Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Авалона

В ресторацию Авалона вернулась, когда вдоль домов зажглись бумажные разноцветные фонарики. Она продрогла, но внутрь заходить не спешила. Северный ветер больно кусал за щеки, выдергивал из темно-каштановой косы локоны и о чем-то тихонько пел. Авалоне казалось, что она слышит в песне ветра голос Лейна.

Хэлла остановилась на противоположной от ресторации улице. Над ее головой от одного дома к другому тянулась вереница фонариков. Они горели багровым, отбрасывая на снег некрасивые вытянутые силуэты.

Совсем скоро во дворце пройдет бал в честь Мариона и Дивы — Праздник Родственных Душ. Ей удастся увидеть Фонзи и не только забрать копье, но и поговорить с ним. Однако все мысли девушки занимал вовсе не он, а другой мужчина, который улыбался так искренне, что стал для нее проводником в мире тьмы.

— Эту девушку зовут Ирэн. Она была феей.

Авалона растерялась. Мгновение назад она чувствовала себя обманутой идиоткой, но стоило Лейну произнести имя незнакомки, как в лавке потеплело, а беспокойство растворилось без следа. Авалона еще раз взглянула на фотокарточку. Конечно, как она могла не заметить? Собранные и уложенные вокруг головы волосы открывали аккуратные заостренные ушки. Правда, во всем остальном отличий не было. Всадница могла поклясться, что смотрела на собственное отражение.

Фея.

Если Лейн Эверт всю жизнь прожил в Приморском Королевстве, то, должно быть, не раз встречал волшебных существ. Стоит ли удивляться его встречи с феей?

— Почему она похожа на меня? — выдавила всадница. Этот вопрос интересовал ее больше всего.

Лейн тяжело вздохнул. Так вздыхает человек, бесконечно уставший от жизни. Он не смотрел на Авалону, повернув голову к входной двери. И что самое странное, мужчина больше не улыбался, отчего казался гораздо старше. Хэлла впервые заметила морщины вокруг его глаз.

— Чтобы ответить на этот вопрос, мне потребовались годы, — начал свой рассказ Лейн, — Ирэн всю жизнь провела в лесу. Она предпочитала скрываться от людей, боялась и не попадалась им лишний раз на глаза. И хотя она и была причислена к злым и коварным фейри, злой она никогда не была, — сделав паузу, мужчина с улыбкой добавил, — Ладно, может, женским коварством она все же овладела. Наша встреча вряд ли была предрешена богами, но… совершенно случайно Ирэн спасла мне жизнь.

Хороший алхимик, прежде всего хороший травник. Я бродил по лесу, собирая коренья желтука. Это такое прихотливое маленькое растение, отцветающее в начале весны под столетними деревьями. Тогда же я и напоролся на охотничий капкан. Банально, да? Я знал, что в лесу наставлено огромное количество ловушек как для животных, так и для фейри. А попался на радость селянам я. В общем, ничего интересного. Я умирал, истекая кровью и, кажется, сломал ногу. А потом появилась она.

Он замолчал и неожиданно рассмеялся.

— Если ты думаешь, что она пришла спасти меня, то это не так. Я тоже думал, что кто-кто, а фея не сможет пройти мимо умирающего. Поможет. Как бы не так! Она спустилась на своих невесомых крылышка, точно богиня, одетая в платье из цветов и листьев, лишь затем, чтобы посмотреть, что случиться с моим телом после смерти. Я ей и так мог об этом рассказать. Как сейчас помню ее расширившиеся от ужаса глаза. Оказалось, и феи, и альвы после смерти воссоединяются с природой, становятся с ней единым целым. К слову, люди тоже. Но гниение тела — не самый интересный процесс.

Авалона тихо хмыкнула.

— Ирэн решила, что не хочет видеть в своем лесу мертвого человека. Помогла мне выбраться из ловушки и даже вылечила раны. С тех пор я часто заглядывал в те края. Не ради сбора трав, а ради нее. Она была удивительной, — Лейн с мечтательной улыбкой прикрыл глаза, — и такой светлой и чистой, словно я находился рядом с невесомым облаком. Ирэн учила меня языку животных, а я таскал для нее сладости. Не поверишь, феи обожают сладкое! — когда Лейн открыл глаза, его взгляд вдруг потух. — Я понимал, что нам не суждено быть вместе. Она тянулась к небу, а я плотно стоял двумя ногами на земле. И все равно я… я любил ее, Авалона. Я даже подумать не мог, что способен кого-нибудь так сильно любить. Она была для меня всем, пока…

Он запнулся. Из его горла вырвался обреченный стон.

— Ты сказал, что онабылафеей? — наморщив лоб, вспомнила всадница.

— Она умерла, — прошептал он побелевшими губами. — Нет, не так. Ее убили. Люди. Они поймали и убили ее.

— Это о ней ты говорил? Когда сказал, что больно терять дорогого тебе человека?

Лейн кивнул. Ему не сразу далось следующее признание:

— Когда я впервые увидел тебя, вернее, твой портрет на листовке, меня словно оглушили ударом. Я долгое время не мог пошевелиться, потерял сон. От любой еды воротило. Все смотрел и смотрел, но видел не тебя, а ее. Мою Ирэн. Первые дни я не мог поверить. Думал, может, ей удалось обмануть всех и выжить? Фея все же… Но нет. К тому моменту я давно свыкся с мыслью, что она никогда не вернется. И когда мне удалось прийти в себя после шока, я задался тем же вопросом, что и ты. Почему вы так похожи? Одно лицо на двоих. Всадница и фея.

Пришлось путешествовать в разные земли, читать книги, за хранение которых Алая Инквизиция приговаривала к смертной казни. Однажды я встретил очень старую чародейку, которая за определенную плату поделилась со мной тайной. Я до сих пор не уверен, что она сказала правду, а не рассказала очередную сказку. По крайней мере, в книгах об этом не упоминается.

Авалона нагнулась вперед, навострив уши.

— Когда-то в Ареморике жили только люди. Но после появления богини Дану территорию заселило ее племя. Сначала фоморы, страшные существа, что несли с собой одни лишь бедствия. А потом появились фейри. И фоморы, и фейри были созданы по подобию человеческому. Создательница вдохновлялась внешностью людей и есть… так скажем, теория, что у каждого фейри, будь то фея, альв или пикси, есть свой человеческий двойник…

— Не может быть! — отрицательно мотнула головой Авалона. Она откинулась на спинку дивана, скрестив руки на груди. — Хочешь сказать, где-то бродит человек с внешностью нашего альва? Мир не вынесет двух Элфи сразу.

— Того человека, может, давно нет в живых, — предположил Лейн. — Понимаешь, почему эта теория вызывает у меня недоверие? Какова вероятность, что в одном времени и пространстве могут одновременно жить фейри и его человеческий двойник?

— Удивительнее всего то, что ты встретил обоих, — глядя прямо в глаза Лейну, сказала Авалона.

— Мне часто везет, — отмахнулся он.

— Значит, когда ты увидел меня в первый раз рядом с Этери…

— На мгновение я принял тебя за нее, — нехотя ответил мужчина.

— Вот как.

Оба замолчали. Не трудно догадаться, о чем размышлял Лейн. А вот мысли и чувства Авалоны напоминали огромный снежный ком. С одной стороны, рассказ Лейна пробудил в ней давний интерес. Не поэтому ли она выжила в пожаре, где находился нерабочий Котел Возрождения? С другой стороны, она чувствовала, как закипает, но причину своего раздражения понять не могла. Да, Лейн принял ее за погибшую возлюбленную. И, возможно, все это время видел в ней Ирэн. Этим можно легко объяснить его неожиданную доброту. Теперь Авалона знала, почему он защитил ее, тогда в храме.

Лицо запылало от стыда. Пришлось отвернуться, чтобы сидящий напротив мужчина ничего не понял. Почему она тогда подумала, что он старается ради нее? Вопрос в голове не давал ей покоя. Ответ она нашла почти сразу. Ей хотелось верить, что она достойна заботы и защиты. Вот же глупость. Она, Авалона дю Лак, бывший всадник империи и рыцарь Приморского Королевства, решила, что может положиться на кого-то кроме себя!

Нет. Этого больше не повториться. Вера в человека — роскошь, которую она не может себе позволить. Пусть этим занимается Этери. В конце концов, Лейн ее друг, а с Авалоной их ничего не связывает.

“Если не считать, что, глядя на меня, он видит свою мертвую девушку”,— пронеслось у нее в голове.

— Я пойду.

Авалона встала. Одеяло сползло с ее колен, приземляясь на пол. Ни Лейн, ни Авалона не обратили на него никакого внимания. Девушка зашагала к двери. На полпути ее остановил голос Лейна.

— Подожди.

Он вскочил с кресла и ринулся в лабораторию. Вернувшись, протянул ей шесть амулетов. Те самые камни, что Лейн приобрел на ярмарке, сияли зеленым светом.

— Они наведут небольшой морок, изменят очертания лица. Не знаю, сколько будет действовать эффект, так что не медлите.

Авалона протянула руку, чтобы забрать амулеты, и случайно коснулась его ладони. Лейн вздрогнул.

— Спасибо.

Она быстро убрала амулеты во внутренний карман плаща.

— И вот еще, — Лейн крутил в руке бутылек с бледно-голубой жидкостью. — Эликсир, заживляющий раны. Возьми с собой во дворец. На всякий случай.

— Не нужно, — отказалась хэлла, нахмурившись. — Я хорошо сражаюсь. Меня не так легко ранить.

— Да, но… — попытался поспорить Лейн, но, увидев твердый взгляд всадницы, передумал. Вместо этого он сказал другое. — Ты наверняка думаешь, что я всегда вижу в тебе Ирэн. Я не могу смотреть на тебя и не вспоминать ее. Но Ирэн умерла много лет назад. Ее больше нет. А ты — не она. И я хорошо это понимаю. Каюсь, стоит мне встретиться с тобой взглядом, и я сразу вижу перед собой легкий образ феечки. Но твоя стойкость и сила сразу же стирают его из моей головы. Ты другая Авалона. Помни об этом.

Впервые после начала их разговора он улыбнулся своей особенной улыбкой, в которой смешалось солнце и сладкий мед.

Авалона, без сомнения, была другой. Позже, неспешно шагая по широким улицам Утера, она думала, что в ней нет той легкости и того совершенства, присущего всем фейри. Она человек. Воин, что вечно обречен кого-то защищать. Авалона собственными глазами видела смерть. Ее руки без сожаления проливали кровь, пальцы загрубели от усиленных тренировок с оружием. Пускай она и выглядела как загадочная фея, в ней не было ничего волшебного.

Совершенно ничего.

Всадница сжала руки в кулаки и хотела сделать шаг по направлению к ресторации, как вдруг чье-то невесомое прикосновение холодом обожгло ее запястье. Девушка повернулась. Сзади стоял альв. Лицо Элфи было закутано в невзрачный черный платок, открывая лишь маленькую щель для глаз. Авалона узнала его по знакомому хитрому блеску в глубине черных зрачков. Альв поднял руку к лицу, приложив один палец к губам, а затем увлек ее в тень рядом с высокой лестницей, ведущей к дверному проему ближайшего дома.

Авалона бросила на Элфи вопросительный взгляд. Ничего не говоря, альв указал на ресторацию. Присмотревшись, всадница почувствовала, как подкашиваются ноги. Голова шла кругом. Она потеряла бдительность и не заметила, что территория оцеплена десятками всадников. Все в боевом облачении, вооружены до зубов.

Неужели их раскрыли?

Это… конец?

Желание броситься на помощь Этери и своим товарищам стало нестерпимым. Авалона рванулась из хватки, но альв ее удержал.

Хорошо, что он это сделал, ведь всего спустя вздох из ресторации вышел Фонзи. Хэлла перестала вырываться. Она смотрела на того, кого раньше считала другом, и не узнавала его. По правде, Фонзи не сильно изменился. Такая же уверенная походка, твердый взгляд. И все же тот Фонзи, которого знала Авалона, любил улыбаться. У него появлялись милые ямочки на щеках. Он много шутил, пускай его шутки и не всем казались смешными. Тот Фонзи жизнерадостно предлагал напиться дешевым пойлом в ближайшем кабаке и, прихватив мечи, вызвать на дуэль всадников из городского патруля.

Хмурого, бледного, как зимний снег, мужчину всадница не узнала. Этот человек был другим. Тенью себя настоящего.

Новый Фонзи приказал всадникам отступать, а сам забрался в экипаж, покидая улицу Ядовитых Клыков.

— Что здесь случилось? Как он нашел нас? Что делал в ресторации? — она резко развернулась к альву, засыпав его вопросами.

Элфи все еще провожал взглядом пеший строй всадников культа Пресвятой Морриган.

— Ты взволнована, всадница? — альв с трудом оторвал глаз от пустой заснеженной дороги. — Я слышу, как участилось твое сердцебиение.

— Чушь.

— Ты боишься.

— Ничего подобного.

— И нагло врешь.

— Я не боюсь Фонзи Баррада! — в сердцах выкрикнула хэлла.

Альв ничего не ответил. По его губам скользнула самодовольная усмешка.

— Конечно, ты не боишься его. Ты боишься власти, которой он обладает. И тебе не нравится, что эта власть может навредить твоим друзьям. К счастью, у нас с тобой есть общий друг, которого мы хотим защитить.

— Этери… — прошептала Авалона. — Он что-то сделал с Этери? Говори!

Она схватила его за поднятый воротник зимнего плаща.

— Я уже сказал, — на его лице появилось выражение крайнего недовольства. Он отцепил от себя девушку, отступив на шаг назад. — Мы оба готовы на многое ради защиты Этери Фэрнсби. Только в опасности вовсе не она, дорогуша.

Авалона нахмурилась.

— Не думал, что скажу это, но будь осторожна. Сегодня хьенд приходил в ресторацию вовсе не для того, чтобы угоститься чашечкой чая. Он искал тебя.

На негнущихся ногах всадница подошла к стене дома и привалилась к ней спиной. Холод кирпичной кладки врезался в поясницу и бедра.

— Он ненавидит меня.

Элфи отреагировал на ее заявление очередной улыбкой.

— О, моя дорогая всадница! Его чувства гораздо глубже банальной ненависти, — со знанием дела поведал альв. Его голос опустился до вкрадчивого шепота, словно он решил поведать Авалоне самую сокровенную тайну, — ведь он до сих пор в них не разобрался. Любовь и ненависть, — Элфи глубоко вдохнул морозный воздух, — что может быть слаще?

— Месть, — осенило всадницу, — Фонзи Баррад жаждет мести.

— А ты? Разве ты не хочешь того же? По его вине погибло очень много людей, включая твоего отца.

Авалона пронзила альва испепеляющим взглядом.

— Не смей, — с угрозой в голосе предупредила его хэлла.

— Почему ты не можешь узреть очевидное? Фонзи стал одним из тех, кто приложил руку к его смерти. Сейчас он служит империи. Вспомни, сколько боли причинила тебе Империя Сион, — альв плавно сделал несколько шагов, надвигаясь, словно разъяренный смерч. — Сломала тебя. Убила все живое. Ты всего на всего кукла, ведомая желанием защитить близких и убить их врагов. В тебе нет ничего человеческого.

— Заткнись! Я не хочу этого слышать! — Авалона, дрожа от холода, вжалась в стену.

Элфи навис над ней. Глубина его черных глаз завораживала, Авалона не могла отвести взгляд.

— Что ты почувствовала, когда узнала, что это Фонзи, старый добрый Фонзи, твой верный товарищ и друг, отравил воду? Он предал тебя, потому что не смог простить твою маленькую шпионскую миссию? Или потому, что ты не ответила на его чувства?

— Откуда…

— … я знаю? Дорогая, я прожил на этой земле слишком долго. Тебе и не снилось, с чем мне приходилось сталкиваться. А у вас, людей, все написано на лице. Правда, есть среди нас те, кто умеет справляться со своими эмоциями. Ты не умеешь. Скажи, сколько дней ты провела в отчаянии, скорбя о погибших родителях? — Авалона закрыла уши, не хотела слушать проклятого альва. Но его голос отчетливо звучал в ее голове. — Сколько месяцев просыпалась от кошмаров, в которых задыхалась дымом в огне? Это он виноват в том, что ты пустилась в бега. Фонзи Баррад — причина всех твоих несчастий!

— Хватит!

— Что теперь ты чувствуешь, Авалона? Когда увидела его вновь?

Всадница тяжело дышала. Ясно как день, что он хочет услышать. Она отняла руки от головы и, несмотря на внутреннюю дрожь, наклонилась к Элфи.

— Ты пытаешься манипулировать мной. У тебя не получится.

В глазах альва полыхнул гнев.

— Ты должна чувствовать к нему ненависть. Глупая ты девчонка! Завтрашний бал, единственный шанс забрать копье. Твои эмоции должны быть сильны, как никогда. Они помогут тебе сделать это. Как ты не понимаешь?

— Зачем тебе это? — перебила его всадница. — Копье избавит меня, Иэна, Фейт и Кевина от уз с Черным Легионом. Чародейки заберут реликвию Создательницы. Для тебя нет никакой выгоды, а король Сид никогда не делает что-то запросто так. Что ты задумал?

Элфи не спешил с ответом. Казалось, он раздумывает, подбирает правильные слова, чтобы не выдать слишком многое. В конце концов он сказал:

— Вы вчетвером будите поддержкой Этери, когда меня не окажется рядом. Вы нужны ей свободными. Но ты правильно рассуждаешь, девочка. Я не стану тратить время впустую. А мы уже достаточно долго здесь стоим. И так, Фонзи Баррад.

— Ты ошибся, альв, — покачала головой хэлла. — Во мне нет ни капли ненависти к нему. Но это не значит, что у меня нет других сильных чувств.

Она положила руку Элфи на плечо, осторожно отодвигая его в сторону. Тонкий плащ не защищал от лютого мороза. Еще немного и Авалона превратиться в снежный цветок, спрятанный под толстым слоем льда.

— Да? — со скепсисом протянул он. Элфи явно ей не верил. — Просвети меня. Не любовь и не ненависть. Точно не обожание и одержимость. Что же ты чувствуешь к хьенду?

Ее губы едва шевелились, но она все же нашла в себе силы улыбнуться. Элфи хотел заставить ее возненавидеть Фонзи. У него ничего не вышло. Просто альв не знал, что единственным чувством, которое она испытала к Фонзи по прошествию трех лет, стало…

— Презрение.