Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Этери

Этери никогда бы не подумала, что последний миг ее жизни будет таким. По ощущениям она находилась в агонии не менее двух часов. Она чувствовала, как рвутся мягкие ткани грудной клетки, как жар по крупицам разъедает ее сердце. Это было ужасно. Гораздо хуже любой физической боли в Ареморике. Ей уже неоднократно приходилось сталкиваться с волшебной силой. Этери знала, насколько магия бывает опасной. И все же она доверилась Элфи просто потому, что знала — он ее не бросит. Но так ли это?

Девушка распахнула глаза. Над ее головой простиралось темное брусничное небо. Жизнь после смерти? Она в аду? Ее душа теперь навеки принадлежит дьяволу?

“Подождите еще немного, моя королева”.

Голос, прозвучавший в голове Этери, был смутно знакомым. Где же она его слышала? Повернув голову, Этери удивленно моргнула. Она летела над морем на спине какого-то животного. У него была серая шерсть, покрытая черными рунами, обрубленные рога, из которых торчали цветы… Ее нес на спине шэнг. Существо мира мертвых. Этери и не думала, что еще раз увидит Элиаша, а теперь он нес ее… А собственно, куда он ее нес?

Этери перевернулась, оседлала Элиаша и обняла его за шею, чтобы не свалится. Они все так же скользили по воздуху. Шэнг старался не задеть копытами воду. Интересно, почему? Этери наклонилась, коснувшись идеально прямой водной глади. И вдруг море пошло волнами, а в отражении воды она увидела… свою мать.

“Не нужно было вам этого делать. Море воспоминаний показывает истину, которую так отчаянно ищет сердце”, — пожурил Элиаш.

— Это именно то, чего я хочу, — тихо произнесла Этери, не отрывая глаз от матери.

Лилит Фэрнсби была гораздо моложе. Этери с удивлением осознала, что Элфи не лгал. Она была копией Лилит в юности, когда только-только оказалась в Ареморике. У нее были точно такие же золотистые локоны, правда, собранные в косу вокруг головы. Упрямый, прямолинейный взгляд и недовольно поджатые губы. Вокруг голубых глаз ни одной морщинки. Кожа гладкая, сияющая.

Юная Лилит была одета в одно из тех прекрасных платьев, которые удалось примерить Этери во дворце Артура.

“Неприступная, как северные ледники”, — вот какая первая ассоциация приходит на ум.

Лилит, гордо носящая в то время фамилию Пендрагон, сидела на небольшом золотом троне. Рядом с ней стоял Артур. И вот странность: мужчина, долгое время являющийся Этери во снах, больше не выглядел пугающим. Он с мягкой улыбкой стоял позади правого плеча Лилит и лицезрел устроенное специально для дочери представление.

— Тебе нравится? — услышала она его голос. Не угрожающий или холодный. А теплый, как весенний ручеек.

Перед королевской семьей, в огромном зале на сцене выступала театральная труппа. Мужчины и женщины, разодетые в яркие атласные костюмы, скакали, выкрикивали реплики, и смешили придворных. Им вторила веселая трель дудочки, сопровождающая пьесу.

Лилит приподняла бровь, словно не веря, что отец решил задать столь абсурдный вопрос.

— Нет, — ее губы сжались в тонкую бесцветную нить.

Артур Пендрагон нахмурился, а Лилит вдруг внимательно оглядела актеров и встретилась взглядом с юношей, играющим на дудочке. Музыкант был одет под стать своим приятелям. В ярко-желтую рубашку без рукавов, темно-зеленые штаны, держащиеся разве что на подтяжках, и белый плащ, на котором мелким бисером были вышиты алые цветы. Юноша продолжал играть, но его внимательные глаза не отрывались от лица Лилит. Этери мгновенно поняла замешательство матери.

Глаза этого человека. От них невозможно было оторваться. В них пело само солнце. Через берега разливалось янтарное море. Если бы не глаза, внешность юноши могла бы сойти за неприметную. Русые волосы, самое обычное лицо с квадратным подбородком. Вот только он не был обычным.

— Ваше Высочество!

Из-за угла выскочил полноватый человек в надвинутой набекрень шляпе. В руках он нес средних размеров мольберт и краски. Запыхавшись, мужчина двумя пальцами попытался расслабить перекрывающий доступ к кислороду воротник.

— Позвольте… нарисовать, — переводя дыхание, просипел он, — фотокарточку. В честь праздника!

Лилит грациозно встала с трона, спустилась с возвышения и, не отрывая глаз от музыканта, холодно отчеканила:

— Нет. С меня довольно.

Она вышла из зала под аккомпанемент трели и озабоченных перешептываний придворных. И лишь через несколько минут, когда она удалилась ровно на столько, чтобы больше не слышать людские голоса, Лилит позволила себе остановиться.

Она замерла посреди лестничной клетки. Этери помнила это место. Именно там висел портрет ее матери. Юной, прекрасной и бесконечно далекой. Во времена странного видения, дворец еще не успел превратиться в густые заросли, но лианы уже предприняли активные действия. Несколько побегов стелились по полу, другие обвивали тончайшие перила. Лилит, не скрывая презрения, наступила на один из побегов острым каблуком. Сжав ладони в кулаки, она повернулась к картине и ядовито выплюнула:

— Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!

Лилит на портрете осталась бесстрастной, что не скажешь о той, чьи плечи тряслись от гнева.

— Надеюсь, вы не обо мне, Ваше Высочество? — насмешливо произнес юноша-музыкант. Он стоял на несколько ступеней выше и с нескрываемым интересом разглядывал Лилит. Его пальцы, на каждом из которых красовались кольца, перебирали какой-то предмет. Но разглядеть его было сложно. Он то появлялся, то исчезал.

Лилит в мгновение ока взяла себя в руки, повернулась к юноше и удивленно вздернула бровь.

— И давно вы меня преследуете?

На его губах возникла широкая улыбка. Очень, очень знакомая. Этери могла поклясться, что неоднократно видела ее.

— С самого вашего ухода, разумеется, — он стал спускаться и даже не потрудился опустить взгляд. А ведь он разговаривал с самой принцессой! Дочерью Короля Артура!

— Зачем? — от внимательного, заползающего в душу, точно змея, взгляда любой бы сбежал. Но только не он.

— Хотел поздравить, — пожал плечами юноша. Он остановился в шаге от Лилит, — с вашим восемнадцатым днем рождения.

На лицо матери набежала мрачная тень.

— Что-то вы не сильно радуетесь, — продолжая перебирать пальцами предмет, заметил музыкант.

— А ты бы сильно радовался, шагая прямиком на плаху? — сцепив руки за спиной, молвила Лилит.

— Зависит от ситуации, — уклончиво ответил он. Он подбросил предмет и тут же ловко его поймал. — Быть может, я палач, и рубить головы — моя работа? В таком случае мне заплатят деньги. Почему я должен грустить? — он усмехнулся, а Лилит прищурилась и резко схватила его за руку.

Юноша оторопел и на мгновение выпустил из руки предмет. Лилит поймала его и вгляделась, разжав ладонь. Это была маленькая хрустальная птичка. С первого взгляда ничего особенного. Но девушка знала, что это мощнейший охранный артефакт, выполненный лучшим мастером Арбейном.

— Эй! Так нечестно! — он попытался отобрать птичку.

Лилит отскочила на несколько шагов назад и… впервые улыбнулась. Уголки ее губ дернулись, до конца складываясь в хитрую улыбку, которую Этери прежде никогда не видела.

— А воровать ценные артефакты из личных покоев моего отца, честно?

Юноша сверкнул янтарными глазами и громко хмыкнул.

— Я не крал. Просто позаимствовал, — и уже тише добавил, — навсегда. К тому же мне он нужнее, чем вашей королевской семейке.

— Посмотрим, насколько сильно он тебе нужен, — сказала Лилит и бросилась бежать.

Она неслась вверх, перепрыгивая через каждую ступеньку. Юноша удивленно разинул рот, а затем, хохоча, бросился следом. Этери было странно видеть, как ее мать от души смеется и бегает по коридорам дворца, словно маленький ребенок. Она так привыкла видеть в Лилит жесткую, неукоснительно идеальную даму, что совсем забыла, что и у Лилит могли быть беззаботные минуты жизни.

Музыкант нагнал принцессу на территории южного крыла. Он протянул руку, схватив ее за подол, а Лилит запуталась в юбках и грохнулась прямо на ковер вместе с ним. И снова этот зрительный контакт. Отчего-то Этери было неловко смотреть на них. Словно она ненароком разбередила старую рану матери.

Взгляд Лилит скользнул ниже, к губам молодого человека, а потом снова поднялся к глазам.

— Ты выиграл. Забирай, — прошептала она, протянув артефакт.

Юноша взял птичку и спрятал во внутренний карман плаща. Затем он помог Лилит подняться, но в этот раз не отпустил ее руки.

— Так просто? — недоверчиво посмотрел он на нее сверху вниз. — Просто отдашь? А как же с криком: “Стража! Стража! Тут воры!”, броситься наутек? Ведь так обычно поступают все принцессы?

Лилит рассмеялась.

— Где это ты таких принцесс видел?

— Читал в сказках, — произнес он и тоже улыбнулся.

— В сказках много вымысла и очень мало правды, — назидательно сказала девушка, сжав его руку чуть крепче, чем требовалось.

— Нет. Так тоже не честно, — мотнул он головой. Юноша отпустил руку Лилит, но только за тем, чтобы снять с себя тонкое золотое кольцо и одеть его на пальчик принцессы. Ее глаза удивленно распахнулись. — Больше это не воровство. А обмен, так? — он весело ей подмигнул.

— Ваше Высочество! — топот тяжелых шагов послышался прежде, чем явил своего обладателя. — Всего одна фотокарточка! В такой-то день!

Мужчина поставил на пол мольберт, возвел руки к небу и с мольбой уставился в голубые глаза матери.

— Ну, хорошо, — сдалась Лилит. — Всего одна.

Художник засиял и тут же принялся смешивать краски. Музыкант попробовал скрыться, но Лилит не дала ему такой возможности, крепко сжав ладонь.

— Зачем? — с укором посмотрел он на принцессу.

— Так будет честно, — и добавила уже для мужчины, — только если с ним.

Этери так и не узнала, как звали того юношу. Как и Лилит. Но того, что показало Море воспоминаний, ей вполне хватило. Улыбка широкая и искренняя. Глаза солнечные и теплые. Смех, раскатистый и глубокий. Сколько бы лжи не пролилось, в преисподней истину не скрыть. И хотя бы после смерти Этери, наконец, разгадала тайну прошлого своей матери.

“Берег”, — ворвался в ее мысли Элиаш.

И правда. Впереди раскинулись широкие дюны. Элиаш коснулся копытами колючего черного песка и пробежал еще немного, прежде чем остановиться. Этери поспешно слезла со спины шэнга. Ее босые ноги утонули в песчаном море по щиколотку.

— Где я? — задала она вопрос, ответ на который страшилась услышать.

Элиаш ничего не ответил, но вопрос не потонул в бездонной тишине. Черная фигура незнакомца соткалась словно из воздуха. Жаркого и удушливого. Он был невысокого роста, одетый в неприметный плащ с накинутым на голову капюшоном. Когда незнакомец поднял голову, а его губы зашевелились, Этери едва не схватилась за сердце.

— Этери Фэрнсби, урожденная Пендрагон, дочь Лилит Пендрагон и Эллиота Моро, добро пожаловать в Аннун, царство мертвых душ. Мое божественное имя — Араун, — вкрадчиво проговорило божество… голосом Калеба. Он откинул капюшон, и теперь ничего не могло скрыть детских невинных черт лица Калиба, потрескавшихся губ и непослушных вихрастых волос. Отличались лишь глаза. У этого существа они горели красным пламенем.

Губы девушки только-только сложились в заветное “почему”, как Араун вновь заговорил.

— У меня нет собственного тела, — произнес бог и почему-то улыбнулся, не сводя с Этери прямого взгляда. — Больше нет. Но я могу временно позаимствовать телесный образ человека, по которому ты тоскуешь. Разумеется, если его душа прошла через врата Аннуна.

— Калеб обрел покой? — спокойно спросила она, не давая волю сильным эмоциям. Калеб хотел этого. Чтобы его душа, наконец, освободилась. Возможно, они еще смогут увидеться. Впереди целая вечность.

Араун медленно кивнул.

— Пойдем со мной, — тихо произнес он, протянув Этери руку.

Это было так странно. Сжимать настолько знакомую ладонь Калеба, но знать, что это не он. Рука не станет рукояткой меча, не поможет защититься от врагов.

— Я умерла? — Этери вскинула голову, разглядывая темное небо. Беззвездный бархатный небосклон казался нереальным. Словно снился ей.

— Да. Умерла. Элиаш переправил твою душу в Анунн. Значит, в Ареморике твое сердце остановилось.

— И что дальше?

Бесконечные песчаные дюны, как оказалось, все же имели конец. Точнее, край. Всего пара шагов и вот они стоят совсем близко. Совсем как на краю водопада. Только здесь вместо воды неприятный жидкий песок.

— А дальше, — Араун отпустил ее руку и встал рядом с шэнгом, — ты вернешься домой.

— Что? — Этери решила, что ей послышалось.

— Ты не готова оказаться здесь, — покачал головой Араун. — Этери Фэрнсби, ты не можешь пройти через врата, не выполнив своего предназначения. Твоя участь печальна. Если ты останешься здесь, то застрянешь в этом месте. В чистилище между жизнью и смертью.

Этери поежилась. В чистилище ей совершенно не нравилось.

— И вы просто так меня отпустите?

Рот Калеба разрезала ужасающая улыбка. Такая просто не могла появиться на лице мальчика, которого она знала. И оттого Этери стало еще страшнее.

— Не просто так. Передай Элфи Серокрылому, что за ним теперь тянется небывалых размеров долг.

Этери едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. И тут Элфи отличился! Интересно, откуда он знает Арауна? Бога, между прочим! С каждым разом личность Элфи тонет во все более густом тумане. Нужно просто смирится, что об этом альве не известно ровным счетом ничего.

Отчего-то Этери знала наверняка, что нужно делать. Она повернулась лицом к краю загробного мира, подняла голову, чтобы в последний раз запечатлеть в памяти угрожающее небо, и шагнула в пропасть. Полет в никуда. Полет-борьба. Когда воздух старается вытолкнуть тебя обратно. Не пустить в мир живых. Этери чувствовала, как Анунн сопротивляется ее воле. Слышала, как недовольно ворчат тени. Закрыв глаза, девушка летела и вдруг, за мгновение до того, как погрузиться в бездну света, чья-то неведомая сила выдернула ее душу.

Ничего не понимающая Этери открыла глаза. Ее бесплотный дух стоял посреди Большой Столовой во дворце эрцгерцога.

— Я рад, что ты возвращаешься, — послышался безэмоциональный мужской голос. Около нее завис над полом Эдди, все такой же полупрозрачный и спокойный, как и в их первую встречу в лесу. Мужчина совершенно не изменился. Та же свободная старомодная рубашка, широкие штаны и плащ, наброшенный на плечи. И хотя Эдди совершенно точно обращался к Этери, смотрел он не на нее. — Без тебя ему придется туго.

— Кому? — удивленно спросила она.

— Но прежде чем ты окажешься в Ареморике, я хочу кое-что тебе показать, — решительно проигнорировав вопрос, закончил Эдди.

У Этери было слишком много вопросов, но она ни одного не успела задать. В зал, чеканя каждый свой шаг, вошла Изабелла дэ Лаудер. Она сбросила свой привычный плащ, оставшись в легком боевом облачении. На ее поясе висели ножны для двуручных мечей.

— Изабелла, — Обен де Хэльд, облокотившись на обеденный стол, сложил руки на груди и усмехнулся. — Так вот куда подевалась наша беглянка.

Изабелла даже бровью не повела.

— Ты единственный во всем дворце знаешь, кто я, — сказала она, стремительно сокращая дистанцию между ними. — И понимаешь, что я не могу оставить тебя в живых, Обен.

Мужчина громко рассмеялся. Он не выглядел испуганным. Ему словно нравилась решительность капитана.

— Так сильно боишься меня, что готова убить? Я ведь с легкостью могу поведать Верховному Владыке, где сейчас находится его невеста.

— Я не его невеста, — Изабелла обнажила клинки, а Обен лениво провел ладонью по лезвию своего зазубренного меча.

— Сбежавшая невеста, — с ухмылкой исправился мужчина. — Не совершай глупость, moni. Больше ты не сбежишь.

— Polsrteyin f ejfy ity, dhrumou gebr mnawe, — произнесла Изабелла на эхорайском и кинулась вперед.

Обен быстро выставил перед собой меч, блокируя удар, но Изабелла развернулась, проводя серию смертоносных ударов. Из их клинков летели искры, а звон стоял такой, что Этери так до конца и не поняла, почему никто не пришел на шум. Казалось, битва двух западных воинов может длиться вечно. Ни Обен, ни Изабелла не уступали друг другу в боевых навыках. Но все же Верховный Военачальник недооценил своего противника, считая, что мужчины во всем превосходят женщин. Но это было не так. Изабелла наносила удары двумя мечами одновременно, как вдруг бросила один из них в Обена. Де Хэльд усмехнулся и без затруднений отбил его, и тут… В тело мужчины вонзился кинжал. Обен замер, а затем стал задыхаться, заваливаясь на бок. Кинжал попал точно в сердце.

Изабелла опустила меч и неполную секунду глядела на истекающего кровью воина. А Этери смотрела на Изабеллу и не могла поверить. Она чувствовала, что все не так просто. Это не Эсильда Гасперс убила Верховного Военачальника, а Изабелла!

— На самом деле убийство Обена де Хэльда не входило в планы Изабеллы, — негромко прокомментировал видение Эдди. — Она не рассчитывала, что спустя столько лет Обен узнает ее. Но поскольку именно так и случилось, она предприняла решительные меры. Это Изабелла нашла кулон Тины в оранжерее, она подбросила в твои покои орудие убийства и сделала так, чтобы все подозрения пали на Эсильду Гасперс. Все это было сделано для того, чтобы продержаться во дворце еще чуть-чуть. До дипломатического приема.

Большая Столовая подернулась дымкой, и они оказались в гостиной, освещенной лишь мягким светом разгорающегося камина. В комнату быстрым шагом вошла Изабелла. В этот раз женщина выглядела нервной и очень злой. Она закрыла за собой дверь, устало привалившись к ней спиной, а потом выставила вперед руки. Этери пробрала дрожь. Она впервые увидела капитана без перчаток и теперь, кажется, начала понимать, почему Изабелла их носила. Кожа на обеих руках, начиная от кончиков пальцев, заканчивая изгибом локтя, почернела и скукожилась. Она словно обмакнула руки в ядовитую кислоту, а затем подожгла их. Но не боль отражалась в проницательных глазах Изабеллы. Гнев, разочарование и принятие. Вот что разглядела в них Этери.

Коротко выдохнув, Изабелла стала собирать вещи. Быстро и не обращая внимание на то, что руки начали кровоточить. Накинув на плечи неприметный плащ, женщина выскользнула из комнаты, и теперь гостиная стала выглядеть пустой и безжизненной.

Эдди не пошевелился, но его призрачное тело засияло ярче. Картинка снова сменилась. Они оказались в саду около ледяного мостика. Изабелла вместе с неведомым животным уходила в лес. Ее фигура становилась все меньше и меньше, пока не исчезла совсем.

Теперь в голове Этери все встало на свои места. Паззл, который она так долго собирала, сложился. Руки Изабеллы с мертвой кожей и негнущимися пальцами стали такими после колдовства. Не оставалось никаких сомнений. Однако капитан была человеком. Не чародейкой и уж точно не фейри. Значит, кто-то и Этери догадывалась кто, поделился с ней волшебством. Смертельным волшебством.

Это Изабелла убила Этери. Вот только зачем?

— Ты умерла случайно, — словно подслушав ее мысли, сказал Эдди. Он повернулся к ней и впервые с момента своего появления посмотрел ей в глаза. — Ее целью был Верховный Владыка. Изабелла — уроженка западного государства Дэхарт иль Зоро. Она стала первой и единственной женщиной, которая прошла инициацию, своими руками убила ерларда, и готовилась стать лучшим воином своего поколения. Но все разрушилось в один миг, когда ее возжелал Верховный Владыка. Он захотел сделать ее своей третьей женой. Конечно, после всего, через что ей пришлось пройти, Изабелла воспротивилась. Тогда Владыка поставил ей ультиматум. Если она не согласится, то он убьет всю ее семью. Изабелла была сильной. Посчитала, что сможет защитить своих родителей, младших сестер и брата. Но какой бы силой она не обладала, Верховный Владыка был сильнее. Их дом атаковали неожиданно. Изабеллу схватили пятеро мужчин, именно столько понадобилось, чтобы удержать ее на месте, пока на ее глазах убивали родных. После этого она возненавидела Верховного Владыку и даже пыталась убить его. Ничего не вышло. Изабелле пришлось бежать. Она слонялась по лесам, беспомощная, потерянная, разбитая, пока, наконец, не пересекла море и не попала в империю. Тогда она захотела стать лучшим воином из всех тех, кого только видела Империя Сион.

А потом она нашла Элфи. И стала четвертой, последней, кто получил от него дар и кольцо. Он даровал ей силу убить единожды голыми руками того, кто сильнее ее в сто крат. Поэтому она всегда носила перчатки, ведь ее руки сияли волшебством Элфи. Я знаю все это, потому что видел своими глазами.

Эдди нахмурился, а потом встревоженно замер. Его фигура стала бледнеть. Совсем скоро он пропадет.

— У нас осталось мало времени. Араун не простит мне такого своеволия, — быстро проговорил мужчина. — Этери, слушай меня очень внимательно. В жизнь Изабеллы вмешались. Она не должна была оказаться в Империи Сион. Что-то такое случилось в мире, из-за чего пророчество, в котором ты занимаешь престол Приморского Королевства, сталкивается с судьбой Изабеллы дэ Лаудер. Я думаю, во всем виновно вмешательство Арауна. Если бы не он, ты бы не попала в Аннун.

— Но зачем я понадобилась ему? — тихо спросила девушка, сдерживая внутреннюю дрожь. — Он же отпустил меня.

— Ему не нужна твоя душа. Он хотел, чтобы ты передала послание.

Этери замерла, а в ее голове отчетливо прозвучал голос Калеба:

“Передай Элфи Серокрылому, что за ним теперь тянется небывалых размеров долг”.

— Элфи? — она резко выдохнула. — Какой долг у него перед божеством царства мертвых?

— Это давняя история, — уклонился от ответа Эдди. Он исчезал на глазах. — Помнишь, как ты спросила в Терновом лесу, можешь ли ты мне чем-нибудь помочь? Теперь я знаю… — с каждым мгновением Эдди становился все более невидимым. А его голос шелестел на грани слышимости, — помоги… мне…

— В чем?! — воскликнула Этери. Она протянула руки к Эдди, но поймала лишь воздух. Она сама была призраком и даже не заметила, как растворяется вместе с ним.

— Защитить, — было последнее, что она услышала, прежде чем упасть в бездну света.

Аромат апельсинового вереска вскружил голову. Этери открыла глаза. Она уже и не помнила, когда последний раз видела настолько чистое голубое небо. Не холодное, словно черничный пломбир, а мягкое, как только что взбитые сливки. Девушка сделала вдох. Боги, она снова могла дышать! И хотя у нее болела каждая мышца в теле, она была жива. Жива! Раньше она не задумывалась о ценности жизни, но теперь… Этери всегда будет бороться за каждый свой вздох.

Пошевелив кончиками пальцев, она хотела приподняться, но тут над ней навис альв. Этери никогда бы не могла подумать, что будет так рада видеть насмешливый прищур его лисьих глаз и широкую ухмылку.

— А я уже заждался, дорогая моя. Сколько можно отсыпаться? — деланно недовольным голосом произнес Элфи. — Ты же не в сказке находишься. Принц не разбудит тебя своим поцелуем, потому что у него сейчас больши-и-и-е проблемы. И если ты хочешь помочь принцу и его друзьям выжить, нужно поторопиться.

— Что?!

Этери резко села. Голова закружилась, а к горлу подкатила тошнота, но девушка не обратила внимание на физическую слабость. От слов Элфи она пришла в себя. Однако произошло то, что вновь выбило ее из колеи.

— Боги, — прошептала она, обводя взглядом выжженную вересковую пустошь на краю Приморского Королевства.

Когда-то она была выжжена гневом Короля Артура. Из-за пророчества, в котором, вопреки мнению многим, говорилось не о нем, Артур уничтожил весь вереск в королевстве, оставив лишь маленькие ростки у себя в замке. В прошлый раз, когда Этери довелось шагать по вересковой пустоши, она чувствовала, насколько разбитым кажется ей край Примории.

А что сейчас? Посреди холодной зимы вересковая пустошь вдруг ожила. Оранжевое поле тянулось на много миль вперед. Цветы пробивались из промозглой почвы, и, казалось, всего на короткое мгновение зима закончилась. Снег растаял, а жаркое солнце раскалило пустошь. Этери зарылась руками в цветы и запрокинула голову назад. Она словно перенеслась в прошлое. В ту самую комнату с вереском, где от каждого ее шага растения оживали.

— Я не сомневался, что ты выберешься, — тем временем произнес Элфи. Он увлеченно плел венок из цветов и трав, до которых мог дотянуться. — Боялся только за проделки старика. Но вижу, ты в норме. Значит, он держал свои фокусы при себе.

— Ты говоришь об Арауне? Божестве царства мертвых? — удивленно спросила Этери.

Элфи скривился.

— Ну да. Он был когда-то богом. Сейчас лишь слабое его подобие. Не будем о грустном. Лучше оглянись и скажи, что ты видишь?

— Вереск, — тихо сказала девушка, вдыхая приторный аромат цитрусов, — цветет. Но как?

В хитрых глазах Элфи промелькнули смешинки.

— Жнец добродетели вернется, и когда с головой окунется в дурман апельсинового вереска, распахнутся пред истинным правителем Примории двери и бла, бла, бла, — процитировал альв пророчество. — Я раньше как думал: вереск должен расцвести, как только истинный правитель окажется в Ареморике. Но ты уже была в этой пустоши, а вереск остался равнодушным к твоим касаниям. С другой стороны, вереск зацвел во дворце мальчишки Артура. Вопрос: почему он ожил лишь сейчас?

Элфи пытливо заглянул в глаза Этери. Его ловкие длинные пальцы перебирали веточки, вплетая все больше и больше цветов в венок.

— Долго думаешь, душа моя, — недовольно проворчал он. — Во-первых, тогда ты была не готова взять в свои хрупкие ручки такую задачу, как управление всем королевством. Во-вторых, как бы это удивительно не прозвучало, дело было не только в тебе. Кто бы мог подумать, — его губы растянулись в ехидной улыбке, — что жнец добродетели — это я. А когда мы шли с тобой по этой пустоши, я был далек от звания доброй Крестной феи, — и, немного подумав, добавил, — да уж, в ту ночь я чуть тебя не убил.

Этери поперхнулась воздухом и возмущенно уставилась на альва.

— Да-да был не прав, признаю. Когда ты оказалась в потайной комнате с вереском в замке Артура, произошло несколько вещей. Медленно и сама того не осознавая, ты начала принимать свою сущность. А я был на грани смерти и пожалел, что не смог сдержать данное тебе обещание. Мы оба изменились, и вереск отреагировал на эти изменения. Теперь же ты фактически обыграла смерть, вернулась из Аннуна, а я готов тебе помочь в битве за трон. Поэтому стоило мне принести тебя в это место, как снег растаял, а вереск зацвел.

Победно улыбнувшись, Элфи потянулся к Этери и надел ей на голову сплетенный из вереска венок. Скептически оглядев девушку, он хмыкнул:

— Черный тебе к лицу, но не в этот раз, — он махнул рукой, и с его пальцев сорвались тонкие светло-оранжевые ленты.

Черное платье с окровавленным пятном на груди, в котором она находилась на политическом приеме, изменилось. Темный цвет стал выцветать, пока не приобрел оттенок свежего слепящего снега. На груди и туго затянутом корсете появилась вышивка в виде маленьких оранжевых цветков. Длинные рукава исчезли, а за спиной Этери, прямо из воздуха соткался полупрозрачный шлейф на подоле которого расцвел настоящий апельсиновый вереск.

— Я бы еще добавил вот что, — задумчиво произнес Элфи, щелкнув пальцами.

И… ничего не произошло. Этери приподняла брови, а альв с усмешкой протянул руку к ее волосам. После колдовства в ее темный прядях мелькали небольшие золотые нити. Черный и золото. Прошлое и настоящее слились воедино.

— Наступает новая эра, — негромко сказал Элфи, глядя в небо. — Эра правления династии Фэрнсби.

— Не все так просто, Элфи. Королевство не заполучить красивым нарядом и полем с цветами, — твердо произнесла девушка.

— Верно. Поэтому мы и ждем нашего гостя. Точнее, гостю.

Яростный крик ворона подтвердил слова альва. Он летел быстро размахивая широкими крыльями, пока не завис над их головами. Птица закричала и начала нарезать круги вокруг Элфи.

— Ладно-ладно. Только перестань, у меня уже голова кругом идет, — фыркнул альв, и с его пальцев слетели белоснежные ленты. Они окутали ворона и засияли так ярко, что Этери пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть от болезненного сияния.

Когда она вновь открыла глаза, в двух шагах от нее стояла молодая женщина. У нее было узкое лицо с острым подбородком, впалые щеки, болезненные глаза цвета липового меда и точеная фигура. На ней было надето простое льняное платье с алой вышивкой вдоль ворота, а в руках незнакомка держала железный изогнутый предмет.

— Сделка есть сделка, — хрипло проговорила она. — Избавь Фила от проклятия.

Элфи рассмеялся.

— Уже сделано, вороненок, — альв поддался вперед, жадно сверкнув темными глазами, — теперь верни мне то, что тебе никогда не принадлежало. Надеюсь, урок усвоен, душенька, и больше ты не будешь воровать, — он погрозил ей пальцем.

Женщина осклабилась и бросила предмет прямо в Элфи. Тот едва успел откатиться и только по счастливому стечению обстоятельств не получил железом в лоб. Элфи хмуро щелкнула пальцами, и незнакомка исчезла. Этери оставалось надеяться, что Элфи всего лишь отправил ее домой, а не стер с лица земли.

— Что это? — Этери взяла в руки вытянутый предмет. Он был дугообразным и согнутым на концах. И зачем Элфи понадобился кусок железа? Он же фейри. Железо — его единственная слабость.

Альв не ответил. Вместо этого он вытащил из кармана штанов маленький мешочек и достал оттуда небольшой шар. Шипя, Элфи кинул его на землю. Шар тут же стал увеличиваться в размерах, пока не вырос до такой степени, что туда мог запросто поместиться человек.

Тяжелый ком встал поперек ее горла. Железная рукоять, а теперь Этери знала наверняка, что это была именно она, выпала из ослабленных пальцев.

— Котел Возрождения, — прошептала она. — Откуда он у тебя?

— Я тот еще барахольщик, — хмыкнул альв и гаденько потер руки, — А теперь, будь так добра, присоедини рукоять к котлу.

Этери взяла рукоятку, подкинула ее и, поймав, усмехнулась.

— Не присоединю, пока не объяснишь, почему ворон превратился в девушку и как у тебя оказался Котел Возрождения!?

Элфи страдальчески закатил глаза.

— С чего начинали, тем и заканчиваем, — проворчал альв. — Ответы! Ей нужны ответы! Иногда мне кажется, что ты меня наглым образом используешь.

— Я?! — возмущенно воскликнула Этери, — Тебя?! А ты ничего не перепутал?

— Перепутаешь тут, — вздохнул он и, почесав макушку, начал рассказ. — Все до банального просто. Я забрал Котел почти сразу после того, как обрушилась крыша замка. Чего добру пропадать? А что до Йеры… Когда-то из-за нее и ее возлюбленного я не получил желаемого и, ведомый местью, проклял их. Йера стала вороном, а Филберт, который, к слову, занимает в империи должность хьенда, больше не мог разговаривать. Йера забрала рукоятку, без которой Котел Возрождения не работал. Кстати, Авалона не погибла в пожаре только благодаря Йере. Вороненок присоединила рукоять к котлу и помогла юной всаднице выжить. А потом снова забрала рукоять. Проклятие было неснимаемым. Только я мог его убрать. Не так давно я послал весточку, что готов пойти на уступку, снять проклятие, если она вернет мне последнюю деталь Котла. И вот, — он кивнул на железную рукоять в руках Этери, — теперь Котел Возрождения способен возвращать в этот мир души. Не все, конечно. Но способен.

Над вересковой пустошью прошелся теплый ветерок, он взметнул волосы альва, растрепав их. Элфи с удовольствием зажмурился. На его губах играла легкая улыбка. Этери давно догадывалась, что ему доставляет удовольствие знать чуть больше других. В знании сила. Элфи руководствовался этим правилом всю жизнь. Иногда Этери казалось, что альв знает все обо всем. Что было и что будет. И это… больше не пугало. В ее душе, наконец, воцарился покой.

Этери установила железную рукоять, и металл сросся с котлом. Она не знала, чего в этот раз хочет добиться Элфи, но поняла, что готова ему довериться. Шагнуть в пропасть и лететь до тех пор, пока перед ней не появится два огромных дымчатых крыла.

Пока он не поймает ее.

Когда Элфи посмотрел на нее, то увидел в ее туманных глазах вечность. Они одновременно встали на ноги. Ветер игриво подхватил шлейф ее платья, от которого тут же во все стороны разлетелись цветки вереска. Начало конца. Вот как ощущался миг перед тем, как вступить в бой. Элфи взял ее за руки и легонько сжал их.

— Помни, что ты сражаешься не только за королевство, — его низкий обволакивающий голос пронесся над вересковой пустошью, — В твоих руках жизни тех, кого ты любишь. Не позволяй себе сдаться, даже если будет казаться, что все кончено. Ты не проиграешь.

— Я не имею права проиграть, — прошептала она, чувствуя успокаивающее тепло ладоней Элфи.

— Ах да. Чуть не забыл.

Альв сделал пас, и на его руке появился стилет с длинным острым лезвием. Этери узнала клинок, и в ее глазах вспыхнул огонь.

— Это полнейшая глупость — выходить с одним клинком против целой армии всадников! — с чувством произнес Элфи, протягивая ей дорогой сердцу подарок Авалоны. — Но еще более полнейшая глупость — это вставать у нас на пути. Выиграйегодля меня, моя дорогая. Тогда все закончится.

Этери перехватила стилет. Прекрасный баланс, удобная рукоять и острое лезвие. Как же она скучала по нему!

Элфи улыбнулся ей. Но не насмешливо, с превосходством, а мягко и тепло. Улыбка, от которой таяли льды и которой, вопреки гласу разума, хотелось поверить. Тыльной стороной ладони Элфи погладил Этери по щеке. Нежное прикосновение обожгло, а потом ее с ног до головы опутали сапфировые ленты.

Тепло сменилось морозом, легкий ветерок — колючей вьюгой, а чистое небо заволокло тучами. Наступил час расплаты.

Тик-так.

Тик-так

Moni — звенящий ручеек. Ласковое обращение к женщином в Дэхарт иль Зоро (пер. с эхорайского)

Polsrteyin f ejfy ity, dhrumou gebr mnawe — загнаный в угол зверь, страшнее природной стихии (из эхорайской баллады “Течение века”)