Алсу и Человек в черном

Глава 49. Что больнее, рана на ноге или в душе?

Она переложила телефон и прибор в сумочку, черный плащ завернула в пакет, подпихнула его под корневище ели, сверху накидала опавшей листвы. Укоризненно взглянула на схрон. Не хватает только крестика, чтобы отметить место погребения. На свежем снегу схрон приметен, как родинка на лбу. Ногой подгребла остатки снега по периметру. Будем надеяться, что ночью выпадет снег.

Очередная вылазка провалилась. Хотя вроде все сделала по уму: подобрала удачное место, прибор отрегулировала до силы «не убить». Но эта девчонка обладала надёжной защитой. Теперь действовать придется аккуратнее и экономнее. Магическое зелье в приборе заметно уменьшилось. Теперь каждая отметина в минус привлекала внимание Андроида-333 и вызывала его неодобрительные высказывания. Теперь требования стали жёстче, а претензии чаще.

Холодный лес с широкими колоннами деревьев, которые сплелись в небе кронами, зловеще помалкивал, видимо, обижался за своих погибших собратьев. Зря, конечно, она погубила столько древесины. Деревья-то тут при чем?

Оглядев лес, устало двинулась в обратную от посёлка сторону. Пересекла просеку с длинными телеграфными столбами, захромала вдоль стены леса. Все быстро погружалось в полумрак, нагоняемый сумерками. Пробиваясь сквозь густые ветки, луна работала, как лазерный проектор шоу-системы. С гортанным криком поднялась птица, она просто оглушила после тишины заснеженного вечера.

Скоро показалась трасса. Здесь она делала крюк, что было неудобно для водителей, но удачно для пеших людей. Потому что можно было выйти напрямки к придорожному кафе, в котором работала сестра.

В кафе было шумно, гремела музыка, на небольшом подиуме в углу у пульта подтанцовывал ведущий. Зал полон, в основном, водители. Из служебной двери внутреннего помещения вышла сестра, заметив гостью, помахала рукой. Возможно, что-то сказала. Но ведущий старался, и очередная песня перекрыла шум голосов.

Она продемонстрировала сестре символическое рукопожатие над головой и, прихрамывая, проскользнула в подсобку. Главное, не встретить директора, а то вновь заставит пробовать его новые блюда. Признаться, они были разными: от удачных до откровенного отстоя. Директор преследовал свои корыстные интересы, для увеличения потока посетителей искал необычные сочетания. Часто приходилось быть честной, чтобы не погубить ненароком чью-то ненасытную утробушку.

— Что с ногой? — чмокнула сестра в щеку.

Вяло отмахнулась.

— Есть будешь?

Отказалась. Попросила найти попутчика до поселка.

— Есть тут один, третью порцию криков лопает. Скажу, чтобы забрал тебя.

— Что за крики? Вкусно?

— Кабачки в язычках ветчины. По мне, так фигня. А у него восторг.

Тот, что сидел за дальним столом, приглашая, помахал рукой. Сестра быстро тронулась к нему. Подвыпивший погрозил ей пальцем, что-то сказал, опрокинул рюмку, потянулся шлепнуть по заду. В ответ получил затрещину…

Через полчаса фура остановилась у поворота к поселку.

— Дальше сама. — грустно улыбнулся водитель.

— Спасибо.

Стала спускаться по ступенькам, тихо вскрикнула от боли. Обязательно найдется незримый угол, об который ударишься больным местом. А она уже сегодня вконец устала, чтобы терпеть и эту боль тоже. После той встречи в сарае, где меч Алсу пришелся по ноге, осталась рана — не глубокая, но очень болезненная.

Признаться, от боли захотелось орать благим матом, но сдержалась, тихо выругалась и захромала к мосту. Какой же он уродливый, каждая колдобина отзывалась жгучими взрывами в спине и пояснице.

Не то что она была нетерпеливой. Нет, в ее жизни были раны похлеще. И те, которые лечились медикаментозно, и те, которые не залечивались никогда. Особенно одна. Можно сказать, с ней случились длительные отношения — почти в двадцать лет. Да… Сложные тогда были времена. Кто-то такие события легко перескакивал, словно играл со скакалочкой, для других, слишком правильных и наивных, препятствие до сих пор казалось непреодолимым. С ее стороны это была страсть, на грани безумия, с его — флирт, мимолетное увлечение. Да… Не надо о грустном. Как же болит нога! Но это — отличная возможность отвлечься от других мыслей. Впервые за последние дни снег порадовал настоящей постельной белизной. Захотелось выпить бокал шампанского и лечь на мягкое, нежное, девственное… как тогда, под звуки музыки, шелест листьев, пение соловья.

Вспомнила, как впервые его увидела. Красавец. Он во всём соответствовал её вкусу: волнистые черные волосы, высокий рост, взгляд с прищуром, словно не смотрел, а оценивал — и ценил. Движения ласковые, мягкие, будто пробовал на ощупь мех животного. И была еще улыбка, которая преображала окружающий мир, озаряя его волшебным всплеском — и приковывала взгляд. С первой минуты знакомства она прониклась поэзией, которая идеально отображала её чувства. А ведь раньше ее бесила литература, музыка и вообще слово любовь вызывало в ней оторопь. Считала это слово надуманным и высокопарным. Когда говорили про любовь, отводила взгляд, кисло улыбалась в полумраке мыслей. Так жили деды, родители, и она знала, что так будет жить сама. Он все изменил, будто открыл дверь в другой, параллельный мир.

Мимо проехала машина, обдала грязью. Не особо заметно, но вполне достаточно, чтобы вынырнуть из грез.

Ты чего встала? Иди, а то замерзнешь, — поругала саму себя и двинулась к магазину.