Чавивафа

Часть 2 Охота на Невезучего. Глава 9. Тор

Лилит слышала, как машина мягко прошуршала по мокрому асфальту во дворе, наслаждалась свежим влажным ветром в окне, сочно-зелеными красками вечеревшего леса. Стояла, уперевшись руками в подоконник в холле маленькой виллы посреди Старого Парка в Западном Сити. Лесов в Мановахе не много, все спасение вот в таких немаленьких парках, хранимых от застройки посреди сплошных пейзажей небоскребов. Домик считался съемочной студией телекомпании IGM, которой когда-то управляла Лилит. На самом деле, это было чем-то вроде ее ближней дачей, всего лишь полсотни км от Большой Сферы Сената.

С обеда отпустила домой охрану и прислугу, накрыла в одиночестве на стол. Видела через темные шторы, как из подкатившей к крыльцу машины вышла Маат, отправила на базу водителя, глубоко дыша лесом поднялась по ступенькам. Лейла чувствовала смесь счастья и беззаботности от встречи с подругой своей молодости и тревоги от предстоящего разговора. По лицу бежали, сменяясь, теплая улыбка и недоумение, неловкость и радость. Одернула на бедрах черное свое простое платье, поправила черный гладкий хаер и решила все-таки улыбаться. Смотрела, как идет к ней в ярко-красном длинном платье, как на бал, Джессика, школьная и студенческая подружка, соратница во всех передрягах, что пришлось пережить в буйной и опасной юности, вместе с которой прорвались на Олимп, потеряв, правда, троих своих друзей.

Последние десять лет мало общались. Бедная Джесс, конечно, никогда не простит все, что было… Приятельских разговоров с тех пор больше не было, только по вопросам Сената, только по политике. Такие деловые контакты были нужны, если о чем-то удавалось договориться республиканке Маринез и прогрессистке Малькольм, то это обеспечивало большинство в Сенате.

Обнялись как когда-то, неловко поцеловались, сдержанно захихикали, уселись за стол. Лейла кивнула ей на собственноручно нарезанные салаты и приготовленный поваром шашлык, налила ей и себе белого сухого вина. Смотрела, не слушая толком, как воркует ни о чем пытавшаяся быть беззаботной подружка. Отмечала, как молодо выглядит, как хороша у нее кожа, какие тонкие ухоженные ручки, как идет ей роскошное платье от крутого мановахского дизайнера. Прикидывала, какие они с ней теперь разные. Когда-то, в студенческой их пятерке с Лебеди, Маат была сложней, опасней и резче, чем в общем-то домашняя и тихая Лилит. Джессика — ярая радикалка, сатанистка, готовая на все за Правду и Справедливость. Лейла просто хотела быть со своим милым Волосом — рискованным интеллектуалом и тоже борцом за Свободу и Светлый Порядок. Просто мечтала пройти с ним весь его молодой богоборческий путь, дождаться, когда остепенится, зажить с ним в тихом красивом домике, в достатке и безопасности, завести детишек и садик во дворе. Волоса взорвали в лифте на взлете карьеры. И леди Маринез с тех пор на все оставшиеся годы совершенно одна. Жутким путем, рискуя всем и всеми, она собрала по частям и активировала плод все трудов своего любимого — Книгу Волоса, Программный комплекс, по которому построен Сенат и вся политическая система в галактиках. Надеялась, что так оживит его, вернет хоть в каком-то смысле. Но нет. Можно было, конечно, радоваться, что Волос, хоть и через десять лет после гибели, ее руками победил. Но никакого мистического возвращения не было. Она не чувствовала его рядом, ей не стало тепло.

Маат, трахавшаяся с Тором, сходившаяся и расходившаяся с ним несчетно раз в молодые годы, мало от него при этом зависела. Когда Тор был вроде как убит в сражении под Гротхиллом, для Джессики удачно все срослось с генералом Уоллосом. Джонсон прекрасно ужился с ее огнем и буйным нравом, подарил ей 22 года счастья и благополучия, многому научил и вымостил ей дорожку на политический Олимп. Лилит все эти годы одна против всех, идет по краям бездны, на волосок от гибели. Маат, пожалуй, только раз за эти годы дышала запахом Смерти, — по ее, Лилит, воле, втянутая в битву со Страхом десять лет назад.

— Очень горько без Джонсона, — вдруг осеклась после еще фужера Маат, прекратив свои свежие сплетни про шоубиз, — И тревожно. Так-то все спокойно, ничего не грозит вроде. Но без него, как голая в степи.

— Почему он ушел? — Маринез, хлебнула вина, — У нас все готово было для оцифровки. Пожил бы еще, поработал, повыигрывал.

— Он не хотел такой «жизни». Он при всех своих «высоких нравственных», был фанат именно чувствовать жизнь. Секс, вкус, музыка, тактиль… Ему без этого не надо ничего. Я не смогла его убедить. И не захотела. Это не честно было бы. Только ради себя и своего спокойствия заставлять его принять то, что ему не надо. Отпустила.

— Тора вспоминаешь или все? — Лилит уткнула глаза в фужер, чтоб не пугая пристальным взглядом, в отражении видеть выражение лица подруги, — Я уже лицо Волоса не вижу во сне как раньше.

— Не хочется, но бывает, — Джессику передернуло, ей явно стало не приятно, — Он всех предал. Когда его «убили» в первый раз, он хоть ушел героем. Я десять лет о нем рыдала в подушку… А он, оказывается, прятался, бандитствовал, никак меня не оповестил. Или забыл меня, или струсил. Генерала моего боялся… А потом в Медвежьегорске так всех нас предал. Ладно, что нас. Но и друзей своих всех и наставников. Ему так все там верили. Ужасно обидно было, что он так сломался… Когда его взорвали там в бункере, мне легче стало.

— Ты многое не знаешь, — Лилит ковыряла вилкой в остатках на тарелке, — Он был в безвыходной ситуации. Без ПВО под прессом гаммовских ВВС. Он только так мог спасти своих сорок тысяч волков. Иначе бы их просто сожгли в чистом поле без всякого сражения. А потом, там, в Медвежьегорске, он был в курсе про ваших убийц. Сам убрал охрану, остался специально в бункере один, чтоб погибнуть и закрыть вопрос. Приказал волкам после своей гибели сразу присягать Ягуару. Вообще-то вы тогда победили во многом при его помощи. Его игры с Гаммой а потом и гибель, помогли вам без боя и потерь занять весь Медвежий лес и выйти к Панде. Просто его игра могла выгореть только если никому не говорить. И если погибнуть в конце. Он осознанно пожертвовал собой. Те, кто отдали жизнь на Кобре и по всем другим фронтам, вряд ли могут сказать, что их жизнь настолько дорого обошлась врагу. Правда, Ему пришлось жертвовать не только жизнь, но и честь.

— Откуда все это знаешь?

— Это точно так. С ним был рядом Бр в последний день. Он мне все рассказал, — Лилит прямо и внимательно смотрела на Маат, готовясь ударить, надеясь, что сильная и выдержит, — Бр приезжал в Мановах после этого, привез кое-что для тебя. Сказал отдать, когда Уоллос уйдет. Пойдем. Покажу.

Встала и повела ее вниз по лестнице в подвал, в потемках медленно ступали по ступенькам, держась за каменные стены. Спустились в небольшой зал с колоннами, эпическими барельефами и рунами на стенах.

— Это убранство тут от съемок кино осталось. Фильм про регнарек и все такое, — Лилит вела Маат в центр зала, где в приглушенном свете медицинских приборов жизнеобеспечения на каменной плите, украшенной ликами северных богов, колесницами и молниями, лежала капсула медбокса реанимации, — Смотри. Узнаешь?

Под стеклом в синем свете белело лицо Тора с торчащей светлой бородкой, мощным и покатым как танковая башня лбом, крупным рельефным носом и большими серыми глазами. Маат в ступоре застыла, не отрывая глаз от сильных широких плеч могучего воина, прокаченной груди, волевого твердокаменного лица.

— Бр его в последний момент вырубил снотворным, упаковал в этот медбокс. Инсценировал гибель от взрыва и привез ко мне. Сказал хранить для тебя. Вот и хранила 10 лет. Он не старел все это время…

Джессика молчала не дыша, застыв как статуя. Лейла с тревогой глядя на нее продолжала:

— Бр считал, что ему суждено чуть ли не мир спасти еще в будущем… Не уверена… Но это твое. Тебе решать, что с этим делать.

Малькольм не реагировала, Маринез тронула ее за плечо, хихикнув:

— Помнишь, мы тебя студентами по пьяни венчали с ним костями на раскопках в Городе Мертвых? Это твой единственный муж, получается. С Джонсоном то вы не расписывались и не афишировали даже…

Лилит вспоминала, какой были Тор и Маат красивой парочкой, как им все завидовали на курсе. Самая красивая девочка и самый сильный мальчик. Он был ее защитником, другом, секс-партнером. Как они зажигались друг об друга, как был боевой у них дуэт…

— Что скажешь, подружка? Воскрешаем?

— Подожди, — Джессика еле ворочала языком, не двигалась, не прикасалась к стеклу. — Дай время… Надо понять… Потом.

Тор лежал недвижим. Лилит как будто чувствовала его присутствие в комнате, но не в этом боксе. Там под стеклом было совершенно нейтральное и даже умиротворенное лицо. Но где-то рядом она слышала напряженное ожидание, молчаливое внимание, устремленный на них горячий и страждущий взгляд. Маат смотрела не нее с отчаянием, умоляла беззащитными детскими глазами подождать и не просить решения прямо сейчас.

— Не вопрос, хранила столько лет, пожду еще… Пойдем наверх. Выпьем.

Мягко толкнула ее к лестнице, провела за руку к столу, налила водки:

— Ты с Кларком правда в контрах? Кто у руля партии встанет?

— Да не в контрах. Ну да, он мне чисто эмоционально не очень нравится… Но меня не особо тянет главой партии быть. Как народ проголосует, так и будет. Бороться не буду особо. Мне главное в комиссии своей остаться.

Маат проглотила второй стакан водки и тряхнула головой, подняв на подругу горький взгляд из-под потекших теней:

— Но Кларк амбицил и понторез. Захочет на новых сенатских выборах успех предъявить. Набрать сорок кресел или пятьдесят. За власть будет бороться с тобой. По мне так лучше нынешний баланс сил сохранить. Сейчас все хорошо и устойчиво. Плавненько и не спеша, год от года небольшой во всем прогресс. Без потрясений.

— Мы тут с тобой заодно, — Лилит держала жалея ее за ладошку, — Хорошо все идет как есть. Лучше текущий расклад оставить.