Алсу и Человек в черном

Глава 48. Гитара Страдивари

— Хорошая штучка. И совершенно не за что меня благодарить. На аукционе такого рода вещи весьма щедро оплачиваются.

— Ты уверен, что это гитара? — Алсу с сомнением вытащила пузатый инструмент.

— Страдивари, — хохотнул Янотаки.

Гитара, — загуглила Алсу и сунула картинку Ёкки в нос.

— Не очень похоже. Это скорее… — Алсу стала перелистывать изображения. — Это виолончель.

— Бывает, — с мягкой любезностью признал свою ошибку Янотаки. — На вид вроде одинаковы, струны, древко, корпус. Бери и играй. — Вы, Ваше Высочество, неправильно ее держите. Надо ставить на пол, а не брать в руки. С таких красоток надо картины писать, а не за струны дергать.

— Ладно, давай возвращай ее на место, а мне предоставь обычную гитару и обязательно в чехле.

— О, я, кажется, понял, что вы догадались, куда я клоню, — обрадовался Янотаки и вновь взмахнул кандзаши.

Виолончель была заменена на простую гитару.

Алсу в королевстве Нети получала системное образование, которое включало в себя психологию управления, дипломатическое урегулирование, мировые финансовые потоки, бои на мечах и так далее, но среди них не было рисования или игры на музыкальных инструментах. В их Королевстве были превосходные профессиональные музыканты, которые рождались вместе с инструментом. Никому и в голову не приходило соперничать с ними. Когда Алсу сообщили, что она обязана сыграть на гитаре, она приняла это за злую шутку.

— Моя госпожа, у вас мало времени, — напомнил Янотаки, скрывая в глазах усмешку. Он видел, как она перебирала струны, пыталась понять принцип действия инструмента.

— Да блин! — в который раз выругалась Алсу, чуть не выронив гитару. — И ее разобью и сама разобьюсь. Янотаки, миленький! Полное фиаско!

— Все понял, — словно сдаваясь, Янотаки поднял руки и взмахнул канзаши.

С первых секунд стало понятно, что инструмент играет сам, Алсу просто следовала за мелодией, подыгрывала, подпевала, даже когда меняла тембр или ритм, гитара тут же подстраивалась сама. Нельзя сказать, что Алсу была в восторге от этого обмана, но музыка ей нравилась и она терпеливо следовала за ней. В своей вокальной партии она попыталась изобразить песню про черного грозного орла. От ее заунывного непопадания в ноты грозный орел превратился в дохлую птичку, — когда Янатаки так подумал, то своим видом он стал напоминать пожилого херувимчика.

Когда Алсу добралась уже до середины песни, Янотаки показал на время, напоминая Алсу, что она уже опаздывает на прослушивание.

Пока Алсу прятала в чехол гитару, меч и зелье, Янотаки с грустью отмечал, что с ее щек сошел румянец, она похудела, стала тоньше и выглядела более усталой и немного старше своего возраста. Но королевская сила в ней присутствовала по-прежнему и ощущалась в гордой уверенной осанке, полном осознании своей власти. И в то же время держалась она проще, чем первые дни после прибытия на землю. Её королевский стиль был разбавлен житейской необходимостью. Она уже утратила детскую живость, присмирела, стала спокойнее, это проявлялось в негромком голосе, неторопливых движениях. Это было архисложное соединение двух столь противоречивых компонентов в характере и поведении девушки, как королевское величие и земная простота.

Отказавшись от ужина, Алсу устремилась в школу. Не без удовольствия думала, как сейчас поразит школьную комиссию. Пусть почувствуют тонкую разницу между профессионализмом и волшебством. Такого они точно никогда не слышали. Уже представила, как Роза Викторовна со своей старомодной сердечностью, которую она ошибочно пропагандировала в школе, будет слушать Алсу с оттенком некоторого высокомерного недоверия. Обладательница волшебного инструмента поразит их в самое сердце, а потом раскроет объятия, чтобы получить незаслуженную похвалу. Надо постараться сделать все возможное, чтобы они не раскусили подставу.

Петляя по проулкам, Алсу вышла на пришкольную площадь, немного постояла у деревянной скамейки, засыпанной снегом, разглядывая падающие снежинки. Она ждала Лену, которая почему-то опаздывала. И почему-то вспомнила о Косте, сейчас бы рвануть с ним на берег Волги, развести костер, пожарить хлеба, чтобы кругом шумел ветер, в костре трещали ветки, а они не думали бы ни о чем и целовались…Каждый раз, вспоминая его губы, улыбалась, а вспоминая его бегство на мотоцикле, хмурилась.

— Привет, — появившаяся Лена дёрнула плечами. — Блин, холодрыга, давно ждешь?

— Минут пять.

— Я там это… — неопределенно махнула Лена рукой. — Короче, меня Парфенов в кино зовет.

— Что? Снова? — не удержалась Алсу.

— Да вроде раньше не звал, — зашмыгала носом Лена, — так, пару раз квакнул и в кусты. А сегодня добрый — говорит, пошли, серая шейка.

— Если ты сейчас попросишь сопроводить тебя, то я откажусь.

— Ну Алсушенька, ну почему? Ты же знаешь, я за ним с первого класса бегаю.

— Имей гордость. Неприлично так приставать.

— Конечно, тебе хорошо говорить, ты красивая, а я что? Замухрышка.

— Прекрати. Пошли уже, опаздываем. У тебя какой инструмент?

— Расческа…

— Вы куда? — встала на их пути вахтерша.

— У нас прослушивание перед администрацией школы, — гордо заявила Лена.

— Не будет никакого прослушивания, все перенесли на завтра.

— Почему? — удивилась Алсу.

— А вы что, не слышали? Там у хлебопекарни крышу сорвало. Все поехали туда.

— Мама! — тихо пискнула Лена и бросилась бежать.

Часть вторая