Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Этери

Ее не было всего один день. Всего один! И за этот небольшой промежуток времени случилось сразу несколько событий. Во-первых, раскрылась личность Его Высочества. Этери, заметив боковым зрением Лейна, едва не растеряла весь свой боевой пыл. Кто бы мог подумать, что в первый же день своего пребывания в Утере девушка случайно наткнется на младшего принца Империи Сион. Однако поразмышлять об этом Этери решила позже. Гораздо важнее, что Фонзи Баррад смог сломить ее всадников! Этери могла восхититься его предприимчивостью и находчивостью, если бы не была так зла. Он мог бы заслужить ее прощение и пощаду, но он поставил на колени Авалону. Заковал в цепи тех, кто был ей дорог, и поднял руку на ее дочь! Ничего из этого она ему не простит. Нет, она не станет убивать Фонзи Баррада. Она сделает каждый день его существования невыносимым. Каждый миг он проведет в такой агонии, о которой даже не догадывался. Хуже гнева Алой Инквизиции может быть только разгневанная женщина, когда жизни ее родных в опасности.

Этери смотрела в ядовитые глаза всадника, но прекрасно знала, что происходит в Зимнем Саду. С момента ее появления изменилось все. Теперь всадникам есть ради чего сражаться. Они будут бороться. Так же, как и Лейн, отчаянно вырывающийся из хватки грузного мужчины.

Фонзи хотел знать, как она выжила, а Этери хотела знать, когда он набрался смелости, чтобы противостоять ей.

— Ты встал на моем пути, всадник, — не своим голосом произнесла Этери. Внутри нее снова шла борьба. Кто-то темный и страшный рвался наружу. — И ты поплатишься за это.

Холодные пальцы хьенда отпустили ее подбородок и скользнули к шее. Он сжал ее горло, перекрывая доступ к кислороду. Этери улыбнулась. Его хватка никогда не сравнится с силой разъяренного альва. И как бы сильно он не пытался ее задушить, ярость Этери была сильнее. Даже сейчас, когда ее удерживали всадники, когда она потеряла оружие, на ее стороне водили хороводы сами боги.

— Глупая маленькая сучка, — презрительно усмехнулся он. Вены на шее Баррада вздулись, лицо покраснело, как наливное яблоко.

Он выхватил из ножен меч. Замахнулся. И где-то на грани сознания Этери услышала тревожный рокот рога. От низких частот трепетало сердце. Фонзи вздрогнул. Всего на мгновение, один короткий миг он ослабил бдительность, за что и поплатился. Шорох невесомых крыльев где-то в небе. А потом…

Перед ними, как падший ангел, возник мужчина. Он отразил удар с такой точностью, что Фонзи от неожиданности выпустил меч, и тот отлетел к ближайшему дереву.

— Убрал руки от моей дочери, — трубящий рог и низкий знакомый бас слились в единый звук.

Эллиот Моро крутанул в руке длинный черный меч с широким лезвием и в несколько ударов расправился с всадниками, что удерживали Этери. Он не убивал, не наносил смертельные раны, а всего лишь выводил их из строя. Когда с последним было покончено, Эллиот поднял с земли тонкий стилет, отряхнул его от снега и с теплой улыбкой протянул Этери. Мужчина не выглядел как воин. На нем не было защитных доспехов или кольчуги из плотного металла. Он выглядел как тот самый Эллиот Моро, с которым она впервые встретилась. Хозяином ресторации и боссом Северного картеля. В широких черных штанах, темно-коричневой рубашке с расстегнутым воротом и в меховом плаще, капюшон которого закрывал половину лица. Но Этери все равно узнала его. Узнала бы из тысячи глаза цвета янтарного меда и русые волосы, убранные назад.

Эллиота с которым когда-то давно встретилась ее мать.

— Это твое, солнышко, — Этери забрала стилет из его ладони.

— Как ты здесь…? — невысказанный вопрос застыл на губах.

Моро улыбнулся так широко, будто на пустом ночном небе, наконец, зажглись столь желанные звезды.

— Не только я.

Небосклон окрасился в алый, с прожилками лилового и глубокого синего. Восход солнца ознаменовал перемены. Шелестение крыльев становилось все громче. Этери подняла голову. В небе парили тысячи фейри. Волшебные существа с изъянами, неидеальные, но хитрые и сильные. Опасные. Они заняли собой все воздушное пространство. Некоторые расположились на крыше замка, другие опустились на ветви деревьев в саду, но большая часть так и продолжала настороженно парить над землей. Все они были готовы сражаться, и Этери даже представить не могла, чего стоило Элфи привести сюда их всех.

И снова протрубил рог. Фонзи Баррад выругался. Его взгляд скользнул за плечо Этери. Девушка обернулась и на секунду забыла, как дышать. По ледяному мосту шли люди. Много людей. Под предводительством ухмыляющегося Элфи они наполнили собой весь Зимний Сад. Однако не это повергло Этери в шок. Бок о бок с Элфи шли не просто люди. Это были рыцари Короля Артура. Те, кто когда-то был предан ему, теперь встали на ее сторону. Несколько до боли знакомых лиц вступили в сражение с всадниками, пытающихся оттеснить пленных назад. В одном из рыцарей Этери узнала Ланселота, отца Авалоны. Рядом с ним сражалась бледная женщина. Ее волосы едва касались плеч, платье было разорвано, местами прожжено, но она продолжала биться, прорываясь вперед. Рядом с ними сражался хмурый и сосредоточенный Хагалаз. У него не было оружия, однако отец Иэна не переживал по этому поводу. Он умудрился где-то раздобыть кусок дерева, которым и защищался.

Этери смотрела на поле битвы и не могла поверить, что все те, кто погиб три года назад во дворце, теперь находятся здесь.

— Сюрприз! — раздался возглас альва. Элфи приземлился рядом с Этери, с усмешкой глядя на нее сверху вниз. — Не ожидала?

— Это ты их вернул? — тихо спросила Этери, заворожено глядя на альва.

— Формально их вернул Котел Возрождения. А практически мне пришлось едва ли не наизнанку вывернуться, чтобы все получилось. Знаешь, не выходит у нас миром. Ну и ладно, так даже веселее, — сказал он и, легкомысленно подмигнув Этери, исчез.

— Нет, — Фонзи отошел на несколько шагов назад и схватился за голову. — Этого не может быть. Все ведь складывалось как надо!

Этери окатила его холодным взглядом и медленно произнесла:

— А ведь я предупреждала. Не вставай у меня на пути, всадник.

— Ты! — закричал разъяренный Фонзи. — Ненавижу!

Он поднял с земли меч и понесся к ней. Эллиот подобрался и уже был готов защищать Этери, как вдруг она положила руку ему на локоть и качнула головой.

— Не надо. Я справлюсь сама.

На короткий миг их взгляды скрестились.

— Хорошо, — кивнул Эллиот. — Я верю в тебя, девочка моя.

И он отступил. Чего не скажешь о хьенде. Фонзи молниеносно приблизился, замахнулся, но Этери быстро увернулась, а меч со свистом рассек воздух. Фонзи полетел вперед, но успел затормозить, предотвратив падение. Этери хватило этих несколько секунд. Когда он обернулся, она так быстро, что он даже не успел заметить движение ее рук, положила ладони на его виски и сжала.

Этери Фэрнсби былавидящей. Изначально этот дар был передан ее бабушке от богини Дану, чтобы та смогла видеть проявление волшебства. Дану хотела защитить Елену. В последствии дар перешел к Этери. Но не так давно девушка поняла, что видящая не всегда видит волшебство или чувствует магию. Нет. На самом деле она может увидеть все, что пожелает. И сейчас Этери проваливалась в воспоминания хьенда Баррада. В его самый ужасный кошмар.

В маленьком бревенчатом домике пахло жженой соломой, лесной свежестью и железом. Под длинным деревянным столом, словно прячась от всего мира, сидел маленький мальчик. Его светлые волосы касались плеч и были длиннее, чем нужно. В больших зеленых глазах стояли слезы и сквозил страх. Он прижимал колени к груди и дрожал. Из открытого окна где-то на улице слышались чудовищные крики, а в доме — раскатистый высокий смех существа, сидящего на оконной раме. Оно было небольшим. Ростом чуть меньше мальчика, с рыжими короткими вихрями, круглым серым лицом и большими глазами без радужки. Существо было одето в наряд, сшитый из листвы, шишек и травы. Из его спины росли тонкие полупрозрачные крылышки. Оно смеялось настолько пронзительно громко, что перекрывало крики людей.

Мальчик неотрывно смотрел на то, как его мама и папа медленно убивают друг друга. Посреди домика рядом с печкой стоял невысокий, коренастый мужчина. Его лоб покрылся испариной, а по изрезанным щекам текли слезы. Он сжимал в руке затупленный топор с деревянной рукоятью. Напротив него стояла очаровательная женщина с длинными светлыми, как солнце волосами, собранными в косы, светло-зелеными глазами, словно два ограненных изумруда. Она была из того типа женщин, которые могли за себя постоять. Но не в этот раз. Она кричала и плакала, из ее груди вырывался животный вой. Ее округлый живот пересекала рваная рана. Кровь заливала пол, впитываясь в сосновые доски. Обе ее руки сжимали по одному столовому ножу.

Женщина закричала от боли, но не из-за ран. Вовсе нет. Она занесла правую руку с ножом и с размаху вонзила его в грудь мужчины. Второй нож прошелся по его боку.

— Ингрид, — прошептал он и отхаркнул кровь.

— Я не могу. Не могу. Не могу, — дрожа, повторяла она, нанося один удар за другим. Вонзая нож в его плоть снова и снова. — Убей меня, Кристер. Прошу тебя, убей.

— Нет, — прохрипел он, но вопреки своим словам, ударил топором и попал в ее горло.

Маленький мальчик захныкал, выполз из своего укрытия и оказался рядом с мамой. Он дергал ее за подол окровавленного платья, пока его отец плакал и рубил свою жену на куски. А Ингрид, даже умирая, продолжала вонзать нож в сердце Кристера.

Все это продолжалось до тех пор, пока они не рухнули на пол в лужу крови, а их руки переплелись, сжимая друг друга в смертельных объятиях.

Мальчик лег рядом, обняв маму. Его светлая рубашка пропиталась черной кровью насквозь. Он все еще слышал, как повизгивает от удовольствия существо. В тот самый момент от страха ничего не осталось.

Он возненавидел фейри всей душой.

Колени Фонзи подогнулись, и он, обессиленный, и сломленный рухнул в обагренный кровью снег. Этери, склонившись над ним, не разрывала зрительный контакт, сжимая его виски дрожащими пальцами. Она и не заметила, как вся та боль, что он испытал, выплеснулась наружу.

— Не надо, — он не просил. В его глазах стояла мольба прекратить все это. Но Этери не услышала его. Фонзи Баррад вновь и вновь погружался в самое страшное воспоминание. Зеленые глаза вдруг стали мутными, словно болото.

Этери отпустила его, шагнув назад. Она дрожала всем телом. Она не жалела Фонзи, который отравил воду в замке Короля Артура. Не жалела того, кто пообещал Белому Ворону принести сердца своих друзей в обмен на звание. И уж точно не жалела человека, который заковал в кандалы ее дочь и возлюбленного.

Если ей и было кого-то жаль, то только того мальчика. Ребенка, не понимающего, почему его родители терзают друг друга. Мальчика, который хватался за кровавый подол материнского платья, сжимал в объятиях ее мертвое тело, как последнюю надежду. Она могла понять причину возросшей ненависти Баррада, но не простить.

Помутившегося рассудком Фонзи оттащили рыцари. Они заковали его в кандалы, которые еще совсем недавно украшали руки Авалоны.

Этери оглянулась. Снег сиял, отражая поднявшееся на горизонте солнце. Ланселот не выпускал из объятий жену и дочь, а рядом с ними стоял, как и всегда, улыбчивый, радостный Лейн. Хагалаз помог избавиться от цепей всем остальным. Как только кандалы перестали отяжелять руки Тины, девочка рванула к Этери.

— Мамочка!

Девушка рассмеялась, опустилась на колени и, распахнув руки, точно крылья, обняла дочь. Этери гладила малышку по светлым волосам, чувствовала ее тепло, и то темное колючее чувство, вонзившееся в грудь, растворилось.

Иэн подошел к ним. Тина отпустила Этери и вприпрыжку побежала к Эллиоту, который о чем-то беседовал с Хагалазом. Этери поднялась, на ее платье заискрился снег, а на шлейфе стал распускаться апельсиновый вереск. Мужчина, стоящий перед ней, выглядел бесконечно усталым, с темными провалами под чернеющими глазами, спадающими на лоб стальными волосами, которые Этери тут же захотелось убрать, и острыми выделяющимися чертами бледного лица. Но, не смотря на все это, Иэн Кадоган улыбнулся. Сердце Этери, собранное по кусочкам, тихо запело. В ее колбе любви распустились багровые маки. Так много маков, сколько только можно представить.

— Это я должен был тебя спасать, — сказал он тем самым голосом, от которого у нее всегда кружилась голова. — Но что сейчас, что тогда в лесу, именно ты пришла мне на выручку.

Он достал из-под ворота черного плаща кулон, который она ему отдала. Полумесяц из оникса ярко сиял.

— Из меня вышел никудышный рыцарь, — усмехнулся он.

— Зато из тебя вышел прекрасный отец, — ласково улыбнулась Этери, изо всех сил стараясь сдержаться и не прикоснуться к нему.

Иэн задумчиво взглянул на Клементину. Девочка бегала в окружении рыцарей. Она заставила взрослых серьезных мужчин играть с ней в догонялки. Иэн попытался скрыть в уголках губ улыбку.

— Но еще я бы хотел быть для тебя поддержкой и опорой, — негромко сказал он. — И стать тем, кого ты сама захочешь во мне видеть.

Этери прикусила губу и решительно сделала шаг, стремительно сокращая расстояние между ними. Она остановилась всего в сантиметре от него. Поднялась на носочки и заглянула в чарующие глаза.

— Я просто хочу тебя видеть. Таким, какой ты есть. Каждое мгновение своего существования. Слушать, как бьется твое сердце синхронно с моим. Знать, что ты всегда будешь рядом. Не вставать передо мной, чтобы защитить, а замирать рядом плечом к плечу. Хочу, чтобы наши пути пересеклись раз и навсегда, превратившись в одну дорогу, по которой нам суждено будет идти до конца своих дней. А чего хочешь ты, Иэн Кадоган?

В его глазах ярко взметнулось огненное пламя. Алое и жаркое. Его голос охрип, и по спине Этери прошлись предательские мурашки.

— Тебя. Все, чего я хочу — это тебя, моя Чужестранка. Я навеки связан, помнишь? На жизнь и смерть с тобой благословлен.

Они сделали это одновременно. Наплевав на боль и сжигающее их тела пламя. Их поцелуй был с привкусом солнечного вина, они вместе попробовали на вкус победу, еще не зная, что почувствуют, как тает на языке клубничное суфле. Этери запустила руку в волосы Иэна и крепко сжала светлые пряди. Другая ее рука касалась покрытой мозолями сухой ладони. Он не отрывался от ее губ и не почувствовал, как огонь сжигает их одежды. Иэн не отпустил бы ее, даже если бы мир взорвался, обрушился дворец или все фейри вдруг ополчились бы на них. Их охватило такое яркое пламя, которого хватило, чтобы осветить все Приморское Королевство. Именно его, а не герцогство Найвиль. Целуя мягкие губы всадника, Этери отстраненно подумала, что боли совсем нет. И пламя больше не жалит, а ласкает каждый изгиб ее тела, совсем как руки Иэна. Она еще плотнее прижалась к всаднику. Ничего на этом белом свете не заставит ее отпустить его.

И вдруг в ее голове послышался тихий, заливистый, как легкий ручеек, смех. Когда-то Этери уже слышала этот голос. Он был низким, шипящим, но в то же время ласковым и завораживающим. Этери не знала, кому он принадлежит, но чувствовала с ним странное родство.

“Я победила, Эли. Любовь победила”,— пропел он в ее голове. И, судя по дрогнувшим плечам всадника, не только в ее. Они оба услышали таинственный голос.

Этери тихо выдохнула и отстранилась, чтобы заглянуть в глаза любимого.

— Мы тоже победили, — нежно прошептала она, проводя пальцами по его щеке.