Чавивафа

Часть 6 Гроза над Гувумангой. Глава 1. Спецназ Аскеров

Тяжелые стрелы с гулом ушли во двор, где в потемках угадывались силуэты тяжелых латников аинанских гвардейцев. Семерым прямым попаданием разворотило лица, остальные трое присели, укрывшись щитами — им попало в стальные нагрудники, шлемы, налокотники, короче, не ранило. Бойцы Чечеманги ринулись бегом к ним навстречу — в легких кожаных доспехах поверх степняцких халатов и курток, уверенные, что победу им даст выучка. Налетали по трое на одного — один отвлекал лобовой атакой, второй бил саблей по ногам и рукам, выискивая незащищенные места, третий прикрывал.

Чечеманга бежал через маленький двор, мощеный камнем, находу оглядывая обстановку — справа занималась пожарами махина главного корпуса царского дворца, слева горели амбары и там был шум, вопли и лязг оружия. Штурмовая группа, убив остатки стражи снаружи, стремительно, выламывая окна на первом этаже, ринулась внутрь. Чечеманга с группой захвата расселись у главного входа, укрываясь скатами крыльца. Начгруппы разведки, тусившей тут весь вечер под видом дворцовых работников доложил, где объект и кто с ним.

С лестниц внутри условным образом проорали, давая знак, что штурмовая группа уже зашла на второй этаж. Чечеманга поднял кивком десяток головорезов, вынесли двери и зашли в холл. Тут и там лежали рубленные стражники в кровавых лужах, крики и звяк железа, топот и треск ходили по второму этажу. Аскеры бегом перескакивая ступени помчались по угловой лестнице на третий. В коридоре бежал навстречу гвардеец, ему с пяти метров попали ножом в кадык. Сотня Чечеманги месяц перед этим заданием училась повадкам и говору мотогизов-кочевников, верховой езде, а также стрельбе из тяжелого лука и искусству метания ножей.

Сзади послышался топот гвардейских бахил с набойками, Чечеманга, почти не целясь, повернувшись попал ему ножом в глаз. Группа пошла широким шагом по коридору, в небольшом зале первые сцепились с еще тремя латниками в тесной ближней схватке, где не обойдешь и не на…бешь. Сопя и рыча крепыши мордовороты в стальных панцирях и в шлемах с пышными перьями ворочали тяжелыми мечами. Аскеры «кочевники» неистово визжа и ругаясь по степняцки, рубились бешено быстро своими легкими саблями, норовя сблизиться и свалить с ног.

Чечеманга увидел, как одного гвардейца удалось оторвать от товарищей, оттолкнуть в свой круг, разбив рукояткой сабли нос, уложить на пол. Смотрел, как его боец, накинув шнурок, душит бедолагу, багровея от натуги. Отряд его спецназа был всесторонне подготовлен к этой операции и в том числе проинструктирован в плане морали. Приходится все-таки резать своих недавних боевых товарищей, почти друзей — личных лучших бойцов Ненофаида, Царя Аинаньи, бывшего десять лет ближайшим союзником Красного Ордена в Мотогорофе. Но ни одна живая тварь не должна знать или догадываться, что тут были Аскеры. Орден принял нейтралитет во вспыхнувшем вчера мятеже в Аинанге. Гарнизон красных заперся в своей крепости и начал эвакуировать падаванов. В город вошли с разных сторон двенадцать тысяч воинов со всех окрестных взбунтовавшихся ханств, они сейчас начали штурм главного дворцового корпуса. Отряд спецназа должен захватить в этой суматохе Объект и вывезти его из города — так, чтоб никто не вздумал искать его в Екунде.

Перешагнув отекавшее кровавым ручьем тело латника, успев встретиться с ним глазами, Чечеманга вломился выбив дверь в круглый зал, освещенный только фиолетовым послезакатным небом в окнах. В конце концов гвардейцы клялись умереть за царя, и вот теперь их смерть как раз и понадобилась. В комнате жались к стене два десятка разнополых детей и подростков, три толстые тетки в халатах и платках. Командир с тремя Аскерами вошел к ним, двое остались на дверях, остальные еще рубились в коридорах. Чечеманга посмотрел на телефоне фото, быстро оглядывая детвору цепким натренированным взглядом, нашел мальчишку лет тринадцати — он. Двинул к нему, навстречу истошно вереща бросилась тетка, прыгнула под ноги чуть не свалив. Нагнулся, рванув ее за плечи, но мадам тяжелая и боевая перевернулась и вцепилась ему когтями в волосы. Это могло занять слишком много времени… Ударил ее прямым ударом кулаком в перчатке в лицо, слыша как хрустнули кости лица, отшвырнул в сторону. Мальчик выставил на него нож в дрожащей тоненькой ручке, смотрел бледно и перепуганно. Аскер выбил ему нож ногой, хватанул за плечо и поволок на выход.

Отступали, отбиваясь от стражников по коридору, вырвались к лестнице, свистнул Штурмовой группе общий отход. Чуть ли не кубарем скатились вниз до первого этажа и в холл. Высунулся в окно, постреляв глазами в стороны. Слева полыхал огромной свечой царский дворец — Ненофаиду, его двум старшим сыновьям и самым верным гвардейцам, обложенным со всех сторон тысячами мятежников не выбраться. Справа была слышна ружейная пальба и топот копыт, видимо вырывались из окружения царские конные стрелки. Впереди было тихо. Быстрым бегом рванулись через площадь к темным дворам дорогих особняков, где ждала группа прикрытия с лошадьми. Вскочили в седла, помчались по узкой улочке. Гнали так быстро, как только можно было гнать в потемках по этой извилистой тесной кишке. Вокруг в домах не горел свет, за окнами угадывались испуганные лица горожан, забившихся по углам.

Навстречу вылетели с полсотни кочевников. Их командир с огромной башкой рявкнул парням Чечеманги:

— Э, стой! Команды на отход не было еще! Или вам лишь бы награбленное поскорее вывести? У нас тут восстание, свиньи, а не разбой!

Аскеры с группы прикрытия, ударили коней шпорами и вломили нежданцам в лоб, бешено рубясь саблями. Лязг оружия, хрип и крики ходили в темноте среди силуэтов коней и всадников. Чечеманга стоял сзади, прижимая поперек седла мальчишку, норовившего вырваться. Применять к нему насилие или хотя бы вырубить по голове было нельзя — парень, младший сынок Ненофаида, к утру скорее всего станет единственным законным наследником престола Аинаньи, или того, что от нее останется. Он нужен Ордену живой, здоровый, и так чтоб никто раньше времени о нем не узнал.

Из толкотни боя вывалился всадник, житель восточных окраин Мотогорофы, увидев Чечемангу с чем-то вроде мешка поперек седла, рванул в галоп к нему, мечтая отнять добычу. Получил в грудь нож, последний из трех метательных, что были закреплены на груди Чечеманги. Впереди расслабилось, Аскеры оттолкали противников во дворы и проулки, очистив проход по улочке. Сотник с десятком спецназовцев погнал в галоп дальше на восток к окраинам полумиллионной красавицы Аинанги. Под грохот копыт по каменной кладке мостовой успевал оглядываться по сторонам. Местами на соседних улицах мелькали всадники, где-то бодро шмаляли, что-то горело, кто-то орал. Чем дальше от дворца, тем больше следов разбоя. Пока идейные кочевники штурмовали центр столицы, их сородичи попроще грабили окраины.

Чечеманга видел на улице трупы женщин, стариков и детей, раненых, испускавших дух хрипя или громко голося. Удивлялся, откуда столько жестокости и изуверства. Это же Аинанья, самая цивилизованная часть Мотогорофы. Сколько усилий здесь было вложено в последние двадцать лет, чтоб поднять культуру и самосознание. Университет работал и школы, дервиши проповедовали, книжки раздавали. Да и кормили неплохо и одевали. Нахрена аинанцу, пусть и мятежному, пусть и мародеру, непременно так уж надо проламывать головы и выпускать кишки бабам и старикам, которые все равно же не могут ему сопротивляться. Взял бы свое и отвалил…

Вынеслись вскачь на пустырь за окружной дорогой. В темноте уже густой непросветной ночи нашли металлическое мерцание пяти джипов группы эвакуации, где ждали двадцать бойцов. Чечеманга с мальчишкой прыгнул в кузов джипа и машины по дуге развернувшись в колонну погнали на восток от столицы по степи. Шли без дороги, с вырубленными огнями, трясясь и подскакивая, выжимая где шестьдесят, а где и семьдесят. Маленький Кукубела, наследник престола, держась посиневшими руками за обод кузова, спрашивал типа вы кто такие вообще.

— Мы Аскеры, Кукубела, — Почтенно и гордо ответил ему Чечеманга, сделав благородное лицо, — Мы Вас спасли. Мы везем Вас в Дамугизу, в наш гарнизон. Вас там спрячут.

— Будьте прокляты, — Мальчишка рыдал в истерике скривив лицо так, что было страшно смотреть, — Мы вам так верили! Предатели! Бросили отца на съедение. Мы же были с вами друзья… Мы все так верили про все ваше свет и добро, а вы в нейтралитете… Будьте прокляты.

Чечеманга отвернулся, сжав губы и скулы. Как объяснить мальчишке, что замысел Ордена светлый, но длинный, и добро победит обязательно, но весной. А в эту осень стратегически выгодно проиграть. Но потери этой ночи будут с лихвой перекрыты обретениями. Благодаря сегодняшней катастрофе Аинанья только ускорит в итоге развитие и заживет лучше прежнего. Никак не объяснить. Как и не вернуть ему братьев и отца.

Чечеманга всматривался в мчавшиеся мимо тени ночи, вспоминал лица убитых гвардейцев, до конца исполнивших свой долг, умерших без права знать, что царевича таким образом спасли «свои», а их погибель геройская нужна для конспирации. Косился то на зарево пожаров в удалявшейся Аинанге, то на обезображенное отчаянием и обидой лицо мальчика.

На развилке дорог темнела длинная тень большой колонны машин. Тридцать файдазавадских грузовичков, часть эвакуируемого полка падаванов в сопровождении батальона взрослых Аскеров. Привстали тут, типа что-то сломалось, ждали группу Чечеманги. Джипы со спецназом резко дав по тормозам, встали в туче пыли рядом с колонной. Навстречу вышел полковник. Чечеманга, глядя, как преподы переодевали Кукубелу в падаванские одежды и сажали в один из грузовиков к мальчишкам будущим Аскерам, докладывал полковнику, что группа сработала без потерь и утечки информации о себе не допустила, Объект доставлен без повреждений.

Колонна, врубив огни, медленно поползла рубиновым ожерельем на восток в сторону Дамугизы. Чечеманга со своими остался. Сидел на земле, прислонившись спиной к колесу, ожидая когда к утру здесь разными путями соберется вся его сотня, выбравшись из города. Думал, что спецназ Ордена блестяще в принципе справился со своим первым заданием.