Алсу и Человек в черном

Глава 28. Неужели получилось?

Алсу смотрела со смутным беспокойством, — неужели получилось? В принципе, почему не должно было? Янотаки колдовал в спокойной обстановке. Все чинно и мирно.

— Пошли за грибами? — еще раз проверяя память подруги, предложила Алсу.

Лена вдруг схватилась за голову, словно ее преследовала чудовищная боль. Взгляд Алсу упал на ее руки со вздувшимися венами, на выступившую продольную рану на шее, будто по ней полоснули ножом.

— Что это? — потянулась дотронуться.

— Ты чего пристала? — отшатнулась Лена. В её взгляде было столько боли и ужаса, словно увидела гору трупов, скрючившихся посреди класса.

— Что-то случилось? — затрясла Алсу подругу, замахала руками. Реально испугалась, что Лена сейчас окунется во тьму и уплывет в неведомую даль, — Да очнись же ты! — рявкнула так, словно ухнула топором по бревну. Все сильнее и сильнее на руках Лены проступали вены, похожие на нити рыбацкой сети. — С тобой все хорошо?

— Ты кто? — Лена схватилась за горло, крепко сжала, пытаясь подавить вырывающиеся оттуда хрипящие звуки. — Не здесь.

— Что?

— Не здесь, — повторила Лена. — Они украли молоко, отнесите его маме.

Алсу увидела, что она указывала на мусорное ведро, переполненное мятой бумагой, огрызками яблок.

— Умоляю. — Лена вцепилась в руку Алсу, чтобы перешагнуть через парту. Потом зажмурилась, закашлялась так сильно, что больше не смогла произнести ни слова.

— Тебя проводить до дома? — предложила Алсу.

Лена кивнула.

Алсу взяла ее за руку, удивилась, какими холодными были её тонкие пальчики. Провела по тыльной стороне ладони, почувствовала длинные жесткие борозды, делящие руки на фрагменты. Лена словно была тут, и одновременно ее тут не было. Какая-то ее часть присутствовала в зыбком неведомом пространстве, другая сотрясалась, дрожала, как будто вот-вот разорвётся на кусочки. Важно было, чтоб все части воссоединились, превратились в добрую, приветливую Лену.

Алсу подхватила рюкзак, Ленину сумку, а ее саму взяла за руку и как ребенка повела из класса. За спиной многозначительно покашливал Парфенов, отпускал шуточки.

— Эй вы, растрепши, куда намылились? — Под общий хохот одноклассников Парфе грохотал на весь коридор. — В кино пойдем? Про любовь.

Алсу с огромным усилием сдерживаясь, чтобы не заорать, обернулась. У всех и даже у Кости в глазах стоял смех. Он тер лоб, часто моргал, словно стряхивал с ресниц налипшие песчинки и выжимал из себя черные слова в их адрес. Алсу даже не вникала. Нельзя вникать, нельзя гуглить, нельзя реагировать. Неужели действительно та записка предназначалась ей, или Янотаки случайно зацепил Костю? Нет, такого не может быть! Янотаки — профессиональный Ёкки. Это скорее последствия удара зеленого луча. О боже, лучше бы человек в черном попал в нее! По идее, все правильно, у их отношений не было будущего, и она же это знала, но почему так больно?

Лена осторожно передвигала ногами, лепеча что-то непонятное.

— Что? Что? — постоянно переспрашивала Алсу и старалась припомнить дом, куда надо было проводить подругу.

— Ну так как насчёт кино? — вдруг появился перед ними Парфенов, как черт из табакерки.

— Давай лучше за грибами, — улыбнулась Алсу.

— С ума сошла? Какие грибы? Ненавижу грибы… а хотя давай, на грибы я ещё не спорил.

И вновь за спиной рванул раскатистый хохот. Неужели поспорил со всем классом?

— Вчера в лесу охотника нашли, — тихо произнесла Алсу только для Парфенова. — Ему полбашки снесло, вместо лица кровавое месиво. Не с тобой ли он встретился?

— Ха-ха-ха, — заценил шутку Парфенов. — У меня алиби, меня вчера в лесу не было.

По глазам видно, уверен, что говорит правду. Ну все, хватит уже его проверять, и так понятно, что все забыл. Похоже, процесс забвения у него прошел без осложнений, чего нельзя было сказать о Лене. Ее скрутило основательно.

Невидимый Янотаки плелся рядом, ругая себя за неосмотрительность:

— Как же так, Ваша Светлость, я даже не мог подумать, что у нее столь нежная душевная организация, вот пацан ничо, как жеребенок, скачет, а ее вот скрутило.

Дикие яростные метания Янотаки только пугали. Алсу уже несколько раз просила его исчезнуть, велела идти домой немедленно, а он в ответ тянулся помочь, отдергивал руки, боясь до Лены дотронуться.

— Ну, если не хочешь в кино пошли…э-э-э… в баню, — продолжал наседать Парфенов.

В любой другой день Алсу сбежала бы, прежде чем кто-либо успел к ней прицепиться, но сейчас даже с места не сдвинулась. Голова кружилась, ноги были мягкими, как тесто. За последние дни она так устала и ослабла, что вполне могла рухнуть на ходу. У Парфенова, кажется, тоже было другое настроение. Внезапно он болезненно сморщился и схватился за живот, словно в него всадили нож. Вся правая сторона его лица скукожилась, превратившись в липкий кровавый волдырь, так что глАза и уха не стало видно, по подбородку побежала слюна. Он помотал головой и попытался что-то сказать, но без сил рухнул на спину, задергавшись во влажном, жалком скулеже. Когда он упал, Алсу почувствовала, как дернулась Лена, словно хотела помочь. Алсу посмотрела ей прямо в лицо в поисках хоть какой-то искорки понимания и сожаления, а когда не увидела, то успокоилась.

Янотаки с палочкой кандзаши стоял рядом. Таким безумным приступом страха он пытался угомонить парня. Получилось точно в цель.

Парфе зашелся в кашле. Из ноздрей поползла, пузырясь, пена. Посреди этой нереальной сцены он вдруг жалостливо глянул на одноклассников, словно просил прощения за то, что всех подвел, провалил важное задание из-за собственной глупости и неуклюжести. Он отполз к стене, стал долго и тщательно убирать с глаз длинную челку. Он старался, чтобы никто не увидел, как он расстроился.

Все притихли, они не понимали, что происходит, это дикое кривляние и постанывание одноклассника выбивалось из колеи привычных шуток и подкалываний.

Алсу вновь взяла Лену за запястье, взгляд подруги был пустым и ровным, от него веяло ледяным ветром безумия.

Янотаки ободряюще сжал руку Алсу, будто бы сказал вслух:

— Не волнуйтесь. Мы выберемся отсюда.

— Спасибо тебе.

— Ваша задача — ее проводить, а я их задержу. Одна справитесь?

— Конечно. — И она подтолкнула Лену к раздевалке.