Алсу и Человек в черном

Глава 65. Покончить со старым миром

Катерина взирала на всё холодно и отрешенно: пухлые губы были поджаты, туго пригнаны. В последнее время она была сыта по горло сюрпризами и не прочь была забыть обо всем, растворить свои воспоминания в пустоте. Готова была от бессилия разораться на всю улицу, но увы, опасалась, что и эта крайняя мера не разрешит её внутреннего конфликта.

Покончив с домом, невидимая бригада волшебников взялась за троицу. Катерина увидела, как одновременно изменились их лица.

Старик все еще стоял, облокотившись о колодец. Он был изможден, бледен, но уже с лицом девятнадцатилетнего юноши: карие глаза, темно-русые волосы, взгляд, тронутый молодым задором. Сутулость пропадала безвозвратно, то ли растворялась в воздухе, то ли уходила под землю. Ему хотелось выпрямиться, смело встать на ноги. И он это сделал и испугался собственной наглости. Стоял оглоблей с трясущимися ногами и ждал, что опрокинется при любом порыве ветра — даже самое маленькое дуновение обязательно должно свалить его на землю. Старик был терпелив, но он зря тратил свое терпение. Ноги его крепчали, а спина неуклонно выпрямлялась. И не только у него. Две его подруги за последние минуты тоже крайне изменились. Даже в молодости они не выглядели так роскошно, как сейчас.

Узрев друг друга, они принялись смеяться, но это было не веселье, а истерика. Они хохотали и сами не знали над чем. Ничего ведь смешного не происходило, наоборот, кругом творилось что-то ужасное и непонятное. Но веселье разрывало их на части, заставляло плакать. Смеялись, плакали, вытирали слезы.

Катерина тоже смеялась и плакала. От перенапряжения из носа пошла кровь — капала на платье, колготки. Катерина вскочила, попыталась умыться из ведра. Вода была прохладной и ласковой, от нее на лице появился покой, морщины пропали, а судороги разочарования отпустили мышцы. Каждая капля отзывалась в голове благостным звоном, отчего Катя уже плохо соображала и это было видно. Не найдя ничего более разумного, окунула голову в ведро с водой и тут же услышала приглушенные детские голоса: кто-то окликал ее по имени, успокаивал, гладил по затылку. Кто-то с ней говорил, и она прислушивалась.

— Это я твой сын, твой наследник. Можешь меня поздравить, я скоро буду с вами. Можешь мне купить мотоцикл. Я очень буду любить мотоциклы и очень буду любить играть в шахматы. Мы с папой обыграем вас…Шучу. Я никогда не буду тебя обыгрывать, если это будет тебя расстраивать…

Пока Екатерина общалась со своим еще не родившимся сыном, троица друзей приходила в себя от шока.

— Офигеть! — бухтел старичок. — Я ж Аполлон!

— У меня есть зубы! — заклацала челюстью Горнуша.

— У меня есть талия! — заорала Смеля.

Они осматривали себя, друг друга, взирали на новый дом с резными окнами, двор со статуями итальянских скульпторов. А кругом все продолжало совершенствоваться и видоизменяться.

— Папа, мама⁈..

— Это мои качели, дом, сад!..

— Это моя семья!..

Да-да-да. Это проявлялись их потаенные нереализованные желания, к которым они всю жизнь стремились. Они столько потратили сил, что опустошились напрочь. И теперь получается добрались — все сбылось?

— Я больше не могу, — пожаловался старичок. — Прекратите! Меня сейчас разорвет.

Его можно понять. Очень сложно выдержать столь длинную череду изменений, которые умахнули тебя на другой край жизни, на многие лета назад. В их возрасте даже мелкие метаморфозы бывают утомительны, а тут нескончаемая картина счастья.

— Кать, — дернула Горнуша за локоть. — Здесь жара, как в бане. Что происходит?

— Жду автобуса. — Катя слизнула каплю с губы.

— Какого автобуса? — удивилась Горнуша. — С ума сошла?

— Автобуса нет и всего остального тоже нет. И вот вас — молодых и красивых — нет.

— Не, мы есть, — затараторила Смеля и погладила себя по животу. — Молодые и красивые, а вот автобуса нет. Блин, прикинь, какое на мне платье. Я только вчера его по телеку видела на показе мод.

— Ой, девки, хватит, — в отчаянье взмахнула Катя руками. — У меня в голове такой бардак.

— Допустим, бардак не только у тебя, — резонно заметил старик в образе юноши. — Я ж по-вашему тоже того — мозгами тронулся? Весело девки пляшут. Вы это того, — по-стариковски погрозил пальчиком. — Это вы, бабы, дуры, а мы, мужики, с мозгами.

— Меня сегодня мужик бросил, — пожаловалась Катя.

— Андрюха что ли? — не поверила Горнуха. — Да он по всему поселку овчаркой бегает, тебя ищет. Ты, Катюха, все-таки нам разъясни, что тут происходит. Удобренье что ль какое-то схимичила?

И тут Катю осенило. Ну конечно же! Как она сама не догадалась! Это же акун! Его работа. Они с Андро остатки выливали на землю, отсюда такие изменения. Охохошуньки! Катя чуть на разрыдалась в голос. Господи! Какая же она дура! Столько добра в помойку. Надо бы все собрать по крохам. Столько людей можно было вылечить. А она только о себе и думала. А зелье-то великолепное, судя по этой троице. Блин, как будто заново народились!

Это ж сколько скорби уготовано теперь ей. Плакать не переплакать. А если? Катя наполнила стакан водой из ведра и поискала, на чем проверить его исцеляющие свойства. Но все кругом уже излечилось, обновилось. И в доме, и на улице. Даже забор воскрес свежей смолой и краской. О-о-о! — какая она тупица. Судьба подарила ей шанс сделать открытие в химии, а она вместо этого прожужжала всем уши, какая она сволотинушка несчастная. В школе учила детей добиваться, радоваться, а сама что⁈ — Бабочка дохлая! Катя почувствовала, как в ней начинало зарождаться и клокотать негодование. И еще считала неуважение учеников и учителей несправедливыми — получила что заслужила, тряпка этакая.

Троица попрощалась и пошла на выход. У калитки немного потоптались, словно страшась со следующим шагом потерять полученные бонусы. Кажется, готовы были остаться в этом дворе навсегда. Наверное, впервые в жизни перед ними возникла проблема не только физическая, но и моральная, их чувство справедливости никогда ранее не подвергалось такому испытанию. Но что мучить себя без толку. Они вышли через калитку и… и остались такими же молодыми и здоровыми.