Чавивафа

Часть 1 Темная

Тьма окутывала как вода, было непроглядно, прохладно и совершенно беззвучно тихо. Я шел по ровному дну все ниже, последние отсветы наверху исчезали в темно-серой мгле. Пустота была нежной и ласковой, обнимала и давала радость покоя, умиротворения, разрешала думать и вспоминать, не отвлекая никаким раздражением. Тут не было обид или досады, только сухая и редкостно точная память. Медленно и детально вспоминалось прожитое — все дрязги и свары, горести и потери вдруг перестали быть больными, а выглядели какими-то занудными задачками на школьной доске — то ли по геометрии, то ли по физике. Линии, углы, силы, скорости да импульсы, все умещалось в чертежи да формулы. И на все вопросы, наверное, были ответы. Потрудись, запарься и найдешь верное решение для всех задач, что провалил в жизни, поймешь как можно было добиться своего, как могли бы исполниться мечты…

Только какая мне теперь разница? Не то, чтобы не было времени у меня подумать над этими чертежиками — время тут все равно было безлимитное, его тут было сколько хочешь. Но было лень или точнее впадлу.

Брел не спеша по едва ребристому песчаному дну все глубже, наслаждаясь темнотой, зная, что я тут все-таки не один, ждал, когда Он окликнет, если захочет поговорить. Странно, думал я, как может быть безлимитное время, как можно время скомпоновать в одном месте в такой вот огромный запас, да так, чтоб не убегало…

— Гравитация, — ответил мне Он, появившись сгустком особенно черной тьмы на фоне просто тьмы, — Масса притягивает. Понял?

— Знал это в Академии, но не понимал никогда, — я честно признался, хотя тут во тьме особо врать и невозможно было, да и незачем, тут все как голые, все видно, — Типа Гравитация это свойство Пространства-Времени, что-то про искривление.

— Представь, что Вода течет только вниз, а точнее туда, куда тянет масса. А Время также только вперед. Вода из тысячи ручьев собирается в реки, потом в море и, наконец, в океан. И Время также здесь собирается. Но для этого надо искривить Пространство — русла рекам проложить и впадины для морей. А можешь считать, что Вода сама протачивает себе русла. И то и другое верно. Живой прокладывает русло для своего Времени, Время находит себе Живого, чтобы его силами проточить себе дорогу.

— Время выбрало нас, да была у нас такая песенка. А еще говорят, что времена не выбирают. Получается, все-таки Вода решает, где и чьим лбом пробить себе дорогу.

— Это только когда смотришь изнутри Потока Времени. Снаружи все не так очевидно, Джедай, или кто ты там теперь.

— Никто я теперь и звать никак, — без всякой скорби или жалобы, я смотрел на кусок Тьмы, переливавшийся сотнями оттенков черного, игравший длинными лучами-щупальцами, обшаривавшими песок и воду вокруг.

— Молодец, иди дальше тогда вниз.

Я и пошел. Чем глубже тем еще темнее, правда, вода становилась холодней, точнее температура все меньше фиксировалась моими чувствами или что там у меня еще оставалось. Наткнулся на какие-то стены, которые едва угадывались тенями и были шершавыми на ощупь. Вошел в дверь, оказался в затопленном доверху подъезде, где лестница шла далеко вверх и в глубину. Двинулся медленно перебирая ногами в воде по ступеням вниз. Какой-то свет тут был, я различал на стенах древние выполненные руками мастеров руны и знаки, кое-как начертанные фаллические символы и рисунки женских начал, названия городов и имена живших, даты чьих-то дней и лет. Под сапогами перекатывались мятые пластиковые чаши и стеклянные бутылки, пестрые коробочки из-под сигарет. Шел еще глубже, не зная зачем, минуя на этажах распахнутые без дверей щели в чьи-то пустые пространства-квартиры, в которых плавала у потолка мебель и всякая шняга. Шел долго, радуясь, что во мне, видимо нет воздуха, ничто не мешает погружаться, а то бы прижало к потолку как эти диваны и комоды. Шел не быстро, замечая как еще темнее становится за окнами.

Вдруг из квартиры рядом послышался звук, типа телевизор, я нерешительно повернул и прошел туда в открытые двери, оказавшись в прихожей, среди одежных шкафов и тумбочек для обуви, робко заглянул из коридора в комнату. Там в маленькой темной комнате, как будто в шкатулке без окон сидели на диване обнявшись дед с бабкой и смотрели перед собой на экран ТВ. Я стоял остолбенев, не понимая что со мной случилось. Из глаз полились слезы, я рыдал, стонал, в голове что-то вдруг перемкнуло, схватился за бок, прислонившись к стояку двери. Хорошо, хоть старики не видели меня, увлеченные телевизором. Сидели сосредоточенные и безмятежные, недвижимые, вечные, но вроде счастливые, и они были вместе, вдвоем, без никого вокруг. Какое-то болезненное за всеми пределами умиление заливало меня вместе с диким страхом как-то нечаянно сломать это чудо, чем-то помешать. Я страшился, что они увидят или услышат меня, но не мог поделать ничего со своими слезами и желанием видеть их. Может, это какие-то мои далекие предки, может, дед с бабкой, может… Может это я с Любимой вместе, как могло бы быть, если б не весь мир против. Но это было что-то очень родное, что-то именно мое. Оглядывал, чтоб не рыдать уже так, убранство комнатки, уперся взглядом, куда смотрели Они — это был не телевизор. Ровная квадратная дыра в стене вела в огромное наполненное багровым жарким пламенем пространство. Я подошел и заглянул, увидев бездны сверху, снизу и во все стороны. И там из глубины вверх с жаром и гулом пер Огонь, с быстрыми и яркими языками, могучий и горячий. Отшатнулся, чуть не сжегши морду, отошел опять чтоб не мешать к дверям. Смотрел на дедов, как Огонь играет на их лицах всполохами и тенями, как они увлечены этим зрелищем, собой и своим счастьем. Потрясенный вышел обратно на лестницу.

— А вообще-то Время само хочет собираться в кучу. Спрессовываться до массы, тогда у него появляется Воля и Разум — Черный сгусток продолжил разговор внезапно и я оказался опять с ним рядом на дне, — Гравитация.

— Так Масса это Время? — Озадачился я, чувствуя, как рушатся устои моих представлений, — Всегда думал, что Время это Хаос.

— Одно другому не мешает. Это вас джедаев учили Хаос Порядку противопоставлять, чтоб проще. Вы с другой стороны смотрите. А Масса это мера инертности. А Инерция и есть Порядок. И Масса Времени — тоже Порядок. Посмотри вокруг, как тут все неподвижно. А на поверхности сейчас шторм. Хаос.

— Я там видел Огонь. Снизу вверх идет. Из Земли. Как такое может быть?

— Тут чего только не увидишь. Такая Масса Времени позволяет случиться даже самому невообразимому. Если есть хоть один шанс из тысячи на событие, то оно однажды случится здесь. Тут все мечты могут сбыться. А Огонь из Земли так вообще запросто. Гравитация сжимает, Время сдавливает твердь и она нагревается. Ядро Земли и вовсе расплавленное.

— То есть Тьму и Огонь тоже противопоставлять не корректно?

— Противопоставлять вообще не корректно здесь. Тут сторон толком нет, чтоб расставить что-то. Тьма рождает Огонь, давление Массы. То есть Тьма дает Свет, а Хаос — Порядок. Только величины должны быть большие. Воде надо собраться в Океан. Только в Океане возможностей может зародиться Жизнь.

У меня перед глазами неслись водоворотом открытия и озарения, эпохи и континенты, мириады жизней и чаяний. Темная Масса играла передо мной своими длинными щупальцами, похоже, что довольная произведенным впечатлением.

— А зачем? — Я упал в ступор, утонув в бешеной скачке видений триллионов судеб, — Зачем Жизнь?

— Для Прогресса. Чтоб от простого к сложному. Чтобы красиво было. И чтобы возможностей еще больше. Жизнь это же Хаос в квадрате и многомерность. Ты же должен знать, ты же джедаем был.

— Был да сплыл. Да и тогда не знал, зачем надо красиво да сложно. Просто Красное знамя нравилось и все друзья были из прогрессоров, да еще в джедаи попал. Потому и бился за Жизнь и Развитие.

— А как же Любовь?

— Она проиграла. Теперь пустой звук. Инь больше не динь-динь. А Янь и вовсе признан Злом. Теперь это только мошенничество. Распятый берет время типа на Любовь, а впаривает потом Милосердие вместо нее. И то, чтоб тебя пожалели, он тебе сначала поотрывает все до чего достанет. Здоровых и сильных не жалко. За твои же деньги у тебя отнимет все, потом подаст корочку хлеба и еще должен ему будешь. Поэтому, что мы, джедаи, что все эти крестоносцы-хранители оков и решеток, мы все там рубимся чисто на драйве. Пока не надоест. Мне вот, надоело я и ушел. Ладно, мы психи. А сколько народу простого убили покалечили в наших войнах ни за что…

— Больно такое даже мне слышать. Плохо, если Любовь у вас там проиграла. Может, ты лузер просто. У остальных все ОК?

— Не исключено про лузера, но ни у одного моего знакомого, достаточно близкого, чтоб доверять словам, ни у кого не выиграла червоная карта ни разу. То буби в козырях, то пики, редко крести, никогда не черви. Может, эпоха лузеров. Не зря же Академия на Хомланде распущена. Что-то предчувствовали наши преподы. Огня нет там больше наверху. Куда-то делся. А без огня и джедаям там делать нечего. Зато у вас тут во Тьме вона как полыхает. Может, теперь тут будет территория Любви да Красоты?

Темная Масса, казалось, улыбалась чем-то довольная, загадочно подмигивая огромными круглыми черными глазами, медленно поплыла прочь. Я тихо напевая «Мало-мало-мало Огня…» побрел в сторону берега, лениво волоча ноги, неспешно размышляя про то, что, может надо там наверху давление как-то поднять, чтоб разогрелось. Хотя зачем это все нахрен? Нормально им там жиром заплывать без всего этого. А мне и здесь хорошо.