Алсу и Человек в черном

Глава 59. Голуби, пауки, мыши

Коттедж Вениамина Петровича напоминал силуэт уснувшего слона. Очерченный слабым дневным светом, он покоился на своих крепких ногах и созерцал мир огромными панорамными окнами.

Верзила открыл сумку и вытащил первого голубя.

'Фу-у-у-х! — шумно запорхал он крыльями и сел на столб с видеокамерой.

— Да черт! — выругался Верзила. — Нафига сюда? Дальше лети!

Следующим он выпустил паука. Пришлось, конечно, повозиться. Для толстых неуклюжих пальцев Верзилы тонкая сеть паучьих лапок казалась непреодолимым препятствием. Для активации требовалось легкое сжатие тела. Вот тут-то и крылась засада. Любое «легкое движение» Верзилы грозило пауку разрушением. Таким макаром раздавил уже троих. Болт пообещал, если испортит и этих, то он лично пустит Верзиле пулю в лоб. — Ты, блин, знаешь, сколько они стоят? — орал он, топя Верзилу своей слюной.

В этот раз активировал не пальцами, а легким нажатием шариковой ручки: только коснулся, и паук ожил, зашевелил лапами, ушел в щель оконной створки. Отлично! Ты моя киса! Будем надеяться, ты облазишь все углы.

— Болт! — прошептал Верзила в наушники. — Все активны.

— Отлично! — отреагировал напарник. — Возвращайся. Не забудь забрать двух птичек. Голубь сдох под акацией у школы, сигнал слабый.

— Понял.

Первого у школы нашел просто, а вот со вторым пришлось повозиться: тот сдуру забежал во двор соседнего с аптекой дома. Верзила и сам не заметил, как оказался за забором. Черный деревянный дом с островками бурого мха на крыше, провалившееся крыльцо, скрипучая дверь, которой баловался сквозняк, видимо, он же порвал занавески на окнах, сорвал часть рубероида с кровли.

— Ну и где он?

Подсказки Болта вели к югу.

— Я тебе что, блин, турецкие авиалинии? — огрызнулся Верзила. — Откуда я знаю, где юг, где север. Лучше скажи, что ты видишь? Вернее, что передает эта гадская птица.

— Сарай какой-то.

Еще бы понять, что здесь сарай, — все развалено и разрушено. Верзила стоял посреди двора, обнесённого заплесневевшим забором, в нос бил запах сырости, гнили. Верзиле почему-то захотелось очутиться где-нибудь в другом месте, к примеру, в Китае, на озере Крац, на чайной плантации. Немного даже расстроился, вспоминая чистый горный воздух. А это значит, сейчас начнут вылезать вспоминания о родителях, сестрёнке, которая давно свалила за кордон. Жила жутко плохо, постоянно клянчила у братца денежки, но возвращаться не собиралась.

— Я тебя вижу, — подсказал Болт, — иди по левую руку от себя. Обойди дом.

В сарае было темно и холодно, едва уловимый аромат печеной картошки вызвал чувство голода. Голубь стоял под лавкой, прислонившись боком к ржавому ведру, черные коготки судорожно вцепились в рваное детское платье. Верзиле стало не по себе. Точно в такое же платьице сестрёнки завернули щенка, который умер. Отец, сунув его подмышку, быстро унес из дома. А потом почему-то заболела кобыла, уйма деревенских собак. Внутренне каменея от детских воспоминаний, Верзила запихнул голубя в сумку, уже взялся за ручку двери на выход, и вдруг услышал голоса, прильнул к щели.

Отсюда отлично просматривался колодец и сейчас около него толкались двое. Верзила одного узнал, это был Вениамин Петрович, а кто второй? Какая-то потасканная тетка в грязной одежде, галошах. Отсыревший подол серого платья прилипал к ее голым тонким щиколоткам и делал похожей на большую крысу. Верзила уже подумал выйти, как вдруг по стенкам колодца загрохотало ведро, захлюпала выплескивающаяся вода. Не особо видно и понятно, чем они там занимались, но это было довольно странно. Вениамин Петрович поднимал ведро, крыса опрокидывала в него стакан воды, перемешивала палкой, набирала ковшом, остатки ведра опрастывала на землю. И так раз десять, а то и больше.

— Ты чего застрял? — в какой-то момент возбух Болт. — Давай быстрее, там в доме Петровича чёрте что творится, Армагеддон, чесслово, я не успеваю за всем следить.

— Щас, — тихо ответил Верзила и попытался открыть дверь. Эта гадина так заскрипела, словно набатом ударили в колокол, что заставило двоих напрячься.

Вениамин Петрович отложил ведро, направился к сараю.

— Тут Петровича, кажется, захватили зеленые инопланетяне, девчонка с родителями стоят на коленях, с мечами, колышки-воробушки, их щас казнят. Петрович, кажется, в шоке, я тоже! — орал в наушники Болт.

— Что ты болтаешь? Петрович тут, передо мной с какой-то теткой. Фигню какую-то бодяжат.

— С ума сошел? — не на шутку вскипел Болт.

— Да точно тебе говорю. Он идет ко мне, сюда, к сараю. Я своими глазами вижу.

Петрович быстро приближался. И было понятно, что он сарай перевернет вверх дном, чтобы удостовериться, что в нем, кроме сгнившего барахла и ржавых инструментов, ничего лишнего нет. Не заметить Верзилу будет просто невозможно.

Внезапно Верзилу осенило: он повесил сумку на плечо и вышел навстречу Петровичу. — Насилу тебя нашел! — раскинул руки для душевных объятий.

Петрович растерянно притормозил, оглянулся на тётку.

— Стой! — заорала она и вытянула руку вперед.

Верзила повернул к ней, пытаясь всем видом показать дружелюбие и радость.