Чавивафа

Часть 5 Заговор. Глава 6. Предвкушение Матоки

Вышли с совещания с Главным Министром Барбеном вместе со Снейлом, хозяином и президентом корпорации Нордвонк, владевшей угольными шахтами и теплоэлектростанцией в северном Шварцбере и автозаводом в Файдазаваде. Остались постоять на крыльце здания Правительства среди белой колоннады. Напротив высилась башня Губернатора, по Барагуве сновали плотно машинки, кареты и телеги. По тротуаром быстро шагали клерки, рабочие и праздные. Солнце в эти первые дни лета уже прожаривало как следует. В полдень было уже под сорок градусов.

— Мне безопасники на автозаводе стали странные вещи докладывать, товарищ Кундушаук, — Снейл пыхтел трубкой дорогой западноморский табак, — Типа твои рабочие моих к какой-то бузе взялись подбивать. Не пойму даже, к тебе их отправить на суд праведный хозяйский или к прокурорским… Так-то мои работяги, — патриоты фирмы, сор из избы к Канцлеру не потащат

Кундушаук глядя на высокий штык губернаторской башни, где заодно квартировал и прокурор Центрального района, а в подвалах располагался СИЗО, чинно молчал, иногда быстро и хитро бросая взгляд на партнера, конкурента и приятеля, каким ему много лет уже был Снейлс.

— То, что мне эсбэшники доложили про разговорчики среди рабочих, очень интересно, — Снейлс уставился прямо в глаза хозяину Стальпрома, сдвинув со лба белый рано поседевший но не выпавший чуб, — Хороший проект. Я бы подтянулся. Соинвестором. Но ты же не зовешь. Если со мной боишься обсуждать, трусоват ты тогда вообще для таких проектов, старик. В таких делах как в сексе. Уж если снял штаны, не бойся, делай.

Кундушаук, конечно, не первый месяц думал-прикидывал, как завязать разговор, как подтянуть к перевороту Нордвонк. Это деньги, связи, поддержка. Да и рабочие с автозавода, которые, если будут знать, что босс в теме, придут тогда на баррикады всем составом. В стране только четыре мегакорпорации. Кусини — вообще родня царей, да и не частная в принципе контора, считай, государственная, специализируется на оружии, власть — ее единственный клиент. С ними точно не договоришься. Придется их оружейные склады брать силой, а работяг заманивать на борьбу мимо начальства. Дунзавад — компания по добыче нефти в Махалигизе. Там же у них нефтехимкомбинат. И с ними контакт есть, в Мажигизе они пошумят. Но в столице у них только ГЭС, а на Килиме что-то мутить, значит гарантированно спалиться.

Снейлс, хозяин Нордвонка — безродный пал, потомок северного купеческого рода, много поколений трудами и нервами, через лишения и потери, пробивавшегося к вершинам, сколачивая золотой к золотому, тысячу к тысяче. Не может ему быть по нраву сословность и самодержавие. Да и несмотря на все компромиссы и усредненности государственной идеологии и религии, северяне все равно всегда считали Гувумангу завоевателем, а смуглых оккупантами.

Время поговорить пришло уже две недели как. Во-первых, отписался в чате Кларк, что план переворота утвержден и восстание назначено на начало ноября. Во-вторых, дошел до ума скандал с сыном Снейлса, пытавшегося свататься за дочь одного полунищего барона из пригорода. Дворянское сообщество возмутилось от одной даже мысли, что наглый барыжий отпрыск хочет купить себе благородство. Жениха отвадили с позором и усмешками в газетах, пацан от бесчестья такого бухает уже пятый день так, что празднует вся Бияшара…

— Мой сын ее любит, Кундушаук. По-настоящему, — Снейлс показал ему сверток газеты, — Чего стоит мир, в котором посрамлена Любовь? Любовь — она как Огонь. Она главная должна быть. Если власть против нее, если система против, значит эта власть — самозванка. Не имеет права такая система быть.

Решили продолжить разговор в машине Кундушаука на заднем. Снейлс пообещал вывести на массовку в час Х все двадцать тысяч своих рабочих и клерков с автозавода и со всех мелких предприятий. Из них две тысячи готовы приобщиться в организации движения, участвовать в боевых отрядах. Кстати, пару сотен грузовиков новеньких со склада позволит восставшим реквизировать:

— У меня свободны сейчас максимум тысяч тридцать золотых. Могу десять тебе сейчас дать на подготовку, десять непосредственно на переворот, ну и десять себе — на выборы потом. И в Шварцбере еще же надо пошуметь. Шахтеров своих выведу. Только не обижайся, гиз, там чтобы народ поднять качественно, мне придется националистические лозунги врубать. Свободу, типа, палам, долой гизов.

Проехали вместе пятьсот метров по Барагуве до представительства Нордвонка. Договорились вместе завтра встретиться в Ратуше с Верталингом — палом, замом мэра Файдазавада. Он — идеальный контакт, через который можно предупредить городские власти о своих намерениях и целях. Выборы, демократия и равенство среди прочего означали передачу всей власти в городах избранным ратушам и мэрам. Да и дворян городские власти не очень жаловали, да и попов ветров. А Кундушаук и Снейлс — главные подрядчики Файдазавада, которые, считай, его и построили и обустроили, и свет провели и тепло. И одновременно, главные спонсоры всех милых затей типа больниц да театров. И лучшие партнеры по бильярду в закрытом клубе рядом с Ратушей на Барамумбе.

Хозяин Стальпрома спустился в сборочный цех паровозов. На рельсах красовался новенький, готовый на выход тягач, маляры завершали покраску, а технари проверяли на прощание оборудование в кабине машиниста. Рядом варили и клепали второй, пока еще похожий на конструктор. Туда же вызвали Стерка, как здесь назвали на северный манер присланного Кларком военного советника. Кундушаук смотрел, как собирается на стапеле паровоз, как он из огромного числа разных деталей обретает очертания, как в железе воплощается мысль его инженеров из Тезимлимы. Сквозь звон и лязг стали, в свете мощных прожекторов из хаоса неустроенного материи рождался могучий трудяга, который потащит на тысячи километров вагоны с грузами и пассажирами:

— План утвержден. Мы должны поднять восстание и взять под контроль центр Файдазавада к 1-му ноября. Мы проведем на Мрабамаише свой, народный праздник Матоки и не пустим туда Кусини. Городская стража не будет нам слишком рьяно мешать. Но мы должны избежать бесчинств и погромов, это условие негласной поддержки Ратуши.

= 30 октября отгрузка оружия с заводских складов, — Стерк вдохновенно смотрел счастливыми глазами на сборку паровоза, — Давайте начнем 29-го.

— Хорошо. Готовы принять участие в боевых отрядах примерно десять тысяч человек. Какой твой проект военной организации?

— На складах будет 3 тысячи армейских винтовок, 60 станковых пулеметов, 15 минометов, 500 короткоствольных ружей и 1000 комплектов кирасирского снаряжения и сабель. Сформируем три полка по тысяче стрелков, 20 пулеметных и 5 минометных расчетов, триста тяжелых всадников, сотне конных стрелков и триста человек обеспечения и управления. Всего шесть тысяч человек. Один полк берет под охрану и оборону промзону и в том числе Стальпром, где будет база и штаб восстания. Второй занимает северо-восток города, блокирует подъезды драгунам со стороны Килимы. Третий заходит в центр, на Барамумбу и Мрабамаишу, блокирует въезд в город с востока со стороны Цитадели, защищает с трех сторон народный митинг на Матоке.

Четыре тысячи, которым не хватит оружия, — оснащаем полицейским снаряжением, формируем из них четыре полка Народной Дружины. Один полк обеспечивает порядок на Матоке. Второй на Бияшаре и на праздничной ярмарке. Третий по всему центру города. Четвертый резерв.

Это если царь не бросит в город курсантов из Жижисилахи. Тогда придется отрывать силы на оборону города по линии западных окраин или хотя бы по Барагуве.

— Быстро не бросит. Будет долго думать. Там дворянские сынки. Да и командиры у них в курсе, что за такие сражения медалей и премий не положено. А пуля в лоб на баррикаде — запросто. Наш основной противник — драгуны.

— С ними справимся, — Стерк улыбался как мальчишка, слушая как дает гудок недостроенный кусок паровоза, резкий, напористый и звонкий, — Мне бойцов тренировать негде. Еще телефоны нужны, хотя бы сотня для системы связи. И как быть с рабочими на заводах Кусини?

Кундушаук смотрел на молодое и веселое лицо Стерка — такой кулачный боец, готовящийся на ринг. В глазах азарт, ставки, слава. Скуластое, с мощными челюстями и бровями, большими мальчишескими еще глазами, с профилем уверенного, привыкшего побеждать крепкого мужика. Видно, что не ляжет, если вдруг пропустит пару ударов. Но будет ли драться до конца? Вряд ли готов погибнуть за дело рабочих чужой страны… Да и не похож на опытного вояку. Хотя расклад предлагает вроде правильный. Его план пока похож на стройный и четкий, как этот сиявший краской паровоз в воротах цеха. И Стерк похож на парня, который не боится крови, ни своей ни чужой. Видно, что он уже много убивал и вроде не страдает от этого нарушениями сна или пищеварения:

— Рабочих Кусини пока не агитировать. У них хорошая СБ, выявит. Будем предлагать вливаться в наши ряды непосредственно в момент захвата складов. Телефоны дам. Послезавтра с тобой вместе спустимся в подвалы Стальпрома. Посмотришь и скажешь, что надо обустроить. Там полно места под тиры и тактические занятия. И звукоизоляция надежная, и охрана чужих не пустит. Еще вопросы?

— Общий политический сценарий. Как начинаем?

— Правильный вопрос. Заруби себе на носу, боец. Это не война. Военным путем Гувумангу не одолеть тремя тысячами винтовок. Это политический проект, в котором силовая часть — только подчиненный политике элемент. Все управление — мое. Стреляете или не стреляете по моему приказу. И стрелять надо как можно меньше. Городских стражников не убивать, они могут перейти на нашу сторону. Жителям ущерба не наносить — это наш потенциал сторонников. Даже с драгунами надо помягче. По крайней мере попытаться.

29-го мы выводим сто тысяч рабочих на митинг за права и социальные условия. Твои десять тысяч сидят на Стальпроме и ждут. По моему звонку идете брать склады и вооружаться. Развертываетесь согласно твоего плана. И дальше только оборона на тех рубежах, что ты назвал и минимум насилия. Максимум праздника, ярмарки, агитации, всенародного подъема и единения. Наберем толпу под полмиллиона — тогда двинем этой массой на Цитадель и заставим царя отречься. Ты стреляешь только, если этому плану кто-то пытается помешать оружием. Основной вероятный противник — дивизия драгун в Килиме. Они обязаны будут хотя бы изобразить борьбу.