Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Этери

История циклична, точно так же, как и жизнь. Оказавшись в маленьком захолустном городке, не можешь быть уверен, что не окажешься там когда-нибудь снова. Только в случае Этери время шло с нещадной быстротой. Прошло три года, и вернулась она не куда-нибудь, а в заточение. Девушка прекрасно помнила тот день, когда ее схватили (вот ирония!) всадники культа Пресвятой Морриган. Холодная каменная кладка стен, вечные сквозняки, сырость и запах затхлости. Такими она запомнила тюремные подвалы империи. Но в тот раз она была не одна. Рядом был Элфи, которому она не доверяла, но отчего-то знала наверняка: он сделает все, чтобы вытащить их оттуда. В сердце Этери поселилась тоска. В этот раз альва рядом не будет. А еще тогда ее не обвиняли в убийстве.

Смерть Обена дэ Хельда стала неприятной неожиданностью, словно гром посреди чистого весеннего неба. За ней крылось нечто большее, чем они предполагали. Была ли это банальная месть? Или целью убийства была сама Этери? Нет, глупость какая-то. Никто не знает ее настоящую личность. Да и кому понадобиться мстить графине? Этери казалось странным все. Начиная от того, где именно нашли труп, заканчивая кулоном Тины. Как потерянный в оранжерее кулон нашли около берегов озера…? Ее мысли прервала тянущая боль.

Всадник в зеркальных доспехах слишком сильно сжал руку Этери выше локтя. От легкого дискомфорта девушка пришла в себя и огляделась.

Узкий коридор, по которому они шли, не был похож на те каменные тоннели, из которых их с Элфи выводила Авалона. Высокие потолки, стены из сухого песчаника, хорошее освещение. По правую руку в ряд тянулись закрытые камеры. Никаких клеток, темных заржавевших прутьев, заплесневелых углов. В этот раз место, куда отправили Этери, было вполне себе приличным. Если это слово применимо в сторону тюрьмы.

Страж отпустил ее, но лишь затем, чтобы отпереть крайнюю дверь из темного металла. Этери сделала шаг, дверь с грохотом захлопнулась.

В камере было темнее, чем в коридоре. Девушка пристально оглядела убранство, которое здесь хотя бы присутствовало. Простой деревянный стол с придвинутым к нему стулом, небольшое решетчатое окно и узкая кровать, застеленная накрахмаленной простыней…

Стоп. Этери моргнула, стараясь прогнать слишком реалистичное видение. Ничего не изменилось. На кровати лежал человек. Укрывшись с головой тонким шерстяным одеялом, он спал, отвернувшись к стене.

Этери нахмурилась. Неужели стражник перепутал камеры, и сейчас она находиться в одном помещении с настоящим преступником? Предельно осторожно, так, как подходят в дикому зверю, она сделала шаг. Лица видно не было. Из-под одеяла выглядывала макушка с темными волосами. Подобравшись ближе, Этери склонилась над заключенным. В нос ударил резкий аромат трав. Полынь и дикая роза. Последнюю имперцы часто раскуривали на улице в тонких длинных трубках. Пристрастие к курению существовало даже в Ареморике, пускай и не такое вредное.

Все еще сомневаясь в своих действиях, Этери взялась за край одеяла и аккуратно отвела его в сторону. Эффект был подобен внезапно пересохшему водопаду. Еще секунду назад водная стихия шумела, поражая своей силой, мощью, как вдруг все прекратилось. Воцарилась хрустальная тишина. Как молчание, причиняющее боль и в то же время дарующее облегчение.

Этери не сдержала уставшего вздоха, присаживаясь на край кровати.

— Во имя всех богов… — пробормотала она. — Как…?

Одеяло сползло с шеи заключенного, обнажая рванные края шрама в виде шипов розы.

— Этиподвалы мне нравятся больше, — заспанным голосом проговорил Элфи.

Глаза альва были полуоткрыты. В его темных зрачках Этери поймала ответ. Он переместился в подвалы, зная, что в скором времени встретится с ней. Тишину камеры нарушил нервный смешок. Этери смотрела на Элфи, не сдерживая улыбки.

— Привет, — альв потянулся, разминая затекшие мышцы, и, заложив руки за голову, хитро сощурился.

— Привет, — наблюдая за ним, отозвалась Этери. — Ничего не хочешь мне рассказать?

Элфи рывком сел. Темные волосы, спускающиеся к плечам, ничуть не запутались, оставаясь идеально ровными. Одеяло сползло с него окончательно, обнажая хрупкие плечи. Если альв переместился в подвалы из Сидов, то и не подумал об одежде, оставаясь в широких бесформенных штанах. Элфи привалился спиной к холодной стене, похлопав рядом с собой. Ни секунду не сомневаясь, Этери забралась на кровать, садясь около альва.

— А что мне за это будет? — игнорируя предыдущий вопрос, насмешливо произнес он.

Этери скосила на альва взгляд, не понимая, спрашивает ли он всерьез или тонко издевается.

— Что ты хочешь? — сдалась она, подтягивая к себе колени.

— Ничего, — огорошил ее альв. — Просто мне было интересно услышать ответ.

Элфи тихо засмеялся. Его смех напоминал перезвон колокольчиков на диком ветру. Как и всегда, девушке сложно было понять его. Непредсказуемость Элфи поражала, раздражала и настолько восхищала, что Этери даже не могла на него злиться. Она качнула головой, внимательно рассматривая друга.

— Если я скажу, — Этери помедлила, прежде чем приоткрыть для альва завесу того, что творилось во дворце, — что убила человека?

Он недоверчиво фыркнул.

— Дорогая, я не стану сомневаться, что ты способна на отчаянные поступки, но убийство? Не смеши меня! Едва ли ты поднимешь руку на паука. Не утруждайся, я все и так знаю. Деревья перешептываются, почва впитала в себя кровь Верховного Военачальника запада, — альв усмехнулся, глядя на противоположную стену так, будто собирался пробить в ней дыру. — Многого мир не потерял. Зато мы каждый миг теряем драгоценное время.

Элфи встрепенулся, спрыгнул с кровати и стал расхаживать по маленькой камере с видом многолетнего мыслителя.

— Элфи, — тихо, но настойчиво позвала его Этери. Альв остановился, вопросительно выгнув бровь, — Изабелла дэ Лаудер считает меня виновной в смерти Верховного Военачальника. Фонзи Баррад и еще несколько десятков советников готовят переворот. Они убьют Верховного Владыку, обвинят в убийстве Хейдена. После чего власть будет сосредоточена в руках Фонзи. О каком времени ты говоришь? Уже ничего не изменить. Наш план развалился, как карточный домик от сильнейшего порыва ветра, коим стал хьенд Баррад.

Ее слова не понравились Элфи. Сделав два широких шага, альв оказался около кровати и наклонился вперед. Теперь Этери как никогда близко видела, как сменяются эмоции в его глазах. Радужка глаз Элфи состояла из черных вкраплений, которые перемещались так быстро, словно были насекомыми. В нос ударила горечь полыни, заглушаемая сладостью дикой розы.

— Этери Фэрнсби, — низким, обволакивающим голосом проговорил Элфи, — ты находишься здесь, только потому, что ты должна была здесь оказаться.

Он отстранился, а Этери даже не попыталась сдержать своего возмущения.

— Это ты меня подставил?! — прошипела она, как гадюка, у которой вырвали клыки.

Элфи запрокинул голову назад и громко захохотал, не беспокоясь, что стража может услышать его снаружи.

— Большей глупости в жизни не слышал, — фыркнул он. — Зачем мне засовывать тебя в подвалы, если ты сразу превращаешься в бесполезную сломанную куклу?

— Тогда я не понимаю, — она сжала пальцами виски. В голове словно неустанно жужжал рой пчел.

Элфи выразительно закатил глаза.

— И не надо, — сказал он и добавил полушепотом, — миром у нас все равно не получится…

Прошло несколько секунд, прежде чем Этери вновь заговорила.

— Ты знал про заговор, — упрекнула его девушка, — и ничего не сделал.

— Исправить содеянное Фонзи Баррадом мне неподвластно, — Элфи уставился в пол, пытаясь расковырять его босой ногой. — Но это не значит, что ты не сможешь сделать это. Накинь свою шкуру героя снова и героически спаси Верховного Владыку от смерти.

— Но… — нахмурилась она.

— Я когда-нибудь тебе врал?

Элфи повернулся к ней, не сводя прямого взгляда.

— Ты не можешь солгать, даже если захочешь, — парировала Этери.

— Но вот удивительная вещь, — он плюхнулся на кровать рядом с ней и уперся на широко расставленные руки, — я и не хочу. Я многое утаивал, замалчивал, обходил стороной. Даже сейчас есть то, о чем я пока не могу тебе рассказать. Однако я откровенен с тобой, Этери. Откровенен настолько, насколько только может альв. И если я сказал, что у тебя все получится, значит, так оно и есть. Или ты мне не веришь?

Он хитро улыбнулся, наклонившись ближе. От его лица сложно было отвести взгляд. Элфи совершенен. Так она решила, когда увидела незнакомца из книжной лавки в доме своих родителей. И хотя в Элфи Серокрылом тогда не было ни капли волшебства, он все равно выделялся на фоне ничем не примечательных людей. Светлая фарфоровая кожа без единой царапинки или изъяна, высокие заостренные скулы, пушистые ресницы и глаза, в которых плескалось черное море. Элфи выглядел как божество. Портило впечатление только его поведение. Характер альва был несносен. Язвительный, саркастический, местами жесткий, переходящий грань жестокости. Он с первого взгляда очаровал Этери, потом заставил себя возненавидеть. Она доверилась ему, чтобы вскоре разочароваться. А теперь Элфи сам назвал ее своим другом. Признак доверия или обманный ход? Каждый раз Этери приходилось задумываться, совершал ли Элфи добрые поступки, потому что хотел этого, или его вынуждали обстоятельства? Выгода? Такова природа фейри. Волшебный сделки, туманные тайны. Они никогда не делали что-то просто так.

Вот и сейчас, находясь к Элфи так близко, Этери все равно чувствовала, что не в состоянии до конца понять его природу. Однако это не помешало ей отвернуться и, рассматривая железные прутья на решетчатом окне, серьезно сказать:

— Я верю тебе, Элфи.

Ее слова звучали не наигранно. Словно Этери бросалась в омут с головой. Именно так она себя ощущала рядом с ним. Падение могло принести боль, в лучшем случае — синяки, в худшем — сломанные кости. А могло быть размеренным, когда кожу щекочет прохладный воздух, и ты падаешь медленно, словно летишь, а за спиной раскрываются крылья. Они могли разбиться о скалы или замереть в воздухе на расстоянии ладони от земли.

Застынут ли они в этот раз?

Губы альва растянулись в понимающей улыбке. Он раскинул руки в стороны, упав на кровать.

— Сил нет, — пожаловался Элфи. Тень скрыла выражение его лица.

Этери разочарованно вздохнула.

— Значит, ты меня не вытащишь? — полушепотом произнесла она.

— Не-а. Расстроена? — послышался сухой смешок. — Скучаешь по своему рыцарю?

В камере словно стало темнее и тоскливее. Плечи Этери дрогнули, а подбородок безвольно опустился вниз. Ей безумно не хватало спокойной уверенности всадника. Низкий бархатный голос вызывал в ее душе умиротворение, несмотря на то, что сердце каждый раз совершало кульбит.

Скучала ли она? Да. Определенно. Находясь в заточении, Этери могла поразмыслить и признаться самой себе в том, чего раньше избегала. Их с Иэном пути никогда не должны были пересечься. Они словно две параллельные прямые, оказавшиеся внезапно искривлены. На ее коже брачная метка, но связь, которая возникла между ними, гораздо глубже.

Элфи, вытянув руки перед собой, быстро складывал пальцы в неизвестных жестах.

— Элфи, — растягивая гласные, протянула Этери.

— М-м? — не отвлекаясь от своего занятия, отозвался альв.

— А ты… — она замялась, не зная, как задать вопрос, чтобы после ответа остаться при всех своих конечностях. Девушка чувствовала, что не стоит заходить так глубоко, ведь страх увязнуть в болотах непонимания велик. Но с другой стороны, почему Элфи считает, что имеет право задавать бесцеремонные вопросы, а она нет? Поддавшись ближе к альву, Этери прошептала, — ты когда-нибудь любил?

Его руки замерли, сложившись в сложном жесте. Оголенные плечи Элфи напряглись, взгляд был направлен поверх длинных пальцев. Время растянулось. Казалось, прошла вечность, прежде чем он повернул голову и хрипло ответил:

— Да.

Этери не ожидала услышать прямой ответ. Она полагала, что альв, как обычно, отшутиться или начнет издеваться и переводить тему. Но на миг в его темных глазах вспыхнули алые кровавые искры.

— Правда?

— Конечно, — Элфи не сводил долгого взгляда с девушки, а потом… все закончилось, — я люблю власть и богатство.

Он громко засмеялся, схватившись за живот. В уголках его глаз выступили слезы. Лицо Этери обиженно вытянулось. Она отвернулась. Чтобы она еще раз поверила Элфи!? Ни за что! Насупившись, девушка незаметно выводила на белой простыне узоры. Казалось, в тот момент Элфи говорил искренне, от чистого сердца. Но, как обычно, все испортил.

— Ты что, обиделась? — с подозрительной веселостью спросил Элфи. Этери не ответила. — Этери. Э-те-ри, — канючил он. — Этери…

— Нет! — она резко перебила его нытье. — Я задала тебе серьезный вопрос, а ты в очередной раз отнесся к нему легкомысленно! Почему, Элфи? Ты же сам сказал, что мы друзья.

— Сказал. И что?

— Если мы друзья, то я хочу знать, что у тебя на сердце, — внезапно охрипшим голосом призналась она. — Тебя не сильно впечатлили мои знания в языке ши, но когда я произнесла ту фразу о вечности, ты… испугался.

Она замолчала. Ушей коснулось легкое размеренное дыхание Элфи. Не такое, как у нее самой. Грудь Этери тяжело вздымалось под платьем, а обернувшись к альву, ей показалось, что он не дышит совсем.

— Как думаешь, сильно ли люди боятся смерти? — спросил он, бездумно разглядывая каменный потолок. — Смерть — это не самое страшное, что может случится. Человек умирает. Но ты хотя бы знаешь, что его тело в земле, а душа обретет покой. А вот неизвестность… Нет ничего хуже и страшнее неизвестности.

Элфи немного помолчал, сложив руки на груди в замок.

— Язык ши сложен. Он певуч и многогранен. Фейри приходят в этот мир уже со знанием ши, а люди не способны изучить его, потому что ши, как и Ареморика, постоянно претерпевает изменения. То, что ты сказала… — альв поморщился, — я впервые услышал такое сочетание звуков на языке ши. Это значит, что кто-то намеренно подобрал их и использовал для наложения чар. И я уверен, что этим кем-то мог быть только я.

На мгновение Элфи прикрыл глаза, прежде чем без улыбки признаться:

— Только я совершенно этого не помню!

Он сел, нервным движением взъерошив волосы. Затем уголки его губ поползли вверх, складываясь в хитрую усмешку.

— Еще одна загадка моего существования.

— Их так много? — улыбнувшись, спросила Этери.

— Возможно, — уклончиво ответил Элфи, слезая с кровати. — Совсем скоро за тобой придут, ведь ты не убийца Этери Фэрнсби. Помнишь, чему я тебя учил? — наставительным тоном произнес он. — Чтобы высоко взлететь, нужно несколько раз разбиться. Этот был последним. Распахни крылья.

Брэм Гасперс появился в тюремных подвалах мгновением позже после исчезновения Элфи. Слова советника развеселили девушку. Он собирался вернуть ей долг. Интересно, каким способом? Вряд ли он располагал такой властью, чтобы доказать ее невиновность.

Когда Брэм ушел, Этери вновь погрузилась в пучину скорби и уныния. Ей казалось, что она сходит с ума. В ее голову вечно пытался прорваться какой-то голос. Низкий, бархатный и в то же время легкий, как ветерок. Она уже слышала этот голос. Это он спросил ее на вершине Сида, страшится ли она отпускать прошлое. Этери думала, что слышала тогда голос Ареморики. Мир говорил с ней, и она, как видящая, могла услышать его. Однако сейчас девушка не была в этом уверена.

Лунный свет мягкими полосами проникал сквозь решетчатое окно. Он искал в камере что-нибудь стоящее. И нашел. Что-то неярко блеснуло. Показалось или…? Этери поднялась с кровати, сделав несколько шагов к выходу. Там, где некоторое время назад стоял Брэм Гаспер, лежал кулон. Тот самый кулон, который Этери хотела преподнести Иэну в качестве признания в своих чувствах.

“Благодаря этому кулон я здесь”, — зашевелилась в голове мысль.

На самом деле кулон тут не при чем. Череда нелепых случайностей привела Этери к подобному исходу. Но… Элфи сказал, что вскоре ее выпустят. Хоть в чем-то она склонна ему верить. А ее находка может быть удачным предзнаменованием.

Словно расслышав ее мысли, Ареморика решила посмеяться. Дверь камеры открылась. Этери быстро спрятала кулон за спину. Впилась пальцами в холодный камень с такой силой, словно его снова собирались у нее отнять. Возможно, это единственная дорогая сердцу вещь, которая у нее осталась. Вместе с ней Этери планировала либо выйти на свободу, либо сгореть в огне Алой Инквизиции.

Изабелла дэ Лаудер, не ожидая увидеть пленную так близко, вздрогнула. Выражение ее лица стало задумчивым. На ее плечи была наброшена темно-коричневая накидка с вышитыми золотыми змейками. Этери почудилось, что змеи передвигались по шелковой поверхности одежды. Все. Она окончательно сошла с ума. Сначала голоса, потом визуальные галлюцинации. А что будет дальше? Она увидит сказочных лепреконов из Биармонских легенд и горшочек с золотом на конце радуги?

— Вы свободны, Адель, — произнесла Изабелла, отходя в сторону. — С вас сняты все обвинения. Настоящий убийца найдет.

Пальцы Этери дрогнули. Хорошо, что ее руки в тот момент находились за спиной. Капитан ничего не увидела.

— Кто? — несмотря на внутреннее волнение, голос Этери был твердым.

— Эсильда Гасперс. Она убила Верховного Военачальника, чтобы подставить вас.

Этери на негнущихся ногах покинула камеру и вместе с Изабеллой поднялась по узкой скользкой лестнице. Они оказались в коридоре первого этажа. Девушка провела в подвалах не больше суток, а ощущение было такое, словно она томилась в них несколько лет. Белый цвет стен снова непривычно ударил по глазам. Потолки с золотой лепниной показались безвкусными. Ступать по расстеленному под ногами алому ковру было неприятно. Этери следовала за Изабеллой, не сводя глаз со спины, обтянутой накидкой.

— Почему вы так уверены, что убийца Эсильда? — вдруг спросила она.

Изабелла остановилась около монумента ярой лошади. Обернувшись, она произнесла:

— Брэм Гасперс предоставил доказательства ее виновности. Он опознал платок, в которое было завернуто орудие убийство. Его, к слову, подкинули в ваши покои. Да и обыск личных комнат Обена дэ Хельда дал свой результат.

Капитан была права. Если разложить по полочкам доказательства и мотив, то Эсильда Гасперс как никто лучше подходит на роль убийцы. И все же Этери что-то смущало. Эсильда была драгоценным камнем Его Величества. Гранат. Элфи даровал ей могущество и знание дворцовых интриг. Если бы Эсильда намеревалась подставить ее, то не попалась бы так легко. Волшебство просто не допустило бы этого.

Но вслух Этери произнесла лишь:

— Доброй ночи, капитан.

Поднимаясь по широким мраморным ступеням лестницы, Этери спиной чувствовала взгляд Изабеллы дэ Лаудер. Между лопаток зудело. Лишь оказавшись на своем этаже, зуд прекратился.

Этери до конца не верилось в происходящее. Ее отпустили и доказали невиновность! В последний раз ей так везло, когда Авалона оказалась тайным разведчиком Примории. Только с ее помощью они с Элфи тогда выбрались из подвалов. Сердце застучало чаще и так громко, что заглушило все прочие звуки. Находясь в радостной эйфории, девушка ускорила шаг, а потом и вовсе сорвалась на бег.

Остановившись напротив дверей, ведущих в покои, Этери выровняла дыхание. Взялась за ручку, которая, казалось, раскалилась и обжигала кожу, и, распахнув дверь, сделала шаг.

Тишина в гостиной оглушила девушку. Несколько мгновений она привыкала к полутьме, а затем быстро осмотрелась. За прошедший день в покоях ничего не изменилось. Разве что один всадник с завораживающим голосом спал на диване. Иэн Кадоган лежал на спине, закинув одну руку за голову. Его сон был беспокойным. Он хрипло и тяжело дышал. На его лице выступили капельки пота. Губы сомкнулись в тонкую бескровную нить.

Этери приблизилась. Присела около дивана на корточки. Она хотела протянуть руку и коснуться его волос, редко цвета февральского снега. Хотела ощутить холод его кожи и тепло объятий. Руку свело болезненной судорогой от невозможности всего этого. Она так желала быть с ним, что чувствовала физическую боль и без прикосновений.

Ее пальцы остановились рядом с его щекой. Настолько близко, что она ощутила тепло. Однако мимолетное касание обратилось в пламя. Болезненное, обжигающее, неудержимое. И они сгорят вдвоем. Этери не хотела причинять ему боль. Теперь она понимала, почему Иэн пошел на обман. Ведь даже сейчас от прикосновения ее останавливает лишь осознание, какие страдания оно принесет всаднику.

Иэна Кадогана прозвали Пожирателем Душ. Раньше Этери казалось странным это прозвище. Она не понимала, почему на мужчину, который так отчаянно жаждет свободы, повесили это клеймо. Но теперь… Он забрал ее душу с собой. Поглотил вместе с ее сердцем.

Стало быть, ее мысли были слишком громкими, иначе Иэн не проснулся бы. Но он открыл глаза. Несколько мгновений он всматривался в побеленный потолок, а потом повернул голову к ней. В темноте Этери не смогла детально рассмотреть выражение его лица, но она догадывалась, что зрачки мужчины расширились, а глаза широко распахнулись. Первым его порывом, как и ее, было протянуть руку и коснуться лица. Иэн вовремя остановил себя, тихо выругавшись.

— Этери, — прошептал он, садясь. — Тебя отпустили?

— Да, — заворожено пробормотала она, следя за его ленивыми и в то же время грациозными движениями.

Они замолчали, с головой погрузившись в тишину и не сводя друг с друга пристальных взглядов. Иэн не выдержал первым. Он взлохматил свои короткие волосы и с отчаянием произнес:

— Как избавиться от этого? Это сущая пытка — видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться. Я хочу тебя, Этери. Хочу, чтобы ты была моей, понимаешь? Обнимать тебя, когда тебе страшно. Целовать до головокружения. Ты нужна мне вся. Я не хочу потерять тебя… И не хочу причинять боль. Никогда. Больше никогда.

Тьма скрыла румянец на щеках Этери. В то мгновение она ощутила не только громкое, учащенное биение своего сердца, но и звон хрусталя. Тот звон был не таким, как прежде. Он не разрушал, а, напротив, собирал по кусочком то, что было разрушено. Колба — сосуд, в который Этери столько лет по крупицам сцеживала чувства, оказалась склеена. И в ней плескалась любовь. Вместо засохшей белой розы Этери обнаружила в колбе букет из огненно-красных маков. Их было так много, что они с трудом помещались в узкое горлышко. Их аромат одурманивал сладостью.

Иэн протянул руку, но не для того, чтобы коснуться ее. Он выставил ее ладонью вперед. Этери повторила его жест. Так близко и так далеко. Она чувствовала, как покалывает кожу от желаемого прикосновения. Но они не могли пойти на это. Не он, не она.

Метка на предплечье горела. Чем ближе они приближались друг к другу, тем сильнее жалил мифический огонь.

Этери отняла руку. Достала кулон, изначально предназначавшийся ему. И, дождавшись, пока мужчина перевернет ладонь, положила на нее подарок. Эта вещь всецело и полностью принадлежит Иэну Кадогану. Так же, как и ее сердце.

— Ты стал моим наваждением, — прошептала она. В уголках глаз выступили слезы.

Они оба знали ответ на его вопрос. От проклятия не избавиться. Божественные чары не снять. Ареморика продолжает издеваться над ними. Шутить в угоду собственному веселью. Дану давно покинула этот мир. И теперь им никто не поможет.

— Ты стала моей звездой, — так тихо, что не расслышали даже стены, произнес он.