Чавивафа

Часть 1 Несвежие трупы. Глава 4, Путь Ведьмы

Душистые дрова, прихваченные в Дунмасите, трещали и пахли звонко и бодро, как буйная жизнь или свежая память. Пламя играло, вылизывая горячими языками ночь, лаская густые тени, легшие на саванну. На шампурах пузырило мясо подстреленной вечером на дороге антилопы, щедро приправленное дурманящими пряностями из ведьминого мешочка. Шаука смеялась, строила глазки Чечеманге, радовалась этому вечеру, этому мясу и костру, теплой лепешке в руке, навалившимся мечтам и чувству свободы, какое бывает, дарит дальняя дорога.

Ведьма взяла в руки свой бубен, повела плечами, тряхнув своими бусами и ожерельями на полуоткрытой груди, запела высоким и мощным голосом. На древнем языке Махалигизы, про вольные горизонты, жаркие страсти, кровавые побоища, тяжкие шаги времени и легкий полет орлов. Она то пронзительно почти визжала нежным девичьим голоском, то по-мужицки басила, то хрипела-шипела старушкой. Ловкие ладони энергично в быстром ритме выбивали из нехитрого бубна сложные и мелодичные звуки, вгоняя в транс. Все вокруг этого костра сейчас вывалилось из всеобщего пространства и времени, ушло куда-то в другой мир, неведомый но добрый.

Она смотрела сквозь огонь на Чечемангу, который уставился на нее не моргая. Наслаждалась игрой огня на его благородном молодом лице, его узкими туго прокаченными плечами, рельефом груди, решительными скулами и ярко отражавшей костер красной звездой на его островерхой шапке. Отводила лицо в сторону и неожиданно опять и опять с неистовыми ударами бубна стреляла своими глазами в упор ему в глаза, то мило улыбаясь, то скалясь хищной степной кошкой.

Так развлекаясь, временами, упиралась угольками своих глаз в Тембеза. Тот торчал из ночи, выхваченный огнем, светясь лицом плотно перетянутым мощными морщинами, как скомканное одеяло, острыми ушками, торчавшими из-за седых висков, широким узким улыбчивым ртом с тонкими кривыми губами. Тоже мятая шапка из намотанной вокруг головы тряпки. Карие глазки соревновались с костром в пронзительности и подвижности. Хитрый старик… но вроде светлый.

Днем ехали, поднимая за собой длинный и непроглядный хвост густой пыли. Гнали как могли по такой дороге, инопланетные джипы выжимали километров шестьдесят, ветер рвал-массировал Шауке черные космы, обдувал и обжаривал лицо, бросал в рот мелкий песок. Солнце палило из зенита, заливая медно-золотым светом бесконечные ровные просторы Мотогорофы. Название этой раскаленной огромной сковороды, на которой боги жарили человечьи и прочие яйца, на старой гизе так и означало «Огненная Равнина».

От песка и жухлой тощей травы на земле поднимался зыбкий пар, переливавшийся на солнце как хрусталь. В дымке вдалеке маячили рогатые антилопы и длинные жирафы. Над всем этим стоял недвижимо без облачка ярко синий купол неба.

Для второй ночевки встали у высохшей реки, на взгорке. Дрова кончились, спали в машинах, прячась от холода в куртках под одеялами. Шаука решила использовать подходящее молодое тело как обогреватель, нагло улыбаясь легла рядом с Чечемангой, позволила себя обнять:

— А ты смелый. Ввязался за купца, — Ведьма запустила ладонь воину под куртку, грея пальцы на гладкой горячей груди, — Я в курсе про долг Аскера защищать на дороге всякого встречного. Но у тебя другое задание, имел право ехать мимо… А их было двадцать и неизвестно еще что за парни. Глупо это было с твоей стороны.

— Я достаточно сильный, чтобы быть добрым, — Чечеманга прижался к ней, грел, как надо, — Это расчет. У меня внезапность, лучше подготовленные бойцы, мои ружья из Екунды, намного лучше разбойничьих ружей из Западноморья. И мы на машинах. А разбойники не будут биться насмерть. У них вокруг целая Мотогорофа тех, кто не будет защищаться. Не останутся без добычи. Так что я умный. Вот ты слабая женщина, зло — для тебя правильный выбор линии выживания. Поэтому ты Ведьма.

— И ты лежишь со мной рядом? — фыркнула Шаука, — Это не входит в твое задание. Не боишься? Какой у тебя в этом умный расчет?

— Никакого. Ты мне очень нравишься. Это не умно, но это и не может быть умно.

— Может, я тебя уже околдовала? Может, это уже не ты говоришь, а моя магия в тебе? Не боишься?

— Мы все когда-нибудь умрем. Нечего бояться.

Шаука отвернулась. Благородный воин не позволил себе ничего больше слов. Утром быстро перекусили лепешками, чаем и вареньем, двинулись в путь. Чечеманга стоял в кузове, вцепившись в кабину, смотрел по сторонам и вроде сиял от радости, наверное гордился, что признался в любви красавице, победил разбойников и что он так молод и прекрасен. В кабине попутчиком в этот день стался Тембез. Старик воткнул в уши пипки и слушал на дорогом телефоне музон. Улыбался широко и блаженно, что-то мыча и барабаня сухими длинными пальцами по бардачку. Вокруг становилось чуть больше одиноких деревьев, дорога петляла от оазиса к оазису, на горизонте мутнели тучи огромных стад антилоп или коз. Тут уже была Млезичанга, недалеко влажные леса Дунгизы и Махалигизы и было больше жизни.

Ведьма думала, как же круто все-таки учат свой молодняк красные маги в Екунде. Конечно, она всегда знала, что Аскеры — мощный Орден, держащий порядок в Мотогорофе, Мажимсите и Дунгизе. При них только и стала возможна буйная торговля в саванне. На их поддержку опирались те князья и цари, что пытались строить у себя в странах что-то вроде цивилизации. Аскеры охраняли храмы, университеты, банки и мосты. Карали разбойников, должников и людоедов, помогали при землетрясениях и потопах. Вторая военная сила на Континенте после Гувуманги. Но все эти могучие системы ведь состоят из людей, которые слабые и глупые… Другой бы струсил перед ее чарами или потек бы дерьмом. А этот прям светлячок… Даже не приятно портить. Или это все напускное? Кольни поглубже и покажет свое обычное заурядное нутро животного самца?

Шаука смеялась сама себе, думая, попробовать ли замутить с ним, привязать, чтоб расставшись после выполнения миссии, сох и страдал. Чтоб бросил Орден, предал свою Красную Звезду и пришел к ней. Смотрела на белых парящих птиц в синеве среди уже появившихся облаков, свидетельствовавших о приближении края Мотогорофы. Мяла теребила в смуглой ладошке колдовской браслетик, следила глазами за легко несущимся в высокой траве веселым рогатым козлом. Мечтала о страстной Любви, такой, чтоб сожгла весь мир вокруг, чтоб все в золу… Или хотя бы о милом приключении и беззаботном флирте с завидным красавцем.

Желая миновать базу пришельцев недалеко от Бушбуя и армейские посты на границе, свернули с дороги и пошли проселком восточней. Тембез не возражал, хотя и уверял, что в случае чего у него документы в порядке. Тряслись на ухабах, но пыли было меньше, наткнулись на родники, пополнив канистры водой. Наспех перекусили, слыша носом впереди запах леса, Там Дамудунья, имперское приграничное княжество.

До Рембобуша оставалось еще около сотни километров, решили несмотря на уже ночь, не оставаться на окраине степи на ночлег, а ехать до города через лес, там ночевать в отеле. Дорога вела через плотные заросли, где не было видно ни звезд ни луны, не то что ближайший поворот. Однако ж впереди что-то все-таки мерцало бледными огоньками и вроде что-то пели. Шаука ясно почуяла прикосновение тени. Как будто погружаешься в ночной пруд с едва прохладной водой. Предложила не ехать дальше, но Чечеманга, конечно, был слишком храбр и глуп, а Тембез слишком любопытен, поехали дальше, убрав фары и сбавив газ. Ведьма чувствовала, как холодная вода волнами прокатывается по коже, а в ушах на непонятном языке но совершенно ясное требование остановиться. Купец тоже что-то чуял, нервно теребя четки и стреляя глазками по кустам.

Было уже близко, когда белые огоньки вдруг погасли и все стихло. Выкатились на перекресток, где уже никого не было, только примятые лопухи по обочинам и следы на дороге от колес и сапог. Хотя кто-то остался — у дороги лежал человек странно раскинув руки. Дальше, у поворота вроде еще такой-же. Встали, вышли из машины. Чечеманга присел, потрогал пульс у лежавшего ближе всех:

— Мертв, — посветил фонариком в сине-зеленое лицо трупа, — Давно причем.

Из темноты дороги раздался гулкий топот копыт и грозный окрик:

— Всем стоять! Руки за голову! Что творите здесь? — На свет фар показался десяток верховых в красных мундирах, наставивших на путешественников ружья.

— Ведьма? — Командир имперских драгун двинул коня прямо на Шауку, ткнув ей факелом почти в лицо, — что в машинах? Еще трупы? Показывайте! И без глупостей. Вы на территории Империи.

Добавляя веса его словам на перекресток со всех сторон выезжали еще и еще всадники.

— Я Шаука. Ведьма Цитадели. Вот талисман! — Красавица пошарилась среди ожерелий и кулонов на груди, выставила на свет факела висевшую на простом шнурке маленькую костяную книжицу, — В машинах груз для Академии наук из лагеря ученых в Дунмасите. Мы просто ехали мимо.

— Тогда вам нечего бояться. Прошу добровольно показать груз, — Капитан драгун внимательно глянул на Чечемангу, — Вы остановлены на месте преступления, а возможно, и враждебного Империи ритуала. Не вынуждайте применять силу.

Шаука кивнула Чечеманге, он махнул своим аскерам не препятствовать. Всадники спешились и полезли в салоны и багажники. Один вытащил из машины сейф и принес его командиру. Капитан ткнул на него Ведьме пальцем в белой перчатке, чтоб открывала. Она медлила, оглядываясь по сторонам. Четыре трупа на дороге, все подозрения на них… Драгуны при исполнении и их тридцать здесь, если не больше… Нагнулась к сейфу, закрыв панель с кнопками своими пышными волосами, набрала код, открыла крышку и показала: «Это просто минерал для исследований». Капитан внимательно смотрел на красный песок доверху заполнявший ящичек. Понюхал и попробовал на язык. Из-за его спины показался Тембез:

— Осмотрели? Нормально же все, Командир? — Купец скользнул глазом на ящик, — можем ехать?

— Все чисто, Капитан, — доложил лейтенант результаты осмотра.Прошу извинить за беспокойство, Ведьма, — Командир драгун коснулся козырька и едва-едва поклонился, — Но это наша работа.

— Нет проблем, офицер, — хмурилась закрывая сейф Шаука, — Нет проблем.

Драгуны взялись обшаривать лежавших на земле уже не обращая внимание на живых. Молча погрузились и поехали. Шаука кусала губки, Чечеманга смотрел вперед, жмуря глаза, Тембез что-то напевал себе под нос.