Алсу и Человек в черном

Глава 34. Кто ж тебе поверит, что ты ничего не делал?

Болт и Верзила стояли в ожидании. Алсу не смогла сдержать улыбку. Эти двое были настолько приторно милыми, что подмывало назвать их «зайками». Может, это высказывание обидело бы их обоих. И светловолосого, тщедушного Болта, и его боевого товарища Верзилу — брутального, грубого, дерзкого. Поодиночке они скорее трусливы и осторожны, но вот вместе… их воинственность зашкаливала.

В этих двоих Алсу сомневалась. Ехать куда-то жутко не хотелось. Но и спорить с матерью тоже не улыбалось. Скорее всего, она что-то задумала, о чем пока Алсу не догадывалась. Королева крутила на запястье обручальный браслет, похожий на оберег древней воительницы и покусывала верхнюю губу. Безусловно, она что-то пыталась подсказать Алсу, но та не понимала.

— Ну мы едем или не едем? — хлопнул в ладоши Вениамин Петрович. — Если нет, то я по делам.

— Едем, — поднялась Алсу. — Только у меня одно условие. Вы снимете мне голомаркер.

— Да не вопрос! — откликнулся Верзила. Всего-то! Он ожидал худшего. Он бы на ее месте не постеснялся, попросил бы от души.

— После поездки, — сказал Болт.

— Сейчас! — потребовала Алсу.

— Но…Необходим градмиг (оборудование). А он как раз там, у Романа Николаевича. — Болт махнул рукой, словно это «там» было всего лишь за воротами.

Именно в этот момент за воротами раздался неимоверный шум. Почти тут же к дому стали подкатывать машины с мигалками. Каждая стремилась оказаться первой. Это было странно.

Вениамин Петрович вышел за ворота, приветливо поздоровался с Кропусовым, начальником местной полиции. Следом потянулись руки других прибывших.

— Приветствую. Какими судьбами? — интересовался Вениамин Петрович, подозревая что государственные службы скорее всего примчались за Болтом и Верзилой. — На охоту? Погода замечательная.

— Сомневаюсь, — отрешенно заметил Кропусов. — Петрович, мы к тебе. Ты чего разошёлся? Можно сказать, распоясался. Ну ты же уважаемый человек, а ведешь себя, уж прости за резкое слово, как малолетний преступник…

— Подожди, подожди, — прервал гневную речь Кропусова Вениамин Петрович. — Давай по порядку. Что случилось? Во-первых…

— Что во-первых? — Возможно, начальнику полиции стоило больших усилий сдерживать себя. Он привык командовать, приказывать, а здесь нельзя, во-первых, это не его рабочий кабинет, а во-вторых, перед ним не участковый, а сам Вениамин Петрович, бензиновый донор всего поселка.

— Какие претензии, по порядку?

— Вениамин Петрович, ты меня удивляешь. До утра можно перечислять то, что ты натворил. Ну, во-первых, ты снес пять остановочных павильонов.

— Сколько?

— Пять. Один упал посреди трассы. Всю дорогу перегородил. Машины встали. Затор на тридцать километров. Мы эту пробку все утро разгребали.

Вениамин Петрович круто выругался.

— С чего вы взяли, что это я?

— Да у нас весь посёлок свидетели. Интернет штука хорошая, всё в сеть. Мало того, у трех семей повалил заборы, снес крышу у молокозавода, в садике горки сравнял с землей, про коров вообще молчу. Бедные животные, их-то за что?

— Вы что, корпоративно мухоморов объелись? — зарычал Вениамин Петрович.

— Ты нам не груби, — предупредил начальник полиции и развел руками. — Мы все при исполнении. Из центра пришел приказ — принять тебя по всей форме. Не, Петрович, мы, конечно, все тебя уважаем. Но против фактов не попрешь.

Возможно, Вениамину Петровичу стоило успокоиться и хорошо подумать, но умопомрачительные обвинения выбивали из колеи разумного осмысления. Он, конечно, привык к причудливым закорючкам судьбы, которые росли, как изморозь на стекле, но там он хоть понимал за что и как? А сейчас просто был растоптан обстоятельствами.

Начальник полиции листал кадры на планшете: Вениамин Петрович позировал на фоне разбитой стены, с электропилой — у поваленных деревьев городского парка, с зажигалкой — у годового запаса сена своей же фермы, даже полицейскому участку досталось: Петрович с баллончиком краски в руках красовался на фоне непристойного граффити.

— Еще показывать? — устал крутить Кропусов. — Из-за тебя главу района увезли в больничку.

— А с ним что делал? Я ж его так люблю.

— М-да, — крякнул Кропусов. — В реанимации с сердечным приступом. Тебя, блин, уже по первому каналу показали, в сводке происшествий.

— Да не я это! — заорал Вениамин Петрович.

— Ладно, — вдруг миролюбиво согласился начальник полиции. — Давай проедем в отделение, там разберемся.

— Да у меня куча дел.

— Дел у тебя действительно куча. В моей практике такое впервые. А люди все несут и несут заявления. Похоже, сейчас на тебя повесят и пропавшие трусы, и оторванные обои. Сам понимаешь, мы обязаны реагировать. На Росомаху не надейся, он уже у нас.

Вениамин Петрович рухнул на бордюр, который еще недавно сам красил белой краской. Он скинул тапочки и долго вытряхивал из них невидимую пыль и несуществующий мусор, потом понял, что чувствует себя без них неуютно и странно. Общаться ни с кем не хотелось, хотелось зайти в дом, затопить сауну. И может быть, позвать сына, поболтать за жизнь. И пусть бы в эту ночь ему приснились воздушные шары в небе, очень похожие на огромные мандарины. Все небо в мандаринах, как бесконечное небесное плодоносящее дерево.

Так и сел в машину в домашних тапочках и уехал.

Когда все машины отчалили, Болт с Верзилой вновь появились в зале. С одной стороны, радовались, что приехали не за ними, а с другой — не понимали, что делать дальше. Навряд ли эта мартышка теперь тронется.