Алсу и Человек в черном

Глава 56. Сто пятьдесят стульев

— А второе, — переключилась Алсу. — Это как ему удалось активизироваться? Ведь там, в лесу, он стоял разряженный.

— А может, он просто стоял, — вдруг сообразил Костя. — Увидел нас и замер. Такое же может быть?

— Елки-палки! — воскликнула Алсу. — Ну конечно же! Блин, как я не сообразила! Ушел вслед за нами.

— Но мы же тоже его видели в лесу, — напомнил Вениамин Петрович. — Пока с Росомахой катались за краном, он пропал.

— Все правильно, ушел не вслед за нами, а за вами, Вениамином Петровичем.

— А может, его кто-то подзарядил, пока мы катались? — предположил Вениамин Петрович.

— Может, — задумалась Алсу.

И тут во дворе раздался шум.

— Мама! — Алсу в окне увидела, как из такси выходила Королева Маргарита, отец и Янотаки. Королева поправила косынку на голове, приветливо махнула дочери рукой.

Как незначительные, будничные вещи могут вытащить человека из глубины отчаяния. В секунду все щелкнуло, восстановилось равновесие. Легко скользя по ступеням, Алсу кинулась на улицу, лихо справилась с замком, толкнула дверь.

Родители уже топтались на крыльце. Восторг, который заключался в обнимашках, целовашках, по сути не выражал даже сотой доли эмоций, которые Алсу испытывала. Разом всколыхнулись воспоминания о приключившихся с ней историях, когда без них ей было одиноко и больно, словно ее насквозь прогрызли черви — вспомнились и прочие ужасы. Быстрые восторги переросли в приветствие хозяев дома.

Прошли на кухню, пока Марья Васильевна жарила сырники, Королева Маргарита варила кофе, Алсу сервировала стол, мужская половина с интересом обсуждала мытарства Вениамина Петровича. Они даже прошлись по дому, чтобы найти двойника или удостовериться, что он действительно существовал. Андро пропал и не оставил ни одной зацепки.

Вениамин Петрович практически успокоился и теперь сыпал байками из старых времен. По его мнению, в СИЗО с тех пор ничего не изменилось, даже цвет стен — всё тот же темно-зеленый.

Да и в самом доме ничего не изменилось. Во всех комнатах тикали старинные часы, в шкафах из красного дерева пузатилась хрустальная мелочь, резные лапки стульев и кресел продолжали точить деревянные коготки о шелковые ковры китайской династии Цин. На портреты царей, гогеновских девиц полумраком зашторенных окон ложились тени, а из кухни шел запах жареного творога, который перебивал запах пыли и пряного сандалового дерева.

Иногда Янотаки встречал мебель, с хозяевами или мастерами которой был знаком. Вот, к примеру, нержавеющее железное блюдо, которого изготовлено по той же технологии, что и нержавеющий Делийский столб, которому больше шестисот лет. Мастера убили, чтобы сохранить тайну. А ведь он чувствовал, пытался поделиться с Янотаки секретом изготовления. А ему зачем? У него есть кандзаши, которые могут изготовить сплав не хуже этого. Янотаки лишь посмеивался, когда мастер ползком двигался по нутру красного дерева, вырубая его сердцевину. Сначала изготавливал маленькие чушки, а потом спекал воедино вот в такой деревянной колыбели, и так много раз.

— Ну, вы идете? — звала Марья Васильевна в гулкую пустоту.

— Идем, идем, — отзывался Вениамин Петрович и торопился по лестнице вниз.

Они уже забыли, зачем ходили по дому, что искали, просто разговаривали, обсуждали, пытались отбросить сказочные излишества и оставить только разумные объяснения и логические понятия. Король Андрей часто обращался к Янотаки за советом. Тот, теряясь в догадках, чаще отмалчивался или отказывался что-либо понимать. За свою многовековую жизнь, он еще не сталкивался с андроидами такого уровня, с гениями инженерной мысли, которым удавалось совершать чудеса наяву. Янотаки порою даже становилось стыдно от своей никчемности. Все его волшебства при помощи палочки кандзаши теперь казались и не такими уж могущественными и востребованными.

— Какое чудо, какой запах! Марья Васильевна, вы умница!

— Не надо! — Марья Васильевна грозила Вениамину Петровичу половником. — Не пугайте меня. Никаких комплиментов.

— Что, совсем? Но вы же, прям чесслово, изменились, — улыбался Вениамин Петрович и тянулся к сырнику.

— Это только внешне, а внутренне я осталась собой, горделивой высокомерной тёткой. — И она выхватила из рук Вениамина Петровича сырник и подсунула овсянку на воде.

— Что, опять? — взорвался благородным гневом хозяин.

— Не опять, а снова!

— Да блин, лучше бы я остался в СИЗО! Там реально кормят вкуснее.

— А это таблетка кальция с витамином С. — Марья Васильевна была скала.

Но больше, чем домом, Вениамин Петрович наслаждался самой Марьей Васильевной: её старательно скрываемой счастливой улыбкой, элегантной высокомерностью, длинными крупными серьгами, непринужденно покачивающимися в такт, ее манерой говорить, чуть склонив голову. Блин, как же ему не хватало ее терпеливого неравнодушного нрава. Она привычно вытерла ему пальцы салфеткой, а он привычно, как ребенок, подчинился. Взгляд зацепился за жареные хлебцы, она разгадала, отодвинула на другой край стола.

И еще Вениамину Петровичу нравилось, что так много гостей за завтраком. Этого не случалось лет пятнадцать. И не важно, что ели, или о чем говорили, главное было ощущение большой семьи. Можно было спокойно рассказать глупый анекдот, обронить в чай кусочек скорлупы. Втайне хотелось внуков, детской говорливости, младенческой пронырливости, когда ребенок, к примеру, хватает со стола нож и шмякает его об пол. Все в ужасе, а малышу восторг — следом летит все, до чего он дотянулся.

— Позвольте я удалюсь, — встала Королева Маргарита.

— Как! — не смог скрыть разочарования Вениамин Петрович. — Но куда вы торопитесь?

— У меня дела, — улыбнулась она в ответ.

— И у меня. Да я этого момента, может, всю жизнь ждал.

— Какого момента? — напряглись все.

— Вот такого семейного завтрака. Для чего все это? — искренне расстроившись, развел руками Вениамин Петрович. — Вот эти ложки, поварешки? Сто пятьдесят стульев, на которых сидеть некому?

Королеве стало неловко, она глянула на мужа, тот взглядом сказал «иди». Он знал, что её в комнате ожидают молодожены Акумуляры.