Чавивафа

Часть 6 Гроза над Гувумангой. Глава 2. Язык мертвецов

Шаука рулила на своей Кулунге по пыльной дороге уже почти на имперской границе. Машинку потряхивало, Ведьма поправляла левой пыльные патлы, правой держала твердо руль, глазками пристально всматривалась в ухабы впереди, ушками внимательно еще и еще раз прослушивала запись, которой снабдил ее только что Бьянчи. Один из солдат-пришельцев поехал крышей в дежурке, где велась постоянная съемка камерами со звуком. Это уже десятый случай шизы в батальоне, но впервые сохранился документ, что именно орали сумасшедшие миротворцы в припадках.

Толстый майор отказывался допускать мысль, что эксцессы с его бойцами могут быть связаны с ритуалами Чавивафы. Мол, это не научно. С чего бы это, думала ведьма с жетоном Академии Наук. Научно это изучить и сопоставить два явления возникших в одном месте и в одно время. А связаны или нет, это должен и выяснить ученый, собрав факты. Правда, пока получалось, что комбат скорее прав. Тарабарщина явно была каким-то языком — повторялись сочетания звуков и интонаций. Это была именно кодированная информация со смыслом, а не просто стенания и вопли. Но язык был не похож ни на один известный Шауке из использовавшихся хоть когда-нибудь на Континенте.

К примеру на том камне древних колдунов текст был набит на старой Гизе, просто зашифрован. У купцов тоже в ходу скрытые шифрованные языки, но это до неузнаваемости переделанные языки гизов и квендов. Нет, эти солдаты кричали явно на каком-то совершенно другом языке. Да и сочетания таких звуков не местные, тут никто не станет так неудобно ворочать языком. Очень жесткий язык, холодноватый для этих земель.

На холмах перед начинавшимся лесом сверкнули на солнце крашенные зелеными полосками заборчики и будки, деревянные длинные казармы и склады. Вокруг них темнели земляные валы и капониры, Шаука выворачивала руль, петляя между рвами и значками «Мины». Часовой, глянув на номер Кулунги, без вопросов поднял ей шлагбаум, и она покатила к кирпичному боксу штаба полка имперской армии. Бьянчи договорился с Имарой, чтоб его разведчики поделились инфой.

На крыльцо выскочил капитан в форме улана, галантно кланялся, бряцая свисавшей с пояса саблей о ступеньки. Улыбаясь широченным ртом, натренированным казарменной кашей и деревянной ложкой, то и дело касаясь козырька рукой в черной тряпичной перчатке, повел Ведьму к себе в кабинет. Усадил на стул перед железным столом, угостил чаем и положил перед ней лист с грифом ДСП, типа читай:

«23 июня с.г. в 4 км к востоку от н. п. Ванифахали, на перекрестке дорог местного значения в 03–20 разведдозором лейтенанта Симбаины были обнаружены четыре трупа, лежавших в неестественных позах (фото прилагается) на обочинах каждой из расходящихся дорог. Установлено, что трупы были злоумышленниками извлечены из могил на кладбище близ Машарики, в 22 км от места происшествия. Трупы принадлежат местным жителям, захороненным в период от одного месяца до полугода. Один из них был мелким купцом, трое обычными крестьянами. Тела были привезены на м. п. автомобилем пикап инопланетного производства, предположительно Toyota. Также на месте обнаружены следы грузовика Фахал и легкового автомобиля Кулунга. По оценке разведчиков происшествие случилось около полуночи, участвовали восемь грузчиков, три водителя, и четыре лица непосредственно осуществлявших действия, похожие на ритуал по середине перекрестка — стояли квадратом и лили воду из ведра на грунт (вода из ручья в 220 м к западу от м. п.). Сведения переданы районному помощнику прокурора».

Шаука, дочитав, подняла голову. Капитан забрал лист и положил перед ней другой — с грифом «Секретно»:

«По информации источников среди местных жителей, группа, причастная к организации ритуала состоит из выходцев района, однако менее года назад данные лица переехали в приграничный район Млезичанги. Среди устойчивых участников группы двое мелких купцов, четверо бывших стражников, возможно, один бывший драгун. Организатор — купец Матаква, ранее состоявший в Белой Гильдии. Данная группа среди прочего активно распространяет негативные слухи и клевету на государственный строй Гувуманги и сопредельных государств. Утверждает, что законы не справедливы, выступает против сословного порядка, критикует устои Веры Ветров и ее священнослужителей».

— Матаква кочует сейчас на сопредельной территории. Мы не имеем права туда ходить, да и слишком сложная там политическая обстановка. Появление наших солдат может стать поводом к войне, — Капитан убирал лист, прочтенный Шаукой в железный сейф, — Но если ты дашь нам конкретное место и время нового ритуала, мы рискнем, наскочим, похватаем их и уйдем. Главное взять их на трупах, тогда все спишется.

Ведьма встала уходить, офицер-разведчик не удержался и дотронулся до нее, как бы нечаянно задев, подвигая стул. Ржал, как лошадь, крутил длинный ус и пытался смешить, картинно открывая дверь на выход. Иных леди из Академии такое взбесило бы. Многие подружки Шауки по науке, такие цыпочки в очечках и с пальчиками в книжной пыли, проповедовали тотальный эмансипе, обвиняя всякого, кто шел мимо, в сексизме и патриархальных замашках. Но Шаука, большая часть жизни которой прошла в Мотогорофе и Махалигизе, среди кочевников, аскеров, бандитов, купцов и офицерья, привыкла относиться к этому не сложней, чем к научному факту, биологическому признаку самцов, помноженному на коэффициент уровня культуры, определяемый местными условиями жизнедеятельности их организмов. И потом, пыльные академические книжки не отменяли ее позиции самки, для которой полезен рядом дружественный крепкий самец. Особенно в Мотогорофе. Особенно если красивый и воспитанный. Смешные, конечно, усы у этого кэпа, а шутки не очень. И не в ее вкусе такие мощные кавалеристские бедра. Вот Чечеманга, конечно, супер в этом смысле. Хотя, конечно, внешность это не первое. Вот, Бьянчи-пузан, лучший тут мужик на квадрате тысяча на тысячу км.

Таки дав капитану поцеловать ручку, села опять за руль, двинулась в сторону Кижижи. Ехала вспоминала фото с ритуала, сделанное разведчиками на телефон, соотносила с тем, что видела на рисунках пришельцев и других свидетелей с разных мест. Странно, позы у трупов искусственные, но всегда разные. Типа маги на месте решали как именно разложить по своим каким-то параметрам.

На въезде в Кижижу пришлось тормознуть — вовремя увидела золоченый экипаж, запряженный в четверку белых лошадок, еле чапавших поперек трассы. Какой-то местный князек на прогулке делал пробку. Шаука ловила себя на мысли, как ее бесит этот мудак (или мудачка, не видно за шелковыми занавесками кто в карете). Сама она тоже мелкий безземельный дворянин по линии отца, но никогда не афишировала это. Она очень даже гордилась собой, а не родословной — сама поступила и закончила Институт, она врач, кандидат наук, член Академии. Отец помогал ей только в том смысле, что с детства привил страсть к книгам и наукам, но он не пробивал ей путь в Цитадель. Хотя, думала Ведьма, если бы не получилось стать ученым, пришлось бы гордиться дворянской фамилией и следить, чтоб все уступали место и кланялись, как этот.

С другой стороны, если в этой карете ползет местный землевладелец и хозяин десятка ферм, то, может, он как руководитель обязан просто требовать почтения, чтоб держать дисциплину среди темных крестьян. И вообще, эти сословные заскоки — основа стабильности строя и фундамент той самой Империи, которая кормит в том числе и ее, ведьму из Цитадели. Поехала дальше, выкатив в центр городка, где сияла позолотой на куполе еще одна основа стабильности Гувуманги — храм Веры Четырех Ветров. По молодости пытливым своим умом она, как ученый, проверяла на всякий случай, работает ли Вера. Само собой никакие молитвы ветрам не исполнились, а все известные ей попы оказались в лучшем случае жуликами. Относилась ко всем этим храмам, как к элементам культуры, части общественного устройства и как к той самой скрепе, которая заставляет народ подчиняться, трудиться и платить налоги.

Местный священник вышел встречать в белой накидке и в высокой голубой шапке, пригласил в маленький погребок, как оказалось в библиотеку, торжественно вручил ей рукописный том в кожаной обложке:

Прочтите особенно внимательно первые три части. Там описана магия, которая применялась в этих краях тысячу лет назад. В точности такие же ритуалы, что и сейчас на перекрестках.

— Вы же служитель Четырех? Вы верите в колдовство? — Шаука бегло листала большие страницы, — Какая может быть магия кроме Магии Ветра?

— Я не могу не верить тому что вижу, — Священник в тоске воздел очи к потолку, — Эти древние маги использовали такие ритуалы для того чтобы мертвые могли порабощать души живых, вселяться и владеть живыми телами. У нас в районе уже десятки случаев таких бесовских вселений.

— Как это выглядит? Сумасшествие? Припадки?

— Да, именно так это выглядит с точки зрения врача. Человек наполняется агрессией и злобой, кричит на непонятном языке.

— Странно, почему на непонятном? Орать должны тогда уже на языке мертвых, то есть на старой Гизе.

— Да, — Призадумался поп, — Странно. И кстати древние маги укладывали трупы в виде букв, чтобы складывались слова. А нынешние тела тоже лежат как определенные знаки, которые иногда повторены. Но это неизвестные буквы. Не азбука старой Гизы.

Но это только начало. Когда будет проведено двенадцать ритуалов, мертвые смогут именно захватывать души, а не ломать. Не будет признаков сумасшествия и криков. Просто порабощенный человек станет думать, хотеть и делать то, чего хочет на самом деле его новый хозяин, оставаясь с виду нормальным. Если нанести на карту все места ритуалов, должна получиться последняя буква алфавита. Если бы они использовали нашу азбуку, мы могли бы сейчас понять где будет двенадцатая точка. Там они будут колдовать точно на это полнолуние. Но увы, мы не знаем, какая у них буква.

Попрощавшись, Шаука доехала до отеля на окраине Кижижи, сняла комнатку, там улегшись на кровати, разглядывала фотки с трупами и карту с отметками уже проведенных ритуалов. Искала похожие черты, сверяла, пока не нашла вполне похожий знак. Не хватало одной точки — где-нибудь под Рембобушем.