Чавивафа

Частю 7. Красная Матока. Глава 7. Лестница Смерти

Как и обещал Симба, пусть и не на первом же задании, но в этот раз пришлось окунуться в дерьмо по крайней мере по пояс — подземный ход под царский дворец в Аинанге был порядочно подтоплен. Намокли прилипнув к телу красные аскерские тоги, тяжко хлюпали сырые сандалии — снять бы их, но сейчас будет много осколков на полу и всякой мелкой колкой фигни… Чечеманга, отекая грязной подвальной жижей, смотрел в щелочку за дверь, за которой выход из секретного тоннеля в коридоры главной башни дворца. Часовые дошли прямо до двери, повернулись спиной и двинулись обратно. С силой толкнув створы, трое первых спецназовцев стремительным броском настигли их молча загнав в спины штыки. «С проворотом, как Симба учил», — думал Чечеманга, выворачивая ружье из спины степняка с личной охраны хана Силахи, — Доспех из плотной кожи — это ни о чем для такого удара'

Мысленно ругаясь на шлепавшие по доскам пола шлепанцы полные воды и липшие к ногам полы тоги, метнулись вперед и свернули в первый же узкий поворот — там лоб в лоб наткнулись на еще двоих. Резким тычком лба разбил встречному бойцу нос, прикладом всадил сильно вниз в колено. Видя как вражина согнулся ткнул штыком в голову. Сзади по коридору бегом шлепала оставляя мокрые следы его сотня, быстро разливаясь по всему первому этажу башни, сурово и беззвучно работая штыками, прикладами, ножами и голыми руками. Сотник с первым взводом уже ломился по лестнице, ловко увернулся от мчавшегося сверху латника в железной кирасе, вжался в стену, дав ему полететь, спотыкаясь вниз. Видел как его там внизу забивали спецназовцы прикладами, сам ударил корпусом ружья в колено еще одному, проскочил мимо него вверх и оттуда всей силой сплеча штыком по шее. На втором этаже, все так же пока не сделав ни одного выстрела, прорвались к балкону. Чечеманга вынул факел из стены и условным образом помахал, дав знак, что спецназ успешно зашел внутрь башни.

Охрана ханская опомнилась, взялись давить снаружи и с верхних этажей, аскеры уже не таясь бегло и метко стреляли — царские покои были щедро освещены факелами и парни из Екунды работали через окна во двор и по лестницам — как по мишеням в тире. Чечеманга сидел в коридоре морщась от того как липли от крови руки и пальцы, глядя на измазанный кишками штык и ствол своей винтовки, на грязные от крови, дерьма и воды и свои сандалии. Удивлялся возникшему чувству брезгливости и тошноты от своего оружия и от себя. Хорошо было простому аскеру, стреляешь себе с трехсот метров, как в мишеньку… Не видишь их глаза, не слышишь все это, не чувствуешь. Поверх картинки с трупами в коридоре в сознании выплыли глаза Шауки, полные неприязни и отвращения. Все эти месяцы между прочим узнавал, где она. Вроде сейчас на базе пришельцев торчит за чем-то.

Внизу, крепко тряхнув воздух и стены, с интервалом секунд по пять, грохнули три мощных взрыва — пошел в атаку на царский замок Штурмовой полк. Замысел командования Красного Ордена был прост — захватить столицу Аинаньи с минимальными потерями. Два полка к полуночи зашли в город с востока, блокировав и сковав боем отряды степняков на подступах к дворцу. Спецназ по известному только строившим дворцовый комплекс аскерам подземному ходу проникал внутрь главной башни, а штурмовой полк тремя отрядами атаковал стены. Бреши в укреплениях решено было пробить тремя грузовиками с взрывчаткой — в точках, которые указали строители этих стен.

Чечеманга видел с балкона, как в темные провалы, случившиеся от взрывов, плотными группами бегут мелькая красными тогами и островерхими шапками со звездами аскеры штурмовики, стреляя от пояса. Под градом стрел занимали палисаднички, беседки, какие-то приземистые строения типа мастерских и складиков, по лестницам взбирались на стены, схватываясь там с аинанцами. Пальба шла со всех сторон частая, на десяток екундовских сухих щелчков был слышен один глухой выстрел из аинанского примитивного ружьишка.

Отдышавшись и придя в себя, сгребая бойцов по коридорам, оставив только три десятка прикрывать себе тыл внизу, повел группу на штурм третьего этажа и непосредственно покоев царя, где сейчас оказался отрезанным от своих войск Силаха с одной только личной охраной.

Тянуть было нельзя. Чечеманга, будто окаменев раздавал указания, готовил своих к атаке. Надо было ликвидировать хана, чтоб убедить его воинов сдаться и избегнуть потерь среди штурмовиков. Но заплатить за это придется потерями спецназа — вход наверх только один, по широкой парадной лестнице. Сверху даже десяток лучников сейчас положат человек двадцать его парней. И ничего тут не придумаешь, никак не обойдешь, и лестница длинная… Это прямо автобан на тот свет — украшенный мягкими пестрыми дорогими коврами, золочеными перилами, статуями хищных птиц и картинками кровавых сражений на стенах.

Собрали с трупов штук десять кирас и шлемов, одев на тех, кто пойдет впереди. Снарядились также еще парой десятков щитов.

— Ну? Идем? — Спрашивал с тоской своих, глядя на себя нелепого в зеркале, в помятой кирасе поверх тоги, в шлеме с перьями и в сандалиях, — Если не справимся, за ночь в боях погибнут сотни аскеров.

Парни обреченно кивали. Чечеманга рявкнул «Вперед!»

С тридцати стволов беспорядочно но часто, толком не видя вверху за каменными перилами целей, открыли лихорадочно огонь, надеясь хоть как-то их там прижать. Сотник и с ним двадцать первыми ринулись вскачь, перескакивая ступеньки длинными шагами, выставив над головой щиты. Со всех сторон сверху туго гудя ударили стрелы. Надеялся на удачу или типа того, но уже видел, как слева справа у него за спиной валятся на ковер его товарищи. Как молотом ударило по затылку, звякнувший шлем чуть не оторвал ему голову, споткнулся, получив как бревном по спине, куда влетела в кирасу стрела, упал на бок, закрывшись щитом. Увидел как бежавшему рядом его бойцу стрела влетела в лицо, как корчатся на ступенях раненые, встал на четвереньки, заорал «Вперед!», сорвав голос в жалкий сип. Успел среагировать на метнувшееся как тень нечто, выставив щит — копье проломило его, но застряло, не дойдя сантиметр до шеи. Вывернуло руку так, что полетели искры из глаз и стрельнуло по всей бочине разрядом острой боли. Каким-то странным образом эта боль помогла — он вдруг пришел в себя, сжался и распрямился как пружина, встал, бросив разбитый в щепы щит. Парни в красных тогах уже бежали по верхнему лестничному пролету, на нижнем сидели на корточках стрелки грохоча по лучникам. Перепрыгивая через своих убитых и раненых, сжимая до боли в кулаках ружье, сжав зубы, вставил взгляд в одну точку — статуя крылатого степного духа у стены на этаже.

Чуть не падая от дикой боли в вывернутой руке, доскакал до верхних ступеней, выстрелил в силуэт за перилами, кувыркнулся по полу в коридор, вскочил загнав штык вылетевшему навстречу аинанцу. За ним на этаж толпой заваливались его спецназовцы, заполняя коридор грохотом выстрелов, лязгом и воплями рукопашного боя. Отмахиваясь прикладом и штыком, увлекая за собой товарищей, ломился вперед, туда где с двумя телохранителями стоял прижатый к стене Силаха.

— Не пускайте его к балкону! — Орал Чечеманга, кивая парням, чтоб отрезали от прохода.

Телохранители ринулись вперед с саблями, аскеры встретили их залпом из ружей, разнеся почти в упор доспехи и шлемы. Силаха изготовился биться выставив меч, Чечеманга не сближаясь выстрелил ему в лицо. Упав перед ханом на колени, тяжко дыша, перезаряжал раз за разом ружье, стрелял в Силаху, пока тот сползал по стене, пока он падал на пол, пока еще ерзал дергал на полу руками и ногами. Сжимая ствол в окаменевших ладонях сел, прислонившись к стене рядом с трупом в роскошном халате с золотыми нитями. На этаже вяло затихала резня, аскеры ходили сутулыми серыми тенями в свете факелов и добивали кого-то штыками, короткими щелчками выстрелов.

Сотник тряхнул головой, с усилием встал, кивнул ближайшим двоим на тело, сам пошел к балкону, окликая по дороге бойцов за собой. На маленькой лоджии с наслаждением подставил лицо ветру, несшему холод ночной саванны. Внизу по всей территории дворца кипел бой — аскеры из укрытий давили степняков огнем, но не решались подниматься в атаку, страшась потерь от вполне эффективных вблизи степных лучников. Чечеманга, едва сдерживаясь, чтоб не завыть от боли в плече, перегнулся через перила, зычно проорал на диалекте машириков, восточных кочевников, которых тут среди оборонявшихся было большинство:

— Кончай красоваться! Вы проиграли! Ваш Силаха — все! — Махнул своим ладошкой, они натужно сопя перевалили через перила кровавый труп в роскошном халате с золотыми нитями, слышал как с костяным стуком и мясистым шлепком хан упал на брусчатку, брызнув мелко розовым облачком, — Успеете навоеваться! Присягайте царевичу Кукубеле, будете ему служить! А кто не хочет — прощай оружие и по домам!

Степняцкий народ побросав позиции столпился у тела, деловито изучая под факелами наколки, родинки и перстни. Аскеры по тихому их окружали со всех сторон, пока вежливо и не толкаясь. Чечеманга сел у себя на балконе, без слов вопросительно глядя на вошедшего взводного.

— Семнадцать погибших, — Докладывал подчиненный ему итоги, — Тридцать один раненый. Трое очень тяжелых. Медики штурмовиков будут через пару минут.

Чечеманга сидел, спиной к холодной стене, сбросив помятый в гармошку шлем, трудно дыша в продавленной кирасе, потирая нывшее плечо, смотрел через резные решетки балкона на двор, где сотни кочевников бросив на камни мостовой сабли и копья, нестройными толпами шли на выход из дворца в сторону ворот и новых послевзрывных дыр. Слышал как другие сотни строились рядами, вопя славу Кукубеле, размахивая оружием. Спецназ снова блестяще выполнил приказ Ордена — Аинанга взята с минимальными потерями как среди аскеров так и среди аинанцев, которых будут теперь дервиши и политики усиленно вербовать на сторону нового царя. Главная война еще впереди. Скоро купцы Золотой Гильдии, желая захватить власть над всей Мотогорофой, ударят по Аинанье, которая теперь опять под контролем Красного Ордена. Аинанья это треть населения саванны и четверть ее территории, а главное, это нефть, без которой у Хахабы не выйдет построить промышленность. Короче, каждое копье будет на счету в поредевшем после набега на Гувумангу аинанском войске.