алому сиянию Кецурюгана вспыхнул багрянец Мангекьё Шарингана. Глаза, которые я отдал Шисуи и вернул себе после его смерти, пронзили грани измерений. Тут их было всего шесть. Найти чакру нужного существа с помощью додзюцу Тенадзучи было не так уж и сложно. Кагуя нашлась в пустынном гористом мире. Слои разноцветных пород волнами змеились по земле, создавая странный и красивый пейзаж. Корневое измерение Кагуи.

Чакра обожгла второй глаз, и мир вокруг меня преобразился. Сила додзюцу Ашинадзучи перенесла меня к Кагуе. Можно было просто разорвать пространство с помощью Йомидзи, но это тайдзюцу выматывает сильнее, чем техника глаз. А моя выносливость не бесконечна. Мне и так пришлось изрядно попотеть, развлекая Кагую. Но у меня все еще было преимущество. Техника перемещения по измерениям, Аменоминака, измотала Кагую куда серьезнее меня. И у нее не было сейчас в корневом своем измерении подпитки от жертв Вечного Цукиёми, как не было этих самых жертв.

Я молча остановился перед Кагуей шагах в десяти. Она стояла со все так же гордо выпрямленной спиной, одежда вновь безупречно сидела на ее теле, а волосы мягким водопадом лились по спине. Только лицо опущено, словно она погружена в свои мысли.

— Я... Ненавижу тебя... — услышал я ее.

Кагуя подняла лицо. Вокруг жемчужных глаз вздулись типичные для активного Бьякугана вены, на щеках блестят тонкие дорожки слез. Ринне Шаринган пылает подобно налитой кровью звезде во лбу, его вертикальные веки широко распахнуты. И даже сейчас она была красива.

— Ты... Бросил меня. Оставил одну. Не оставил даже имени. Только пророчество. И детей, ставших чужими! Не твоими... Не моими... Я не могла полюбить их. Я старалась! Я не помнила свою любовь... Что ты сделал со мной?!

Я коротко вздохнул. Что мне ответить на ее вопросы? Даже если я принял навязанное мне прошлое, то я не знаю о нем почти ничего. Но... Как же знакомо все выглядит. Не похоже ли выглядело мое возвращение к Сальме? Да и к Микото тоже. Я и в самом деле нисколько не меняюсь?

— Орочимару. Теперь это мое имя, — тяжело сказал я и после паузы мягко посоветовал: — Отдохни. Твоя сила нестабильна из-за биджу с их собственными желаниями и стремлениями. И из-за второго Джуби. Лучше не рискуй, чакра может выйти из-под контроля, если ты ослабнешь.

— Исшики мертв? — при упоминании второго Джуби Кагуя слегка нахмурилась и вспомнила, кому он принадлежал.

— Он хотел поглотить меня и возродиться в моем теле. Но поставил на нашу битву все и проиграл. Его тело и чакру растерзали демоны.

— Были другие?

— Появлялся Урашики. Он тоже погиб. Но от него я узнал, что скоро могут появиться еще двое: Момошики и Киншики. А за ними могут прийти следующие. Я не знаю сил твоего клана. Или не помню их. И мне нужна твоя помощь, чтобы защитить свой мир. Я предпочел бы поговорить с тобой, а не сражаться.

У нее сейчас нет большого выбора, и она это понимала. Ее чакра нестабильна, и, несмотря на силу двух Джуби, она не так сильна, как могла бы быть, захвати Вечное Цукиёми хотя бы половину планеты. Наоборот, дополнительный сильный источник чакры усложняет ей контроль над силой. Я могу ударить по этой ее слабости и заставить ее личность уснуть, погребенную волей смешанной духовной энергии так же, как смог пробудить ее песней ранее.

Кагуя это понимала. Она смерила меня плохо читаемым взглядом. И слегка кивнула.