Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Авалона

Опустив голову ниже, так, чтобы капюшон от потертого старого плаща закрывал половину лица, девушка скользнула в толпу прохожих. В Утере во всю готовились к празднованию дня Созвездия Родственных Душ. Авалона чувствовала, как кончики пальцев потеплели от веселой атмосферы, мирно царящей на Снежной ярмарке. Холод пробирал до костей, но люди не желали смиренно мерзнуть. Они разводили большие костры, пели песни и водили хороводы.

Рядом со сгоревшей Городской Ратушей было устроено целое представление группой чародеев. Авалона знала некоторых из них. Веселого старика Альта и его юного сына Рильера. Она искренне радовалась их неуловимости. Алая Инквизиция наступала им на пятки, но ухватить за край цилиндра так и не смогла.

Улыбнувшись теплым воспоминаниям, Авалона свернула в сторону тянущейся веренице лавок и остановилась, словно ударившись о невидимую стену. Рядом с серебристым прилавком стоял мужчина, чьи сапоги утопали в белоснежном снегу. Одетый в утепленное пальто, он внимательно рассматривал выложенные на лисьей шкуре сверкающие камни. Его щеки едва заметно покрывала щетина, а на губах играла полуулыбка.

Улыбка, которую Авалона зачем-то запомнила.

Лейн Эверт. Безрассудный и опасный друг Этери Фэрнсби. Он не нравился Авалоне, как не нравится чай с травяным привкусом яда. После истории с Фонзи хэлла разучилась доверять людям с широкой улыбкой. Слишком много у них неведомых секретов. Слишком приторны речи и болезненны удары в спину.

Но, как правильно заметила малышка Фейт, Лейн не Фонзи. И не сосчитать, сколько раз он мог их предать. И все же почему-то господин Эверт оставался верен Этери. Авалона смирилась, однако бдительности не теряла.

Вот и сейчас ноги сами понесли ее к лавочкам. Она неслышно ступала по снегу, пряталась за широкими спинами людей, скрывалась, оставаясь незамеченной в тени, и при этом с интересом наблюдала за мужчиной.

Поведение Лейна Эверта в естественной среде. Это ли не удача?

Когда рядом нет Этери, он будет вести себя иначе. Откроет свою истинную сущность…

“Я тоже терял”.

Авалона вздрогнула от низкого голоса Лейна в своей голове. Может ли быть столько обреченности в словах дурного человека? Кого терял Лейн Эверт? Кто он такой? Почему именно он встретился на их пути тогда, когда был нужен? Случайность или удачно подстроенная ловушка? Хэлла задавала себе одни и те же вопросы и каждый раз, пускаясь на поиски ответов, терялась. Почему он ее так заинтересовал? Только ли потому, что представляет угрозу для Этери?

Или ей просто интересен человек, в чьих глазах светит солнце?

Хэлл тем временем расплатился с милой девушкой, чьи щечки порозовели, когда она приняла монеты из его рук. Лейн сгреб шесть камней в черный непроницаемый мешочек и, попрощавшись с торговкой, направился дальше вниз по проспекту. Авалона двинулась следом.

Иногда он останавливался, дабы поприветствовать того или иного горожанина. Не скупился на улыбки и лесть. Впрочем, его слова звучали как правда. Не лесть, а чистосердечная похвала. Восхищение. Он словно заменил всем этим людям солнце на серых туманных тучах. Лейн помог разобрать палатку престарелой даме, отмахнувшись от заслуженной благодарности, подкормил стаю бездомных собак, ютившихся в расщелине между домами, и с помощью какой-то склянки с сомнительной светло-желтой жидкостью залечил тяжелые раны скулящего щенка.

“Да его пора причислить к лику святых”,— с усмешкой подумала Авалона, скрываясь под навесом ближайшего здания.

На этом святой Лейн (как, его в шутку прозвала девушка), не остановился. Его конечный путь привел хэллу к дверям приходской часовни Пресвятой Морриган. Она была не такой величественной и ужасающей, как в Коэтре, столице Империи Сион, но по сей день внушала всаднице уважение. Выстроенный из светлого кирпича храм имел арочный вход и уходящий в самое небо шпиль, на котором без зазрения совести развевался флаг Империи Сион. Тиканье стрелок, Отмеряющих Время, больно било по барабанным перепонкам. Вход, расчищенный от снега, словно приглашал Авалону в гости. Всадница с трудом сделала шаг, потом еще один и так постепенно оказалась внутри.

В нос ударил отвратительный аромат гвоздики. Ее часто жгли инквизиторы, тем самым обеззараживая святую землю от нечестивых. Необъятный свод был расписан историей — победой над нечистью, такой, какой была битва между двумя государствами с точки зрения Алой Инквизиции и императора.

Опустив голову еще ниже и стараясь не смотреть по сторонам, всадница прошагала к алтарю. Именно там она только что видела Лейна. Но, приблизившись к каменной статуе богини, Авалона поняла, что рядом нет ни души. Она резко обернулась, в панике рассматривая каждый уголок часовни. Где же он? Не мог же так бесследно пропасть? В ее голове замелькали мысли, одна хуже другой. И первой, как ни странно, была пугающая своей ясностью мысль о всадниках, что нашли не только ее, но и их сообщника. Авалона ярко представила себе, как Лейна утаскивает хэлл в зеркальных доспехах, бросает в подвалы, морит голодом и ежедневно пытает, стараясь выведать их коварные планы. В ее фантазии Лейн Эверт держался стойко и трусом не был. Он не сдался, ничего не рассказал, а Святой Деррак, пришедший в ярость, вонзил меч пленнику прямо в серд…

— Я знал, что тоже вам нравлюсь, госпожа дю Лак.

Авалона развернулась, в ее руке сверкнул клинок. Секунда отделяла мужчину от того, чтобы лишиться головы. Однако Лейн на реакцию не жаловался. Быстро отскочил в сторону. Меч рассек воздух рядом с ним.

— Еще раз произнесешь мое имя, лишишься всех выпирающих конечностей, — тихо предупредила всадница.

— Запомню, — пробормотал Лейн, поднимая руки, чтобы сдаться. Авалона покачала головой, пряча меч в ножны. — С какого перепугу ты решил, что нравишься мне, Совершенно Неподозрительный Друг Этери?

— Потому что ты преследуешь меня с самой Снежной ярмарки, Очень Мстительная И Яростная Дева, — рассмеялся он, поправляя прядь волос, упавшую на глаза.

— Осторожность никому не повредит.

— Твоя осторожность переходит все границы, не находишь? — Лейн смотрел на Авалону с улыбкой, нервно теребя веревку походного мешка. В абсолютной тишине храма раздавался звон стеклянных пробирок.

— Ты знал, что я следую за тобой и делал все, чтобы запутать.

— О чем ты?

Глаза всадницы сузились. Она медленно обошла Лейна по кругу, кружила, словно акула, вокруг своей жертвы.

— Доброжелательность, сочувствие, милосердие, — загибала она пальцы, — все то, что ты хотел продемонстрировать, зная, что я у тебя на хвосте. Зачем? Хочешь заслужить доверие?

— Было бы неплохо, — хмыкнул Лейн.

Авалона не слушая его, продолжала.

— Или ослабить бдительность? В Часовых Городках нас учили определять лжецов, но то ли я плохо обучалась, то ли прошло слишком много лет, но смотрю я на тебя, Лейн Эверт, и вижу… — встав напротив мужчины, она замолчала.

Лейн улыбнулся уголками губ.

— Что? — подталкивал он.

— Ничего. Не важно.

Она развернулась, ругая себя за то, что вообще последовала за ним. Возможно, впервые Авалона ошиблась в своих опасения. Лейн был обычным парнем с обычной жизнью, которые по воле судьбе связался с опасными людьми.

“И нелюдями”, — мрачно добавила она про себя.

— Стой.

Лейн схватил ее за запястье и с неожиданной силой притянул, разворачивая лицом к себе. Девушка уткнулась в широкую мужскую грудь. От него пахло травами и листовым чаем, а еще кроной белого дуба. Этот человек был странным. Он источал аромат солнца и тепла. Словно посреди заснеженного Утера в маленькой часовни расцвели первые подснежники. Последний раз, когда ее так обнимали, с чувством и режущей болью она покидала свой дом навсегда. То были объятия Фонзи.

От сравнения, пришедшего на ум, всадница дернулась, вскинула голову и прошипела:

— Ты что…

— Молчи, — не размыкая побледневших губ, бросил мужчина.

Эту поступь тяжелых шагов с металлическим звоном Авалона узнала бы из тысячи.

— Что вы здесь делаете?! — окликнул их прокуренный бас.

Лейн натянул капюшон Авалоны настолько низко, насколько смог и обеспокоенным голосом проговорил:

— Прошу прощения, капитан. Моей сестре нездоровиться с самого утра. Вот мы и пришли в храм просить Пресвятую Морриган о ее здоровье.

— Часовня стоит, чтобы возносить Великую Богиню, а не для исполнения ваших жалких желаний, — ядовито выплюнул всадник. Авалона не могла увидеть его, зато могла запомнить голос. В следующий раз, когда они встретятся, девушка преподаст ему урок хороших манер.

— Конечно, конечно, — заискивающе произнес Лейн. — О ее величии в народе слагают легенды. Избавит от гнили священную землю империи Пресвятая Морриган.

— Да будет так, — продолжил всадник культа. — Можете идти. И помните, кому вы обязаны миру.

Лейн поклонился, увлекая Авалону за собой.

— Цветочек, можешь идти? — ласково обратился к ней хэлл. Авалона, не в силах говорить, кивнула. — Не бойся, я буду держать тебя.

Он обхватил девушку за плечи, увлекая с собой в сторону выхода. У самых дверей, когда до желанной свободы оставалось всего несколько шагов, всадник вновь окликнул их.

— Я тебя где-то видел.

Авалона вздрогнула, и Лейн это почувствовал. Сердце забилось быстрее, словно птичка внутри оцарапала его острыми крылышками. Ее раскрыли? Капюшон слетел? Или узнали по очертаниям и фигуре? Может, за ней следили? Не могла же она привести Алую Инквизицию прямо к Иэну, Фейт и Кевину? Лихорадочные мысли не успокаивались, девушку накрыла волна паники.

“Держись. Даже если весь мир пошатнется, держись. Не теряй равновесия, будь хладнокровна”, — слова Хагалаза, сказанные во время прохождения первого этапа обучения, нежданно ворвались в ее голову. Она вдохнула морозный воздух. Нос защипало, щеки заалели.

Лейн Эверт успокаивающим движением погладил всадницу по спине.

— Я алхимик, господин. Вы могли закупаться в моей лавке, — с улыбкой ответил он.

Слова всадника адресовались Лейну.

Не Авалоне.

— Точно, — всадник громко щелкнул пальцами. — Передавай привет старику Отто.

Лейн кивнул, махнул на прощание рукой и быстро вывел Авалона из часовни.

— Прости, но тебе придется дойти со мной до лавки, — извиняющимся тоном произнес мужчина. — За нами наблюдают.

— Ладно, — со вздохом согласилась всадница, — только можешь… меня так сильно к себе не прижимать?

— Тебе не нравится? — рассмеялся Лейн.

— Не нравится, — пропыхтела она.

— Врушка, — пожурил ее мужчина.

Идти, когда глаза скрыты капюшоном, а дорога утопает в снегу, непросто. Из Лейна сопровождающий оказался не очень хороший. Несколько раз Авалона спотыкалась, едва не врезалась в столб, где носом к носу столкнулась с собственным розыскным плакатом, а потом в потоке ругательств все же свалилась в сугроб, запнувшись о невидимый уступ. Порадовало ее только то, что Лейн, державший ее за плечо, упал следом за ней. Она ждала, что мужчина начнет возмущаться или, наконец, отпустит ее, но Лейн Эверт громко рассмеялся, зачем-то попытавшись утопить девушку в сугробе. Авалона такой наглости ему не простила, слепила на скорую руку снежок и закинула его хэллу за шиворот. Лейн завопил, вскакивая и отряхиваясь от снега. Когда он повернулся к всаднице, в его глазах мелькнула настолько детская и непосредственная обида, что девушка, не в силах сдержаться, рассмеялась.

Мужчина улыбнулся, а через стальные тучи проскочило несколько солнечных лучей. Авалона попыталась отбиться от его помощи, однако Лейн не послушал ее, со смехом отряхивая полы совсем не зимнего плаща.

Когда они добрались до теплой лавки, в которой пахло лесными травами и чем-то пряным, всадница дрожала.

— Как легкомысленно! — ворчал Лейн, запирая дверь под перезвон дверного колокольчика. — Кто носит легкий весенний плащ зимой?

— Я н-н-ошу, — сотрясаясь всем телом, ответила Авалона.

— Я в-в-ижу, — он передразнил ее и, схватив за руку, усадил на мягкий диван в зоне ожидания.

Не снимая пальто, Лейн быстрым шагом прошествовал в комнату, скрытую за тяжелой портьерой, а вернулся с теплым одеялом в руках. Не обращая внимание на сопротивление, он соорудил кокон, в центре которого оказалась Авалона.

Пока девушка рассматривала искусную конструкцию, изображающую планеты, звезды и даже несколько небольших черных дыр, мужчина бросил за прилавок пальто и зажег спиртовку. Комната наполнилась терпким ароматом карамельных зерен.

— Готовишься к празднику? — отогревшись, с любопытством, спросила всадница.

Лейн проследил за ее взглядом и покачал головой.

— Не совсем. Это увлечение дедушки Отто, — он улыбнулся своим далеким мыслям, — у него отлично получаются сложные конструкции из дерева.

— Вы вдвоем содержите лавку?

— В последнее время старик не покидает спальни, — Лейн выключил спиртовку, достал две маленькие чашечки и разлил по ним напиток. Голос его надломился. — Я боюсь…

Он замолчал. Вздохнул, откидывая назад непослушную челку. Взяв чашки присел на край дивана рядом с Авалоной и протянул ей одну. Оглядев стеллажи, заставленные стеклянными баночками с травами, он тихо сказал:

— От старости никакая чудодейственная настойка не спасет.

— Мне жаль, — пробормотала хэлла, впервые за долгое время чувствуя неловкость.

Она сделала глоток. Горло обжег горячий и до того терпкий напиток, что на глазах выступили слезы. Девушка закашлялась, чуть не пролив на себя остальное содержимое чашки. Благо Лейн успел вовремя перехватить ее руки, мягко отобрав напиток.

— Какая гадость, — чувствуя, как горит нёбо, прошипела она.

— Да? А Этери понравилось, — ничуть не расстроившись, Лейн сделал еще глоток.

— Никогда не понимала ее вкусов.

Хэлл усмехнулся.

— Может, тогда чаю?

Лейн залпом осушил чашку. Авалона уставилась на него в ужасе, а мужчина, подмигнув ей, подхватил чашки и вернулся к стойке.

— Зачем тебе нужны камни?

Вопрос застал Лейна врасплох.

— Камни?

— Ты купил у торговки шесть камней.

— Точно! — он метнулся к вещам, доставая маленький черный мешочек. — Если немного подождешь, то сама увидишь.

— Они нужны, чтобы сменить личину, — догадалась всадница.

— Не совсем сменить, — пряча камни в лаборатории, скрытой за портьерой, отозвался Лейн, — такой амулет может скрыть ауру и немного, совсем чуть-чуть изменить черты лица. Сделать их… менее совершенными.

При этом он внимательно смотрел на девушку, закутанную в одеяло. Сама не зная чему, Авалона смутилась. И сразу же обругала себя.

— Я подожду.

Лейн быстро справился с приготовлением чая. В стеклянном заварнике с узким носом плавали листы жасмина и спелые ягоды голубики. Водрузив заварник и чистую чашку на стол, Лейн с улыбкой сообщил:

— Дай ему немного времени настояться, — Авалона кивнула, — я пока поработаю, ты не против?

Еще один кивок.

— Подожди, — окликнула она Лейна, когда он собирался уйти. — А почему… — вопрос, интересующий ее, показался самой девушке несуразным и глупым. Но она хотела знать ответ, — почему ты назвал меня цветочком?

Губы мужчины растянулись в шальную улыбку и Авалона пообещала себе впредь держать язык за зубами.

— Потому что ты пахнешь цветами.

И он исчез за не проницаемой портьерой.

Сколько прошло времени с тех пор, как Лейн Эверт отправился изготавливать амулеты? Авалона не знала. Она выпила весь чай, который был до преступного прекрасен, согрелась изнутри и снаружи, а солнце уже давно зашло за горизонт. Благодаря зажженным в подсвечниках черных свечей лавку озарял теплый свет желтых огней.

Авалона решила размяться. Она несколько раз обошла алхимическую лавку, пока не нашла лестницу, ведущую на второй этаж. Любопытство и врожденное чувство подозрительности так и кричало ей забраться туда и посмотреть, какие секреты Лейн Эверт прячет. Но ничего из этого она не сделала.

Сегодня он помог ей. Не выдал всаднику, хотя обязан был сообщить. Он поймал предательницу империи, приспешницу Черного Легиона, ту, что водит дружбу с истиной королевой Примории. В этом состоял его гражданский долг. Но вместо этого Лейн спрятал ее, защитил. Авалона не могла поверить собственным мыслям. Ее защитили! Не она защитила кого-то, а ее!

Всадницу взращивали в жестокости. Она должна была стать защитницей империи, но с самого детства девушка делала все, чтобы защитить близких ей людей. Маму, папу, свою настоящую родину. Приморское королевство. Авалона три года защищала всадников, а когда появилась Этери, решила, что ее долг в том, чтобы взять под крыло и ее тоже.

Но Этери могла за себя постоять, а Авалона сегодня доказала, что не всегда может быть сильной. Ее привыкли такой видеть. Все думают, что онавсегдахладнокровная и несгибаемая.

Правда в том, что это не так.

Ей тоже бывает страшно. Как сегодня, когда она решила, что тот всадник узнал ее. Лейн почувствовал, как она вздрогнула, и поспешил успокоить.

“Может не такой он и плохой”,— с улыбкой подумала хэлла, пробегая глазами по стеллажу, заставленным флакончиками с зельями, деревянными пиалами с сухими травами и десятками книг. Ветхие корешки рассыпались. Их жизнь длилась куда дольше, чем жизнь Авалоны.

Потянув одну из них за корешок, девушка попробовала достать книгу с причудливым названием “Веселящие яды. Травник”, но та случайно задела стоящую по соседству. Книги посыпались на пол. Авалона со вздохом присела, собирая их. Она вспомнила, как впервые увидела Лейна, когда он тоже уронил книги с полок Этери. Всадница тихо рассмеялась, протянула руку к следующей книге и…

Между раскрытыми пожелтевшими страницами лежала фотокарточка и свернутый вчетверо лист пергамента. На лист Авалона внимания не обратила. Ее взгляд был прикован к фотокарточке. Подрагивающими от нервного напряжения пальцами она аккуратно взяла фотокарточку так бережно, словно могла ее сломать.

— Великая Создательница… — прошептала хэлла, рассматривая очертания лица. Цвета посерели, состарились, но Авалона хорошо могла представить, как бы выглядела эта девушка в жизни. Волосы цвета засохшей коры кедра были заплетены в косу и обхватывали голову, словно лесная корона. Глаза пронзительные, заглядывающие в душу, губы, что изгибались в манящей и очень хитрой улыбкой.

Авалона знала эту девушку, ведь с портрета на нее смотрело ее отражение.

Мир перед глазами закружился, легкие словно пронзили раскаленным мечом. Она могла поклясться, что слышит, как ее сердце бьется все медленнее и медленнее. Все еще удерживая фотокарточку в руке, Авалона потянулась к листу пергамента.

Вновь портрет. На этот раз ее собственный.

— Авалона?

Как и в часовне, Лейн подкрался совершенно бесшумно. Девушка обернулась. Мужчина стоял, безвольно опустив руки. Он со священным ужасом взирал на творящийся хаос. Его взгляд прошелся по разбросанным книгам, затем наткнулся на сидящую на полу Авалону, а потом…

Потом он увидел, что она держит в руках.

— Авалона, я…

Всадница перебила его.

— Откуда это у тебя? — прорычала она, сминая в руке листовку. Девушка вскочила на ноги и повторила еще громче, срываясь на крик, — Откуда это у тебя? Ты меня знаешь? Почему хранишь мой портрет?!

Она потрясла в воздухе фотокарточкой.

— Цветочек, успокойся… — он сделал медленный шаг к ней.

Лейн и предположить не мог, что всадница рассердиться еще больше.

— Не называй меня так!

Она бросила в него фотокарточку.

— Осторожнее!!! — закричал мужчина, поймав в воздухе портрет девушки.

Лейн облегченно выдохнул, прижимая фотокарточку к груди.

— Кто ты, мать его за душу, такой? — Авалона подошла к нему, легонько толкнув в грудь, хотя на самом деле ей хотелось высвободить из ножен меч. Она сдерживалась изо всех сил. — В случайность я больше не поверю. Хватит и того, что ты нас всех держал за идиотов! — в порыве гнева она смяла розыскную листовку, а затем разорвала на мелкие кусочки, усеивая ими пол. — Случайная встреча с Этери? — распалялась всадница. — Мой портрет ты тоже хранишь у себя случайно!?

Лейн Эверт поднял на нее мрачный взгляд золотисто-карих глаз. Он не улыбался, как обычно. Авалона видела разные эмоции этого человека. Озорство, грусть, сожаление. Но видеть гнев ей еще не доводилось. Она отшатнулась назад. Настолько страшная тень залегла у него на лице.

— Это не твой портрет, Авалона дю Лак, — низким властным голосом проговорил мужчина. — А сейчас ты сядешь на диван. Прекратишь орать. И выслушаешь меня.

Ноги сами подчинились его приказу. Авалона села на краешек дивана, со злостью наблюдая за тем, как Лейн собирает разбросанные по полу книги и клочки пергамента.

Когда с уборкой было покончено, он опустился в кресло напротив нее, все еще держа в руках фотокарточку.

— Возьми, — протянул мужчина ее портрет. — Только Создательницы ради, не швыряйся ею больше!

Лейн больше не злился. Он смотрел на Авалону со смесью печали и огорчения. Всадница хотела возразить, но передумала. Фотокарточка казалась теплой, словно еще хранила воспоминание о прикосновениях Лейна.

— Всмотрись внимательнее, — посоветовал он.

— Я все еще вижу себя, — она подняла на него мрачный взгляд. — Какую игру ты затеял, Эверт?

— Ты смотришь, а нужновидеть, — пропустил мимо ушей последнюю фразу Лейн.

С тяжелым вздохом, словно весь воздух разом покинул ее тело, хэлла еще раз взглянула на фотокарточку. Ничего не изменилось. Совершенно ничего.

Разве что…

— Быть не может, — Авалона моргнула, смахивая пелену с глаз.

То, что она не заметила изначально, но то, что все это время было на поверхности.

Заостренные уши.

— Эту девушку зовут Ирэн, — с особой теплотой в голосе проговорил Лейн, — она была феей.